https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/Erlit/
На листе бумаги аккуратным почерком Фролова было написано:1. Хищения составляют 25-30 процентов всех преступлений.2. 53 процента осуждённых за хищения в строительстве ранее судимы.3. По 83 процентам дел привлечены за соучастие в хищениях в особо крупных размерах работники бухгалтерского учёта.4. По 53 процентам дел расхитители прибегали к способам хищения, которые не вызывали недостачи имущества, отражаемой на балансе организации.5. По 49,5 процента хищений в особо крупных размерах недостача скрывалась путём подлога первичных документов и данных бухгалтерского учёта.6. 85,5 процента крупных хищений продолжались свыше года.7. В 89 процентах случаев крупные хищения могли быть вскрыты в зародыше контролирующими органами и тотчас пресечены.8. 42,4 процента осуждённых за хищения в особо крупных размерах указали, что их преступлениям способствовало отсутствие должного учёта материальных ценностей, денежных средств, плохой контроль за их расходованием, в частности формальная постановка внутриведомственного финансового контроля, ревизионной работы и инвентаризации имущества.Подождав, пока мы ознакомимся с записями, Фролов спросил:— Любопытные цифры?— Весьма.— Уже одни эти цифры могут указать основные направления профилактической работы по предупреждению хищений, в первую очередь крупных. Почти в каждом преступлении есть какой-то элемент случайности — то, что трудно или просто невозможно предусмотреть. Попробуйте, например, прогнозировать конкретное убийство из хулиганских побуждений. Предугадайте, что именно в Измайловском парке и именно в течение этого года будет найден труп гражданина, убитого пьяными хулиганами. Прямо скажем, шансов попасть в точку у вас немного. А вот хищения можно прогнозировать, для этого достаточно хорошо изучить ситуацию в той или иной организации. Хищения — ржавчина, а ржавчина появляется в силу изученных причин. На фабрике бесхозяйственность? Обезличка? Плохо организованы учёт и отчётность? Нарушаются правила оформления документов, хранения бланков строгой отчётности? Это уже симптомы. Поэтому вы с достаточной долей уверенности можете предполагать, что здесь рано или поздно вскроются хищения социалистической собственности. А раз так, то вполне понятно, что и предупредить воровство реальней, чем многие другие виды преступлений. Разве не логично? Но для этого в числе других условий нужно, чтобы суд над расхитителями стал своего рода школой. В зале обязательно должны присутствовать хозяйственники, экономисты, ревизоры, плановики, бухгалтеры. И не только присутствовать, но и делать практические выводы, учиться профилактике хищений, тем более что некоторые уголовные дела — не школа, а уж что-то вроде университета профилактики…Одним из таких «университетов» Фролов считал дело, которое некогда расследовал старший следователь Ленинградской областной прокуратуры, а затем преподаватель Института усовершенствования следственных работников органов прокуратуры и МВД Выховский. Действительно, это дело поучительно со всех точек зрения.
* * * Если вы впервые увидите в море айсберг — громадную ледяную гору, — он не произведёт на вас сильного впечатления. Дело в том, что на поверхности только незначительная часть, верхушка, сам айсберг скрыт водой. Точно так же воспринимается вначале и крупное хищение: его не видно, оно скрыто. На «поверхности» лишь акт ревизии. В нем перечислены, казалось бы, пустяковые нарушения финансовой дисциплины, правил оформления документации. За подобное не судят и даже не снимают с работы. Ну, замечание, выговор, строгий выговор, наконец. А вот если заглянуть поглубже… Но «заглянуть поглубже» не так-то просто. Для этого помимо желания необходимы опыт, настойчивость, терпение, знание бухгалтерского учёта, технологии производства, условий снабжения и сбыта, нормирования труда.И в актах проверки производственно-хозяйственной деятельности небольшой фабрики «Знамя труда», которые легли на служебный стол старшего следователя областной прокуратуры, отмечались различные погрешности, отступления от требований инструкций, небрежность, неувязки, но отнюдь не хищения. Фактов хищения как таковых установлено не было. Тем не менее анализ актов заставлял предполагать, что на фабрике действует шайка весьма квалифицированных жуликов. Но предположения — всего лишь предположения. Именно так и сказал Выховскому приглашённый им для объяснения начальник цеха культтоваров Дибич, упитанный и вальяжный человек в модном костюме. Дибич держался уверенно и солидно, а в протоколе допроса собственноручно записал: «Образование — 4 класса. Профессия — руководящий работник». Действительно, другой профессии у Дибича не было: всю свою сознательную жизнь он руководил.— Как опытный руководящий работник могу вам сказать одно, Игорь Петрович, — доверительно объяснял он Выховскому, — обязанность ревизора — искать. За это он зарплату получает. А кто ищет, тот всегда найдёт. Там — со штатами неувязочка: бухгалтер числится монтёром, а кассир слесарем, здесь — с нормами разнобой или ОТК сквозь пальцы на качество смотрит. То да се. Жизнь. Но воровать — избави боже. Лучше свой рубль потеряю, чем государственную копейку потрачу. Соцсобственность бережём как зеницу ока. Недавно даже новые замки в складе поставили. Можете убедиться. А подозревать… Обидно, конечно, а право ваше. Только подозрение без доказательств вроде бестоварной накладной. Есть желание — копайте. А я вам не помощник.И следователь стал «копать».Он изучил сотни документов, познакомился с условиями хранения и сбыта продукции, с нормированием труда, с объёмом и ассортиментом выпускаемой продукции. Это был большой труд, требующий скрупулёзности, внимательности, усидчивости.Но усилия даром не пропали. В конце концов следователь наткнулся на странное несоответствие: за последние два года фабрика резко снизила производство комнатных туфель. Неходовая продукция? Наоборот, туфли пользовались в магазинах громадным спросом. Сложности с сырьём? Тоже нет. Странно, очень странно, тем более что это произошло не за счёт расширения ассортимента выпускаемых фабрикой товаров широкого потребления или увеличения производства других изделий, а вне всякой связи с какими-либо изменениями подобного рода. Уменьшился выпуск комнатных туфель, и все. Между тем сырьё для пошива туфель, насколько это представлялось возможным установить, поступало приблизительно в том же количестве, что и раньше, техническая оснащённость цеха культтоваров никаких изменений не претерпела, а число рабочих даже несколько увеличилось.В чем же дело?В планово-экономическом отделе фабрики Выховскому долго и путано объясняли положение, демонстрировали папки с документами, ссылаясь на различные объективные и субъективные причины, а в главке честно пожали плечами: загадка, сами ничего не понимаем.— Но ведь вы спускали фабрике план?— Только формально.— А фактически?— А фактически мы лишь утверждали.— И тоже формально?На этот вопрос ответа не последовало. Впрочем, Выховский в нем и не нуждался. И так было ясно, что плановики главка утруждать себя не любили.Так возникла версия о выпуске «левой» продукции. Версия, то есть более или менее вероятное предположение. Однако в сложившейся ситуации выдвинутая версия представлялась весьма и весьма правдоподобной.Итак, «левая» продукция. Но если она выпускалась, то, само собой понятно, где-то и реализовывалась. А раз так, то должны обнаружиться какие-то следы в магазинах. И они обнаружились. При снятии остатков товаров в двух ленинградских магазинах оказались излишки комнатных туфель производства фабрики «Знамя труда». Правда, незначительные, но излишки. При иных обстоятельствах на эти излишки, возможно, не обратили бы особого внимания, но теперь они имели существенное значение для следствия. Это понимал не только Выховский, но и дельцы, окопавшиеся на фабрике. Нервы одного из них, некоего Гехта, не выдержали, и он исчез, оставив записку, в которой рекомендовал искать его труп в Фонтанке. Учитывая одновременное исчезновение вклада на имя Гехта в сберкассе, следователь не последовал его совету и, не заинтересовавшись Фонтанкой, объявил всесоюзный розыск мнимого покойника.Так началась многотрудная работа, которая заняла у следователя около года.Предстояло исследовать и доказать сам факт хищения, его «технологию», выявить всех участников шайки, проанализировать роль каждого, определить сумму расхищенного.Пока у подозреваемых, по крайней мере по их мнению, были достаточно реальные шансы выпутаться из этой истории, полностью или частично избежать ответственности. И они не торопились облегчить работу следователя признанием своей вины. А когда Выховский, продемонстрировав одному из них компрометирующие, документы, посоветовал чистосердечно рассказать обо всем, тот не без юмора сказал:— Мой папа говорил, что человек должен прежде всего бояться своего собственного языка.— Ну, в данном случае вам бояться, нечего, — сказал Выховский. — Признание облегчит ваше положение.— А вот сейчас вы мне напомнили нашего коновала, — парировал тот. — Когда он приставлял к телу лошади нож, а лошадь отодвигалась, он её успокаивал: «Но, но, не бойся». И действительно, через минуту ей уже нечего было бояться…Задержанный на Украине Гехт, тот самый, который оставил записку с советом искать его труп в Фонтанке, успел на юге прийти в себя и отказывался давать какие-либо показания. Навестив его в тюрьме, следователь принёс с собой пятнадцать фиктивных нарядов, украшенных подписью мнимого самоубийцы.— Посмотрите?— С удовольствием.Гехт внимательно прочёл все наряды и кратко сказал:— Все. На этом сегодня закончим.— Объяснений вы давать не собираетесь?— Нет.— Почему же?— Вам меня не понять, Выховский.Большие надежды возлагались подозреваемыми на запутанность учёта и отчётности на фабрике. Кто-то из них сравнил царящую там неразбериху с болотом, в котором могут утонуть не только преследуемые, но и преследователь. Действительно, документация находилась в хаотическом состоянии. Но к услугам следователя были опытные эксперты.Расследование медленно, но верно двигалось вперёд. Работа распадалась на несколько этапов. На первом следователь тщательно и досконально разобрался в вопросах получения и расходования сырья.Для того чтобы производить «левую» продукцию, необходимо иметь и «левое» сырьё.Откуда и как оно бралось?Оказалось, что поступление на фабрику старых одеял и шинелей, из которых делались комнатные туфли, учитывалось в штуках, а расход — в килограммах. Почему такой разнобой? Да так уж повелось… Но ведь шинели и одеяла могут иметь различный вес, различную годность? Конечно, но…Случайность? Нет, не случайность, а приём, с помощью которого легко можно было из месяца в месяц создавать запасы неучтённого сырья, тем более что сырьё использовалось на раскрой по актам, которые подписывали не читая. Не лишены были интереса и сами акты раскроя. В одном случае на 300 пар детских комнатных туфель израсходовано 30 килограммов ветоши, в другом — 120. На 300 пар дамских туфель потрачено, согласно актам, то 160 килограммов сырья, то 80, то 60…По указанию следователя были произведены контрольные раскрои. Да, он не ошибся: именно таким путём «добывалось» нужное для жуликов сырьё.Следующий этап. Как неучтённое сырьё превращалось в неучтённую продукцию? Разумеется, ни Дибич, ни Гехт, ни их сообщники не шили по ночам туфли. Скорее всего, это делали рабочие, и не по ночам, а днём. Но на фабрике сдельная оплата труда, общеизвестные утверждённые расценки. Рабочие могли ничего не знать, про «левую» продукцию, но они должны были знать, сколько заработали за смену. Может быть, жулики как-то их обманывали, занижая зарплату? Нет, проверка показала, что рабочие ежемесячно получали столько, сколько должны были получить.Дельцы оплачивали производство туфель из своего собственного кармана или, вернее, из тех денег, которые они получали за реализацию «левой» продукции? Тоже нет.Это был ребус, над которым немало помучились и следователь, и эксперты. Но в конце концов он был решён. Разгадку подсказало ещё одно «маленькое несоответствие», обнаруженное на фабрике.По инструкции выработка каждого рабочего ежедневно фиксировалась в картах учёта, так называемых накопительных нарядах. Один экземпляр карты находился у рабочего, другой — у мастера или начальника цеха. В конце месяца на основании этих карт составлялись сводные месячные наряды, представляемые в бухгалтерию для выплаты зарплаты. Что же касается первичных карт учёта, то они после составления месячных нарядов уничтожались. А почему, собственно? Не для того ли, чтобы скрыть следы подлога? Именно для этого…Следователь опрашивает рабочих цеха культтоваров. Просмотрев месячные наряды, работница Шаповалова говорит:— Всю перечисленную здесь работу я не делала.— Выходит, вы зря получали зарплату?— Нет.— А как же иначе?— Я работала, — объяснила она, — но я делала совсем не то, что здесь записано. Я вышивальщица, вышиваю туфли, а в месячных нарядах указано, будто я делала пуговицы. Видите? Разбраковка пуговиц, упаковка, выломка облоя, зенковка… Я вообще не знаю, как делаются пуговицы и что такое зенковка. Чепуха какая-то…— А в накопительных нарядах тоже указывались не те операции, которые вы в действительности делали?— Нет, в накопительных нарядах все было правильно, как положено.Точно такие же показания дали ещё восемнадцать рабочих, которые, судя по сводным нарядам, производили пуговицы. Нет, к пуговицам они не имели никакого отношения, они специалисты по туфлям.Итак, выяснен ещё один вопрос: производство «левых» туфель оплачивалось как производство пуговиц.Но ведь рабочие, в действительности делавшие пуговицы, тоже полностью получали свою зарплату. Их не обсчитывали ни на копейку. Как же дельцы во главе с Дибичем ухитрялись сводить концы с концами? А очень просто. Они использовали лазейку, оставленную им технологами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
* * * Если вы впервые увидите в море айсберг — громадную ледяную гору, — он не произведёт на вас сильного впечатления. Дело в том, что на поверхности только незначительная часть, верхушка, сам айсберг скрыт водой. Точно так же воспринимается вначале и крупное хищение: его не видно, оно скрыто. На «поверхности» лишь акт ревизии. В нем перечислены, казалось бы, пустяковые нарушения финансовой дисциплины, правил оформления документации. За подобное не судят и даже не снимают с работы. Ну, замечание, выговор, строгий выговор, наконец. А вот если заглянуть поглубже… Но «заглянуть поглубже» не так-то просто. Для этого помимо желания необходимы опыт, настойчивость, терпение, знание бухгалтерского учёта, технологии производства, условий снабжения и сбыта, нормирования труда.И в актах проверки производственно-хозяйственной деятельности небольшой фабрики «Знамя труда», которые легли на служебный стол старшего следователя областной прокуратуры, отмечались различные погрешности, отступления от требований инструкций, небрежность, неувязки, но отнюдь не хищения. Фактов хищения как таковых установлено не было. Тем не менее анализ актов заставлял предполагать, что на фабрике действует шайка весьма квалифицированных жуликов. Но предположения — всего лишь предположения. Именно так и сказал Выховскому приглашённый им для объяснения начальник цеха культтоваров Дибич, упитанный и вальяжный человек в модном костюме. Дибич держался уверенно и солидно, а в протоколе допроса собственноручно записал: «Образование — 4 класса. Профессия — руководящий работник». Действительно, другой профессии у Дибича не было: всю свою сознательную жизнь он руководил.— Как опытный руководящий работник могу вам сказать одно, Игорь Петрович, — доверительно объяснял он Выховскому, — обязанность ревизора — искать. За это он зарплату получает. А кто ищет, тот всегда найдёт. Там — со штатами неувязочка: бухгалтер числится монтёром, а кассир слесарем, здесь — с нормами разнобой или ОТК сквозь пальцы на качество смотрит. То да се. Жизнь. Но воровать — избави боже. Лучше свой рубль потеряю, чем государственную копейку потрачу. Соцсобственность бережём как зеницу ока. Недавно даже новые замки в складе поставили. Можете убедиться. А подозревать… Обидно, конечно, а право ваше. Только подозрение без доказательств вроде бестоварной накладной. Есть желание — копайте. А я вам не помощник.И следователь стал «копать».Он изучил сотни документов, познакомился с условиями хранения и сбыта продукции, с нормированием труда, с объёмом и ассортиментом выпускаемой продукции. Это был большой труд, требующий скрупулёзности, внимательности, усидчивости.Но усилия даром не пропали. В конце концов следователь наткнулся на странное несоответствие: за последние два года фабрика резко снизила производство комнатных туфель. Неходовая продукция? Наоборот, туфли пользовались в магазинах громадным спросом. Сложности с сырьём? Тоже нет. Странно, очень странно, тем более что это произошло не за счёт расширения ассортимента выпускаемых фабрикой товаров широкого потребления или увеличения производства других изделий, а вне всякой связи с какими-либо изменениями подобного рода. Уменьшился выпуск комнатных туфель, и все. Между тем сырьё для пошива туфель, насколько это представлялось возможным установить, поступало приблизительно в том же количестве, что и раньше, техническая оснащённость цеха культтоваров никаких изменений не претерпела, а число рабочих даже несколько увеличилось.В чем же дело?В планово-экономическом отделе фабрики Выховскому долго и путано объясняли положение, демонстрировали папки с документами, ссылаясь на различные объективные и субъективные причины, а в главке честно пожали плечами: загадка, сами ничего не понимаем.— Но ведь вы спускали фабрике план?— Только формально.— А фактически?— А фактически мы лишь утверждали.— И тоже формально?На этот вопрос ответа не последовало. Впрочем, Выховский в нем и не нуждался. И так было ясно, что плановики главка утруждать себя не любили.Так возникла версия о выпуске «левой» продукции. Версия, то есть более или менее вероятное предположение. Однако в сложившейся ситуации выдвинутая версия представлялась весьма и весьма правдоподобной.Итак, «левая» продукция. Но если она выпускалась, то, само собой понятно, где-то и реализовывалась. А раз так, то должны обнаружиться какие-то следы в магазинах. И они обнаружились. При снятии остатков товаров в двух ленинградских магазинах оказались излишки комнатных туфель производства фабрики «Знамя труда». Правда, незначительные, но излишки. При иных обстоятельствах на эти излишки, возможно, не обратили бы особого внимания, но теперь они имели существенное значение для следствия. Это понимал не только Выховский, но и дельцы, окопавшиеся на фабрике. Нервы одного из них, некоего Гехта, не выдержали, и он исчез, оставив записку, в которой рекомендовал искать его труп в Фонтанке. Учитывая одновременное исчезновение вклада на имя Гехта в сберкассе, следователь не последовал его совету и, не заинтересовавшись Фонтанкой, объявил всесоюзный розыск мнимого покойника.Так началась многотрудная работа, которая заняла у следователя около года.Предстояло исследовать и доказать сам факт хищения, его «технологию», выявить всех участников шайки, проанализировать роль каждого, определить сумму расхищенного.Пока у подозреваемых, по крайней мере по их мнению, были достаточно реальные шансы выпутаться из этой истории, полностью или частично избежать ответственности. И они не торопились облегчить работу следователя признанием своей вины. А когда Выховский, продемонстрировав одному из них компрометирующие, документы, посоветовал чистосердечно рассказать обо всем, тот не без юмора сказал:— Мой папа говорил, что человек должен прежде всего бояться своего собственного языка.— Ну, в данном случае вам бояться, нечего, — сказал Выховский. — Признание облегчит ваше положение.— А вот сейчас вы мне напомнили нашего коновала, — парировал тот. — Когда он приставлял к телу лошади нож, а лошадь отодвигалась, он её успокаивал: «Но, но, не бойся». И действительно, через минуту ей уже нечего было бояться…Задержанный на Украине Гехт, тот самый, который оставил записку с советом искать его труп в Фонтанке, успел на юге прийти в себя и отказывался давать какие-либо показания. Навестив его в тюрьме, следователь принёс с собой пятнадцать фиктивных нарядов, украшенных подписью мнимого самоубийцы.— Посмотрите?— С удовольствием.Гехт внимательно прочёл все наряды и кратко сказал:— Все. На этом сегодня закончим.— Объяснений вы давать не собираетесь?— Нет.— Почему же?— Вам меня не понять, Выховский.Большие надежды возлагались подозреваемыми на запутанность учёта и отчётности на фабрике. Кто-то из них сравнил царящую там неразбериху с болотом, в котором могут утонуть не только преследуемые, но и преследователь. Действительно, документация находилась в хаотическом состоянии. Но к услугам следователя были опытные эксперты.Расследование медленно, но верно двигалось вперёд. Работа распадалась на несколько этапов. На первом следователь тщательно и досконально разобрался в вопросах получения и расходования сырья.Для того чтобы производить «левую» продукцию, необходимо иметь и «левое» сырьё.Откуда и как оно бралось?Оказалось, что поступление на фабрику старых одеял и шинелей, из которых делались комнатные туфли, учитывалось в штуках, а расход — в килограммах. Почему такой разнобой? Да так уж повелось… Но ведь шинели и одеяла могут иметь различный вес, различную годность? Конечно, но…Случайность? Нет, не случайность, а приём, с помощью которого легко можно было из месяца в месяц создавать запасы неучтённого сырья, тем более что сырьё использовалось на раскрой по актам, которые подписывали не читая. Не лишены были интереса и сами акты раскроя. В одном случае на 300 пар детских комнатных туфель израсходовано 30 килограммов ветоши, в другом — 120. На 300 пар дамских туфель потрачено, согласно актам, то 160 килограммов сырья, то 80, то 60…По указанию следователя были произведены контрольные раскрои. Да, он не ошибся: именно таким путём «добывалось» нужное для жуликов сырьё.Следующий этап. Как неучтённое сырьё превращалось в неучтённую продукцию? Разумеется, ни Дибич, ни Гехт, ни их сообщники не шили по ночам туфли. Скорее всего, это делали рабочие, и не по ночам, а днём. Но на фабрике сдельная оплата труда, общеизвестные утверждённые расценки. Рабочие могли ничего не знать, про «левую» продукцию, но они должны были знать, сколько заработали за смену. Может быть, жулики как-то их обманывали, занижая зарплату? Нет, проверка показала, что рабочие ежемесячно получали столько, сколько должны были получить.Дельцы оплачивали производство туфель из своего собственного кармана или, вернее, из тех денег, которые они получали за реализацию «левой» продукции? Тоже нет.Это был ребус, над которым немало помучились и следователь, и эксперты. Но в конце концов он был решён. Разгадку подсказало ещё одно «маленькое несоответствие», обнаруженное на фабрике.По инструкции выработка каждого рабочего ежедневно фиксировалась в картах учёта, так называемых накопительных нарядах. Один экземпляр карты находился у рабочего, другой — у мастера или начальника цеха. В конце месяца на основании этих карт составлялись сводные месячные наряды, представляемые в бухгалтерию для выплаты зарплаты. Что же касается первичных карт учёта, то они после составления месячных нарядов уничтожались. А почему, собственно? Не для того ли, чтобы скрыть следы подлога? Именно для этого…Следователь опрашивает рабочих цеха культтоваров. Просмотрев месячные наряды, работница Шаповалова говорит:— Всю перечисленную здесь работу я не делала.— Выходит, вы зря получали зарплату?— Нет.— А как же иначе?— Я работала, — объяснила она, — но я делала совсем не то, что здесь записано. Я вышивальщица, вышиваю туфли, а в месячных нарядах указано, будто я делала пуговицы. Видите? Разбраковка пуговиц, упаковка, выломка облоя, зенковка… Я вообще не знаю, как делаются пуговицы и что такое зенковка. Чепуха какая-то…— А в накопительных нарядах тоже указывались не те операции, которые вы в действительности делали?— Нет, в накопительных нарядах все было правильно, как положено.Точно такие же показания дали ещё восемнадцать рабочих, которые, судя по сводным нарядам, производили пуговицы. Нет, к пуговицам они не имели никакого отношения, они специалисты по туфлям.Итак, выяснен ещё один вопрос: производство «левых» туфель оплачивалось как производство пуговиц.Но ведь рабочие, в действительности делавшие пуговицы, тоже полностью получали свою зарплату. Их не обсчитывали ни на копейку. Как же дельцы во главе с Дибичем ухитрялись сводить концы с концами? А очень просто. Они использовали лазейку, оставленную им технологами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30