Сьюзен не пыталась сразу растормошить девочку. Сколько времени она просидела так, качая малышку и воркуя, она понятия не имела. Это было неважно. Она думала только о ребенке.
Но вот медленно-медленно, постепенно прижатая к коленкам головка пошевелилась, приподнялась. Ресницы неуверенно вздрогнули.
— Это я, Сьюзен, Эми… Сьюзен.
Несколько раз ласково повторенные слова стали последним толчком. Эми всмотрелась в склонившееся над ней лицо — и узнала. Коленки опустились.
Ручки взлетели. Кукла покатилась по кровати, а Эми вцепилась в живого, теплого, мягкого человека, напоминанием о котором ей служила пластмассовая кукла.
— Все хорошо, детка. Я здесь. Я с тобой, — любовно приговаривала Сьюзен, перехватывая девочку поудобнее, пока маленькие ручки зарывались в тепло ее волос, а личико утыкалось в шею.
Узнала! У Сьюзен гора свалилась с плеч. Она осыпала поцелуями шелковую головку… И только тут вспомнила о человеке, который молча смотрел на них все это время, вместе с ней дожидаясь ответа от своей племянницы. Она оглянулась, желая разделить с ним радость, но на лице Лейта Кэрью не было ни облегчения, ни веселья.
Она увидела лишь застывшую боль, но такую пронзительную, что сердце Сьюзен дрогнуло, и слова утешения сами слетели с ее губ:
— Дайте ей время, Лейт. Это все, что нужно.
— Время — лучший лекарь, — насмешливо протянул он. — Только вот… ничего оно не лечит. И суррогаты остаются суррогатами.
Сьюзен не знала, что сказать. Кого он имел в виду — свою мачеху или самого себя?
— Но это черная неблагодарность с моей стороны, — пробормотал он и, сделав над собой видимое усилие, кривовато улыбнулся. — Спасибо, Сьюзен, за то, что подействовали на Эми вашими чарами. Пойду скажу Мэделин, что за утренним чаем у нас, видимо, будет голодная маленькая девочка.
Чары… Это слово вертелось у Сьюзен в голове все время, пока она смотрела, как Лейт Кэрью выходит и закрывает дверь. Он употребил это слово, спрашивая о ее браке с Бренданом в день их первой встречи. Она помнила, что сказала тогда: «Наш брак основан не на чарах», — но, может быть, для него это слово означало просто душевное тепло, любовь?
Лейт никогда не чувствовал себя любимым?
Что случилось с его матерью?
Мэделин явно не смогла занять ее место. Что касается отца, то его любовь к сыну оказалась ослабленной или даже вовсе вытесненной любовью ко второй жене.
Но как же Даника Фейрли? Лейт сказал, что может всегда рассчитывать на поддержку Даники. Разве это не проявление любви?
Сьюзен потерлась щекой о макушку Эми, глубоко встревоженная и смущенная тем, как сильно этот человек разбередил ей душу. Не меньше, чем ребенок, которого она держит на руках, хотя и по-другому. Может быть, Эми заполнит черную дыру в жизни Лейта.
Черная дыра в ее собственной жизни вдруг стала угрожающе разрастаться. Сьюзен крепко зажмурилась и приказала себе не думать об этом. Жить сегодняшним днем. Заниматься ребенком. А потом она вернется в Алис-Спринте. Вполне разумный план.
И все же Сьюзен не находила в своем сердце достаточно твердой убежденности. Ей все казалось, что наступил какой-то переходный момент и ее жизнь словно замерла в ожидании продолжения.
«Есть еще что-то», — сказал Том.
Глава 8
Этот день, начавшийся для Сьюзен с раннего звонка Лейта, оказался бесконечно долгим и изматывающим. Отнюдь не добавило ему блеска и появление к вечеру на сцене Даники Фейрли. Не то чтобы Даника вела себя со Сьюзен нелюбезно. Вежливая, оживленная — упрекнуть ее было не в чем. Но пристальное наблюдение за Лейтом и Сьюзен при каждом самом незначительном разговоре между ними было постоянным источником напряжения и подрывало на корню все попытки Сьюзен вести себя естественно.
Сьюзен была готова на все, лишь бы избежать торжественного семейного ужина в честь возвращения Эми, но обстоятельства сложились против нее.
Хотя для Эми устроили раннее детское чаепитие, девочка была слишком возбуждена, чтобы уснуть. Предложение Сьюзен о том, чтобы она осталась в детской и поужинала там, категорически отвергли. Сьюзен столько сделала за этот день, разве она не заслужила право немного развлечься? Все согласились, что можно разрешить Эми не ложиться спать и поучаствовать в семейном торжестве.
Поскольку ознакомление Эми с ее новой средой обитания было главной задачей Сьюзен, возражать она не могла. Холодный, неумолимый здравый смысл утверждал, что чем быстрее девочка приспособится к этой новой для нее жизни, тем быстрее Сьюзен сможет покинуть семью Кэрью с чувством законного удовлетворения от успешно выполненной работы.
Сьюзен, однако, мало сомневалась в том, что это будет неискреннее и безрадостное чувство. Не было радости и в сидении за обедом с семейством Кэрью, хотя в другом месте, в другое время и в иной компании она, наверно, была бы очарована элегантностью столовой и гостеприимством хозяев.
Превосходно приготовленное угощение подавалось на драгоценном фарфоре. Лучшие вина из погребов Кэрью разливались по хрустальным бокалам. Столовое серебро сверкало так ярко, что отражалось в полированной поверхности стола красного дерева. Предельная утонченность и роскошь во всем.
И Сьюзен имела случай убедиться, что Даника привыкла к такому образу жизни.
— Ты накрыла такой восхитительный стол, Мэделин! — восторгалась она. — Я тебе не говорила, что мой отец сейчас в Ирландии? Он обещал купить мне сервиз из уотерфордского хрусталя.
Она обернулась к Лейту:
— Ты какой стиль предпочитаешь, дорогой?
— Выбирай сама, Даника, — сказал он. — Я знаю, у тебя безупречный вкус.
— Спасибо, Лейт.
И погладила его по руке. Напоминает всем, что он ее собственность, подумала Сьюзен, после чего с трудом заставила себя признать, что подобный жест — всего-навсего вполне естественное проявление привязанности.
Даника и Лейт определенно были под стать друг другу. Прекрасная партия, как заявил Лейт. Но признание этого факта никак не улучшало аппетита Сьюзен. Тем не менее она принялась усердно пережевывать поставленную перед ней пищу, мечтая о том, чтобы ужин поскорее закончился. Она была здесь лишняя, и Даника заставляла ее чувствовать себя еще более лишней, заводя разговоры на темы, понятные только членам семьи.
С некоторым облегчением Сьюзен заметила, что в целом атмосфера за столом была не столь уж неприятной, как она предполагала, имея в виду напряженные внутрисемейные отношения. Рольф Кэрью восседал прямо напротив Сьюзен на другом конце овального стола. Справа от него расположились сыновья-близнецы, Джеб и Стюарт, — его гордость и радость, и Мэделин — его любовь. Каждый раз, когда взгляд главы семьи падал на них, его лицо смягчалось и светлело. Слева сидели Даника, Лейт и Эми. С Даникой он был безупречно учтив. С Лейтом — настороже. На этой стороне стола только внучка вызывала в нем искреннюю симпатию, но даже добрые чувства к ней он проявлял весьма сдержанно, остерегаясь вторгаться на территорию Лейта.
С одного взгляда на Джеба и Стюарта становилось ясно, что они сыновья Мэделин: те же черные волнистые волосы и темные сияющие глаза, — но и от отца в них было немало, так что чувствовалось сходство с их старшим братом по отцу.
Их непринужденные отношения с Лейтом сначала удивили Сьюзен, но, подумав, она поняла, что Лейт не из тех, кто мстит детям за грехи отцов. Близнецы воспринимали его как настоящего старшего брата, на которого смотрят с восхищением и почтением, и он, судя по всему, также испытывал к ним дружескую привязанность.
К Мэделин он относился, в общем, по-доброму, заметила Сьюзен, но жестко пресекал все, что казалось ему проявлением чрезмерной эмоциональности по отношению к Эми. С отцом поддерживал вооруженное перемирие, но было очевидно, что при малейшей попытке нарушить его планы в отношении будущего дочери Иланы война разразится с новой силой.
Лейт обращался со Сьюзен так же, как Рольф с Даникой, — безупречно учтиво. Мгновения душевной близости между ними, возникавшие пару раз в течение прошедшего утра, теперь казались сном. Он явно не меньше Даники старался показать всем, что его выбор сделан. И все же Сьюзен не могла отделаться от какого-то смутного предчувствия, возникавшего всякий раз, когда он бросал на нее взгляд.
Наконец на столе появились сыр и фрукты. Сьюзен размышляла, удастся ли ей достаточно убедительно извиниться, чтобы можно было уйти укладывать Эми спать. Девочка начинала уже клевать носом на своем высоком стульчике, стоящем рядом со стулом Сьюзен.
— Эй, Эми! — позвал ее один из близнецов, хитро улыбнувшись.
Он взял ягоду клубники с серебряного подноса и подбросил ее в воздух, а его брат поймал ягоду ртом. Широко раскрыв глаза, Эми смотрела, как тот же трюк исполнялся вторично, но уже в обратном порядке. К концу интермедии у каждого из братьев в зубах было по клубнике.
— Мальчики! Не забывайте, что вы за столом, — сделала им замечание Мэделин, впрочем достаточно снисходительным тоном.
Джеб и Стюарт весьма ободряюще подействовали на Сьюзен, оказавшись совершенно нормальными подростками. Возвращение Эми в семью они приветствовали буйным весельем. Вернувшись из школы, близнецы успели во многом поспособствовать преодолению застенчивости Эми, и Сьюзен была им очень благодарна за помощь и неиссякаемую веселость. А кроме того, они отвлекали ее от Даники, утомительно и непрерывно подчеркивавшей свою близость с Лейтом.
Мальчики не обратили ни малейшего внимания на замечание матери. С преувеличенным восторгом на лицах они впились зубами в сочные ягоды, повернувшись к Эми и дико вращая глазами, чтобы показать, как это вкусно.
— Дайте ей ягодку, миссис Форбс, — подзадоривал Джеб. — Спорим, теперь-то она наверняка попробует.
Близнецы решили заинтересовать Эми странной, непривычной для нее едой, стоявшей на столе, в чем и преуспели, совершенно очаровав девочку.
Сьюзен дала ей одну клубничку.
Эми с любопытством откусила кусочек, потом с удовольствием съела всю ягоду. Близнецы заулыбались; она улыбнулась им в ответ. Прежний трюк был повторен с малиной и черникой; теперь уже улыбались все, глядя, каким необычным способом братья убеждали Эми пробовать все новые и новые продукты.
Сьюзен чувствовала, что Даника ждет не дождется, когда мальчики кончат свое цирковое представление. Лейт больше всего внимания уделял Эми, сидевшей между ним и Сьюзен. Зависимость девочки от Сьюзен, к которой она все время обращалась за успокоением и поддержкой, несомненно, раздражала Данику, поскольку это означало, что внимание Лейта привлекается также и к Сьюзен.
Ни одна из попыток Даники снискать расположение Эми не увенчалась сколько-нибудь заметным успехом. Давно почувствовав, как нарастает раздражение Даники, Сьюзен ничуть не удивилась, когда услышала более чем прозрачный намек.
— Вы, должно быть, устали, миссис Форбс, — заметила Даника сочувственным тоном, обратив внимание на то, что Сьюзен не притронулась ни к сыру, ни к фруктам.
Сьюзен заставила себя улыбнуться.
— Да, устала, — призналась она, догадываясь, что Даника мечтает поскорее увидеть ее удаляющуюся спину, чтобы вновь полностью завладеть Лей-том.
Раз уж случай представился, Сьюзен решила не теряться и, обведя взглядом всех присутствующих, заговорила:
— Большое спасибо за ваше щедрое гостеприимство. Ужин был очарователен, мистер Кэрью. Но если вы не против…
— Сейчас принесут кофе, — перебил ее Рольф.
— Нет, спасибо, мистер Кэрью. Я думаю, Эми пора ложиться спать, и я, с вашего разрешения, удалюсь вместе с ней. Извините нас.
Она встала, и Рольф и Лейг разом привстали тоже.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — поспешно сказала Сьюзен, стремясь избежать открытого столкновения между ними на почве заботы о благополучии Эми. — Думаю, будет лучше, если мы с Эми просто без лишней суеты скажем всем «до свиданья».
Никто не спорил. Эми давно пора было спать. Мужчины снова опустились на стулья, молча признавая, что Сьюзен виднее, как надо поступать.
Она взяла Эми на руки, и со всех концов стола послышалось «спокойной ночи». И все очень обрадовались, когда Эми тихонько им ответила. Сьюзен собралась было уходить вместе с девочкой, но тут вспомнила еще об одном деле. Она быстро обратилась к хозяину, сидевшему во главе стола:
— Мистер Кэрью, я хотела бы рассказать брату Тому, как себя чувствует Эми. Могу я позвонить в Алис-Спрингс?
— Звоните куда хотите, дорогая. После того, что вы сделали для Эми, — он широко развел руками, — мы перед вами в неоплатном долгу.
— Ваш муж, должно быть, тоже ждет звонка, — любезным тоном вставила Даника. — Он был так добр, отпустив вас, ведь вы, надо думать, очень нужны ему в медицинском центре.
— Полагаю, мистер Форбс хорошо знаком с экстренными вылетами, — сказал Лейт, беря со стола бокал вина и откидываясь на спинку стула.
Он поднял на Сьюзен безжизненный взгляд:
— Но, пожалуйста, передайте ему нашу благодарность, миссис Форбс.
Момент был крайне неподходящим, но Сьюзен не могла дальше запутываться в недоразумениях, связанных с ее семейным положением. Чувствуя, что начинает краснеть от смущения, она подбирала слова.
— Я не могу позвонить своему мужу, — начала Сьюзен. Голос у нее сразу сел, комок застрял в горле.
— Вот как? Он, наверно, куда-нибудь полетел на самолете службы «Летающих врачей»? — оживленно осведомилась Даника.
Сьюзен пристально смотрела на женщину, которая из кожи вон лезла, чтобы довести до сведения всех и каждого, что она, Сьюзен, замужем. Неужели Данике мало того, что она весь вечер только и делала, что доказывала свое нерушимое единство с Лейтом?
Довольный блеск острых голубых глаз Даники вдруг так разозлил Сьюзен, что на миг злость перекрыла боль недавней утраты.
— Нет, мисс Фейрли, — холодно сказала Сьюзен. — Мой муж умер.
Последовала немая сцена. Каких только чувств не было видно на лице Даники, но только не удовлетворение. Сьюзен, впрочем, тоже не испытывала ни малейшего удовлетворения. Злость мгновенно погасла, едва воспоминание об ужасной агонии Брендана, длившейся четверо суток, вновь всплыло в ее сознании и заставило сжаться сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19