В каталоге сайт https://Wodolei.ru 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

На лицах этих людей выражались различные чувства: у кого – страх, у кого – любопытство, нетерпеливое ожидание или негодование. Одни аплодировали, другие свистели. Но лорд Джордж, не обращая ни на что внимания, все ускорял шаг, так как издали уже слышался гул громадной толпы, отдававшийся в его ушах, как рев прибоя. И, наконец, они пришли на Сент-Джордж-Филдс.
В те времена это было еще поле, обширное поле, и тут-то сейчас собралось несметное множество людей со знаменами различного вида и размеров, но одного цвета – синего, как и кокарды. Одни отряды в боевом порядке маршировали взад и вперед, другие стояли, построившись в каре или шеренги. Большинство маршировавших и стоявших на месте пели гимны или псалмы. Кто бы это ни придумал, мысль была хороша: хор тысяч голосов, сливавшихся в воздухе, не мог не волновать сердца энтузиастов, хотя бы и заблуждающихся.
На аванпостах всей этой громадной армии стояли дозорные, которые должны были сообщить о прибытии вождя. Как только они прибежали с этой вестью, она быстро облетела всех, и на несколько мгновений огромная толпа замерла в такой неподвижности, что стоило ветерку зашевелить где-нибудь одно из знамен, как это тотчас бросалось в глаза и приковывало внимание. Затем раздался громовой клич, за ним – другой, третий, они раскалывали и колебали воздух, как пушечные залпы.
– Гашфорд! – воскликнул лорд Джордж, крепко сжав руку секретаря; его голос и внезапная перемена в лице выдавали сильное волнение. – Гашфорд, вот теперь я знаю, чувствую, что бог возложил на меня великую миссию! Я – вождь всего этого великого воинства. Пусть бы они сейчас единодушно потребовали, чтобы я повел их на смерть, – я сделал бы это. Да, повел бы их и первым пал бы в бою.
– Какое замечательное зрелище! – сказал секретарь. – Сегодня великий день для Англии и для нашего святого дела во всем мире. Примите же, милорд, тот знак почтения, какой я, ничтожный, но смиренно преданный нам человек, могу…
– Что вы делаете! – крикнул лорд Джордж, хватая за обе руки секретаря, который сделал вид, будто хочет стать перед ним на колени. – Дорогой Гашфорд, не расстраивайте меня, иначе я не смогу выполнить священную обязанность, предстоящую мне в этот торжественный день. – Бедный лорд говорил это со слезами на глазах. – Пойдемте же к ним, нам еще надо найти в каком-нибудь отряде место для нашего новобранца. Давайте руку!
Гашфорд вложил свою холодную предательскую руку в руку лорда, и так они, в сопровождении Барнеби и его матери, вмешались в толпу.
А толпа уже снова пела, и, когда ее предводитель проходил между рядами, люди заливались еще громче. Многие из них, якобы объединившиеся для защиты своей религии и готовые умереть за нее, отроду не слыхивали ни одного гимна или псалма. Но эти молодцы обладали здоровенными легкими и не прочь были погорланить, – вот они и распевали сейчас вместо гимнов всякую бессмыслицу или непристойности, какие только приходили им в голову: в общем хоре все равно не слышно было слов, да, впрочем, не очень-то они и беспокоились об этом. И подобные импровизации распевались под самым носом у лорда Джорджа Гордона, а он, не понимая их смысла, шествовал, как всегда, чопорно и торжественно, очень довольный и умиленный благочестием своих приверженцев.
Так шли они и шли, то вдоль одной шеренги, то вдоль другой, обходили каре и круги, а впереди были все новые ряды, каре и круги, необозримые и неисчислимые. Стало уже очень жарко, солнце беспощадно обливало поле жгучими лучами, знаменосцы просто с ног валились, обессиленные тяжелой ношей, и большинство собравшихся, не вытерпев, расстегивали кафтаны и жилеты, снимали шейные платки. А в гуще толпы, где из-за тесноты жара была еще невыносимее, некоторые в полном изнеможении ложились на траву и предлагали все, что у них было с собой, за глоток воды. Однако ни один из этих мучеников не ушел с поля. А лорд Джордж, обливаясь потом, все шествовал вдоль рядов об руку с Гашфордом. И Барнеби и его мать следовали за ними по пятам.
Они дошли до конца длинного ряда, в котором человек восемьсот стояли «колонной», и лорд Джордж оглянулся, услышав громкий возглас удивления. Голос прозвучал как-то глухо и странно, как всегда звучит одинокий голос па открытом воздухе, в густой толпе, – и в тот же миг из рядов с громким хохотом выскочил какой-то парень. Хлопнув Барнеби по спине своей могучей лапой, он закричал:
– Вот чудеса! Да это же Барнеби Радж! Век тебя не видел. Где эго ты пропадал так долго?
Барнеби в эту минуту думал о том, что истоптанная трава пахнет здесь совсем так, как на чигуэлском лугу, где он в детстве играл в крикет. Ошеломленный внезапным и шумным приветствием, он растерянно уставился на окликнувшего его человека и сказал только:
– Как, это ты, Хью?!
– Я ли это? Ну, конечно, я, Хью из «Майского Древа»! А помнишь моего пса? Он до сих пор жив, и ручаюсь, что узнает тебя… Ага, и ты носишь нашу кокарду? Молодчина! Ха-ха-ха!
– Так вы знаете этого юношу? – спросил лорд Джордж.
– Знаю ли, милорд?.. Конечно, знаю, как собственную правую руку… И мой командир тоже знает его. Все мы тут его хорошо знаем.
– Значит, примете его в свой отряд?
– Еще бы! У нас в отряде не найдется ни одного такого славного, проворного парня, как Барнеби Радж, – сказал Хью. – Хотел бы я знать, кто посмеет спорить против этого! Иди к нам, Барнеби! Он пойдет между мной и Деннисом, милорд, и понесет знамя, – Хью взял знамя из рук утомленного знаменосца, – самое красивое шелковое знамя в нашей доблестной армии.
– Ради бога, не троньте его! – пронзительно крикнула миссис Радж, бросаясь к сыну. – Барнеби!.. Милорд!.. Вот увидите, он не захочет меня оставить!.. Барнеби! Барнеби!..
– Женщины в строю? – рявкнул Хью, став между вдовой и сыном и отталкивая ее. – Эй! Капитан, сюда!
– Что тут за шум? – закричал, подбегая, разгневанный Саймон Тэппертит. – Такой-то у вас порядок?
– Я и сам говорю, что это непорядок, – отвечал Хью, продолжая удерживать миссис Радж. – Это против всех правил: женщины отвлекают от дела наших храбрых солдат. Отдайте команду, капитан, не то все разбегутся! Живо!
– Сомкнуть ряды! – прокричал Саймон во всю силу своих легких. – Стройся! Шагом марш!
Миссис Радж была отброшена и упала. Толпа пришла в движение. Барнеби увлекли в этот людской водоворот, и мать потеряла его из виду.

Глава сорок девятая

Собравшаяся здесь масса людей с самого начала была разбита на четыре отряда – Лондонский, Вестминстерский, Саутуоркский и Шотландский. В каждом из них были свои части, и так как построены они были по-разному, то в общей системе могли разобраться лишь немногочисленные командиры и вожаки этой армии; остальным эта система была так же непонятна, как план большого сражения – рядовому солдату. Однако в этом строю был, видимо, какой-то порядок, ибо, придя в движение, вся толпа очень скоро разделилась на три части и, как было заранее условлено, приготовилась переходить Темзу через разные мосты, чтобы затем с трех сторон подойти к зданию парламента.
Во главе того отряда, которому предстояло идти через Вестминстерский мост, стал лорд Гордон, имея по правую руку Гашфорда. Его окружали какие-то головорезы самого отталкивающего вида, составлявшие нечто вроде штаба. Командование вторым отрядом, которому путь лежал через мост Блекфрайерс, было поручено целой группе, состоявшей человек из двенадцати, а третьим отрядом, который должен был идти по Лондонскому мосту и главным улицам, чтобы все увидели, как их много, и оценили серьезность их намерений, командовал Саймон Тэппертит (в помощники себе он взял несколько «Непоколебимых»), палач Деннис, Хью и другие.
Раздалась команда, и каждый из трех громадных отрядов двинулся по своему маршруту в полном порядке и без всякого шума. Тот, который должен был пройти через Сити, был гораздо многочисленнее двух остальных и растянулся настолько, что, когда хвост его только пришел в движение, первые ряды были уже почти на четыре мили впереди, несмотря на то, что люди шли по трое в ряд и тесно сомкнутым строем.
Барнеби шел в авангарде, куда по сумасбродной прихоти поставил его Хью, между этим опасным покровителем и палачом. Среди тысяч людей, впоследствии вспоминавших этот день, многие хорошо помнили Барнеби. В своем экстазе ничего не замечая вокруг, с сияющими глазами и раскрасневшимися щеками, не чувствуя тяжести большого знамени, которое он нес, и только любуясь, как ярко его шелк горит на солнце, как плещется под летним ветерком, он шагал, гордый, ликующий, безмерно счастливый, среди всей этой толпы единственный, кто шел с легким сердцем и без корыстных расчетов.
– Ну, как тебе это нравится? – спросил у него Хью, когда они проходили по людным улицам, поглядывая вверх, на окна, у которых теснились зрители. – Ишь, все высыпали на улицу поглазеть на наши знамена! Что скажешь, Барнеби? Ведь ты же сейчас – самый видный человек во всей нашей компании. Твое знамя – самое большое да и самое нарядное. Кто может сравниться с Барнеби? Все смотрят только на него. Ха-ха-ха!
– Будет тебе галдеть, братец! – сердито пробурчал палач, обращаясь к Хью, но в то же время не очень-то ласково глядя на Барнеби. – Уж не воображает ли он, будто ему придется только таскать эту синюю тряпку да резвиться, как школьник на каникулах? Ты, надеюсь, не откажешься и от настоящего дела, а? Эй, тебе говорю! – добавил он, грубо толкнув Барнеби локтем. – На что это ты глаза пялишь? Почему не отвечаешь?
Барнеби, до этой минуты погруженный в созерцание своего знамени, рассеянно перевел глаза на Денниса, потом на Хью.
– Он твоих намеков не понимает, – сказал последний. – Постой, я сейчас ему все растолкую. Барнеби, дружок, слушай внимательно, что я скажу.
– Слушаю, – отозвался Барнеби, с беспокойством озираясь по сторонам. – Только почему ее нигде не видать?
– Кого это? – спросил Деннис ворчливо. – Уж не влюблен ли ты, чего доброго? Это никуда не годится, брат! Нам здесь влюбленные ни к чему.
– Она бы так гордилась мной, если бы могла меня сейчас видеть, правда, Хью? – сказал Барнеби. – Сам посуди, разве ей не было бы приятно увидеть меня в первом ряду такой большой процессии? Да она бы заплакала от радости, знаю, что заплакала бы! Куда она могла деваться? Она никогда еще не видела меня таким нарядным и веселым. А что мне с того, что я гляжу молодцом, если ее нет здесь?
– Что это еще за сюсюканье? – сказал мистер Деннис с глубочайшим презрением. – Не хватало нам тут влюбленных слюнтяев!
– Успокойся, друг! – воскликнул Хью. – Он говорит о матери.
– О ком? – переспросил Деннис, сопровождая этот вопрос крепким ругательством.
– О матери.
– Так неужели я связался с этим отрядом и пришел сюда в такой великий день только затем, чтобы слушать болтовню о мамашах? – прорычал Деннис с величайшим возмущением. – Мне и о любовницах слушать тошно, а тут – о матери! Тьфу! – Его негодование дошло до таких пределов, что он только плюнул и умолк.
– Нет, Барнеби прав, – возразил Хью, ухмыляясь, – прав, я тебе говорю! Послушай, мой храбрый солдатик, ее здесь нет, потому что я о ней позаботился: послал к ней полдюжины джентльменов, всех с синими знаменами, – правда, далеко не такими красивыми, как твое, – и они торжественно поведут ее в роскошный дом, весь увешанный золотыми и серебряными флагами. Там она будет тебя ожидать, и у нее будет вволю всего, что только душа пожелает.
– Правда? – сказал Барнеби, просияв. – Ты это сделал? Как я рад! Какой ты добрый, Хью!
– То ли еще впереди, дружок! – продолжал Хью, подмигнув Деннису, который теперь с великим изумлением уставился на нового соратника. – Это пустяки по сравнению с тем, что нас ждет.
– Неужели? – ахнул Барнеби.
– А как же! – подтвердил Хью. – Деньги, шляпы с перьями, красные камзолы с золотым позументом. Самые красивые вещи, какие есть, были и будут на белом свете, все будет наше, если мы останемся верны тому благородному джентльмену, лучшему человеку на свете, если несколько дней походим с этими знаменами и сохраним их в целости. Вот и все, что от нас требуется.
– Только-то! – воскликнул Барнеби, крепче сжав древко своего знамени. Глаза его загорелись. – Ну, так я тебе ручаюсь, что оно будет в сохранности. Ты отдал его в надежные руки. Ты меня знаешь, Хью. Никому не удастся вырвать его у меня.
– Хорошо сказано! – восхитился Хью. – Ха-ха! Благородные слова! Узнаю моего смельчака – Барнеби, с которым мы столько раз вместе лазали и бегали повсюду. Я знал, что Барнеби не подведет!
– Разве ты не видишь, – шепнул он Деннису, заходя с другой стороны, – что он дурачок и его можно заставить делать что угодно, только сумей за него взяться. Он нас и повеселит, и силен, в драке стоит десяти, можешь мне поверить! Вот попробуй поборись с ним, – сам узнаешь. Одним словом, предоставь все дело мне, и скоро вы все увидите, подходит он нам или нет.
Мистер Деннис выслушал эти пояснения Хью, выражая свое удовольствие многочисленными кивками и подмигиванием, и с этой минуты его обращение с Барнеби заметно смягчилось. А Хью, приставив палец к носу, вернулся на свое место, и они продолжали путь молча.
В третьем часу дня все три главных отряда сошлись у Вестминстера и, слившись в одну громадную армию, потрясли воздух громовым кличем. Так они оповестили о своем прибытии и вместе с тем дали кому следует сигнал занять все подступы к зданию парламента, кулуары обеих палат и лестницу, ведущую на галереи.
Хью и Деннис ринулись прямиком на эту лестницу, а с ними и новобранец Барнеби, передавший свое знамя человеку, оставленному у двери снаружи, чтобы охранять все знамена. Сзади напирала толпа, и, подхваченные стремительным потоком, Хью, Деннис и Барнеби были отнесены к самому входу на галерею. Вернуться назад было уже невозможно, даже если бы они этого и хотели: толпа наводнила все коридоры. Говоря о густой толпе, мы часто употребляем выражение: «Можно было пройти по головам». И здесь действительно так и было: мальчишка, который каким-то образом затесался сюда, увидев, что ему грозит опасность быть задавленным, вскочил на плечи соседа и по шляпам и головам выбрался на улицу, пройдя таким способом две лестницы и длинную галерею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101


А-П

П-Я