Отчего боялся?
Да леший его знает. Может, ведал царь заклинание какое особое, над которым не властен был даже сам могущественный колдун.
Совсем постарел царь, поседела его головушка, и вот, сидя вечерком в своих хоромах у окна с давно потухшей трубкой во рту, взял он да помер. Но с виду был как живой, и ни один человек не посмел к нему подойти, побеспокоить, даже сам Бериян. Однако же когда стало ясно, что царь таки помер, произошло невиданное. Колдун Бериян вдруг очень быстро раскаялся в своих злодеяниях, попросил прощения и пообещал русичам молочные реки и мармеладные берега в самом обозримом будущем. Тогда русичи собрали общерассейское народное вече и спросили его, а может ли он вернуть всех тех, кто за эти годы не по своей воле в подземное царство сошел? И Бериян, опустив голову, ответил, что не может.
Ведь не знали русичи, что со смертью Иосифа Лучезарного утратил колдун всю свою силу до единой капельки.
О том, что с Берияном приключилась эта жуткая беда, догадался один лишь дровосек по имени Хрущик, сумевший одним из немногих выйти сухим из всех передряг того жуткого времени. Хрущик лично тяпнул топором лишившегося силы Берияна и объявил себя новым рассейским царем.
Мертвецов в землях Руси здорово при новом царе поубавилось, и за это ему огромнейшее народное спасибо.
Странная штука гистория: никогда не знаешь, что она в следующий раз вытворит, оттого и не берусь я ничего предсказывать, ибо предсказания — то не мой удел.
До окраины города Илья со Степаном добрались без особых происшествий.
Молодцы из ларца четко им объяснили, докуда доехать, где свернуть, ну, и прочее по мелочам. Колупаев подозревал, что после недавней стычки с дорожными дружинниками у них вполне могли возникнуть серьезные неприятности, но пока бог миловал и русичам везло.
Покинув городскую черту, путешественники свернули в неприветливый голый лес. Кузнец вытащил из-за пазухи волшебный оберег. Медвежонок внутри чудной вещицы тихонько спал на смешной маленькой кроватке.
— Скорее бы уже убраться отсюдова, — ворчал развалившийся в углу телеги Муромец. — Все понимаю, но конская сбруя в отхожем месте — это уже слишком, да еще эти говорящие ящики, самоходные повозки без лошадей, ролевики какие-то непонятные… Да как здесь вообще жить-то можно?
— Можно-можно, — улыбнулся Степан, — еще как можно. У нас вот на Руси тоже дряни всякой немерено: мериканцы, половцы, дровосеки, Навье Царство. Но ведь живем же, как-то ухитряемся ко всему этому привыкать. Вот так и здесь. Человек, дружище, существо особое, ко всему в жизни приспособится. Скажешь, я не прав?
— Да прав, конечно, тыщу раз прав, — нахмурился богатырь. — Вот токмо справедливости в жизни нету.
— Ну а где она есть, Илья, эта твоя справедливость? — снова усмехнулся Колупаев. — Чего молчишь, словно воды в рот набрал? Справедливость, дружище, лишь в добрых делах имеется. В ратных подвигах да в любви к родине, и не нужно тут ничего выгадывать, сомневаться. Справедливые дела сами собой делаются, когда идут от чистого сердца. Всамделишные герои и не замечают, как добро творят, енто для них естественно. Вот тем и отличается настоящий богатырь от пустослова какого кичливого.
— Угу, — кивнул Муромец, — может, когда-нибудь и я смогу стать настоящим героем, а не липовым. Как ты думаешь, Степан, может ли такое сбыться?
— А чего же нет? Такое с каждым может сбыться, — несколько философски изрек кузнец. — Как бы ни был плох человек, а и у него всегда имеется возможность возвратиться на верную дорожку. Ну а ты, Илья… конечно, робок, трусоват, но енто не беда, на эти подвиги все мы горазды. Вот сыщем Емельяна Великого и после об этом поговорим…
Повозка не спеша катилась по палым листьям. Среди деревьев завиднелись серые палатки, значит, русичи были уже почти на месте…
Но подъехать к военному лагерю незамеченными им, понятно, не удалось. Из-за деревьев вышли двое высоких воинов в доспехах и решительно заступили путешественникам дорогу. Кузнец натянул вожжи, останавливая Буцефала.
— На игру? — торжественно спросили воины, с профессиональным интересом рассматривая великолепные кольчуги незнакомцев.
— Ага! — кивнул Колупаев.
— Дык, — подтвердил Муромец.
— Что-то я не совсем пойму, — изрек один из воинов, — вы, мужики, к какой команде относитесь — к эльфам, оркам, гоблинам, хоббитам? Хотя… гм…. на хоббитов ни один из вас явно не тянет.
— Да и железо у вас какое-то… — вмешался второй, — древнерусское. Тут что, где-то рядом вторая игра намечается?
— Ролевики мы, понимашь! — на всякий случай пояснил Илья.
— Да мы вроде тоже, — ответили воины.
— Лоренгон, — представился тот, что был повыше.
— Норгердор, — кивнул второй. — Эльфы мы!
— Илья My… — начал было богатырь, но Степан вовремя пихнул его в бок.
— Он Фродо! — выпалил кузнец. Это чудное имя он услышал как-то от одного забредшего на Русь эльфа.
Услыхав подобное, Муромец ошарашенно разинул рот, но поправлять приятеля, к счастью, не стал.
— Стало быть, хоббиты! — озадаченно констатировали воины. — Знаете что, ребята, сходили бы вы к нашему Мастеру. Кажется нам, что тут какая-то путаница произошла…
И Лоренгон с Норгердором отступили, пропуская телегу к военному лагерю.
Почувствовав спиной изумленные взоры воинов, Илья обернулся.
— Чего это они на меня так таращатся?
— Наверное, кольчуга твоя им понравилась, — предположил Колупаев.
Эльфы переглянулись.
Странная телега уже въезжала в игровой лагерь.
— Ни хрена ж себе Фродо!!! — ошарашенно произнес Лоренгон, провожая взглядом возвышающегося на телеге Муромца.
В лагере русичи вызвали своим появлением настоящий ажиотаж. Разномастные воины оторопело пялились на пришельцев, которых на игре видели впервые в жизни, и одно это было уже достаточно удивительным, так как здесь знали всех и каждого.
Степан украдкой поглядывал на спящего медвежонка, но оберег пока никакие «пролазы» открывать не собирался.
У большого военного шатра стоял средних лет высокий бородатый мужик в длинном плаще, черная кожаная лента стягивала убеленные сединой волосы.
— Я Мастер игры Олег! — представился мужчина. — А вы, собственно, кто такие?
Он внимательно заглянул в какой-то длинный список.
— Так кто же тут у нас еще не приехал… Ага, Николай Живов из Луганска, он же орк Петрович, и Ольга Полесьева из Омска — гномиха Челла. Так и кто из вас кто?
— Я гномиха Челла! — нагло ответил Муромец.
— Гм… — Похоже, Мастер не был склонен сейчас шутить: — Но… ваши, с позволения сказать, габариты… и… борода! Вы, наверное, шутите?
— Шутим! — спешно подтвердил Колупаев, с укоризной глядя на богатыря. — Мы прибыли издалека, дабы поучаствовать в вашей игре.
— Но все роли уже распределены, — развел руками Мастер. — Нужно было сообщить о себе заранее, прислав в мой электронный ящик «мыло» с заявкой…
— Ну, мыло-то у нас есть! — обрадованно сообщил Муромец, роясь в заплечной сумке. — Вот, целый кусок, бери, мужик, примешь баньку, для хорошего человека нам ничего не жалко…
— Я лично его варил, — похвастался Колупаев, — из половца одного…
Мастер игры усмехнулся:
— Юмористы, значит! Но я еще раз повторяю, все роли уже…
Тут к Мастеру подошел какой-то низкорослый человек с деревянным топором на плече и, наклонившись к самому его уху, что-то яростно зашептал.
«Сейчас бить будут!» — поежившись, решил Муромец.
— Так-так… — Главный распорядитель игры снова усмехнулся. — Тут коллега мне подсказал… В общем, если хотите, можете сыграть мертвых гоблинов.
— Это как? — хором спросили русичи.
— Ну… э… э… часок-другой на влажной земле полежите, постонете там немного. Впрочем, в соответствии с правилами можете даже кого-нибудь за ногу укусить. Но только лежа! Не забывая, что вы при смерти.
Илья со Степаном озадаченно потерли лбы.
Тем временем волшебный медвежонок в обереге проснулся. Кроватка исчезла. Вместо нее в лапках нарисованной зверушки возник маленький ночной горшок.
«Что-то намечается!» — радостно догадался кузнец, а вслух произнес:
— Мы согласны!
— В таком случае займите отведенный вам квадрат. — Мастер ткнул пальцем в непонятную разноцветную карту.
Русичи ни лешего не поняли и с важным видом покинули военный лагерь.
— Бред, понимашь, какой-то! — тихо ругался Муромец. — Что это еще за армия такая с деревянными мечами! Да их любой обожравшийся козьего сыра половец в капусту изрубит.
— Не забывай, мы не у себя дома! — напомнил ему Колупаев. — Мы ничего об этом месте толком не знаем. Нам и так до этого момента здорово везло. А деревянный меч, кстати, намного человечнее железного. Да и откуда ты знаешь, может, они все здесь просто тренируются перед важным сражением, оттого и оружие ненастоящее.
Что ж, определенная логика в этом присутствовала…
— Стоять, куда?! — К русичам со всех сторон бросились странные незнакомцы в черных плащах со скрывающими лица капюшонами.
— Семь Семенов?! — удивился Колупаев, нащупывая в телеге верный дубовый дрын.
— Мы назгулы! — оскорбленно отозвались незнакомцы. — Какого черта, это наш игровой сектор. Вам повезло, что ролевуха еще не началась, а то Мастер живо бы головы вам поотрывал.
— Назгулы? — переспросил Степан, которому в этом слове послышалось что-то неуловимо знакомое. — Половцы, что ли?
— Вы, болваны, из какой игры? — заорали незнакомцы. — А ну пошли на фиг отсюда!
— Что-о-о-о?!! — взревел Муромец, выхватывая булатный меч. — Ах вы, поганцы!
И, соскочив с телеги, богатырь рубанул наугад, снеся мечом небольшое случившееся неподалеку деревце.
— Децл, вашу мать! — выдохнули назгулы. — Да у него же настоящее железо!
— Ну я вас ща! — прорычал Илья, но драться уже было решительно не с кем, молодцы в черном растворились в лесу, словно их и не было.
«Видно, побежали жаловаться своему Мастеру!» — весело подумал Колупаев.
Оберег в его руке мелодично запел.
От неожиданности кузнец выронил волшебную безделушку, и та прыгнула в опавшие осенние листья. В том месте, куда она упала, зажглось маленькое белое пламя. Затем столб света стал расти.
— Дык… — отчаянно заголосил Муромец, попытавшись удариться в бегство, но Колупаев вовремя удержал героя за шиворот.
Светящийся столб пульсировал и с каждой внутренней вспышкой все увеличивался, вбирая в себя стоящую рядом повозку.
Гневно заржал вставший на дыбы Буцефал.
— Да что ж енто деется?! — орал Илья, отбиваясь от схватившего его Степана.
— Побереги буркалы, дурень! — только и успел выкрикнуть кузнец, прежде чем разросшийся столб света окончательно их поглотил.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой происходит первая битва
— Вот она, долина Горячих Камней! — торжественно сообщил один из Семенов, окидывая взглядом невиданный ландшафт.
Беглецы стояли на небольшой возвышенности, а внизу… это трудно описать словами. ЭТО действительно нужно было видеть, и любые слова здесь излишни.
Наверное, когда-то давным-давно тут произошло грандиозное сражение. Вся долина была заставлена каменными изваяниями ужасных великанов. Лица гигантов были невероятно напряжены, особенно выделялись несколько воинов, несущихся вперед и сметающих все и вся на своем пути. У ног этих воинов катился гигантский каменный шар. Шар несся аккурат к непонятной дырчатой горе, у которой, расставив руки, гордо застыл другой великан, как видно, противник стремительных вояк.
Русичи не сразу заметили, что у каждой статуи на спине высечен особый номер и что боевая одежка у всех довольно сходная: короткие штанцы да безрукавки.
— Так это же… — выдохнул догадливый Тихон.
— Точно! — ошарашенно подтвердили Семены. — Каменные великаны гоняют лысого!
То, что заколдованные исполины играли в столь любимую на Руси спортивную игру, верилось с трудом. Однако факт был налицо. Круглый гигантский камень был не чем иным, как «лысым», основным и, пожалуй, единственным спортивным снарядом популярной молодецкой забавы.
Однако кроме застывших в движении игроков здесь была еще одна чудовищная статуя.
С огромной высоты долину Горячих Камней обозревал медитирующий в позе лотоса каменный колосс, по-видимому, самое главное божество. Было только непонятно, отчего колосс облачен в краинские шаровары, а на выбритой макушке у него торчит оселедец. Однако простым смертным разгадки подобных тайн были, к сожалению, недоступны.
Хоть и жуткая внизу простиралась картина, но ничего не поделаешь, надобно было спускаться. Страх перед навьей нечистью, остававшейся где-то позади, толкал беглецов во взмокшие спины.
— Нам повезло, что на свадьбе Бабок-ежек не было, — тихо заметил Гребибля, — а то бы мы ни вжисть от них не отбились…
И русичи все как один поглядели в синее небо.
Но там наверху все, кажись, было в полном порядке: ни Бабок-ежек, ни Горынычей, ни прочей летучей пакости, лишь облака, за которыми, впрочем, мог скрываться кто угодно.
— Накличешь тут еще! — недовольно огрызнулся Тихон. — Братца моего, если вы не забыли, мы уже потеряли.
— Конечно, не забыли, — отозвались Семены, — да хранит сего доблестного молодца великий Велес!
Тихон тяжко вздохнул.
«Как ты там, Гришка? — грустно подумал княжий племянник. — А что, ежели слопало тебя ненасытное Лихо или, того хуже, отдало на растерзание своим ужасным гостям?».
Как помнил Тихон, Лихо Одноглазое не было людоедкой. Нимфоманкой и истеричкой — это да, но не людоедкой. Таким образом, у Григория был какой-никакой шанс спастись. Синица в руках куда лучше дятла на дереве, хотя Гришке сейчас особо и не позавидуешь.
Беглецы осторожно спустились в долину и только здесь смогли в полной мере оценить воистину невероятные размеры гигантских изваяний. Жуткое заклятие настигло великанов в момент яростной битвы, казалось, еще мгновение — и они снова оживут и тут же растопчут идущих внизу русичей.
— Что, боязно, братья? — усмехнулся Глазастый. — Смотрите в оба и камней лучше не касайтесь, а то мал чего…
Лысая голова медитирующего в конце долины великана скрылась в сгустившихся облаках. Были видны лишь сложенные по-половецки ноги и голый мускулистый торс с амулетом на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31