Других Имен тоже.Прервав работу, Мюрре спросил:— А смерть?Ярро внимательно слушала, склонив голову.— Чтобы произнести слово, — медленно сказал Гед, — нужна тишина — и до, и после. — Он встал и закончил: — Но я не имею права говорить об этом. То слово, что было моим, я произнес неправильно. Будет лучше, если я промолчу. Может быть, кроме тьмы, нет в мире других сил… — С этими словами он накинул плащ и вышел из теплой кухни на улицу, под холодный зимний дождь.— На нем лежит какое-то проклятие, — боязливо сказал Мюрре, глядя ему вслед.— Почему-то мне кажется, что в этом путешествии его ждет смерть, — сказала Ярро. — Он боится этого, но идет. — Она пристально смотрела на огонь, словно видя в нем одинокое суденышко, уходящее все дальше и дальше в безбрежное море. Глаза ее наполнились слезами и больше она ничего не сказала.Ветч вернулся на следующий день и, обратившись к совету старейшин, попросил разрешения на некоторое время покинуть Иффиш. Членам совета очень не хотелось отпускать его в зимнее море, да еще по делу, которое (как считали они) его не касается. Но хотя они и не одобряли его намерений, воспрепятствовать ему не могли. Устав выслушивать укорявших его старцев, Ветч сказал:— Я — ваш по рождению, обычаю и долгу. Я ваш волшебник. Но пришло время вспомнить, что хотя я и слуга, но не ваш слуга. Когда смогу вернуться — вернусь. А пока до свидания!На следующее утро, с первыми проблесками света на востоке, «Ясноглазка», поймав в свой крепкий парус устойчивый северный ветер, вышла из гавани Исмея. Ярро стояла на причале и смотрела им вслед так же, как сестры и жены моряков стоят на причалах всего Земноморья и смотрят вслед уходящим в море мужчинам. Они молчат и не машут платками, а, закутавшись в серые плащи, молча стоят на берегу, который с корабля кажется все меньше, а полоска разделяющей их воды — все шире. 1O. ОТКРЫТОЕ МОРЕ Гавань скрылась из виду. Исхлестанные волнами нарисованные глаза «Ясноглазки» снова увидели сумрачную морскую пустыню. Двое суток понадобилось друзьям, чтобы пройти сто миль от Иффиша до острова Содерс, двое суток ужасной погоды и постоянно меняющихся ветров. В порту они пробыли ровно столько времени, чтобы пополнить запасы воды и купить кусок просмоленной парусины — прикрыть свое имущество от дождя и брызг. Обычно волшебник справляется с такими мелочами при помощи простейших заклинаний и не возит с собой воды, опресняя морскую, но Геду очень не хотелось пользоваться магией. Он и Ветча уговорил не делать этого.— Лучше не надо, — только и сказал Гед. Его друг не стал спорить. С первой минуты плавания у них появилось мрачное предчувствие, холодное, как зимний ветер. Бухта, гавань, мир, спокойствие все это осталось позади. На их пути все таило в себе опасность, каждая мелочь имела свое значение. Самое простое заклинание могло резко нарушить равновесие сил — они приближались к самому центру этого равновесия, к месту, где встречаются свет и мрак. Те, кто ступил на этот путь, должны следить за своими словами.Обогнув покрытые снегом пологие берега Содерса, Гед снова направил лодку на юг. Они вошли в воды, крайне редко посещаемые торговцами Архипелага самую окраину Восточного Предела.Ветч не спрашивал, куда они плывут. Он знал, что Гед не выбирает путь, а просто следует туда, куда необходимо. Когда Содерс совсем скрылся из вида и огромное серое кольцо воды окружило их со всех сторон, Гед спросил своего друга:— Какие острова лежат впереди?— К югу от Содерса вообще нет земли. На юго-востоке, очень далеко, есть маленькие островки — Пелимер, Корнай, Госк и Астовелл, который называют еще Последним Островом. Дальше — Открытое Море.— А на юго-запад?— Роламени, он относится к Восточному Пределу, и несколько островков вокруг него. Потом — пустота до самого Южного Предела. Там — Руд, Тум и остров Ухо, на который люди не заглядывают.— А мы будем, — с кривой ухмылкой сказал Гед.— Мне бы этого не хотелось. Говорят, это одна из самых неприятных частей мира, полная чудес и древних полуистлевших костей. Моряки рассказывают, что в тех водах можно увидеть звезды, которых не видно больше нигде. У них нет названий.— Да, когда я плыл на Рокк, на корабле был один матрос, который говорил об этом. Еще он рассказывал о Плавучем Народе, что живет на краю Южного Предела. Они высаживаются на сушу только раз в году, чтобы нарубить деревьев для своих плотов, а все остальное время странствуют по морям и не видят земли. Хотелось бы мне посмотреть на их поселения…— А мне — не очень, — усмехнулся Ветч. — Мне подавай остров и островитян пусть море спит в своей постели, а я — в своей.Держась за канат и обозревая серую пустыню вокруг, Гед произнес:— Мне хочется увидеть все города, все острова Архипелага… Хавнор в центре мира; Эа, где родились легенды; фонтаны Шельета на Уэе — все великие города и страны. Но не только их, а и все крошечные острова Пределов… Гнездовья драконов на западе, ледяные поля на севере, которые тянутся до самой страны Хоген. Одни говорят, что это огромный остров, больше Архипелага. Другие — что это просто рифы и скалы, покрытые льдом, но никто не знает точно. Я хочу увидеть китов, которые живут в северных морях… А пока что я должен отвернуться от всех сияющих берегов. Я слишком торопился, и теперь у меня не осталось времени! Я променял солнечный свет, прекрасные города и дальние страны на пригоршню власти, на тень, на мрак. — И как всякий волшебник, Гед выплавил из своего страха и сожаления песню, короткую жалобу, спетую для друга. Ветч ответил ему словами из «Подвигов Эррет-Акбе»:Увижу ль снова я Блеск Очага Земли И белые, как снег, Хавнора Башни…В тот день они увидели только стайку серебристых рыбок, спешивших к югу, но ни разу не выпрыгнул из воды дельфин, не пролетела чайка. Вечером, на закате солнца, Ветч достал из-под парусины еду и разделил ее, сказав при этом:— Это последний эль… Я хочу выпить его за здоровье того, кто догадался поставить его в лодку, чтобы согреть нас в холод — за мою сестру Ярро!При этих словах Гед, уныло глазевший по сторонам, оторвался от мрачных мыслей и отдал Ярро салют даже более горячо, чем Ветч. В своей детской и мудрой прелести она не была похожа ни на одну из девушек (Гед как-то забыл о том, что вообще не знал девушек).— Она похожа на маленького пескарика в прозрачном ручье — кажется совсем беззащитной, а попробуй-ка, поймай ее!Ветч с улыбкой посмотрел на него.— Да ты просто родился магом! Ее настоящее Имя — Кест, что на Древнем Языке означает «пескарь».Почему-то Геда это не очень обрадовало. Однако подумав, он сказал:— Наверное, не надо было говорить мне ее Имя…Но Ветча не так-то легко было устрашить.— Ее Имя в полной безопасности, так же, как и мое. Вдобавок, ты узнал его без моей помощи…Багровые отсветы погасли на западе и все погрузилось во тьму. Завернувшись в теплый, подбитый мехом плащ, Гед улегся на дно лодки, а Ветч запел «Подвиги Энлада» о том, как Маг Морред по прозвищу Белый покинул Хавнор на своем корабле и, приплыв на остров Солеа, увидел в цветущем весеннем саду Эльфарран. Гед уснул прежде, чем Ветч добрался до печального конца их любви, смерти Морреда, развалин Энлада, горьких морских волн, затопивших сады Солеа. В полночь он проснулся и встал на вахту, а Ветч уснул. Подгоняемое попутным ветром маленькое суденышко легко неслось вперед. В облаках появились разрывы, в них иногда проглядывал узкий серп луны.— Скоро новолуние, — пробормотал Ветч, проснувшись на рассвете. Ледяной ветер немного стих. Гед посмотрел на белый полумесяц, висевший низко над горизонтом, но ничего не сказал. Первое новолуние после Возвращения Солнца — несчастливое время для больных и путешественников. В такие дни детям не дают Имен, не поют песен, не точат мечей, не клянутся. В этот день все, что ни происходит, ведет к несчастью.Через три дня после отплытия с Содерса, следуя за морскими птицами, они добрались до Пелимера, небольшого гористого островка. Жители его говорили на языке Архипелага, но со своим акцентом, странным даже для ушей Ветча. Поначалу они встретили молодых людей, сошедших отдохнуть и наполнить бурдюки с водой, с благосклонным, хотя и несколько шумным удивлением. Все шло очень хорошо, пока не появился местный волшебник. Друзья сразу поняли, что перед ними сумасшедший — он говорил только об огромной змее, которая, по его словам, подтачивала основание острова и в самом скором времени весь Пелимер должен пуститься в плавание, как отвязанная лодка и свалиться с края света. Сначала он был вежлив, но чем больше он говорил, тем подозрительнее поглядывал на путешественников. Скоро он впал в исступление и начал называть их шпионами и слугами Морского Змея. Услышав это, горожане стали тоже коситься на них, потому что хотя волшебник и был сумасшедшим, он был их волшебником. Гед и Ветч решили не задерживаться здесь. Вечером они вышли в море и взяли курс на юго-восток.За все время плавания Гед ни слова не произнес ни о Тени, ни о цели их путешествия. Они уже покинули знакомые воды Земноморья и удалялись от них все дальше и дальше. Ветч задал Геду всего один вопрос:— Ты уверен? — на что Гед ответил другим вопросом:— Как железо узнает, где лежит магнит?Ветч кивнул и больше они на эту тему не говорили. Но весьма охотно обсуждали они разные приемы и приспособления, которыми пользовались маги древности, чтобы отыскать Имена Темных Сил — как Нерегер Пелнский, подслушав разговор Драконов, узнал Имя Черного Мага; как Морред увидел Имя своего врага, выбитое каплями дождя в пыли на равнинах Запада. Они говорили о заклинаниях Обнаружения и о том, как поступил бы в этом случае Мастер Образов с Рокка. Часто Гед заканчивал такие разговоры словами, услышанными им от Огиона той далекой осенью, когда он стал его учеником: «Чтобы слышать, надо молчать!» Он молчал, час за часом, размышляя и глядя вперед. Ветчу иногда казалось, что сквозь волны, мили и грядущие дни Гед действительно видит Тень, которую они преследуют, и мрачный конец их путешествия.Они прошли между островами Корнэй и Госк, не заметив их в тумане, и догадались об этом только на следующий день, увидев перед собой крутые скалы, над которыми в огромном количестве кружили чайки — их пронзительные крики далеко разносились над водой. Ветч сказал:— Это Астовелл, судя по виду. Край Земли. К югу и востоку от него на картах — пустые места.— Но те, кто живет здесь, знают, наверное, о других далеких островах,— сказал Гед.— Почему ты говоришь об этом? — спросил Ветч.Ответ Геда прозвучал очень странно:— Не здесь! — сказал он, глядя на Астовелл и, в то же время, мимо него, сквозь него. — Не здесь. Не на море. Не на море, а на суше, но где она, эта суша? За истоками Открытого Моря, за вратами дневного света…Когда он заговорил снова, речь его была по-прежнему ясна, словно он освободился от каких-то чар, или прогнал некое видение…Порт Астовелла оказался на северном побережье, в устье реки, среди крутых скал. Окна всех домов смотрели на север и запад, как будто город повернулся лицом к Архипелагу, к человечеству.Прибытие незнакомцев вызвало в порту всеобщее возбуждение и смятение— ни один корабль еще не осмеливался зайти сюда в это время года. Когда Гед и Ветч вошли в город, женщины попрятались в плетеных хижинах, осторожно выглядывая из-за приоткрытых дверей и заслоняя собой детей. Мужчины же, истощенные и, несмотря на холод, легко одетые, толпой окружили их, и у каждого в руке был каменный топор или сделанный из раковины нож. Убедившись, что никакой опасности путешественники не представляют, они тут же успокоились и засыпали их вопросами. Астовелл был беден, торговать его жителям, кроме бронзы, было нечем и поэтому корабли с Содерса и Роламени редко появлялись здесь. У островитян не было даже дерева. Лодки они плели из тростника и обтягивали шкурами — нужно обладать исключительной храбростью, чтобы на таком ненадежном суденышке попробовать добраться хотя бы до Госка или Корнея. Так островитяне и жили — в угрюмом одиночестве, на краю всех карт. На острове не было ни волшебника, ни даже самой захудалой колдуньи и жители не признали в друзьях магов. Посохи же вызвали их бурное восхищение лишь потому, что были сделаны из драгоценного материала — дерева. Единственным из островитян, кто хоть раз в жизни видел уроженцев центральной части Архипелага, оказался их вождь, а он был очень стар. На путешественников смотрели как на чудо — привели детей, чтобы те запомнили чужестранцев и этот день на всю жизнь. Они никогда не слышали о Гонте, только о Хавноре и Эа, и приняли Геда за Лорда Хавнора. Как смог, рассказал он им о белоснежном городке, которого никогда не видел. По мере того, как приближалась ночь, Гед становился все беспокойнее. Вечером мужчины собрались в портовом домике у вонючего очага, в котором тлел козий помет и сухой тростник — единственное их топливо. Гед спросил:— Какая земля лежит к востоку от вашего острова?При этих словах улыбки на лицах медленно угасли. Ответил ему вождь:— Только море.— Я спрашиваю об острове.— Это Край Земли, и дальше на восток нет суши.Один из молодых рыбаков спросил:— Отец, эти люди мудры, они странствуют по свету и могут знать то, чего не знаем мы.Старик долго смотрел на Геда, потом сказал: «На востоке нет земли», — и не произнес больше ни слова.Ночь друзья провели в этом домике, где было хоть и дымно, но тепло. Солнце еще не взошло, когда Гед разбудил своего друга словами:— Эстарриол, просыпайся, нам пора уходить!— Почему так рано? — пробормотал Ветч спросонья.— Мы уже опаздываем! Тень нашла способ скрыться, а если она сейчас убежит, я обречен гоняться за ней до скончания века.— Куда мы направимся?— На восток. Пойдем, я уже набрал воды.Они покинули свое пристанище затемно. Улицы были безлюдны, стояла полная тишина — только младенец заплакал в какой-то темной хижине, но быстро замолк. При свете звезд они отыскали путь к устью реки, отвязали «Ясноглазку» от каменной пирамиды, столкнули ее в черную воду и поплыли на восток, в Открытое Море. Это был первый день новолуния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22