Каждый день набивают холодильник продуктами сверх жратвы в Бентл-холле. Население Белого дома устало есть. Вчера тетка-набивальщица спросила: «А сувениры есть?» Сбегал наверх и принес авторучку и матрешку. *** Шерри на «колесах» с двенадцати лет. Поджарый, с бородой, сотрудник ФБР. *** В Балтиморе дождь. Перед этим мы соскочили с субботней лекции, и Весе отвез нас в город. Весе ударился макушкой о дверной косяк микроавтобуса. Разбился до крови, но к медсестре не пошел. «Старый стал. Так и уволить могут».Мы с Юджином сходу впилились в порнопереулок. Метровые члены и надувные влагалища. Кассеты. Клубы. Бабы. Обдолбанные черные и белые. «Эх, махнуть бы по стаканчику», – мечтательно говорит Юджин. «Что ты!» – в ужасе отвечаю я.Холодно и хочется домой. Белая избушка и кровать Монро становятся настоящим домом. *** Майк X. – шеф-повар. Пьяница и бандит-убийца. В роговых очках и галстуке-бабочке. *** Врач-филиппинец имеет дипломов восемь с золотыми печатями, которые висят по стенам его кабинета. Он, думаю, единственный здесь неалкоголик. Несерьезный человек. Сказал мне: «О! У тебя хороший дантист». Я и сам знаю. В писательской поликлинике столетняя прабабушка трясущейся рукой со сверлом потянулась к моему рту – я и убежал. Я летом пьяный от хорошей водки играл на гитаре, крутил ее между тактами, коронный номер, и выбил пломбу из переднего зуба. Хожу теперь, как сифилитик. *** С поста президента компании на пенсию уходит Луис. Он останется в совете директоров, и у него будет больше времени заниматься алкашами. Эшли ждет к ланчу выздоравливающего миллиардера Лу оказался пожилым, поджарым с внимательными глазами мужчиной без внешних понтов. Курит сигарету «Кул». Готов к беседе, если тебе есть что сказать.А перед ланчем прошел большой выпускной митинг. Агент ФБР читает спич. Его коллега по агентурной работе тоже благодарит. И жена здесь.Высокий веселый парень. Говорит. Говорят его отец, мать, брат, тетя. Брат и тетя – выздоравливающие алкоголики. Техасская Шерри плачет. Почти все роняют слезы. Ах эти сентиментальные американцы. Плачет гватемальская просто Мария. У нее сорок тысяч голов скота, и за ней на ракете прилетели папа, мама, дети. Любимого что-то не видно. Вот они, ежедневные пять часов!.. Крутой парень в наколках бубнит крутые комплименты.Фазер Мартин слушает внимательно. Все должно быть по правилам.А ланч сегодня удался. Мой спич:«Леди и джентльмены! Кажется, впервые в жизни, оказавшись в Эшли, я почувствовал определенную гордость за то, что я алкоголик. Столько прекрасных людей вокруг, прекрасный персонал, консультанты, всех перечесть по именам просто не хватит времени, и все… алкоголики…» (Аплодисменты.)С Бородатым Андрюшей спели две песни. Атомный суксесс и очередь за автографами. Идея, мать твою! Сочинить с десяток песен на американские алкогольные (трезвые) тексты и записать альбом. Луис Бентл так и сказал, проходя мимо: «Надо подумать о записи…» *** Умеют американцы устраивать праздники. Что ожидает русского трезвого алкоголика? Унылая трезвость. Все праздники достаются пьяницам. *** В субботу Леонард Дол, директор реабилитационного центра, отвез нас в Балтимор и оставил на два часа в суперпупермаркете, где мы надыбали однодолларовую распродажу. А после суперпупера мы в женской гимназии свободных искусств слушали концерт фольклорного ансамбля. Добрый, ненавязчивый, никакой концерт, после него хочется жить и жить приятно. Леонард привез несколько разноцветных коробок с едой для бедных. Ее приносили все, кто может и хочет, складывали при входе на стол. Бедным на Рождество.Перед возвращением посидели в итальянском ресторане. Гигантское блюдо под названием «сенатор». Как-то так. Замечательное мясо, политое грибным соусом и нашпигованное шампиньонами. Юджин-детектив рассказывает бесконечный анекдот на ломаном английском, и нам становится страшно.Леонард, оказывается, читал Булгакова.– Ваш писатель пишет, как наркоман, – говорит этот профессорского вида мужчина.Действительно, вспоминаю, что у Михаила Булгакова есть рассказ «Морфий», в котором достоверно описаны ощущения наркомана. Такое вот неожиданное литературоведение. *** Двенадцатого декабря опупенный вид с виадука на небоскребы Балтиморского сити. Но и ветер будь здоров. Холодное дыхание севера. На подъезде к Вашингтону шестью шпилями модерново стартует в небо новая мормонская церковь. Мы едем на выборы в посольство не оттого, что нас так уж волнуют проблемы чужих амбиций, а потому, что есть хороший повод попасть в столицу США. Территория посольства – это территория России. Чем-то родным пахнуло. Тетки в манто пришли защищать дело демократии в обновленной России. Русская речь и меню в профсоюзном буфете. В небольшом зале столики со списками, а на стене биографии кандидатов – Иванов, Петров, Сидоров, Рабинович, все хорошие люди, за демократию и экологию и еще за социальную справедливость, – и партийные списки. Откровенный бред по неведомому мне московскому избирательному округу. Что-то поотвык я от Валдайской возвышенности.В буфете уже веселее. Там «Салем» по доллару за пачку, когда на улице по два-три, бесплатный кофе и демпинговая водка. Как в СССР когда-то, когда заманивали делать 99,8 % «за»…Билла Клинтона мы не видели, а Белый дом – да. Напротив посреди улицы бегает черный гражданин спиной вперед. Тут же нищие. Денег уже не просят, а просто живут в шалашах. Японцы тучами. *** Женя – медицинский директор и Боб – денежный директор прикатили в Эшли, вернувшись из России. Питерские новости и фотки. *** Мы обнимаем всех и целуем. Мы любим всех и никогда не забудем. Прощай, Эшли, Папа-Фазер, Леонард, Чесапик-бэй, стейки и мандарины. Порыли в Нью-Йорк!Три часа дороги под хороший рок-н-ролл и русскую попсу. Боб – денежный директор – ставит «Любэ» и оттягивается под то, как надо б им вернуть нам Аляску. Он отпускал руль, хлопал в ладони на скорости 75 миль (предельно разрешенная – 55 миль), кивал согласно – забирайте, к турурую, взад!Нью-Йорк пополз из-за горизонта, как Мамай и Золотая Орда. Я хорошо ориентируюсь в лесу, но тут потерял и север, и юг. Мы совершили несколько петель, высадили медицинского директора и порыли дальше.В городке Гринвиче было тихо и пустынно. В гостинице «У Говарда Джонсона» Боб прописал, если так можно выразиться, нас в номерах 235 и 236. Удобное стандартное жилище без наворотов, с минимумом максимальных наших российских запросов. Но не тут-то было. Внизу на вахте, справа от стойки, стеклянная дверь. За дверью Боб забил нам местечко в ресторане на ужин и распрощался до утра. Мы сбегали в дешевый «Вулфорт» на часок, где привычно съехала крыша и пришлось накупить всякого говна, исходя из толщины кошельков. Я купил вещь одну – говеную, но маленькую.Короче. После «Вулфорта» в городе Гринвиче у «Говарда Джонсона» была большая махаловка. Ресторан, куда нас ангажировал Боб, назывался «Тадж-Махал». Мы сидели в ресторане одни. Все-таки без женщин лучше – нет никакого желания напиться. Вежливый индиец принес много всяческой индийской еды, от ее обилия я стал медленно умирать. Знать бы, что именно такой придет смерть. Мы съели ламу, курицу, тэдж-сэлад, креветок, ядовитую приправу, рахат-эскимо-лукум-айс-крим-шербет, выпили воды из гималайского льда, кофе, ти, коку, манго, бля! Дюша кричал: «Вейтер! Еще воды и льда!» Опустили мы Институт алкогольных проблем на двести баксов, за что и получили на следующее утро мелкий втык. Полночи по ТВ убивали полицейских и наоборот, но сон пришел глубок и безмятежен. *** Утром Боб отвез нас в институт. Мрачный медицинский директор жаловался на жизнь:– Опять идти на прием. Будут Форды, Киссенджер, будет всякая знать. Надо такседо, смокинг чертов брать с бриллиантами напрокат!Бородатый Андрюша стал звонить в Россию, продолжая тем опускать институт, а после мы делали очередной шопинг. Были приобретены долгоиграющие пластинки по двадцать центов, книги по пятьдесят центов, ботинки за двадцать девять долларов, гитара с чехлом за почти четыреста долларов. Короче, накупили всякого говна.Вечером ужин под названием «пати» у Джима Кесседи, разбитного парня лет тридцати, любимчика Луиса-Лу. Джим возглавляет в компании работу по помощи служащим. Имеются в виду алкоголики и наркоманы. Именно через него компания финансирует институт.Джим год назад купил дом на берегу ручья, отремонтировал, теперь гордится им, показывает комнаты, сам ручей и проч. У него блондинка-жена и двое детей – малютка и сын лет четырех-пяти. Сын веселый, медноволосый, снимается для рекламных журналов – Джим показывал альбом с его фотографиями. Парень, если взять за образец американские стандарты, круто начинает жизнь.В гостиной камин, стеклянная стена с видом на ручей, диван, кресла, книжный шкаф. А на столе, между прочим, подборка фотографий в золоченых рамочках. Джим и Джордж Буш. Джим и Рональд Рейган. Миссис Нэнси Рейган с одним из детей Джима на руках. Сенаторы всякие, губернаторы и плантаторы. Да, парень тоже неплохо начинает жизнь.На барбекю прибыли гости. Луис с женой Вирджинией – замечательной жизнерадостной женщиной; Евгений Зубков, утомленный бесконечными приемами русский директор; Моррис Руссел – тоже в многолетней завязке, возглавляет в Ю-Эс-Ти секьюрити, а когда пил, работал в ФБР чуть ли не полковником…Прохаживались с кокой. Нас спросили про выборы. А что нам выборы?Джим поставил стулья.Началась сидячая часть.Ели окорок, который отрезали сами. Про еду говорить сил уже нет. Просто ели.Жена миллиардера Джинни вместе с женой Джима собирали грязную посуду. Юджин-Московский сказал речь-тост, как тов. Брежнев, я раздал присутствующим предрождественские сувениры.– Мой друг-алкоголик художник Лемехов просил подарить американцам свои работы!С картин Лемехова выглядывали жутковатые хари. Лемехов великий мастер харь – хари прошли на ура. Затем спели с Дюшей несколько песен. Миллионеры и миллиардеры подпевали и хлопали. Вылез в конце и Юджин-Московский, как Кобзон, спел тюремную песню, как Аркадий Северный, похлопали и ему. На прощанье, чтоб мы не рвались к индусам (кто этих русских знает?) пировать дальше на институтские деньги, нам завернули мешок еды и, пожелав Кристмаса в Нью-Йорке, отправили к «Говарду Джонсону».Сон от обжорства глубокий и от обжорства же тревожный. *** Утром Бородатый Андрюша сказал:– Ты вчера правильно придумал! С утра в «Вулфорт» свежий товар, наверное, подвезли. Рванули-ка в лабаз, пока Боб не приехал.– Нет, – ответил я, – хватит. И так уже кучу говна накупили…Я оказался, как всегда, прав. Иногда и от лени выходит толк.Боб сказал нам «монинг» и повез к Луису-Лу, который хотел с нами попрощаться…Чтобы описать жилище четы Бентлов, следует быть архитектором. Моего же запаса слов хватит на следующее: в прихожей каменный пол, деревянные стены кремового цвета, столик с китайской вазой и возле столика медно-золоченый олененок в натуральную величину. Слева что-то вроде кабинета, где роскошный стол, книжный шкаф с серебристыми фолиантами – Лео Толстоуи, Данте, Свифт. Картины на стенах – жанровые сценки из времен гражданской войны между Севером и Югом. Джинни, сидя на роскошном диване, заполняет анкеты на поездку в Кению. Охота на слонов, думаю.– Хай! Как делишки!– Монинг! Хау ю дуинг?Луис-Лу проводит нас по дому. Ливинг-опупеть-зал, отделанный дубом. Дубовый бар. Диваны, кресла, елочка в углу. Елочку украшала игрушками домработница. Луис нажимает кнопочку – стена отъезжает. Огромного вида ТВ для гостей. За ливинг-опупеть-залом комната с клавесином, потом бассейн с телевизором. Потом в подземном этаже с бильярдом рассматривали коллекции спортивных наград. В ванной комнате ящики с вином для гостей и черт-те что еще. Потом наверху комната дочери. Та вышла замуж и уехала. Потом еще коридоры, объемы, много воздуха и дизайнерского блеска. Одним словом, нормальный американский миллиардер. Один из крупнейших спонсоров алкоголиков в США. Сам пил и чуть не помер. Если придерживаться терминологии А.А, Лу – выздоравливающий миллиардер. Есть такая правда: в алкоголизме равны все – бедные и богатые.В итоге мы вернулись в кабинет, куда нам хозяин вынес костюмов в подарок к Рождеству. Есть теперь у меня и Бородатого Андрюши по паре миллиардерских костюмчиков.– Эй, Лу! – воскликнула Джинни. – Только мои жакеты не отдавай.(Через пару лет после записи на студии мне захотелось отблагодарить старинного друга-музыканта, и я переподарил один из костюмов. Довез человека с подарком до дома. Друг вышел и побрел, шатаясь, через жутковатый питерский двор, в одной руке держа костюм миллиардера, а в другой – недопитую бутылку паленой водки. Про Дюшины же наряды не знаю. Дюша умер прямо на сцене перед концертом. С гитарой в руках. На боевом посту. А Бентл каждый год приезжает в Питер, потому что при его финансовой помощи открыт реабилитационный центр неподалеку от города, одним из руководителей которого является Алексис из МИДа…) *** День был сумрачный и прохладный, но все равно «еще один день без зимы». Через полтора часа мы уже въехали на Хилл оф Хоуп – Холм Надежды, где располагалась Хай Вотч Фарм. Здесь уже платили не по 500 долларов в день, а по четыреста в неделю. Здесь нет золотой роскоши – здесь ферма, хоть и с кондиционерами, теплыми отхожими местами, сигаретным автоматом, факсом и пр., но хранящая трепетный первоначальный дух движения АА.Стилизованное под конюшню или – не знаю – элеватор здание столовой, в котором за крепкими деревянными столами после трапезы режутся в карты, курят, смотрят по телику «муви» постояльцы. Здесь же после, ланча проводят общие митинги.Директор фермы суров, но справедлив.Капитан Билл сошел с гор – свирепый с виду хантер.Еда обильна до безобразия. После регулярной порции в зал выносится корыто с отбивными или чем другим, что готовят на обед, – ешь не хочу.Пара дедов и здесь дремлет на стульях, но народ в основном попроще, демократичней. Много нью-йоркской публики. Одна беременная месяце на седьмом. Манхэттенский интеллигент с украинскими корнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23