– Хорошо, будем держать курс на запад, пока сможем.
Рабин вытер вспотевшие ладони о штанины и крепко взялся за рулевую колонку. После того как ему удалось поднять самолет над вершиной ледника, он не дотрагивался до нее, доверив управление автопилоту. Теперь он глубоко вздохнул и нажал кнопку отключения автопилота на панели управления. Он был слишком неуверен в себе, чтобы использовать для маневра элероны, поэтому выполнил плавный поворот с помощью рулевого управления. Но лишь только самолет лег на новый курс, Рабин почувствовал что-то неладное.
– Падают обороты четвертого двигателя, – сообщил Ибарра с заметной дрожью в голосе. – Не хватает топлива.
– Что же теперь делать? Отключить его?
– Я не знаю, что делают в подобных случаях, – едва слышно прошептал Ибарра.
Господи, мысленно взмолился Рабин, помоги нам!
Слепой вел слепого. Альтиметр стал регистрировать снижение высоты. Скорость тоже снизилась. Рабин пытался помочь самолету удержаться в воздухе хотя бы силой воли.
Но как ни стремился он выиграть время, расстояние между самолетом и водной поверхностью неумолимо сокращалось. Неожиданно рулевая колонка завибрировала в его руках.
– Двигатели глохнут! – крикнул Ибарра, и на его лице промелькнуло выражение страха.
Рабин толкнул рулевую колонку вперед, ни минуты не сомневаясь, что приближает неизбежное.
– Опусти закрылки, чтобы увеличить подъемную силу, – приказал он Ибарре.
– Закрылки опушены, – процедил тот сквозь плотно сжатые губы.
– Хорошо, – вздохнул Рабин. – А теперь будь что будет.
В дверном проеме стояла стюардесса, прислушиваясь к разговору. Ее глаза были широко раскрыты, лицо побелело.
– Мы разобьемся? – шепотом спросила она.
– Да, черт возьми! – выкрикнул Рабин, не удосужившись даже обернуться. – Не стой здесь, лучше сядь и пристегнись!
Она покачнулась и почти бегом устремилась в салон, чтобы предупредить пассажиров и других членов экипажа. Все понимали: чему быть, того не миновать, поэтому на борту не было ни паники, ни истерик. Люди шепотом молились.
Ибарра, не вставая со своего места, повернулся и посмотрел в салон. Камиль успокаивала старика, которого била дрожь. Ее лицо казалось абсолютно спокойным, и даже более того – на нем отчетливо проступило странное выражение удовлетворения. Очень красивая женщина, подумал Ибарра. Жаль, что от ее красоты через несколько минут ничего не останется. Он вздохнул и снова повернулся к панели управления.
Альтиметр показывал уже менее двухсот метров. Ибарра пошел на риск и открыл дроссельные заслонки на трех оставшихся двигателях. Это был бесполезный жест, рожденный отчаянием. Так двигатели быстрее сожгут последние галлоны топлива, а значит, и смерть придет скорее. Но в тот момент Ибарра не думал о логике. Он просто не мог сидеть и ничего не делать. Он чувствовал, что напоследок должен что-то предпринять, пусть даже на несколько минут ускорив собственную гибель.
Прошло еще пять томительных минут. Черное, зловещее море приближалось, чтобы поглотить самолет.
– Вижу огни! – вдруг завопил Рабин. – Прямо по курсу!
Ибарра растерянно моргнул и прищурился, глядя вперед.
– Это корабль! – закричал он. – Я вижу корабль!
Спустя мгновение самолет с ревом пролетел над «Полярным исследователем», едва не сбив его мачту, до которой оставалось меньше десяти метров.
7
Экипаж ледокола был предупрежден о приближении самолета показаниями радара. Когда авиалайнер с леденящим душу ревом пронесся над судном на запад в сторону побережья Гренландии, люди, стоявшие на мостике, инстинктивно втянули головы в плечи.
Грохот наполнил каюту исследователей. Найт ринулся на мостик, Питт и Джордино от него не отставали. Никто из офицеров, находящихся в рубке, даже не обернулся, когда в помещение ворвался капитан. Все внимательно следили за удаляющимся самолетом.
– Что, черт возьми, это было? – спросил Найт у вахтенного офицера.
– Неизвестный самолет едва не протаранил корабль, капитан.
– Военный?
– Нет, сэр. Я успел рассмотреть крылья, когда он летел. Там не было никаких опознавательных знаков.
– Самолет-шпион?
– Сомневаюсь, сэр. Во всех иллюминаторах горел свет.
– Возможно, это коммерческий авиалайнер? – подал голос Джордино.
На лице Найта явственно проступило раздражение. «Откуда взялся этот чертов самолет, подвергший риску мой корабль? – думал он. – И что он вообще здесь делает? Отсюда до коммерческих путей много сотен миль!»
– Он теряет высоту, – сказал Питт, не спуская глаз с удаляющихся огней. – Я бы сказал, он падает.
– Да поможет Бог этим несчастным, если они собираются в кромешной тьме сесть на воду.
– Странно, но посадочные огни не включены.
– Все это действительно очень странно, – сказал вахтенный офицер. – Если бы у летчиков были серьезные проблемы, они бы уже давно передачи сигнал бедствия. А мы ничего не принимали.
– Вы пытались вызвать их по радио? – спросил Найт.
– Да, сразу как только самолет появился на экране радара. Ответа не последовало.
Найт подошел к окну и несколько секунд стоял, глядя в темноту и барабаня пальцами по стеклу. Затем он обернулся к вахтенному офицеру:
– Следуйте прежним курсом. Продолжаем выполнение программы исследований.
Питт взглянул на капитана:
– Я понимаю ваше решение, но не могу сказать, что приветствую его.
– Вы находитесь на военном корабле, мистер Питт, – сухо сказал Найт. – Мы не береговая охрана. И мы выполняем задание первостепенной важности.
– Но на борту этого самолета могут быть женщины и дети.
– Почему вы считаете, что они в опасности? Самолет в воздухе. И если «Полярный исследователь» для них единственный шанс на спасение в этой части света, почему мы не слышали сигналов бедствия? Не было даже попыток передачи сигнала посадочными огнями. В общем, у меня нет оснований считать, что на борту проблемы. Ты сам летчик. Скажи, почему, если пилот в беде, он не сделал круг над кораблем?
– Возможно, он пытается приземлиться.
– Прошу прощения, капитан, – вмешался вахтенный офицер, – забыл упомянуть, что закрылки были опущены для посадки.
– Это ничего не значит. – Найт, судя по всему, решил проявить упорство.
– К дьяволу сострадание, полный вперед! – холодно проговорил Питт. – Вы забыли, капитан, что сейчас не война. Лично я не хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь с сознанием того, что люди погибли только потому, что я сидел сложа руки. Думаю, военно-морской флот вполне может позволить себе израсходовать несколько лишних галлонов топлива, чтобы выяснить, что случилось.
Найт кивнул головой в сторону пустой штурманской рубки, приглашая Питта и Джордино следовать за ним, и, как только они вошли, закрыл дверь.
– Мы выполняем миссию чрезвычайной важности, – спокойно проговорил он. – Если изменим курс, русские заподозрят, что мы обнаружили их субмарину, и пожалуют следом за нами в этот район.
– Что ж, – не стал спорить Питт, – это весомый аргумент. Но можно и не привлекать их внимания, задействовав в игре только меня и Джордино.
– Что вы предлагаете?
– Мы возьмем вертолет НУМА, тот, что стоит на кормовой палубе, вы дадите нам медиков и пару крепких парней, и мы отправимся следом за самолетом, в то время как «Полярный исследователь» будет продолжать утюжить район поисков.
– А русские? Какие выводы сделают их аналитики?
– Они решат, что это совпадение. Но если самолет все-таки разобьется, а я, конечно, надеюсь, что этого не случится, у вас будут законные основания изменить курс, чтобы начать спасательную операцию. Потом мы возобновим поисковые работы с того же места, где их прервали, и русские ничего не заподозрят.
– А вертолет? Русские ведь будут контролировать каждое ваше движение!
– Ал и я будем использовать общедоступный канал связи и вести диалог о поисках таинственного самолета. Возможно, это усыпит их подозрения.
Найт опустил глаза и несколько секунд пристально разглядывал пол у себя под ногами. Потом он поднял голову и вздохнул:
– Не будем терять время. Прогревайте свою птичку, а я позабочусь о медицинском персонале и отряде добровольцев.
* * *
Рабин даже не пытался сделать круг над «Полярным исследователем». На то были две причины: потеря высоты и отсутствие летного опыта. Он справедливо опасался, что при таком сложном маневре двигатели заглохнут и самолет кувырнется в воду.
Но появление корабля возродило в душах обреченных совсем было угасшую надежду. Их заметили! А значит, команда спасателей будет знать, где искать уцелевших в катастрофе. Это было небольшое утешение, но все же лучше, чем никакого.
Черные морские воды сменились ледяным покровом, который теперь с бешеной скоростью проносился под ними, освещенный навигационными огнями. Неожиданно Рабин подумал, что здесь, наверное, было бы здорово прокатиться на санях. За несколько минут до аварийной посадки, которая вполне могла окончиться катастрофой, он вспомнил, что посадочные огни так и не включены, и велел Ибарре это сделать.
Мексиканец внимательно осмотрел панель управления и щелкнул нужными тумблерами. Самолет летел над безжизненной, ледяной равниной.
– Матерь божья! – воскликнул Ибарра. – Я вижу справа по курсу холмы! Мы над землей!
В последний момент удача все-таки улыбнулась Рабину. Замеченные Ибаррой холмы на самом деле были горной цепью, изобилующей острыми вершинами, которая растянулась вдоль побережья Гренландии на много сотен миль. Рабин каким-то чудом сумел их миновать. Провидение к тому же послало встречный ветер, давший самолету дополнительную подъемную силу.
Лед был уже совсем близко. Казалось, до него можно было дотронуться рукой. Его неровная поверхность отражала и преломляла посадочные огни, создавая причудливый калейдоскоп цветов и оттенков. Прямо по курсу возвышалась какая-то темная масса. Рабин мягко надавил правую рулевую педаль, и масса скользнула влево.
– Выпустить шасси! – воскликнул Рабин.
Ибарра без слов подчинился. При нормальной процедуре аварийной посадки это было худшее, что можно было сделать, но летчики поневоле инстинктивно приняли правильное решение. После того как шасси были выпущены, самолет начал быстро терять скорость из-за резко возросшего сопротивления воздуха.
Рабин так сильно сжимал рулевую колонку, что у него побелели костяшки пальцев. Он неотрывно смотрел на несущийся навстречу лед. Его сверкающие кристаллы приближались и увеличивалось, словно тянулись к самолету.
Рабин закрыл глаза и начат молиться. Он просил Господа, чтобы тот позволил самолету удариться о мягкий снег, а не о жесткий, неподатливый лед. Больше ни он, ни Ибарра ничего не могли сделать. Конец неумолимо приближался.
К несчастью, новоявленные пилоты не знали ужасной правды. Лед, над которым они летели, имел толщину не более метра, что было явно недостаточно, чтобы выдержать вес «Боинга 720-В».
Все лампочки на панели управления горели тревожным красным светом. У Рабина было ощущение, что он пытается прорваться сквозь черный занавес в белую пустоту. Он потянул рулевую колонку на себя, и скорость «боинга» стала падать, в то время как самолет в последний раз задрал нос вверх, словно прощаясь с небом.
Ибарра сидел, охваченный паникой. Оцепенев от ужаса, он даже забыл закрыть дроссельные заслонки. Полностью лишившись способности думать о чем бы то ни было, кроме неотвратимо надвигающегося конца, он не сообразил, что необходимо перекрыть подачу топлива и электричества.
И вот последовал удар.
Рабин и Ибарра непроизвольно прикрыли руками головы и зажмурились. Колеса шасси ударились о лед, заскользили и проделали глубокие траншеи во льду. Двигатель левого борта был сорван и, вращаясь, улетел в темноту. В то же самое время оба двигателя правого борта с диким скрежетом оторвались вместе с крылом. Система электроснабжения самолета вышла из строя, и все огни погасли.
«Боинг» двигался по льду фьорда, оставляя за собой куски металла. Вероятно, издалека это было похоже на комету, оставляющую за собой огненный хвост. Самолет врезался в крупный торос, образовавшийся при сжатии пакового льда. Носовое шасси оказалось вдавленным внутрь фюзеляжа, проникнув аж до «чертовой норы». Нос самолета не был рассчитан на продвижение сквозь толщу льда. Тонкие алюминиевые пластины рвались и корежились, их острые края проникали внутрь кабины. И вот настал момент, когда изуродованный самолет, обезображенный до неузнаваемости, завершил свой ужасный путь. Он замер в тридцати метрах от внушительной группы скал, за которыми начинался обледеневший берег.
Несколько секунд стояла мертвая тишина. Затем раздался громкий треск льда, сопровождаемый стоном сминаемого металла, и искалеченный лайнер начал медленно опускаться в ледяную воду.
8
Археологи тоже слышали, как «боинг» пролетел над фьордом.
Услышав грохот двигателей, они выскочили из хижины и успели заметить самолет. Они ясно видели освещенные иллюминаторы и выпущенные шасси. Почти сразу же донесся жуткий скрежет, и замерзшая земля под их ногами вздрогнула от удара. Огней больше не было видно, зато звук рвущегося фюзеляжа был слышен еще несколько долгих секунд. Потом снова наступила мертвая тишина, которую завывания ветра делали еще более жуткой.
Археологи замерли на месте, не в силах поверить в реальность произошедшего. Ошеломленные, испуганные, не замечающие холода, они молча стояли, всматриваясь в темноту ночи.
– Боже мой, – еле слышно прошептал Гронквист, – они разбились.
– Ужасно! – дрожащим голосом проговорила Лили. – Наверное, никто не выжил.
– Почти наверняка все погибли, особенно если самолет ушел под воду.
– Наверное. Именно поэтому мы не видим пожара, – добавил Грэхем.
– Кто-нибудь успел заметить, что это был за самолет? – спросил Хоскинс.
Грэхем покачал головой:
– Нет, все произошло слишком быстро. Но это был большой самолет. Может быть, ледовая разведка.
– Далеко отсюда до места падения?
– Не думаю... километр... максимум полтора.
– Мы должны пойти туда, – решительно заявила побледневшая Лили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71