Он бросил взгляд на экран.– Нет. Зачем им это? Они просто следят за нами.Он сосредоточился на трудном участке верхней губы и нахмурился, ощутив на языке кисловатый вкус аэрозоля. Тираниты пользовались им почти виртуозно. Несомненно, в умелых руках это самый быстрый из всех существующих способов бритья. В сущности аэрозоль представлял собой превосходный растворитель волос, который не действовал на кожу. И давление на кожу было не больше, чем от дуновения ветерка.Но Байрону этот способ не нравился. Ходили слухи, что у тиранитов рак кожи лица бывает гораздо чаще, чем у других людей, и многие приписывали это их способу бриться. Байрон впервые задумался: а не лучше ли полностью и навсегда убрать волосы с лица? В некоторых районах Галактики это практиковалось. Однако он тут же отказался от этой мысли: волосы убираются навсегда, а мода снова может вернуться к усам или бакенбардам.Байрон рассматривал свое лицо в зеркале, прикидывая, пойдут ли ему баки на щеках, когда в дверях появилась Артемизия.– Я думала, вы спите.– Я спал, но потом проснулся, – с улыбкой сказал Байрон.Она потрепала его по щеке, а потом нежно провела по ней пальцами.– Гладкая… Вам теперь не дашь больше восемнадцати.Он поднес ее руку к губам:– Пусть это вас не обманывает.– Они по-прежнему следят за нами? – спросила она.– По-прежнему. Меня начинает раздражать это скучное ожидание.– Я не нахожу его скучным.– Мы с вами говорим о разных вещах, Арта.– Почему бы нам не высадиться прямо на Лингейн?– Мы думали об этом. Мне кажется, нам не следует рисковать. Лучше подождать, пока позволяют запасы воды.– Говорю вам, они движутся! – воскликнул Джилберт.Байрон подошел к панели, взглянул на массометр, потом на Джилберта.– Возможно, вы и правы.Он ввел какие-то данные в калькулятор и посмотрел на шкалу.– Нет, Джилберт, корабли относительно нас не движутся. Показания массометра изменились, потому что к ним присоединился третий корабль. Насколько я могу судить, он в пяти тысячах миль от нас, «ро» – около сорока шести градусов, «фи» – сто девяносто два градуса от линии корабль – планета, если я не напутал с направлением – по часовой стрелке или против. А если напутал, то углы соответственно будут триста четырнадцать и сто шестьдесят восемь градусов.Он замолчал, изучая новые данные.– Я думаю, третий корабль приближается. Он маленький. Можете связаться с ним, Джил?– Могу попытаться.– Хорошо. Изображение не давайте, только звуковой сигнал, пока не разберемся, кто это к нам пожаловал.Интересно было смотреть на Джилберта у радиопередатчика. Очевидно, он обладал врожденным талантом. Направить узкий радиолуч на определенный пункт пространства – трудная задача, и корабельная аппаратура помогает в этом лишь частично. Джилберт знал расстояние до корабля с точностью в несколько сотен миль. Он знал также два угла, каждый из которых мог быть определен с ошибкой в пять градусов в любом направлении.Это давало объем примерно в десять миллионов кубических миль, в котором мог находиться корабль. Остальное зависело от умения радиста. А ведь в самой широкой части радиолуч едва достигал полумили в поперечном сечении. Говорили, что опытные радисты нутром чуют, сколько миль осталось лучу до цели: с научной точки зрения – сплошная чушь, конечно, но своего объяснения на этот счет наука не предлагала.Через десять минут связь была установлена.Еще через десять минут Байрон откинулся на спинку кресла и негромко сказал:– Они посылают к нам на борт человека.– Вы им позволили? – спросила Артемизия.– Почему бы и нет? Всего один человек. А мы вооружены.– Но если мы подпустим их корабль слишком близко.– Мы на тиранитском крейсере, Арта. Он в три-пять раз превосходит их звездолет по мощности, даже если это лучший корабль Лингейна. Их драгоценный договор не так уж много им позволяет, а у нас целых пять крупнокалиберных бластеров.– Вы умеете пользоваться тиранитскими бластерами? – удивилась Артемизия. – А я и не знала!Байрону очень не хотелось сознаваться, но он сказал:– К сожалению, не умею. Пока не умею. Но на лингейнском корабле об этом не подозревают.
Полчаса спустя на экране появился корабль. Это было небольшое тупорылое судно с четырьмя плавниками, используемыми при полете в стратосфере.При первом же появлении корабля на экране Джилберт радостно воскликнул:– Это яхта Автарха! – Лицо его сморщилось в улыбке, – Уверяю вас, это его личная яхта. Я же говорил вам, что достаточно будет просто назвать мое имя.Последовал период уравнения скоростей, и вот лингейнский корабль неподвижно повис на экране.В передатчике послышался тихий голос:– Готовы к стыковке?– Готовы, – ответил Байрон. – Только один человек!– Да, один человек, – последовало подтверждение.Словно развернувшаяся змея, металлический канат отделился от лингейнского корабля и как гарпун устремился вперед. На экране показался намагниченный цилиндр, прикрепленный к концу каната. Подлетая к кораблю, он становился все больше и больше, одновременно смещаясь к краю экрана, а затем и вовсе пропал из поля зрения.Раздался глухой, дребезжащий звук контакта. Цилиндр прилип к корпусу, но нить, тянувшаяся за ним, не провисла под собственной тяжестью, а сохранила все свои причудливые извивы и петли, которые медленно по инерции приближались к кораблю.Лингейнский корабль легко и осторожно отошел; нить выпрямилась. Она висела, пронзая пространство, изящная, как паутинка, сверкающая в лучах лингейнского солнца.Байрон настроил изображение, и весь экран заполнил огромный корабль, так что можно было разглядеть начало этой нити, протянувшейся на полмили, и крошечную фигурку, повисшую на ней и перебирающуюся вперед на руках.Обычно стыковка происходит иначе. Как правило, два корабля близко подходят друг к другу, так что их выдвижные воздушные шлюзы соединяются, как два магнита. По такому туннелю человек может перейти из одного корабля в другой без скафандра, Естественно, этот вид стыковки требует взаимного доверия.Но если перебираться по канату, подвешенному в пространстве, то без скафандра не обойтись. Приближавшийся лингейнец был закован в тяжелую металлическую кольчугу, которая требовала немалых мускульных усилий при передвижении. Даже отсюда Байрону было видно, как напрягается рука человека, отцепляясь от каната и готовясь к следующему шагу, и снова расслабляется, закрепившись на блестящей нити.Кроме всего прочего, необходимо было тщательно уравнять скорости кораблей. Стоило одному из них случайно ускорить движение – и нить разорвется, а путешественник отправится в космос, подхваченный притяжением отдаленного солнца, причем ни трение, ни преграды не остановят его на этой дороге в вечность.Лингейнец приближался уверенно и быстро. Стало видно, что он не просто перебирает руками. Каждый раз, зацепившись рукой за канат, он пролетал вперед несколько десятков футов, прежде чем схватиться за него другой рукой.Это была настоящая космическая эквилибристика. Космонавт напоминал блестящего металлического гиббона, скачущего на руках с ветки на ветку.– А если он промахнется? – спросила Артемизия.– Он выглядит достаточно опытным, – ответил Байрон. – А если промахнется, то по-прежнему будет сверкать на солнце, и мы его подберем.Лингейнец был уже совсем близко. Наконец он исчез с экрана, а еще через пять секунд они услышали тяжелые шаги по обшивке корабля.Байрон передвинул рычажок, и вокруг входного люка загорелись сигнальные огни. Через мгновение раздался властный стук, и внешний люк корабля открылся, принимая гостя. За стеной пилотской рубки загрохотали шаги. Наружный люк закрылся, часть стены скользнула в сторону, и в проеме появился человек.Костюм его мгновенно покрылся звонкой изморозью, которая толстым слоем затянула стекло шлема и превратила космонавта в белую статую, обдающую холодом.Байрон усилил обогрев помещения. Ворвалась струя теплого воздуха. Изморозь начала таять, на скафандре заблестели капельки росы.Лингейнец нащупал неуклюжими металлическими пальцами застежки шлема, стараясь поскорее избавиться от снежной слепоты. Шлем взметнулся вверх, подняв за собой взъерошенные волосы…– Ваше превосходительство! – воскликнул Джилберт и, обращаясь к Байрону, радостно и гордо добавил: – Байрон, это сам Автарх!Но Байрон, остолбенев, еле выговорил непослушными губами:– Джонти?! Глава тринадцатаяАвтарх остается Автарх откинул в сторону скафандр и уселся в большое мягкое кресло.– Давно не приходилось упражняться, – сказал он, – Но говорят, стоит однажды этому научиться, потом уже не отвыкнешь. Привет, Фаррил. Милорд Джилберт, добрый день. А это, насколько я помню, дочь Правителя леди Артемизия.Он зажал губами длинную сигарету и затянулся. Рубку заполнил приятный запах ароматизированного табака.– Не ожидал увидеть вас так скоро, Фаррил.– Или вообще увидеть, – съязвил Байрон.– Может, и так, – согласился Автарх, – Конечно, получив сообщение из одного слова «Джилберт» и зная, что Джилберт не может управлять космическим кораблем, зная, что я сам послал на Родию молодого человека, который может управлять космическим кораблем и который вполне способен украсть крейсер, спасаясь бегством, зная, наконец, что человек на крейсере молод и обладает аристократической внешностью, я мог прийти только к одному заключению. Поэтому я не удивился, увидев вас.– А я думаю, все-таки удивились, – возразил Фаррил. – И сильно удивились, черт возьми! Как несостоявшийся убийца. Думаете, только у вас есть способности к дедукции?– Я всегда был самого высокого мнения о вас, Фаррил.Автарх остался абсолютно невозмутимым, и Байрон почувствовал неловкость за свой срыв. Взбешенный, он повернулся к Джилберту с Артемизией:– Этот человек – Сандер Джонти. Я вам о нем рассказывал. Возможно, он также и Автарх Лингейна иди даже пятьсот Автархов. Неважно, для меня он Сандер Джонти.– Тот самый, который… – начала Артемизия.Джилберт поднял тонкую дрожащую руку:– Возьмите себя в руки, Байрон. Вы сошли с ума?– Это тот самый человек! Я не сошел с ума! – выкрикнул Байрон. Потом с усилием овладел собой. – Ладно. Я думаю, нет смысла кричать. Уходите с моего корабля, Джонти. Теперь я говорю достаточно спокойно. Убирайтесь с корабля!– Мой дорогой Фаррил, но почему?Джилберт издал какой-то нечленораздельный звук. Байрон яростно оттолкнул его и посмотрел сидящему Автарху прямо в лицо:– Вы допустили одну ошибку, Джонти. Только одну. Не догадались, что, выйдя из спальни, часы я оставлю внутри. Видите ли, на часах у меня индикатор радиации.Автарх выпустил кольцо дыма и мило улыбнулся.– Этот индикатор не посинел, Джонти, – продолжал Байрон. – В моей комнате не было никакой бомбы. Только тщательно изготовленная подделка! Если вы станете это отрицать, значит, вы лжец, Джонти, или Автарх, или как вам угодно себя называть.Более того, это именно вы подсунули мне эту подделку. Вы усыпили меня гипнайтом и организовали всю эту ночную комедию. Все сходится, не так ли? Если бы мена не разбудили, я так и проспал бы всю ночь, не узнав, что в комнате что-то не в порядке. Поэтому вы позвонили мне. Проснувшись, я должен был обнаружить бомбу, которую вы специально положили рядом со счетчиком, чтобы я не мог ее не заметить. А кто взорвал мою дверь, чтобы я не успел догадаться, что бомба – всего лишь подделка? Должно быть, вы наслаждались той ночью, Джонти…Байрон ожидал хоть какой-то реакции, но Джонти лишь кивнул с вежливым интересом. Байрон почувствовал, что свирепеет, Как будто пинаешь подушку, бьешь по воде, машешь кулаками в воздухе…Он хрипло сказал:– Моего отца приговорили к смерти. Я вскоре узнал бы об этом. Я отправился бы на Нефелос, чтобы самому решить, сражаться мне с тиранитами открыто или тайно. Я знал бы свои возможности и был бы готов ко всем неожиданностям и случайностям.Но вы захотели, чтобы я отправился на Родию и встретился с Хинриком. Конечно, просто так я не стал бы выполнять ваши желания. Вам нужно было организовать стечение обстоятельств. И вы организовали!Я думал, что мне подложили бомбу, и не мог понятья почему. Вы объяснили. Вы даже «спасли» мне жизнь! Вы! Казалось, вы знаете все. Например, что мне делать дальше. А я был выведен из равновесия и последовал вашему совету…Байрон перевел дыхание, ожидая ответа. Ответа не было, Он закричал:– Вы мне даже не сказали, что я улетаю на родийском корабле и что капитан знает, кто я такой. Вы даже не объяснили, что отправляете меня прямо в руки тиранитов. Или вы отрицаете это?Наступила долгая пауза. Джонти погасил окурок.Джилберт нервно сжимал ладони.– Байрон, вы ведете себя невозможно. – проговорил он. – Не станет Автарх…Но Джонти спокойно перебил его:– Станет, Я все признаю. Вы совершенно правы, Байрон. Поздравляю, вы на редкость проницательны. Подделка вместо бомбы была подсунута мною, и это я отправил вас на Родию с намерением дать возможность тиранитам арестовать вас.Лицо Байрона прояснилось. Во всей этой истории не осталось больше белых пятен.– Когда-нибудь я с вами рассчитаюсь, Джонти Но сейчас вы Автарх Лингейна, у вас наготове три корабля, так что условия слишком неравные. Однако «Беспощадный» – мой корабль. Я его пилот. Надевайте скафандр и убирайтесь. Канат еще на месте.– Это не ваш корабль. Вы скорее пират, чем пилот.– Сейчас я на нем хозяин, и этим все сказано. Даю вам пять минут.– Послушайте, давайте обойдемся без драматических сцен! Мы нужны друг другу, и я не собираюсь уходить.– Вы мне не нужны. Даже если бы весь тиранитский флот преследовал нас, а вы могли бы уничтожить его одним ударом, я все равно не попросил бы вас о помощи.– Фаррил, – сказал Джонти, – вы ведете себя как ребенок. Я дал вам возможность высказаться. Можете вы, в свою очередь, выслушать меня?– Нет. Меня не интересуют ваши доводы.– Может быть, теперь заинтересуют?Артемизия вскрикнула. Байрон дернулся, но тут же остановился и застыл на месте, покраснев от злости на собственную беспомощность.– Я принял все меры предосторожности, – сказал Джонти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26