– Не, машины нет, но непохоже, чтобы малый сюда пешком приперся. Не из таких он.Я сижу, вцепившись в руль, и чувствую, как пот струйками сбегает по спине.Неужели верзила сыграл в ящик? От легкого нокаута? Плохо мое дело… Все мои давешние преступления, благосовершенные и надуманные, как менее тяжкие, поглощаются одним: преднамеренным убийством…– А из каких?– Верзила, амбал. Качок, причем жирком малость по-оброс от вольготной жизни. У казино такие стоят, в «Трех картах» – да мало ли…– В лицо не признаешь?– Да тут от лица-то осталось…И светит мне лет десять, а то и пятнадцать. За особую жестокость и цинизм.Телохранитель тоже… А может, он гипертоник? Ага, наберет себе Ральф калек, ждите! Что-то тут не вяжется.– Так он что, от побоев умер? Драка, или его пытали?– А я разве сразу не сказал?– Идиот!– Убит. Пулей в затылок.– Да-а-а…– Вот и мы с Серегой думаем…– Заткнись, а?В эфире молчание – только слышно, как потрескивают электрические разряды или нейтрины какие-нибудь.– Я «восьмой», я «восьмой», вызываю все машины, все меня слышат, ребятки?– «Второй» на связи…– «Шестой» на связи…– «Первый» на связи…– Ребятки, кто слышал, думаю, все поняли. Кто не слышал – поясняю: судя по всему, профессионалы начали разборку. На нашей территории. Короче, к вечеру прояснится, что и как. А пока и впредь до особого распоряжения объявляю повышенную боевую готовность во всех подразделениях РОВД и приказываю…– Василий Кузьмич, по радио-то…– Горобенко, бдительный ты наш… Заткнись, а?– Слушаюсь.– Мне нечего скрывать. Если кто слышит, пусть слышит. Приказываю: личному составу патрульно-постовой службы, уголовного розыска, иных служб усилить имеющимися силами и средствами контроль за ситуацией в городе; в случае неподчинения сотрудникам милиции и невыполнения их требований приказываю применять оружие и открывать огонь. На поражение.В эфире – снова лишь треск электрических разрядов. Или это «жигуленок» шуршит шинами по асфальту?– Да-а-а… – хмыкает Леночка и прикуривает сигарету. – Веселенькая музыка… – Она поворачивает ручку настройки:Атас! Так веселись, рабочий класс! Атас! Танцуйте, мальчики, любите девочек. Атас! Пускай запомнят нынче нас. Малина-ягода. Атас!Атас!Ат. – а-ас!..– «Седьмой», я «первый», прием.– «Первый», «седьмой» слушает, прием.– «Седьмой», штатный вариант выполнен. Ситуация активизирована по схеме «эй-си».– Объект контролируется?– Так точно.– Продолжайте вести объект. Только нежно.– Есть.– «Четвертый», я «седьмой», прием.– «Седьмой», «четвертый» слушает, прием.– «Четвертый», приказываю активизировать ситуацию на вашем участке.– Есть. Штатный вариант?– Да. Схема «эй-си-ай».– Время начала операции?– Немедленно. Глава 4 Городок открылся сразу, как только мы въехали на сопку. Не большой городок и не маленький – разбросанный. Люди живут в беленых домиках с садами. Есть, правда, несколько районов на горках, застроенных многоэтажными «панельками», – так их обитателей просто жалко. Впрочем, дайте время – дворы зарастут деревьями, балконы и окна завьются виноградом и «панельки» станут уютными, словно просто подросшими белеными домиками.Мне повезло – три года назад недорого купил крохотный домик. Скорее даже глиняный сарайчик с двориком три на пять шагов, увитый виноградом так, что вполне может сойти за комнату. Отдохновение души – после тесноты хрущевской коммуналки, доставшейся мне в результате джентльменского развода с супругой. В сырой и суетной Москве пережидаю время лишь до первого тепла, потом – сюда.Домик стоит на отшибе, спуститься вниз к морю – дело пяти минут.Главная достопримечательность Приморска – «лестница». Две длинные улицы, бывшие Ленина и Сталина, протянувшиеся во всю длину городка, соединенные бесчисленным множеством переулков. «Лесенка» сплошь состоит из кафе, пивных и магазинов-лавочек, заваленных всяким барахлом (благо Турция – рукой подать) и массой бесполезностей, столь милых сердцу отдыхающих. Они и шатаются по «лесенке» с полудня до поздней ночи, одни – убивая остановившееся для них время в бесполезной трате денег, другие – стараясь эти деньги наварить, третьи – ища приключений на свою задницу.Городок живет морем. Кто мотается за товаром и обратно, кто развлекает приезжих как умеет, кто – обслуживает Территорию. За последние два года окраины застроились особняками и виллами «новых богатых», не замедлили явиться и веяния времени – казино, стриптиз-шоу, бары и кабаки с кондиционерами, не говоря уже о девочках. Их и раньше по летней поре здесь было навалом, но не таких: эти похожи на новенькие хрустящие четвертные былых времен – элегантны, исключительно красивы, полны холодного достоинства и знают себе цену. Хотя по мне: девки – они девки и есть.– Кому куда? – вспоминаю о попутчицах.– А ты куда? – спрашивает Леночка. На этот раз ее девственная непосредственность раздражает. Мне просто необходимо избавиться от «колес», «пушки» и клубного «клифта», поскольку сдаваться в руки властей при сложившихся обстоятельствах не входит в мои планы. И еще – нужно уединиться и подумать.– На базу, – отвечаю, строго.– На какую базу?– Торпедных катеров.– А разве в Приморске есть?..– Ага. Топ сикрет. Большой секрет. Тайна. Мистери.– Жлоб, – обиженно надувается Леночка. – Высади меня здесь.Похоже, я перестарался. Обижать девчонку не хотелось. Притягиваю Леночку к себе и чмокаю в щеку. По-братски. Почти.– Извини. Перегрелся. Куда тебя подкинуть?– На Конева. Я там квартиру снимаю.На Конева. Набережная, центр. Квартирка недешевая. Впрочем, Леночка вполне смотрится на сотрудницу солидной иностранной фирмы. С представительством в Москве. Что-нибудь при компьютере. Если так – почему бы не позволить себе?– Дрон, останови, пожалуйста, я здесь выйду, – это Юля. Мы как раз у автостанции. – Поеду к бабушке.– Так ты местная?– Мама отсюда родом.– А-а-а… – тяну я, чувствуя досаду. Наворот-наворотом, разберемся, а такую красивую девчонку упускать не хочется. Леночка усмехается – и это все решает. Чтобы одна красотулечка что-нибудь или кого-нибудь уступила другой?Дудки!– До встречи. – Юля улыбается, и я словно тону в ее зеленых, как море, глазах.– Да? И где же мы встретимся?– Ты же сам сказал – в «Трех картах».– Так ты там все-таки бываешь?– Была. Один раз. И буду сегодня вечером. Может быть…А где я буду вечером? Вот что хотелось бы знать. Видя мое замешательство, Юля добавляет:– Или – приду к тебе в гости. Как-нибудь. Если пригласишь.– Приглашаю. Только…– Я знаю. Хижина на берегу моря. Так романтично.– А-а-а…– Ну да. Я же местная. – И Юля… показала Леночке язык. – До встречи, Дрон! – Развернулась, взметнув подол легкого платьица, и зашагала к остановке.Упруго, словно танцуя.Я тронул машину.…Лихо подкатываю к дому.– Поднимаешься? Угощу кофе. Или – чем покрепче.– Лучше – чем покрепче.– Идет.– Но попозже. Через часик.– Дела?– Машину одолжил. Надо вернуть.– Профсоюзу надомников-гомосексуалистов?– Ага, центральному.– Буду ждать. Квартирка шестнадцать.– Ага.И тут Леночка приближается ко мне и целует в губы. А ее правая ладошка скользит по джинсам и замирает на самом достойном месте… А девушка уже вновь далеко от меня, словно ничего и не произошло. Облизывает губки и лукаво улыбается:– Вот вы и попались, Штирлиц. Это – конец. А где же пистолет?.. Возвращайся поскорее, жду, – и выскальзывает из салона.Чего она ждет конкретно – из речи ее не ясно, но все же киваю на всякий случай. Дескать, догадываюсь.«Шестерку» загоняю в один из тихих «лестничных» переулков. Тщательно обтираю все места, которых касался, так же поступаю с бутылкой из бардачка и всякими мелочами – зажигалкой, ключами, документами, «сбруей», «пушкой», ножом, бумажником. Деньги оставляю – грабеж, конечно, но в данной ситуации воспринимаю это как заем – вплоть до выяснения, ну и, частично, как компенсацию морального ущерба. Тем более хозяину деньги уже не пригодятся. Напоследок, из нездорового любопытства, заглядываю в багажник – чисто: насос, запаска, всякий хлам. Обтираю крышку, снова – ключи, забрасываю их в салон вместе с носовым платком, позаимствованным из того же пиджака, и захлопываю машину. Ногой.Итак – тут чисто. Теперь подумать. В погребке на углу выпиваю стаканчик виноградной водки, беру бутылку охлажденного марочного портвейна и уединяюсь на дальней лавочке в сквере.Итак, подобьем бабки.Кто-то меня подставляет, и по-крупному.Сначала посылают дебила с приглашением к Ральфу. Дебил меня не знает, я его тоже (а может, он и не дебил вовсе – пешка, которой пожертвовали). Верзила меня оскорбляет, не предвидя реакции, – но те, кто его посылал и инструктировал, все рассчитали точно. И то, что я человек вспыльчивый, и то, что оскорбить меня безнаказанно нельзя. Знали они также, что справиться со здоровяком я сумею.И наконец учли мое легкомыслие: оставил верзилу на берегу и покатил на его машине – дескать, будет наука, когда оклемается. А некто хладнокровно выстрелил ему в затылок.Пойдем дальше. В машину ко мне подсаживаются две изумительно красивые девчонки. Снова кто-то учел мои слабости, – не посадить их я не мог, и та и другая знают, кто я, – вот и два свидетеля. Плюс старлей спецназа, он мигом вспомнит и клубный пиджак, и зеленую машину.Короче, кому-то выгодно не просто ухлопать верзилу – если он чем-то мешал, могли просто утопить в море – концов не найдешь. Значит, цель – не просто повесить на меня «мокруху», а подставить, и подставить плотно. Кому я мешаю? Или – чего они хотят?Кто – «они»? У меня есть три конца: Ральф – его назвал верзила, Лена и Юля – этих я не прояснил. Ну и старлей – по всей видимости, фигура случайная, но выяснить нужно. Вроде все.Портвейн я допил – настроение улучшилось.– Бутылочку можно?– Что?..– Бутылочка не нужна?Передо мной, просительно согнувшись, стоит мужичонка в сальном пиджачке с истертой сумкой в руках.Санитар сквера. Воняет же от него…– Благодарствуйте. – Бутылка исчезает в сумке, а мужичок наклоняется, подбирает несколько окурков, сует в карман пиджачка, просительно смотрит на дымящийся окурок в моей руке. Бросаю окурок, даю ему сигарету. Сигарету он тут же прячет, суетливо подбирает окурок и сует в рот:– Премного, премного благодарны, – кланяется, с удовольствием затягивается и семенит к выходу из сквера.А настроение снова испортилось. Сам не знаю, почему… Скверный мужичонка.Вот именно: скверный. Завсегдатай сквера. Вроде еще нестарый – занялся бы чем-нибудь вместо того, чтобы тару шакалить. Ладно, не мое дело – проехали.А чувство досады не отпускает. Словно я что-то упустил, не заметил. Только не могу понять – что.Может быть, просто захмелел? Ну что ж, сейчас протрезвеем. Подхожу к стояку разливной палаточки, выбираю бутылку с этикеткой подороже – хотя какая разница, из одной бочки наливают – и одним махом глотаю почти это коньяк, приполный стаканчик. На мое удивление хороший.– Дарагой, зачем напыток обижаешь, – укоризненно качает головой продавец-грузин.– Да кто ж знал, – развожу виновато руками.– У меня плохой напыток нэ бывает, всэ знают.– Извини, спасибо.– Заходы эще, дарагой!Мимо по улице несется милицейская машина, взвизгивает на углу тормозами и устремляется в переулок. Как раз в тот, где я оставил «росинанта». Движимый нездоровым любопытством, иду туда же.У машины – уже небольшая группка людей.– Проходи, проходи, – раздраженно толкает зевак сержант, поигрывая «демократизатором». Но людей прибывает – любопытство штука заразная.Пристраиваюсь чуть позади и…На переднем сиденье «жигуленка» в раскованной позе сидит высокий, моложавый, несколько полный мужчина. На нем прекрасно сшитый костюм – серый с серебром. Лицо чуть повернуто в сторону водительского сиденья. Но и при этом легко можно заметить в лице непорядок. Кто-то влепил ему пулю в переносицу.Сиденье и дверца залиты кровью из выходного отверстия на затылке. На водительском месте – знакомый мне кольт с глушителем.Да и убитый не бомж. Известен в Приморске каждому. Валентин Сергеевич Круглов. Мэр города. Он же – Ральф.Приехавший оперативник открывает переднюю дверцу, поднимает с пола предмет и разглядывает на свет, аккуратно держа между ладонями. Чувствую, как подкатывает тошнота, – в руках оперативника не что иное, как пустая бутылка из-под портвейна, марочного, крымского, выпитого мною полчаса тому назад.– «Седьмой», я «четвертый», прием.– «Седьмой» слушает, прием.– Ситуация активизирована. – Штатный вариант, схема «эй-си-ай».– Реакция объекта?– Пока неясна.– Выясните. Глава 5 Дело мое – табак. Бывает хуже, но – реже.Сзади снова визжат тормоза – «ниссан-патрол» с мигалкой на крыше. С переднего сиденья грузно вываливается Кузьмич – широкий, массивный, капитанские погоны на покатых литых плечах напоминают спичечные этикетки. На мента же он походит так же, как я на девицу легкого поведения.Кузьмичу пятьдесят три, но вполне можно дать и тридцать пять, как кому понравится. Жесткие седые волосы коротко подстрижены, как он называет, «под бокс», на загорелом дочерна лице выделяются ясные, как сентябрьское небо, глаза.«Мужик – упасть, не встать!» – как выразилась одна гастролировавшая в Приморске знаменитость. Широкие пятнистые спецназовские брюки, заправленные в мокасины, в оперативной кобуре на поясе – девятимиллиметровый «ПС» вместо «Макарова», – полушериф, полуковбой. На первый-то взгляд. И еще, в углу рта – неизменный окурок «гаваны». Впрочем, здесь ни тени фанфаронства – сигары Кузьмич курит лет двадцать пять.Ну а капитан – потому что чихать он хотел на всякое и любое начальство.Раза три ему вешали майорскую звезду и раза три снимали – неуживчив, характером крут. Да и бабы – с ними где найдешь, там и потеряешь.Приморским РОВД руководит бессменно лет десять – в городе он, хоть и крутой, но Хозяин, это давно оценила Территория, им хлопотное соседство ни к чему, а потому и Кузьмина сместить с должности хрен кому по силам. Ну а если ему в городе кто не по душе – укатает.Он долго молча смотрит на труп Круглова, приказывает эксперту:
1 2 3 4 5