Эйке подал знак своему адъютанту, и тот тотчас принес большую картонную коробку, в которой лежали конверты с наградами. Порывшись в ней, группенфюрер достал несколько конвертов. У Йозефа отлегло от сердца. Он, как и все, очень боялся командира дивизии, отличавшегося настолько необузданным нравом, что, по слухам, его опасался даже сам Гиммлер. Группенфюрер мог прийти в бешенство по любому поводу и даже без повода. Кроме того, Эйке любил жестокие шутки.
Например, когда один парень подал рапорт с просьбой перевести его обратно на службу в концлагерь, Эйке с циничной улыбкой выполнил его просьбу и отправил бедолагу в концлагерь... в качестве заключенного. Но бывали моменты, когда Эйке бывал трогательно заботлив к своим солдатам, считая, что их семьей является дивизия. Например, мог запросто пригласить провести отпуск в своей шикарной вилле даже рядового солдата, если тот ему чем-то приглянулся. Больше всего Эйке ценил в людях жестокость и храбрость, доходящую до безумия. Да и сам был таким — с одной стороны, он был совершенно бесстрашен, еще с тех пор, как в 1920-х участвовал в уличных драках простым штурмовиком, а с другой стороны — патологически жесток. И такие же черты прививал своим подчиненным.
— Ты молодец, мой мальчик! — торжественно произнес группенфюрер. — Ты со своими парнями храбро сражался. Вот конверты с наградами. Сейчас вас покормят и к утру вы должны выспаться. На рассвете получите новую машину и сразу пойдете на ней бой! Документы на награды также будут готовы к утру.
— Моя честь — верность! Хайль Гитлер! — проорал в ответ Йозеф и строевым шагом подошел к командиру дивизии, чтобы взять конверты.
Когда фон Блицман вернулся к своему экипажу, танкисты уже вовсю уплетали ужин. Йозеф взял свой котелок, который его ждал, и, прежде чем поесть, посмотрел, что им щедрой рукой отвалил командир дивизии. Пять железных крестов, пять штурмовых танковых знаков и пять ленточек «за уничтоженный танк», хотя кроме одного русского бронетранспортера экипаж так и не смог уничтожить ни одного танка, да и вообще такие ленточки не полагались танкистам и частям противотанковой артиллерии.
Танкисты радостно навесили на себя полученные награды. Распили по этому случаю бутылку французского коньяка и бутылку шнапса, а затем легли спать. Почти всю ночь грохотала дивизионная артиллерия, обстреливавшая русские позиции. Панцергренадеры каждые полчаса имитировали атаки, чтобы держать противника в напряжении.
26 июня 1941 года Окрестности поселка Сведасаи.
Взгляд через перископ танка Pz-IIIJ.
Гауптштурмфюрер фон Блицман и его экипаж разбудили на рассвете. Не было еще и пяти часов утра. Йозефу выделили танк Pz-IIIJ, который получил вчера кумулятивную бомбу в крышу башни и выгорел изнутри вместе с экипажем. За ночь ремонтное подразделение более-менее привело машину в порядок. Танк был относительно новым. Производство этой модификации началось только в марте, и она имела 50-мм лобовую броню и 50-мм длинноствольную пушку KwK-38L/42 с неплохой бронепробиваемостью. Это повышало шансы в бою против новых русских танков.
По замыслу командования, одна рота, имитируя атаку в направлении Утяны, где вдоль берега Швянтойи подтянувшаяся русская пехота заняла оборону, должна завязать бой возле моста на шоссе между Сведасаи и Утяной. А основным силам дивизии было приказано форсированным маршем продвинуться на пятнадцать километров южнее и, форсировав Швянтойи, выйти русским во фланг. Из-за медленного продвижения пехотных частей противника и неожиданно быстрого для него разворота дивизии «Тотенкопф» сплошная линия обороны вдоль берега Швянтойи еще не была создана. Тем более что русские, скорее всего, планировали занять позиции на рубеже Даугавпилс—Ракишкис—Биржай, который дивизия с ходу прорвала, а на рассвете после мощной артподготовки и почти часового боя удалось овладеть местечком Сведасаи, что позволило подойти к мосту через Швянтойи.
Примерно через час, после начала марша танк фон Блицмана подошел к берегу реки, где саперы уже вовсю строили мосты — для переправы техники. Пехота, оставив бронетранспортеры и грузовики на берегу, переправлялась на надувных лодках и плотах. На другом берегу была слышна автоматная стрельба. Это передовые подразделения дивизии вступили в бой с русскими заслонами, жидкая цепочка которых вечером была выставлена там, где еще не заняли оборону основные силы.
По планам командования, в пятидесяти километрах южнее, со стороны Укмерге навстречу дивизии «Тотенкопф» на рассвете должны были начать наступление части 16-й полевой армии. Группенфюрер Эйке торжествовал. Именно его дивизия «Тотенкопф» покажет сегодня и русским, и Вермахту, как надо воевать. Русская танковая группировка, которая вчера взяла Шауляй, по дороге разгромив передовые походные колонны 16-й и 18-й полевых армий, сегодня окажется в окружении. Вряд ли другие танковые дивизии СС «Лейбштандарт», «Дас Райх» или «Викинг» смогут проделать то же самое, что и подчиненная ему, Эйке, дивизия «Тотенкопф».
Группенфюрер в тот момент еще не знал, что три другие танковые дивизии СС, а также еще несколько армейских танковых дивизий тоже предпринимают попытки прорыва, неся большие потери. Стратегия «Блицкрига» дала сбой. Основная причина была в том, что стремительный рывок первых трех дней не завершился окружением и разгромом основных русских сил у границы, а его стремительность привела к растягиванию порядков немецких армий и слабости флангов вырвавшихся далеко вперед ударных группировок.
Штабной бронетранспортер группенфюрера около полудня первым двинулся по свежепостроенному мосту через Швянтойи. Вслед за ним двинулись танки. Когда в начале 1930-х формировался облик немецких панцерваффе, то приоритет был отдан их мобильности даже в ущерб бронированию. Масса немецких довоенных танков не превышала 20 тонн, что позволяло форсировать реки по любым мостам, в том числе и деревянным. Однако в ходе последующих модернизаций масса немецких средних танков возросла вместе с бронированием. Из четырех наскоро построенных саперами мостов один все же не выдержал и рухнул. Один танк ушел под воду, хотя экипаж и выплыл на берег. Но это не помешало основным силам дивизии форсировать реку и, выставив два панцергренадерских батальона, усиленных противотанковой ротой для отражения возможного флангового удара со стороны Утяны, выйти на шоссе Каунас—Даугавпилс. Однако вскоре следовавшая впереди разведывательная рота сообщила по радио о том, что она атаковала с тыла русские позиции, прикрывавшие шоссе от атак частей 16-й полевой армии наступавших со стороны Укмерге.
Следовавший в авангарде дивизии фон Блицман получил приказ силами своей роты поддержать атаку разведчиков и разгромить русских до того, как они организуют нормальную оборону. Невдалеке, всего в паре километров, были слышны звуки и другого боя. Судя по грохоту орудий, там атаковали части 16-й армии, а значит — русские были зажаты между молотом и наковальней. Вот он — решающий бой, и окружение будет прорвано.
26 июня 1941 года. Город Утяна.
Взгляд через командирский перископ Т-34М.
На рассвете капитана Терехова, танковая рота которого остановилась на ночевку на окраине Утяны, разбудило тарахтение мотоциклетного мотора, а затем растолкал механик-водитель из его экипажа.
— Что случилось?! — хватая лежавший рядом автоматический карабин, воскликнул Иван.
— Тревога, товарищ командир!
С подъехавшего мотоцикла соскочил молоденький пехотный лейтенант, который еще на ходу кричал танкистам:
— Эй, братва! Вставай, тревога!
Где-то километрах в пяти грохотали выстрелы. Похоже, что немцы, которые вчера предприняли безуспешную попытку прорыва, все же продвинулись дальше.
— Товарищ капитан, сегодня на рассвете фрицы выбили наших из Сведасаи и вышли к реке и мосту.
— Это те, которые вчера пытались прорваться из окружения и заняли Ракишкис еще до того, как наши там закрепились?
— Да, они всю ночь обстреливали и атаковали нашу пехоту в Сведасаи. Но ночью они только имитировали атаки. Постреляют, постреляют и отойдут. Измором брали. А на рассвете открыли ураганный артиллерийский огонь и вышибли измотанный за ночь батальон. После чего вышли к мосту, но там мы их ждали.
— Что, и через мост они прорвались?! Там же до хрена наших войск! И траншеи вы еще с вечера копали...
— Через мост они особо не полезли. Попытались сначала сунуться, но мы им вломили. Теперь они засели на том берегу и лишь постреливают из леса. Но это так, мелочи, беспокоящий огонь. Самое страшное то, что они обошли нашу оборону южнее, переправили сначала пехоту, а сейчас наводят переправы для танков.
— Это хреново, ведь там у нас почти нет войск!
— Заслоны, которые там стояли, гансы выбили силами разведывательных подразделений, переправившихся на надувных лодках. Мы не рассчитывали, что они вместо захвата моста будут форсировать реку.
— Пешком им сюда топать далековато. Не менее часа. Значит, сейчас они переправят бронетехнику и появятся в Утяне. А тут кроме моей роты только медсанбат, да автотранспортный батальон.
— Командование за Утяну особо не опасается. Из Даугавпилса сюда форсированным маршем идут три стрелковые дивизии. Медсанбат уже начал эвакуацию. Похоже, что немцы хотят ударить в тыл двум нашим полкам, которые сейчас держат шоссе на Каунас.
— Да там силы хорошие! Один только тяжелый танковый батальон чего стоит!
— Там идет очень тяжелый бой. Их атаковали крупные немецкие силы со стороны Укмерге. Не менее трех пехотных дивизий при поддержке артиллерии и батальона танков. Если переправившиеся через реку немцы ударят нашим в тыл, то они долго не продержатся. Снять войска с позиций около моста также нельзя.
— Какова задача моей роты?
— Командование предполагает, что со стороны Ракишкиса пытается прорваться от полка до дивизии. Их вчера обработала авиация, и у них должны быть большие потери в технике. Но все равно сила приличная. Вряд ли вам удастся силами одной роты скинуть их обратно в реку. Ваша задача сковать их боем и заставить перейти к обороне. Попытайтесь им итировать атаку крупных танковых сил. Вот приказ. — Лейтенант протянул мятый листок бумаги с несколькими наскоро написанными строчками. — Но на самом деле вам придется действовать по обстановке. Главное, не дать немцам атаковать с тыла наши войска, ведущие бой на шоссе.
— Есть! — Иван приложил руку к танковому шлему, который не снимал даже на ночь. — Хлопцы, по машинам!
Танки взревели моторами и двинулись сначала на юг по шоссе, а затем свернули в лес. Понять, где находятся немцы, было невозможно. Но, с другой стороны, подумал Иван, противнику так же сложно будет понять, где находятся наши войска. Неожиданно впереди показалась колонна вражеских солдат, которая при виде восьми русских танков бросилась врассыпную в кусты.
— По оккупантам огонь! — скомандовал Иван. Затрещали пулеметы, несколько раз ухнули танковые пушки. Однако немецкая пехота залегла в лесу, откуда ее был достаточно сложно выкурить. И тут Иван решил, что следует атаковать немцев с разных направлений. Это может создать иллюзию атаки крупных сил и заставить противника перейти к обороне. Или просто найдется слабый участок, где его роте удастся прорваться к немецкой переправе. Танки развернулись и двинулись в обход залегшей немецкой пехоты, которую успели изрядно покрошить.
Обогнув небольшой лесок, рота выехала на большую поляну, по которой проходила проселочная дорога. Из перелеска на другом конце поляны почти одновременно появились немецкие танки Pz-III. Имея лучшую оптику, немцы первыми заметили противника и открыли огонь. Бой начался неудачно — одним из первых же немецких снарядов перебило гусеницу танку из второго взвода. Машина остановилась на открытом месте.
— Командир, меня подбили! — раздался в наушниках голос командира поврежденного танка. — Их там много, отходите, я вас прикрою.
— Сейчас попробуем тебя вытащить! — ответил Иван. — Колька, ты к нему ближе всех, попробуй зацепить тросом и оттащить с поляны! А то сейчас немцы расстреляют его как в тире! Остальным — прикрыть огнем!
Русские танки открыли ответный огонь. Один из пятящихся и отстреливающихся Pz-III получил бронебойный в башню, но продолжал двигаться. Еще один получил попадание в вертикальный лобовой бронелист и, задымившись, встал. У него, скорее всего, расколотило расположенную впереди трансмиссию. Преимущества русских Т-34М и в качестве брони, и в рациональности бронирования были заметны. Но баллистика пушки была явно не на высоте — усиленную броню немецких танков с километра она пробивала далеко не всегда. К счастью советских танкистов, стоявшие на немецких танках 50-мм пушки KwK-38L/42 с такого расстояния вообще были почти бессильны против брони тридцатьчетверок. Но, что касалось оптики, да и подготовки экипажей — преимущество явно было у немцев. Немецкие снаряды чаще попадали в цель, хотя и не пробивали броню. Советские снаряды попадали реже, но большая часть попаданий выводила немецкие машины из строя.
Вот и еще два немецких танка встали на опушке леса. Из одного выскочили танкисты в горящих комбинезонах и, не обращая внимания на разрывы снарядов и свист пулеметных очередей, принялись сбивать с себя пламя. А вот один из советских танков, маневрируя, подставил борт и тут же получил в него снаряд. Теперь уже советские танкисты выскакивали из люков, сбивая пламя с горящих комбинезонов.
Иван быстро сообразил, что перед ним какая-то элитная танковая часть. Уж очень четко действовали командиры немецких танков, метко стреляли наводчики. Никак это сама танковая дивизия СС «Тотенкопф», чьей эмблемой был зловещий череп с костями. Будь это простые немецкие танкисты, то Иван их бы не побоялся, несмотря на численное превосходство. А вот с «Тотенкопфом», непонятно почему, иметь дело было страшно. Было в этой дивизии что-то особо зловещее. Но, мотнув головой, капитан попытался отогнать закрадывающийся в душу страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36