Тут
следовало проявлять практичность.
Застолье кончилось, скамьи и столы были отодвинуты к стенам, а
посреди комнаты в большой чаше были разложены угли. Аширен уселись
группами на полу, они разговаривали, некоторые играли в один из вариантов
распространенной в Южной земле игры, называемой охмир. Я видела, как Риавн
сдвинула рядом с огнем две скамьи и положила на них свернутое шерстяное
одеяло, на которое легла беременная женщина. Люди рядом с нею выглядели
вульгарными и распущенными.
- Она себя хорошо чувствует? - спросила я Браник.
- Она пришла в Дом-источник, чтобы рожать здесь, - сказала ортеанка,
так, как будто этого было достаточно для объяснения. - Богиня всегда
держит дверь открытой. И для этих, - добавила она, когда один из аширен
принес вино, - большинство которых сбежало из дому.
- И вы не отправляете их обратно домой?
- У матери нельзя забрать ни одного ребенка, - сказала она с таким
ударением, которое превращало слово "мать" в слово "богиня". - Земля
бедна. Мы здесь работаем более напряженно, чем другие в большинстве
окрестных телестре. Ленивый знает, что если прибежит сюда, то это ему не
поможет. У других детей есть свои причины.
Но ведь они были детьми! Я хотела протестовать, но не стала. Здешние
дети мало походили на детей в нашем понимании.
Немного позже я пошла с Мариком и Рурик, чтобы проконтролировать, как
наши вещи переносили в комнаты. Этими комнатами были построены в стороне
большие кельи с жесткими кроватями, чашами для умывания и ночным горшком.
Все обитатели дома довольствовались тем же скудным комфортом. Он был
прост, примитивен и, (как я думала, глядя на вытоптанный каменный пол)
может быть, именно потому так долго просуществовал.
- Мне нужно еще завтра рано утром коротко посовещаться с Кемом, -
сказала Рурик, и мы пошли обратно в круглый зал, попав в настоящий хаос.
Большинство присутствовавших оставили свои различные занятия,
болтовню, еду и игру в охмир и все свое внимание обратили на женщину,
лежавшую на скамьях. Она вскрикнула, хрюкнула и часто задышала. Они
кричали ей слова ободрения и толпились вокруг. Стоявшие к ней ближе
остальных дышали в том же такте, что и она.
- О, Иисус, разве здесь нет ничего, что остается личным?
Голова Рурик повернулась ко мне. Я поняла, что говорила слишком
громко.
- Ничто в телестре не является личным, - по-дружески и с пониманием
ответила она. - И все мы в доме Богини - одна телестре.
- Но они даже не вывели отсюда детей!
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и я больше ничего не
сказала. Если даже это и шокировало меня, то это был культурный шок или,
возможно, шок, связанный с различием рас.
- Держите ее повыше...
- Готово!
- ...будьте осторожны...
Женщина не кричала, но похрюкивала, как будто ее давили. Я видела ее
откинутую назад голову. Мужчина с темной кожей держал ее руки. Браник,
стоявшая на коленях у скамьи, бросила в чан окровавленные обрывки ткани.
Женщина закричала. Молодая женщина, сидевшая рядом с нею, встала; она
держала в руках какую-то окровавленную массу. Я прикусила себе губы. Это
был ребенок и он находился в твердой оболочке.
Молодая женщина согнула привычным жестом свой шестой палец и вскрыла
оболочку длинным ногтем. Ребенок захлебывался и издавал тонкий писк. Горло
мое сжалось. Он был крошечным, гораздо меньше, чем человеческий ребенок.
Тем временем женщина вымыла его - я подумала, что она является
повивальной бабкой, - а затем родились и были освобождены от
тюрем-оболочек второй и третий ребенок.
Я чувствовала себя отвратительно. Какая жалость, что здесь нет
Адаира; уж он-то оценил бы все это.
- Трехкратные роды. - Рядом со мной сидел Риавн и указывал на молодую
женщину. - Каир будет их кормить, пока у Габрил не появится молоко.
Адаир говорил, что молоко у ортеанок всегда появлялось с запозданием.
Я мгновенно поняла, как они были связаны взаимной зависимостью: тут должны
были существовать большие семейные общности, кормилицы и приемные матери.
Я ожидала как чего-то совершенно естественного, что мать после этого
уложат в постель, однако вскоре она сидела возле огня, завернувшись в
одеяла. Она, отец и кормилица держали в руках по ребенку и время от
времени обменивались ими. Вернулась Браник с вином, и все собравшиеся
произнесли добрые пожелания на будущее. Вскоре праздник был в полном
разгаре.
- Как вы себя чувствуете? - нетерпеливо спросила меня Рурик.
Мне подумалось, что они представляли собой поразительно
жизнеспособную и закаленную расу. Я кивнула и приняла кувшин с вином,
пущенный по кругу.
Окно можно было различить лишь как темно-серую щель. Комнату заполнял
сумрак. Я не могла уснуть и спрашивала себя, как долго еще до утреннего
звона. Постель была жесткой, а я к этому не привыкла. Я подумала, что мне
следовало бы радоваться, если доберусь до Ремонде. Поездки здесь были
связаны с грязью, укусами насекомых и разного рода неудобствами.
Послышался скрип древесины.
Прошло несколько секунд. Одновременно с пониманием того, что это
должна была быть дверь, поскольку пол был каменным, я услышала другой
звук. Острое, скользящее шипение.
Я задержала дыхание и подумала, что кровь у меня в ушах м висках
стучит слишком громко. Это был звук от меча "харур", извлекаемого из
ножен.
Тишина.
Не могла ли я ошибиться? Конечно, я должна была ошибиться, потому что
здесь не могло произойти ничего подобного.
Парализатор был в кобуре; вчера вечером я бросила его в дальний угол
комнаты к моим вещам. Мой поясной нож был там же. Теперь я больше не могла
убеждать себя, что ничего не слышу. В комнате кто-то был.
Я заметила движение. Затем потемнело в окне.
Сделав единственное резкое усилие, я выскользнула из постели,
швырнула грубое одеяло в сторону окна и бросилась бежать.
Что-то нанесло мне сильный удар по ногам. я споткнулась, уперлась
выставленными вперед руками в пол, и опять что-то просвистело мимо моей
головы, с треском вонзившись в дверной косяк.
Я вскинула руку вверх, и ее обожгла изнутри раскаленная железная
полоса. я отдернула руку назад и резко вскрикнула.
Теперь тишина была ужасной для меня. Я услышала отдаленные крики и
вся похолодела от страха и облегчения. И я сама делала себя целью.
Шаги.
Они были неизбежны, почти спокойны, они были даже шаркающими. Чуть
слева от меня. Я задержала дыхание и отползла в сторону, пока мое плечо не
коснулось кровати. Вплотную к полу я подлезла под нее и потрогала
деревянную раму кровати. Надежно, надежно. надежно! Только бы мне не
издавать ни звука. Ни единого. Кто бы здесь ни был, у него с собой нет
факела. Он надеялся, что найдет меня спящей.
Что-то щекотало меня по всей длине предплечья. Я стала тише воды,
ниже травы.
- Кристи!
В коридоре раздался крик. В комнате послышались шаги туда и сюда,
потом скрипнула дверь, и все снова стало тихо.
Я не двигалась. В поле моего зрения попал мелькающий желтый блеск. Я
спрашивала себя, не потеряю ли сознание. Затем стали видны край двери и
стена, замелькали тени, и я поняла, что кто-то с факелом бежал по
коридору.
- Кристи? - кричала Рурик.
Я выползла из-под кровати, рубашка моя была в пыли, я была босой и
чувствовала себя беззащитной.
- Здесь... я думаю, кто-то есть.
- Вы думаете? Вы этого не знаете? - Она вставила факел в гнездо на
стене, подошла ко мне, взяла меня за руку. Я вскрикнула. Брызнули крупные
капли крови.
- Я этого не заметила.
При виде крови я застыла. Она стекала по моей руке до локтя. Так вот
откуда было ощущение щекотки. У меня было такое чувство, будто кто-то
колотил по моей руке молотком.
По внутренней стороне ладони проходил глубокий порез. Видимо, я
подняла ее и подставила прямо под лезвие "харура".
Рурик спешно покинула келью. Стало больше факелов: появились Браник,
Риавн, Марик и Хо-Телерит. Время вышло из колеи.
Я села, Риавн промыл мою рану и перевязал ее. Я глубоко дышала и
сопротивлялась надвигавшейся истерии.
Моя рука была единственной, мучительной, жгучей болью.
- Вам повезло, - сказал Риавн. - Сухожилия не задеты. Они вам еще
пригодятся.
Он медленно опустил мою руку, с любопытством ее разглядывая. "Разве
он не заметил различия раньше?" - подумала я и рассмеялась так, что меня
затрясло. Это была моя правая рука.
- Рурик... - сказала я. Она вернулась в келью.
- И вы не знаете, кто это был? Клинок был тяжел или легок, быстро или
тяжело он двигался? Это был "харур-нилгри" или "Харур-нацари"?
- Мне жаль, я... Было слишком темно... Я не знаю.
Браник снова ворвалась в комнату. Я совсем не заметила, как она ушла.
Она с яростью набросилась на Рурик.
- Ваши солдаты отказываются выпустить меня отсюда! Всюду они подымают
мечи. В Доме Богини!
- Теократический это дом или нет, но право войны действует и в нем. -
Рурик была совершенно невозмутима. - Я приказала моим командирам выставить
посты у всех дверей, у хлева и у внешних ворот. Я бы хотела, чтобы никто
не покидал территорию дома. Хо-Телерит, разбудите каждого, кто еще спит, и
позаботьтесь, чтобы люди собирались в зале.
Риавн исчез вместе с Браник. Я села в кровати и медленно стала
понимать, что произошло. Рурик села рядом со мной.
- Вы о чем-нибудь догадываетесь? - Ее рука лежала на рукоятке меча. Я
видела, куда был направлен ее взгляд.
Я не думаю, что это был мальчик.
Марик поднял глаза, у него был испуганный вид.
- Это был не я, т'ан.
Рурик это не убедило.
- Идемте в зал, Кристи, там могло бы что-нибудь оказаться, что
освежило бы вашу память. Там вы могли бы кого-нибудь узнать. Нет, аширен
тоже. Ке пойдет впереди меня.
Я зашнуровала брюки, но не стала утруждать себя обуванием и
последовала за Рурик по извилистым проходам. Кем столкнулся с нами еще до
входа в зал.
Пока они разговаривали, я вспомнила про аптечку. Она была в моей
келье. Там же был и парализатор. Я зависела и от того, и от другого. Мне
следовало бы подумать об этом пораньше. Я допустила ошибку, и это
рассердило и напугало меня.
Я оставила Рурик и спокойно пошла по извилистому проходу. Мне
казалось, что на это потребуется не более минуты.
Я вошла в мою келью и увидела перед собой острие клинка.

8. ПОКУШЕНИЕ
Я мгновенно упала на пол, сделала перекат и ударилась о его ноги.
Удар его пришелся в пустоту, он закачался и упал. Мы одновременно вскочили
на ноги и уставились друг на друга.
Это был человек с лицом, покрытым шрамами. Он стоял спиной к двери,
держа в руке "харур-нилгри". Хотя и без оружия, я автоматически приняла
исходное положение, как будто мы проводили учебный бой.
Он произвел удар. Поразительно быстро. Я уклонилась, и оружие
просвистело мимо меня. Широкий рукав рубашки помешал мне. Ткань окрасилась
кровью, как промокательная бумага, впитавшая в себя красные чернила.
Адреналин устремился мне в кровь. "Наблюдай за глазами, за глазами, а
не за клинком!" - вспомнилось мне.
Серый цвет. Звезды. Ни малейшего шанса обернуться и схватить
парализатор, лежавший в углу комнаты. Серебристое поблескивание металла.
Внимательно наблюдаю, чтобы уклониться от смертельного удара.
Он разъярен. Я не вооружена. До сих пор я уходила от его выпадов и
ударов; да, он полон злобы. Хорошо. Перемещаюсь вправо...
Металл скрежещет о стену. Никакой паники! Но мне не остается ничего
иного кроме отступления. Мне нужно выйти из зоны его досягаемости. Долго
ли мне еще добираться до угла? Недолго. Вот сейчас: обманное движение,
выпад, глаза смотрят в глаза. Бешенство смертельной пляски.
И - удар.
Я не могу подобраться к нему и бросить его через себя. Для этого с
одной рукой нет никакого шанса. (Сконцентрироваться: не обращать внимание
на резкие боли в ней.) Он сильнее меня, мне его не одолеть.
И резкий удар...
Я зажата между двух стен, я в углу. И если я оттолкну его руку в
сторону, то следующий удар придется мне как раз между ребер, он будет
глухим, как нацеленный удар мясника, и у меня нет возможности отразить
его.
Страха нет, одна лишь ясность. Ты пропала, Кристи.
Вот сейчас он быстро накинется на меня, а у меня нет пространства,
чтобы уклониться, я не могу двинуться с места... Он ударит меня в грудь
или в горло или...
Итак, я сделала выпад и увидела на его лице изумление. Левой рукой,
не блокируя его удара, я схватила его за запястье и рванула вперед.
Клинок просвистел у меня над плечом.
Я еще держала его запястье, и острие его меча ударило в стену. Резкий
звук раздался в комнате, где - исключая наше учащенное дыхание - была
тишина. Ужасный хруст.
Его кисть еще болталась, зажатая моей рукой. На мгновение воцарилось
оцепенение; ни одному из нас обоих в это не верилось. Он вытащил свою
руку, выронил меч и вывалился, покачиваясь, в дверь.
Моя ярость возрастала несмотря на победу, хладнокровие и
безопасность. Она была полной; она была сильнее всех навыков и всякого
мышления.
Я распахнула дверь и побежала к проходу, громко крича, нет, рыча от
ярости и ненависти, держа парализатор в руке и забыв, что взяла его. Я
бежала и стреляла на бегу левой рукой, но проход был извилистым и он не
попадался мне в линию выстрела.
Он захлопнул у меня на глазах еще одну дверь, и я снова распахнула
ее. За нею было помещение без выхода. Он был в ловушке.
Но кто-то повис на моей руке и закричал, я освободилась, и кто-то
нанес мне сильный удар по голове.
- Кристи, прекратите! Стоп!
Я остановилась; меня трясло, и я испытывала страх сама перед собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80