- Вы знали, что он с ней часто встречался?
- Да, я догадывался об этом.
- А кто ещё знал или догадывался?
- Полагаю, никто. Он предпочитал свои личные дела держать в тени, как и мы все.
Эймс поглаживал свои серые перчатки.
- Я с удовольствием побеседовал с вами, мистер Форчун, но мне нужно в клуб, и я уже опаздываю. Привычки - опиум для пожилых мужчин. Уолтер?
Уолтер стоял у окна и смотрел вдаль. Казалось, он рассматривал город, лежащий у его ног, но я считал, что он видел только ту картину, что развертывалась в его мозгу. Его руки были снова сжаты в кулаки.
- Уолтер! - повторил Эймс. - Я увижу тебя за ужином?
- Что, простите? - Уолтер обернулся. - Ах, да, я не знаю. Я. . . Все зависит от намерений Дидры.
- Ты мне сообщишь? - бросил Эймс, поклонился в мою сторону и вышел из комнаты.
Эффектный уход. Эймс всегда чувствовал себя на сцене. Я стал думать о нем. Возможно, он срочно нуждался в деньгах и знал о побочном занятии племянника?
Я спросил Уолтера:
- Могу я поговорить с мисс Фаллон?
- Ее здесь нет. - Он снова отвернулся к окну. - Уходите, Форчун.
- Сейчас. У меня как раз появилась интересная идея. А что, если шантаж был лишь маскировкой? Вы вместе с Бароном задумали убить вашего дядю. А затем избавились от Барона. Как, хитро? Я никак не могу отделаться от мысли, что вы больше всех выгадываете от обоих убийств.
Он обернулся.
- Но я и без того через год получу свои деньги!
- Это, в самом деле, весомый довод. К нему я ещё вернусь. Но, может быть, вы сделали это, чтобы унаследовать руководство концерном? Ведь нормальным образом вы бы его не добились до смерти Джонатана.
- Семейный концерн? Я никогда не хотел им руководить. Я и теперь этого не хочу.
- Кто-то мог захотеть за вас. И вас подтолкнули.
- Вы безумец! Сумасшедший!
Я продолжал:
- Или возможен вариант с шантажом. Как шутка. Вы подыграли Барону, чтобы привести дядюшку в ярость, вызвать взрыв и быстро добраться до денег. Ведь считали вы лишь милой шуткой аферу с девушками. Но затем дело выскользнуло из ваших рук, дядюшка был убит, и вы могли спастись, лишь убив Барона. Тоже неплохо, если разобраться. Мне это понравилось. Он уставился на меня, покусывая нижнюю губу. Я одарил его довольной ухмылкой и вышел. Все, что я наговорил, было чистой фантазией. Но подобное вполне можно было представить, и если тут были хоть какие-то проблески истины, я, пожалуй, мог толкнуть его на какой-нибудь необдуманный шаг.
Так, во всяком случае, хотелось думать.
Когда я уходил, он выглядел довольно озабоченным. . 16.
В доме номер 47 по Университет-плаза я уже был однажды, во вторник, когда искал Пола Барона, и Дидра Фаллон дала мне этот адрес. При дневном свете дом выглядел серым ящиком без всякого стиля, типичным нью-йоркским многоквартирным домом - без вкуса, но со множеством коридоров. Я позвонил в квартиру 12-с, и на этот раз успешно. Пожилая женщина, которая выглядела как уборщица и держала в руках метелку, чтобы в этом не возникло никакого сомнения, открыла дверь.
Я спросил Карлу Девин. Она попросила подождать. И я ждал.
Большая гостиная была обставлена дорого и уютно. Все, вплоть до толстого мохнатого желтого ковра, было дорогим, мягким и выдержанным в пастельных тонах. И нигде хотя бы следов пепла. Мебель была расставлена несколькими группами, словно выделяя ряд отдельных пространств. Даже журналы лежали на разных столиках.
Это действительно была квартира того сорта, которые снимают сообща несколько девушек, чтобы обеспечить себе комфорт, который потом едва ли сможет предложить им муж. Типичное явление для Нью-Йорка. Большей частью девушки приезжают в город Бог весть откуда, лелея далеко идущие планы. Они ищут себе работу, возможности повеселиться и - когда-нибудь потом - мужа, который зарабатывает больше денег, чем отец.
Некоторые девушки с течением времени меняют свои убеждения, чаще всего самые красивые. И для них работа становится лишь предлогом: мужчины, которых они встречают, имеют значительно больше денег, развлечения стоят дорого, и они начинают понемногу зарабатывать именно на своих развлечениях. Ужинать их надо выводить в "Колонн", а если они выходят, чтобы попудрить носик, то ожидают не меньше десятки и никаких распросов. За это они готовы вознаградить - и в конце концов опускаются до невидимой границы между любительницей и, по меньшей мере, полупрофессионалкой.
Я был убежден, что именно с этими девушками работал Уолтер Редфорд, и я думал как раз об Уолтере и его богатых приятелях, когда открылась дверь и вошла Дидра Фаллон.
- Опять вы, мистер Форчун! - протянула она.
На ней был черный костюм. Она улыбалась и шла ко мне. Черный костюм был ей ещё больше к лицу, чем белое вечернее платье. Еще на ней были черные сапоги до колен, вид которых пронзил мою поясницу ударом электротока. В глазах её прыгали чертики. Я подумал, что выгляжу, как человек, которого ударили по лицу мокрой тряпкой. Все мы, кажется, думаем стереотипами.
- Может быть, это вы меня преследуете? - спросил я.
- Едва ли. Совершенно случайно я здесь живу. Или, лучше сказать, жила, пока мать Уолтера не пригласила меня в Нортчестер. Раньше или позже, но при ваших странствиях по городу вы бы это все равно узнали.
- Вы живете здесь?
Вопрос содержал в себе больше, чем просто интерес к её адресу, и она поняла это. Улыбка стала шире.
- А как же, вы полагаете, я могла бы познакомиться с Уолтером? Мужчина с вашим опытом не должен из крошечного факта делать поспешных выводов. Мы живем не в 1900 году. Мир изменился.
- Вы, конечно, правы, - согласился я с ней. - Вы познакомились с Уолтером, когда он начинал здесь работать с девушками?
- Нет, раньше. Пол Барон привел его с собой на вечеринку вскоре после того, как они познакомились. Шесть месяцев назад. Мы полюбили друг друга.
Она замолчала и наморщила лоб. Потом села на розовую кушетку и протянула руку.
- У вас не найдется для меня сигареты?
Я подал ей пачку и поднес огонь. Она продолжала молча думать. Снаружи за высокими окнами тучи закрывали солнце, как тяжелый занавес. Она курила, как мужчина, медленно и глубоко затягиваясь.
- Я из хорошей семьи, только обедневшей, - начала она наконец. Истинные гордые ирландские пресвитерианцы. Кто хочет изучить фальшивую гордость ограниченности, должен точно различать меньшинство внутри меньшинства. Мой отец питал предубеждение против каждого, кто был не ирландского происхождения, против каждого, кто, хотя и был ирландцем, но католиком, и против каждого, кто его принимал за ирландского католика. Единственными, к кому он не испытывал предубеждения, были английские аристократы. И даже тут он не всегда был уверен. Ярко выраженное чувство собственного достоинства стало главным его достоянием. Моя мать была более высокого происхождения, и я получила достойную шлифовку с помощью её богатых друзей. Мы же в общем и целом были бедны, как церковные мыши.
- Эта проблема не так уж нова.
- Она стара, как мир. Отец умер. Мать приживалкой переехала в Балтимор, и я открыла для себя большой мир. У меня были манеры, стиль и культурная речь. Как в плохом романе. Маленькая леди без денег, без связей, без нужных навыков. Но я все-таки не героиня плохого романа. Мир не таков, и маленькая леди тоже. Я сразу нашла работу, благо очень хорошо смотрелась, а на это всегда есть спрос.
Она рассмеялась от души, но не совсем искренне.
- Мужчинам я нравилась. У меня холодный тип, вы не находите? Строгий и неприступный. Это привлекает мужчин, особенно пожилых, богатых. Я хотела иметь все, что хотела. И получала это так, как могла получить. Я жила полной жизнью. Жила так, как живут в наши дни многие девушки. Единственная разница в том, что я ограничивала свое общение богатыми мужчинами, которые вращались в соответствующих кругах, и в том, что я не разыгрывала любовь к ним и не требовала её от них. В некотором роде, тут мы честнее. Все девушки позволяют себе принимать ласки и подарки от мужчин, которые их на самом деле считают дрянью. И не говорят об этом лишь потому, что хотят соблюсти внешние приличия.
Часть того, что я получала от мужчин, я тратила на свой гардероб и, естественно, оплачивала квартиру. Но это тоже не так уж необычно в наше время. Может быть, я никого из этих мужчин не любила, но никогда не связывалась с человеком, который мне не нравился. Может быть, мне просто везло. . .
Она замолчала и, казалось, задумалась о своей судьбе, которая явно не приводила её в восторг.
- Почему вы мне это рассказываете? - спросил я. - Я не исповедник.
- По этой части все мужчины исповедники. Но я не собираюсь каяться. Все прошло, но, несмотря ни на что, последние четыре года доставили мне удовольствие. Никаких сожалений. Вы, мистер Форчун, занимаетесь теорией, а я хочу вам помочь заняться практикой. Уолтер, кажется, меня любит. Я не люблю его в обычном смысле, но я никогда в любви и не нуждалась. Я помогала ему, и хотела стать любимой. Думаю, я смогу на него оказать положительное влияние. Во всяком случае, собираюсь попытаться.
- Особенно теперь, когда он по-настоящему богат.
- Несомненно. У меня будет все, что можно купить за деньги, а это в жизни самое главное. Может быть, именно этого я искала. Впрочем, он уже давно спрашивал, соглашусь ли я выйти за него замуж, да и Джонатану я нравилась.
- Может быть, - кивнул я. - Вы участвовали в шантаже?
- Не для Пола Барона.
- Значит для Уолтера. Возможно, вы бы не понравились Джонатану, узнай он о ваших занятиях в последние четыре года.
Она расправила юбку.
- Я должна была участвовать в части планов Барона. Но не всерьез. Уолтер все обо мне знает. Миссис Редфорд тоже, и Джонатан. Даже Джордж Эймс знает все. Я же говорила вам, что не совершила ничего, за что должна каяться. Просто поняла, что умнее будет не надевать маску. Почему, зачем? Я не настолько нуждаюсь в Уолтере, чтобы скрывать свои мысли. Но как бы там ни было, миссис Редфорд действительно была несколько шокирована моим прошлым, да и Джонатан тоже. Зато они поняли, что мне не занимать ни энергии, ни решимости.
После того, что я узнал о Редфордах, это было вполне правдоподобно. Ни сто лет назад, ни сегодня, никто в обществе, построенном на деньгах, не станет богатым благодаря тому, что ведет себя кротко и чтит мораль. Для старых промышленных пиратов мораль была относительным понятием. И сейчас это так.
- Вы знали Барона до того, как познакомились с Уолтером?
- Конечно. Нас всегда приглашали на его вечеринки, чтобы завязывать контакты. Он меня с Уолтером не знакомил, но мы встретились на одном из его вечеров. Вы считаете, что один из нас убил Барона?
- Что значит "из нас"? Здешние девушки или родня Редфордов?
- И те, и другие.
- Девушек я не знаю, но для Редфордов Барон явно представлял опасность. Я думаю, что он зарезал Джонатана, - вот вам два первоклассных мотива для семьи.
- Вы имеете ввиду месть? Едва ли, - покачала головой Дидра. - И если кто-то из них собирался убить Пола Барона, почему не раньше, чем тот пришел к Джонатану?
- Может быть, Джонатан сам пытался это сделать? А после того, как Джонатан погиб, Барон пытался продолжать шантажировать семью?
Она мрачно покосилась на меня, но ничего не сказала.
- Что вы знаете о Карле Девин? - спросил я.
- Немного. Она здесь сравнительно недавно - последнее его завоевание. Он испробовал всех нас. Карла была от него в восторге.
- И вас тоже?
- Конечно. Но я не была в восторге.
- Карла здесь?
- Девушки говорили, что она не пришла домой вчера ночью. Так случалось не раз, но тогда она обычно была вместе с Полом.
- Вы не знаете молодого человека со старым серым спортивным автомобилем? Одного из её приятелей? Тонкий, бледный, лохматые длинные волосы?
- К сожалению, нет. Такой сюда не приходил.
- Где она может быть?
Дидра, казалось, задумалась.
- Иногда она говорила о своих родителях. Они живут в местечке под названием Сити Айленд. Мистер Джеральд Девин, Трегг Лейн, 42.
- Большое спасибо, мисс Фаллон. - Я поднялся.
- Нам, кажется, самой судьбой предназначено часто встречаться друг с другом. - Она посмотрела на мой пустой рукав, и глаза её были как дымящиеся вулканы. - Однажды вы расскажете мне о своей руке.
- Этого я делать не стану.
- История не для разглашения?
- Да.
Она кивнула.
- Я вас провожу.
Она вышла в другую комнату и вернулась в лихо надвинутой на каштановые кудри меховой шапочке. Через руку была перекинута шикарная шуба, должно быть, соболь. Ее она протянула мне. Шуба стоила всех моих доходов за два года, за два удачных года. Она не коснулась меня, когда скользнула внутрь. Она в этом не нуждалась. Я уже ощущал её близость до самых ботинок.
Мы вышли из квартиры и в лифте спустились вниз. Она походила на русскую княжну - ту румяную княжну в мехах и сапогах, о которой грезит юноша, если ему пятнадцать лет и он читал Толстого. В моих грезах она представала обнаженной, что было плохо. Было бы ещё хуже, если бы именно я не расследовал дело об убийстве. Она вовсе не подходила к пяти комнатам без центрального отопления.
На улице она протянула мне руку.
- Мне кажется, вы настойчивый человек, мистер Форчун. Будьте осторожны. Я хотела бы попробовать как-нибудь пригласить вас, чтобы выслушать историю о потерянной руке.
Я улыбнулся. Что-нибудь получше мне просто не пришло в голову. Она зашагала к красному "фиату". Я смотрел, как он отъехал. Кажется, я помахал ей. . 17.
Сити Айленд расположен в Бронксе, поблизости от Очед-Бич - узкой полосы с коричневым песком и мелководьем, где в жаркие летние дни миллион людей совершает омовение, как индусы в Ганге, и при этом мнит себя привилегированным классом.
Сити Айленд едва ли можно ещё назвать островом, несмотря на то, что там держат яхты или они там причаливают. Не так давно это был рай по сравнению с грязью города. Сейчас это не более чем часть Бронкса: возможно, чуть менее перенаселенная и чуть более зеленая.
Дом Джеральда Девина, стесненный старыми строениями, стоял в унылом жилом квартале из красного кирпича. Он примыкал вплотную к лениво плещущей пенистой воде. Земля перед домом была голым камнем, и ничего примечательного из себя не представляла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23