Или тоже живьем варили в котлах — это практиковалось большей частью на русских офицерах, правда, втихую, чтобы никто не узнал. Наши военные, прознав про это, таким «милиционерам» пощады не давали, били жестоко — как и положено обращаться с бешеными псами.В общем, в Москве грузинские воры пользовались почетом и уважением. Чувствовали себя прекрасно, а главное, до недавнего времени безопасно. Но вот начались отстрелы. Да и Аверин с товарищами тоже решили подорвать это ощущение безопасности, показать его тщетность.— Ну что? — спросил Аверин шепотом, стоя на лестничной площадке в стороне от двери съемной бандитской хаты.— Надо входить, — Савельев погладил железную дверь, которую с ходу не взломаешь.— Предлог?— А, чего гадать, — Савельев встал перед дверью и нажал на кнопку звонка.Оперативники прижались к стене, готовясь к броску.— Кто? — послышался голос.— Мне Гоги.— А это кто?— Григорий я.— Не знаю такого.— Да открой, перекинуться словечком надо. Ты что, боишься, да?Эти слова оказали волшебное действие. Дверь открылась. На пороге возник крупный седоватый грузин — лучший образец породы. Савельев съездил ему по лбу пистолетом, впечатал в стену и ринулся вперед. Шедший за ним оперативник окончательно сшиб встречающего с ног. Ворвались в комнату, ураганом снесли еще двоих.Дверь ванной около входной двери распахнулась, на пороге появился невысокий, в черной рубашке грузин. В руке он держал пистолет Макарова.Оперативник в коридоре среагировал быстро. Он ударил ногой по двери ванной, и дверь захлопнулась, сметя вышедшего мужчину — вора в законе Кэтмо.Аверин проскочил дверной проем и прижался к стене. На лестничной площадке, передернул затвор.— Милиция! — крикнул он. — Кэтмо, выходи с поднятыми руками.Никакой реакции.Аверин прижимался к стене. В любой момент мог прогрохотать выстрел. У вора могли сдать нервы.— Считаю до трех! — крикнул Аверин. — Потом стреляю Раз!В ванной никто не шелохнулся.— Кэтмо, не шути! Два!Прошла секунда. Другая. Дверь ванной распахнулась. На пороге появился Кэтмо. Оперативник дернул его, припечатал к стене, ударил локтем по ребрам и сшиб с ног, защелкнул наручники.— Фу, — Аверин вытер выступивший на лбу пот.В квартире на полу валялись трое грузин — телохранители Кэтмо. Один из них — Гоги Берадзе, засветившийся на расстреле в Приморье. Кроме них оказалось еще несколько человек: грузинка лет тридцати, хриплая, с нахальной физиономией — чистейшая воровская мурка; сын Кэтмо — ангелоподобное существо лет восьми; девушка лет восемнадцати, плотная, черно-косая — сестра вора в законе и младенец в кроватке — сын вора.Муровские опера второго отдела, бывшие спецназовцы, ребята нервные, к тому же прочитавшие справки о похождениях Кэтмо, немного позлобствовали.— Ты нас, скот, убить хотел. Ты, погань, — нагнувшись над ним закричал оперуполнолмоченный.После второго удара по загривку Кэтмо вздрогнул. Его била дрожь. Он выгнулся, зашипел. И зашелся в припадке. На губах выступила пена.— Нэ бейте! Он эпилепсик! — с акцентом заорала грузинка. — Фашисты! Нэгодяи! Сволочи, чтоб вы сдохли.— Э, подруга, не ори, — Савельев толкнул ее на кресло. — Чего причитаешь?— Нэ трогайте его! У него от следствия два раза голова пробита.Кэтмо было тридцать три года, и почти десять лет он носил титул. Он застал ту пору, когда грузинские воровские традиции и рост вооруженного бандитизма в республике стали волновать Центр и была спущена жесточайшая директива — давить авторитетов. Партийное и милицейское руководство рассудило, что кресла дороже добрых отношений с ворами. Вышли из подполья честные сотрудники МВД, долгие годы мечтавшие устроить вендетту воровскому сообществу. И пошли аресты. Воров брали с оружием, с наркотиками: значительная часть грузинских воров — наркоманы со стажем. Пошли раскрутки, при этом угрозыск в средствах не стеснялся, часто показания по делам, особенно связанным с бандитизмом и убийствами, просто выколачивались самыми жестокими мерами. На такую кампанию и угодил Кэтмо в молодости. Его едва не забили на допросе. После этого начались припадки, усугубленные давней наркоманией.На Кэтмо вылили стакан воды, он немножко пришел в себя и лежал, уткнувшись лицом в ковер в коридоре.Квартира состояла из двух комнат, обставленных скупо. На столе красовалась видеодвойка. Лежало в шкафу штук пятьдесят видеокассет. Большинство — каратистские и гангстерские боевики.— Вот, — Аверин ткнул в видеокассету с надписью — юбилей Гиви.— Запись юбилея Гиви Кутаисского. Там собрались все известные воры. Хорошая находка, — Аверин подержал кассету и вернул ее на место.Пригласили понятых и начался обыск. Он сопровождался криками Лии — жены Кэтмо:— Вы посмотрите на них. Как они мучают чэстных людей! Через две минуты в ванной, где решил оборудовать огневую точку Кэтмо, нашли пистолет, с которым он встретил опергруппу.— Это что? — спросил Аверин.— Подбросили, — заорала хозяйка. — Подбросили пистолет, тоже мнэ, милиция! Провокаторы!Пистолет внесли в протокол. К нему прибавились несколько пакетов анаши — два из шкафа, остальные на кармане у телохранителей Кэтмо.— А это что? — спросил Аверин.— Нэ знаю, — заорала Лия, укачивая расплакавшегося грудного ребенка. — Но тоже подбросили.Пока составлялся протокол, стоял непрекращаемый гвалт. Лия орала: «Подбросили, все подбросили». Ей вторила сестра Кэтмо. И восьмилетний мальчишка тоже в хор им кричал:— Подбросили, все подбросили!Семья вора прекрасно знала, как действовать в таких ситуациях. Аверин вздохнул, погладил по голове воровского сына.Ребенок — могло выйти из него что угодно. Но что ждать, когда растет в такой семейке? Тоже вор будет. Тоже скурится наркотой. И умрет на нарах.Пацаненок встряхнул головой и, всхлипнув, произнес:— Все папе подбросили…Потом замолчал, кивнул на оперативника, у которого на плече висел пистолет-пулемет «кедр».— А что это за автомат вон у того?— «Кедр», — пояснил Аверин.— Ну и что, у моего папы тоже есть пистолет!Сестра Кэтмо, находившаяся рядом, задохнулась от ярости и обрушилась на мальчонку с тирадой на грузинском языке. Пацаненок понял, что сказал что-то не то.Шмыгнул носом:— А почему вот ему можно автомат иметь, а моему папе нельзя пистолет иметь?— Не положено.Пацаненок вздохнул и привычно протянул:— Подбросили…Грудной малыш разревелся окончательно. Лия укачивала его, но успокоить никак не могла. Савельев, человек добрый и участливый, спросил:— Помочь чем?— Как же, поможэте, — скривилась Лия. — Вам только пистолэты подбрасывать. Дэтское питание. Бутылочка вон на той полке.Савельев схватил двухлитровую бутылку из-под «Пепси-колы», до половины наполненную какой-то коричневой жидкостью.— Возьми.Лия ошарашенно посмотрела на бутылку, ее передернуло, и она нервно заорала:— Да нэ эту!— Ну-ка, — Аверин взял бутылку, открыл пробку, принюхался. — Григорий, ты знаешь что это?— Что?— Опийная настойка.В руках он держал почти литр сильнодействующего наркотика.— А там что? — Аверин открыл ящик стола на кухне, наполненного шприцами, в одном из них еще осталось такое же коричневое вещество.— Эх вы, — покачал головой Савельев, разглядывая разлегшихся на полу людей. — Исколовшиеся, искурившиеся анаши. И нравится вам так жить, гадости всем делать?.. Какие-то животные.— Это вы, менты, животные, — подал голос Гоги. — Мы вас не трогаем.— А мы вас трогаем, — один из оперов пнул Гоги башмаком по ребрам. — Вам тут нечего делать, шакалы. Нам своих бандитов хватает. А вы уж у себя дома кровь из своих земляков пейте.Грузин что-то пробурчал на своем языке.— Принимайте, к вам гость, — послышалось из рации. — На «Форде» подкатил.Двери лифта открылись. Из него вышел крепкий, в годах кавказец в кожанке, больше походивший на жителя Азербайджана. Его схватили за руки. У него сработала реакция, он сумел вырвать одну руку, потянулся под мышку, получил коленом в живот и скорчился на полу.— Нет ствола, — сказал опер, решивший, что азербайджанец тянулся за оружием.На лице вора играла улыбка.Аверин понял, почему. Когда ощупал его, почувствовал, что карман влажный. Понюхал палец.— Вот собака. Он ампулу с наркотиком раздавил.— Вот дьявол, — сказал оперативник.— Крепче надо было держать…Прибывший усмехнулся. И получил по физиономии от нервного опера.— А вам не говорили, что бить задержанных некрасиво, — встряхнув головой, произнес азербайджанец.— Говорили, — сказал Аверин и кивнул оперативнику. — Оставь его.Обыск закончился. Всех отвезли в отделение милиции. Уже стемнело. Аверин отправился к дежурному следователю договариваться о задержании.— А почему задерживать? — пожал плечами следователь. — Ну и что — немного анаши нашли и пистолет на полу.— Это вор в законе Кэтмо, сынок, — произнес зло Аверин. разглядывая тощего очкастого следака.— У него в паспорте записано, что он вор в законе? — осведомился следователь.— Ну так отпусти. И загубишь раскрытие по делу на министерском контроле. Давай.— Да ладно, — пожал плечами следователь. — Посмотрим, что можно сделать.Предварительные допросы, оформление бумаг — все было закончено глубокой ночью. Аверин писал за столом протокол, напротив него сидел телохранитель Кэтмо Гоги.— Гоги, знаешь, зачем мы пришли к Кэтмо?— Мне неинтересно.— За тобой… Светит тебе обвинение в убийстве.— Я не убийца.— А кто?— Беженец. Мой дом находился в Сухуми. Он сгорел. Абхазы, поддерживаемые вами, жгли наши дома… Зачем вы пришли на нашу землю?— Это не политический диспут. Тебе будет предъявлено обвинение в убийстве.— В каком убийстве?— А ты подумай. В каком из многочисленных дел ты засыпался… Тебе колоться надо…Двое суток Аверин работал с Берадзе. Наконец у вора началась ломка. Он прочно сидел на игле. В грузинских группах к этому относятся снисходительно, тогда как славяне знают — с наркоманами связываться нельзя. Наркоман тебя заложит, продаст. Ему нужна доза. Так случилось и с Берадзе. И он раскололся в совершении убийства за эту самую дозу.— Все равно не посадишь, — прохрипел он, загоняя шприц в вену.— Почему?— Потому что вор в вашей стране ценится куда больше мента с его провокациями…Видеоаппаратура, которую изъяли в квартире, проходила в банке данных в списке похищенных вещей. Ясно, притащили с кражи. Происхождение восьми тысяч долларов Кэтмо не собирался объяснять, а по поводу видика заявил, что купил на барахолке.На третьи сутки Кэтмо и его подельники, за исключением Гоги, были выпущены под подписку о невыезде. Бежать из Москвы Кэтмо не собирался. Он тоже не верил в силу российского правосудия. За ним охотился уголовный розыск. За ним охотилась контрразведка, которая знала, что такое «Белые орлы» и что они творили в Абхазии. А Кэтмо плевал на всех и продолжал жить в столице России. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯКОНЕЦ КОРОЛЯ МАФИИ
Благостные объятия морфея. Уютно и тепло, интересно и спокойно в них. Аверина никогда не мучали кошмары. Ему снились красивые цветные сны, от которых оставалось ощущение прикосновения к волшебному миру. Ему часто не хотелось спускаться оттуда на грешную землю. И уж совсем он не терпел, когда из объятий морфея вырывают посредине ночи.Телефон надрывался. Он звонил и звонил. Аверин с трудом разлепил веки, пошарил рукой и нащупал трубку. Приподнял ее и случайно уронил на рычаг.— Черт, — он встряхнул головой, скосил глаз на часы. Светились цифры — два ноль-ноль.Тот, кто звонил, не счел за труд перезвонить. И неудивительно — ему по должности положено быть настырным и поднимать людей посредине ночи.— Аверин? Чего трубку бросаешь? — послышался голос постоянного дежурного по Главку старшего опера майора Василенко.— Тебе чего, с умным человеком захотелось поговорить?— Собирайся. Тебя ждут на Полянке в бывшем здании УВД. Знаешь, где это?— Знаю. А что стряслось?— Пол-отдела вашего поднял. Крутого человека завалили. Будете искать.— Кого?— Вся информация на месте.— Чтоб вам всем пусто было…Аверин оделся, ополоснул лицо холодной водой и вышел во двор, где царили холод и пустота. В безлунную московскую ночь все становится странным, приобретает загадочные очертания. Ночью город выходит из-под власти людей.Мотор «жигуленка» почихал, но наконец разогрелся. Аверин посидел, прикрыв глаза, на миг опять задремал, очнулся уже окончательно и вырулил со двора.То, что он застал в здании УВД на Полянке, поразило его до глубины души. Никогда он не видел такого количества руководящих работников правоохранительных органов вместе, если не считать заседаний в Кремле. Тут и начальник Главного управления уголовного розыска, и заместитель Генерального прокурора, и начальник ГУВД Москвы, масса чиновников помельче, среди которых начальник четвертого отдела ГУУРа, начальник отделения Ремизов, половина четвертого отдела, куда входил и Аверин.Аверин нашел Ремизова в тесном кабинете.— Прибыл, — отрапортовал он.— Молодец.— Что, Ельцина застрелили?— Нет. Застрелили Отари Квадраташвили.Аверин издал нервный смешок.
Объект стоял в неудобной позе. Первым выстрелом киллер развернул тело, а два других послал точно в цель. Три выстрела за полторы секунды. Работал профессионал экстра-класса. Таких снайперов — считанные единицы. А этот не просто умел нажимать на спусковой крючок и попадать в цель. Он умел работать с живыми мишенями.Эти три выстрела, прозвучавшие у Краснопресненских бань, потрясли весь преступный мир. Был убит один из главных его столпов — благодетель, меценат, телезвезда, председатель фонда социальной защиты спортсменов имени Яшина, заслуженный тренер РСФСР Отари Квадраташвили.Но не меньше они встревожили властную верхушку. Такого ажиотажа Аверин еще не видел. Ни одно убийство не вызывало такой реакции. Штаб по раскрытию возглавил начальник ГУВД Москвы. Каждый день составлялся отчет о проделанной работе, раз в неделю проходило заседание штаба — его вел Панкратьев и обычно присутствовали начальник ГУУРа, заместитель Генерального прокурора и прочие шишки. И раз в неделю отсылался подробнейший отчет в администрацию президента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45