Добрынин — В. Тушнова), «Посидим, поокаем» (А. Муромцев — И. Резник). Кроме этого, здесь же была помещена и статья про певицу, выдержанная в очень тёплых тонах.
Между тем Всесоюзный конкурс в целом сослужил Алле Пугачёвой хорошую службу. Поскольку он собрал вокруг себя огромное количество эстрадной братии, в ходе него у Пугачёвой завязались весьма перспективные знакомства. Например, именно там она познакомилась с телевизионным режиссёром Евгением Гинзбургом, композитором Раймондом Паулсом (его ансамбль занял 2-е место на конкурсе в номинации «Лучшие ансамбли», с руководителем популярного вокально-инструментального ансамбля «Весёлые ребята» Павлом Слободкиным (кстати, дальним родственником Юлия Слободкина). Последний сделал Пугачёвой лестное предложение: пригласил её стать вокалисткой в его ансамбле. Отказаться от этого было бы верхом безумства — «Весёлые ребята» в те годы были одним из самых популярных ВИА. До этого на поприще вокалистки в ансамле в течение двух лет трудилась Светлана Резанова, но затем её пути-дорожки с коллективом разошлись. Как вспоминает сам П. Слободкин: «Пугачёва пришла в „Весёлые ребята“ простой певицей с перспективой сольных выступлений. Она работала у нас в первом отделении для — как бы это сказать, чтобы не было обидно, — для „разогрева“, что ли?
Но уже тогда Алла выделялась своим ремеслом. У неё очень точный слух, и она прекрасно могла спародировать Пьеху, Зыкину, спеть русскую песню, как заправская фольклорная певица. Мы даже собирались вставить в программу такой эксцентричный номер…»
Как гласит легенда, не все «ребята» приняли Пугачёву на ура: например, Александру Барыкину она не приглянулась. А вот другой Александр — Буйнов — приход Пугачёвой принял с первого же дня. Говорят, он даже был в неё слегка влюблён. В знак признательности она подарит ему свою фотографию, на обороте которой напишет хулиганскую надпись: «Сашке-какашке от Алки-нахалки».
Именно после конкурса эстрады на Аллу Пугачёву вышел композитор Микаэл Таривердиев, который в те дни работал над музыкой и песнями к фильму Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С лёгким паром!». В самом конце сентября съёмочная группа вошла в подготовительный период, во время которого выбирались места натурных съёмок, подбирались актёры, писалась музыка. Вернее, музыка была написана Таривердиевым чуть раньше, но исполнители её подбирались именно тогда. Волею судьбы ими стали Сергей Никитин и Алла Пугачёва. С последней Таривердиев был знаком ещё по работе над фильмом «Король-Олень», однако потом он потерял её из виду и, приступая к «Иронии судьбы», даже в мыслях не имел её в виду. Но затем… Впрочем, послушаем рассказ самого М. Таривердиева: «Когда начались съёмки „Иронии судьбы“, мы стали искать певицу. Я пробовал очень многих. Была такая прелестная певица Валя Пономарёва — она пробовалась, ещё кто-то. Это было хорошо, но все же не подходило. Тогда я попросил Раису Александровну Лукину, замечательного музыкального редактора, просто легендарного редактора, найти Пугачёву. А Алла как-то после „Короля-Оленя“ совершенно пропала. И где она? А бог знает где. Все же нашли её. Начали мы с ней работать. Работали много, около месяца. Хотя, казалось бы, поёт всего четыре романса. Вообще, конечно, ей трудно с нами было. Эльдар требует от неё одного, я — другого. Совсем замучили её. На каждую песню было сделано по тридцать дублей. За целый день писали по одному романсу. В итоге она записалась замечательно. Эти её записи не подвержены ни времени, ни моде, ни каким-то другим преходящим вещам. Эти записи уже остались. Записи, которые она делала потом, эстрадные, они оказались подверженными моде, от них уставали, их переставали слушать. А эти остались. И лучше неё никто после этого не спел…»
Алла Пугачёва — 65 — 74
1965
«Робот» (Л. Мерабов — М. Танич).
1966
«Не спорь со мной» (В. Шаинский — О. Гаджикасимов);
«Как бы мне влюбиться» (В. Шаинский — Брянский);
«Иду из кино» (Б. Савельев — И. Кашежева);
«Хожу, вожу» (В. Гамалея — Л. Дербенев);
«Дрозды» (В. Шаинский — С. Островой);
«По грибы» (В. Гамалея — М. Танич);
«Терема» (Б. Вахнюк).
1967
«Король, цветочница и шут» (В. Шаинский);
«Единственный вальс» (А. Пугачёва).
1970
«Дуэт Короля и Анжелы», «Тарантелла», «Баллада Анжелы» (М. Таривердиев — В. Коростылев), из х/ф «Король-Олень»;
«И продолженье следует» (М. Левитин — М. Матусовский), из т/ф «Такая короткая долгая жизнь».
1972
«Или-Или», «Мой городок», «Песенка официантки», «Предчувствия» (Г. Гладков — Ю. Энтин), из т/ф «Стоянка поезда — две минуты»;
«Любовь должна быть доброю» (И. Резник).
1973
Песни из сказки «Дважды два четыре» (В. Шаинский — М. Пляцковский);
«Песенка Рыжехвостенькой», «Все мы делим пополам» (в дуэте с Э. Хилем), «На свете невозможное случается».
1974
«Не забывай, Земля глядит на нас» (А. Монастырев — О. Писаржевская), с Ю. Слободкиным;
«Берёза белая» (В. Шиманский), с Ю. Слободкиным;
«Мы такими же станем», с Ю. Слободкиным;
«А я говорю» (Э. Ханок), с Ю. Слободкиным;
«Не надо ждать» (Р. Мануков — В. Харитонов), с «Весёлыми ребятами»;
«Вишня» (Р. Мануков — А. Прокофьев), с «Весёлыми ребятами»;
«Эльтиген» (Л. Лядова — Владимов), с «Весёлыми ребятами»;
«Загранка» (М. Минков — М. Танич), с «Весёлыми ребятами»;
«Ермолова с Чистых прудов» (Н. Богословский — Дыховичный, М. Слободской);
«Посидим, поокаем» (А. Муромцев — И. Резник);
«Вспоминай меня» (В. Добрынин — В. Тушнова).
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ТРИУМФ
1975
ФЕВРАЛЬ
В те дни в Министерство культуры СССР пришла телеграмма от их коллег из Болгарии, в которой содержалась одна-единственная просьба: сообщить имя исполнителя, которому предстояло отстаивать честь Советского Союза на ежегодном фестивале эстрадной песни «Золотой Орфей», проводившемся в июне в курортном городе Слынчев Бряг. В советском Минкульте был срочно подготовлен ответ, где сообщалось имя молодого певца из оркестра Константина Орбеляна. Последний был весьма влиятельным человеком в музыкальных кругах страны, в 72-м году уже заседал в жюри «Золотого Орфея» и рассчитывал на этот раз с помощью своего выдвиженца завоевать на конкурсе Большой приз. В Болгарию были высланы фонограммы с песнями в исполнении этого певца и никто не сомневался, что именно он и отправится на конкурс. Как вдруг…
Фонограммы певца только-только достигли берегов Болгарии, как вдруг в Минкульте узнали, что фаворит Орбеляна мужчина «с изъяном»: имеет нетрадиционную сексуальную ориентацию. А сей грех в пуританском советском обществе карался весьма строго — в уголовном кодексе на этот счёт была статья, грозящая обвиняемому тюремным заключением на несколько лет. Но дело было даже не в уголовном аспекте этой проблемы, а скорее в идеологическом: как только в Минкульте представили, какая свистопляска может подняться в западной печати, если советский певец-гомосексуалист получит одно из призовых мест, тамошним чиновникам стало дурно. Так ведь можно было и карьеры своей лишиться. В итоге кандидатуру неблагонадёжного певца забраковали. И стали искать другого исполнителя.
Когда Алла Пугачёва узнала о ситуации вокруг «Золотого Орфея», она бросилась к Павлу Слободкину. К тому времени их отношения из категории рабочих перетекли в более интимные, поэтому Пугачёва имела все основания просить Слободкина замолвить за неё словечко. Тот оказался рыцарем: ради любимой женщины готов был на многое. Однако его миссия имела мало шансов на успех, поскольку за спиной у Пугачёвой кроме него самого никто не стоял. Даже то, что Пугачёва участвовала в конкурсе эстрады и заняла там третье место, мало кого в Минкульте интересовало. Нужен был сильный протеже. И здесь на горизонте возник все тот же Константин Орбелян. Оказывается, увидев Пугачёву на конкурсе эстрады, он отметил её певческие способности и проникся к ней большой симпатией. Кроме этого, им, видимо, двигало ещё одно желание: он хотел хоть как-то загладить свою вину после прокола с певцом-гомосексуалистом. В итоге за Пугачёву в Минкульте ходатайствовали сразу два влиятельных человека: Орбелян и Слободкин.
По условиям «Золотого Орфея» конкурсанты должны были исполнить три песни: одну родную и две болгарского происхождения. С первой у Пугачёвой проблем не было — ею стала песня молодого композитора Вячеслава Добрынина на стихи Наума Олева «Помоги мне, дождик». С одной из болгарских песен она тоже определилась достаточно скоро — это была композиция «Я люблю тебя, Ленинград» Ангела Заберского в аранжировке Алексея Мажукова. Однако обе песни никак не тянули на звание хитов, способных принести Пугачёвой не то что Гран-при, но даже одно из призовых мест. Нужен был настоящий шлягер, который раскрыл бы все грани таланта молодой певицы. Но где его взять? Поиски длились мучительно долго и могли закончиться ничем, если бы не счастливый случай. Кстати, их в жизни Пугачёвой всегда происходило, на удивление, много, что свидетельствует о несомненном вмешательстве Провидения в судьбу певицы.
АПРЕЛЬ
На дворе стоял то ли конец марта, то ли на начало апреля. В эти же самые дни Эльдар Рязанов работал в павильоне «Мосфильма» над «Иронией судьбы» и снимал эпизоды, где Надя Шевелева в исполнении Барбары Брыльской пела песни голосом Аллы Пугачёвой (голос певицы звучал из магнитофона). Сама Пугачёва тогда репетировала в одном из московских домов культуры с «Весёлыми ребятами». За час до репетиции на полутёмную сцену поднялся незнакомый мужчина, назвал своё имя (причём неразборчиво) и протянул певице ноты, пластинку и листок с зарифмованным подстрочником. При этом он сказал: «Я слышал, вы ищете песню? Посмотрите эту — „Арлекино“. Может, пригодится». И так же быстро, как появился, этот человек ушёл, не оставив после себя никаких координат, кроме неразборчивого имени.
Когда стали подробно разбираться с этим «Арлекино», выяснилось, что это была довольно старенькая песня болгарского автора Эмила Димитрова, с которой он стал победителем «Сопота-64». Текст в ней был не ахти какой, но музыка была вполне пригодной для шлягера. Сначала песню отдали поэту Борису Вахнюку, но его стихотворный вариант не удовлетворил Пугачёву. Тогда за дело взялся Слободкин. С «Весёлыми ребятами» работал молодой поэт Борис Баркас, которому и было дано задание придумать добротный текст, который лёг бы на новую ритмичную основу. Первые строчки родились чуть ли не сразу:
По острым иглам яркого огня…
Бегу, бегу — дороге нет конца…
На основе нового текста Пугачёва придумала и свой сценический образ — грустного клоуна с неустроенной судьбой. Во время работы над песней озарение следовало за озарением. Был придуман знаменитый смех в паузах между куплетами, безвольно болтающиеся в локтях руки и т. д. Короче, при работе над этой песней Пугачёва попала именно в ту стихию, в которой чувствовала себя наиболее комфортно. Это был сплав театра и песни, мимики и жеста. Как будет вспоминать потом сама певица: «В „Арлекино“ прекрасная музыка удивительно сочеталась с прекрасным текстом. Там все было слито воедино — и композиторский замысел, и аранжировка, и слова, — там был простор для приложения всех артистических сил. Кропотливо шла работа над аранжировкой, отрабатывалась пластика, жесты, интонация… Случай случаем, но кроме фортуны есть ещё и каторжная работа артиста. Только это помогает ему понять, чего он хочет, что ищет в себе на сцене. Я старалась создать образ, когда повстречалась со своим „Арлекино“. Нет образа — нет и счастливой встречи с Арлекино. Случай бывает конкретным, а певец без образа неконкретен…»
МАЙ
В середине мая Алла Пугачёва и «Весёлые ребята» отправились в столицу Украины, где в те дни проходил музыкальный фестиваль «Киевская весна». Их выступление там строилось по стандартному сценарию: сначала выступал ансамбль, затем на сцену выходила Пугачёва. Её выступление длилось недолго, поскольку её статус внутри коллектива был ещё невелик: она исполняла свои законные две песни и удалялась. Однако в Киеве ей не позволили спеть даже эти две песни. Устроители фестиваля усмотрели в сценическом поведении Пугачёвой намёк на излишнюю сексуальность и запретили ей появляться на сцене. Вернее, появиться ей разрешили, но с другими песнями. А другие она петь не хотела. Вот и получилось, что она зря прокатилась. Знай запретители Пугачёвой, что до её международного триумфа остаётся каких-то две недели, они наверняка вели бы себя совершенно иначе.
Вернувшись в Москву, Пугачёва стала буквально считать дни до своего отъезда в Болгарию. С неменьшим нетерпением ждал её отъезда и композитор Вячеслав Добрынин, одну из песен которого Пугачёва отобрала для фестивального конкурса. Как вдруг в конце мая случился облом — на горизонте у Пугачёвой появилась другая песня. Вот как об этом вспоминает виновник происшедшего композитор Алексей Мажуков: «Моя песня попала на фестиваль совершенно случайно. Алла пришла ко мне вместе с Павлом Слободкиным и попросила сделать аранжировки к конкурсным песням. Я спросил: „Чьи песни ты будешь петь?“. Она отвечает: „Добрынина“. Я её упрекнул: „А что же тогда за аранжировками ко мне пришла? Вот к нему и иди!“ Алла Борисовна так заинтересованно: „А у вас есть для меня что-то?“ Я предложил „Ты снишься мне“, которая ей сразу понравилась, и она взяла её на конкурс…»
ИЮНЬ
В начале июня в болгарский город Слынчев Бряг, где должен был состояться музыкальный фестиваль «Золотой Орфей», отправилась представительная делегация из Советского Союза. В неё вошли: заместитель начальника Управления музыкальных учреждений Минкульта СССР Владимир Ковалёв (член жюри), композитор Константин Орбелян (член жюри), Лев Лещенко (почётный гость), Алла Пугачёва (участник конкурса). Всех прибывших на фестиваль поселили в гостинице «Сатурн», где также расположился и штаб фестиваля.
Как вспоминают очевидцы, Пугачёва в те дни страшно мандражировала, хотя все, кто был с нею рядом, как могли её успокаивали. Первым это сделал Лещенко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145