И ещё, я с трудом сносил то, что папа никогда не говорил об этом. Ни единого слова. Когда я задавал вопросы, он переходил на другую тему. Даже Арни молчал об этом, а ведь Арни отвечал на все вопросы, какие только могли прийти мне в голову. Так что, понимаете ли, все заткнулись в тряпочку. — Джек откинулся на спинку кресла, все так же не отрывая взгляда от лица хозяина кабинета. — Ну, и я тоже никому ничего не говорил, но весь выпускной год в Джорджтауне очень старательно вынюхивал, что где происходит. И общался с людьми, которые научили меня, как можно втихаря узнать то, что тебе нужно. Повторяю, это вовсе не трудно.— И к какому же выводу ты пришёл?— Вы стали бы хорошим президентом, сенатор, но гибель жены и детей оказалась для вас невыносимым ударом. Мы все глубоко скорбели по этому поводу. Мама искренне любила вашу жену. Прошу извинить меня сэр за то, что заговорил об этом. Ведь именно поэтому вы оставили политику, но я полагаю, что вы слишком преданный патриот своей страны и не можете не думать о ней, и ещё я полагаю, что «Хенли Ассошиэйтс» — это ваш способ служения стране, но, так сказать, негласного служения. Я помню, как папа и мистер Кларк однажды вечером сидели наверху за коктейлями и что-то обсуждали. Это было в тот год, когда я заканчивал школу. Я не слишком много понял из их разговора. Они не хотели, чтобы я их слушал, и пришлось отправиться смотреть «Исторический канал». Любопытное совпадение, но именно в тот вечер там показывали фильм о британской Службе специальных операций во время Второй мировой войны. В её руководство входили по большей части банкиры. Когда «Дикий Билл» Донован организовывал Бюро стратегических служб, он набирал туда юристов, а британцы решили, что для этих целей больше подходят банкиры. Я, конечно, спросил, почему так, и папа ответил, что банкиры умнее. Они знают, как делать деньги в реальном мире, тогда как адвокатам особый ум вовсе не требуется. Во всяком случае, именно так папа мне сказал. Я думаю, что он не ляпнул наобум, а сказал именно то, что думает. Я имею в виду — с его-то опытом торговли. Но вы, сенатор, пират другого сорта. Я думаю, что вы шпион, а «Хенли Ассошиэйтс» — тайно финансируемая шпионская организация, не имеющая никакого отношения к федеральному бюджету. При таком положении вещей вам не приходится тревожиться из-за сенаторов и всякой сволочи из Конгресса, которые всюду суют свои носы и сознательно и бессознательно допускают утечку информации, потому что, видите ли, считают, будто вы делаете что-то дурное. Чёрт возьми, я долго копался в «Google» и нашёл всего шесть упоминаний о вашей компании в Интернете. Знаете, о причёске моей мамы там говорится гораздо больше. «Женская одежда» постоянно шпыняет её по всем поводам. Папу это просто бесит.— Я помню эту историю. — Джек Райан-старший как-то раз не на шутку накричал на репортёров из-за этого, сделавшись на некоторое время объектом насмешек всех сплетников страны. — Он тогда сказал мне, что Генрих VIII придумал для репортёров своего времени специальные причёски, которыми тех награждали за особые подвиги.— Да, при помощи топора в лондонском Тауэре. Салли много смеялась на этот счёт. Она, кстати, тоже всё время подшучивала над мамиными волосами. Я думаю, что это ещё одно доказательство того, что мужчиной быть лучше, правда?— И ещё обувь. Моя жена не любила «Маноло Бланикс». Ей нравилась удобная обувь, от которой не болели ноги, — сказал Хенли. Как всегда, когда он вспоминал погибших, у него возникало ощущение, будто он с разбегу ткнулся лбом в бетонную стену. Ему до сих пор было больно говорить о жене. Это ощущение, вероятно, должно было остаться с ним до конца дней, но боль по крайней мере подтверждала его любовь к ней, и это кое-что значило. Но, как ни дороги были ему воспоминания о ней, он не мог заставить себя улыбаться им на людях. Если бы он оставался в политике, то был бы вынужден делать это, притворяться, что смог перебороть потерю, что его любовь бессмертна, но притом безболезненна. Да, смог бы, несомненно. За участие в политической жизни приходилось платить большую цену, в частности, отказываться от человечности и мужественности. Эта цена была чрезмерной. На неё нельзя было согласиться даже ради того, чтобы стать президентом Соединённых Штатов. И с Джеком Райаном-старшим они всегда хорошо ладили, не в последнюю очередь благодаря тому, что были во многом схожи друг с другом.— Ты действительно думаешь, что это разведывательное агентство? — спросил Хенли своего гостя самым непринуждённым тоном, какой позволяла ситуация.— Да, сэр. Если Агентство национальной безопасности, скажем, интересуется деятельностью больших центральных банков, то вы находитесь в идеальном положении для того, чтобы использовать в своих интересах те сведения, которые они собирают и передают в Лэнгли. Таким образом ваша армия торговцев валютой получает наилучшую инсайдерскую информацию, и если вы будете разыгрывать свои карты осторожно — попросту говоря, не жадничать, — то сможете сделать большие долгосрочные деньги, так и оставаясь незамеченными. Вы работаете, не привлекая инвесторов. Они слишком склонны к болтовне. Эта финансовая активность служит для обеспечения вашей истинной деятельности.— Ты считаешь, что это факт?— Да, сэр, это факт.— Ты не говорил об этом с отцом?— Нет, сэр. — Джек-младший тряхнул головой. — Он просто отмахнулся бы. Папа много чего рассказывает мне, но о таких вещах не говорит.— И о чём же он тебе говорил?— Все больше о людях. Ну, знаете, о том, как разговаривать с политиками, о том, кто из иностранных президентов любит маленьких девочек, а кто — мальчиков. Ва-аще! Сколько же такого творится, особенно за океаном! О том, что они за люди, как думают, какие у них личные привычки и пристрастия. Какие страны уважают своих военных и заботятся о них. В каких странах хорошо работают шпионские ведомства, а в каких никуда не годятся. Очень много говорил о людях с Холма. Все вроде того, что можно прочитать чуть ли не в любой газете или книжке, с той только разницей, что папа рассказывал мне чистую правду. Я отлично понимаю, что все это нельзя пересказывать ни при каких обстоятельствах, — поспешно заверил хозяина кабинета молодой Райан.— Даже в школе?— Ничего такого, что я не видел напечатанным в «Пост». Газетчики хорошо умеют отыскивать факты, но они обожают пересказывать совершенно убийственные вещи о тех, кого не любят, и, наоборот, часто не торопятся публиковать то, что пошло бы на пользу даже их любимчикам. По-моему, все, кто занят в бизнесе по распространению новостей, ведут себя точно так же, как женщины, пересказывающие друг дружке сплетни по телефону или за карточным столом, — мало заботятся о достоверности, а стремятся как можно сильнее навредить тем, кто им не нравится или даже просто совершенно безразличен.— Они люди в такой же степени, что и все остальные.— Да, сэр, вы правы. Но когда моя мама оперирует чей-то глаз, ей совершенно безразлично, нравится ей пациент или нет. Она принесла присягу участвовать в игре по существующим правилам. Папа ведёт себя точно так же. И меня они так воспитывали, — заключил Джон Патрик Райан-младший. — Наверно, все отцы говорят своим детям одно и то же: или делай своё дело хорошо, или не делай его вовсе.— Сейчас уже далеко не все так считают, — заметил Хенли. Впрочем, лично он учил своих сыновей, Джорджа и Фостера, именно этому.— Может быть, и так, сенатор, но я в этом не виноват.— Что ты знаешь о торговом бизнесе? — спросил Хенли.— Разве что самые основы. Я могу немало наговорить на эту тему, но слишком мало тёрся в делах, чтобы работать самому.— А по какой специальности ты получил степень в Джорджтауне?— По истории. И ещё мало-мальски нахватался по экономике. Вроде папы. Я иногда спрашиваю его, какое у него хобби — ему до сих пор нравится поиграть на фондовом рынке, и у него есть друзья среди бизнесменов, как, например, Джордж Уинстон, его министр финансов. Они часто общаются. Джордж уже много раз пытался уговорить папу присоединиться к его компании, но он предпочитает ограничиваться возможностью приезжать, когда вздумается, и трепаться о чём угодно. Но все равно, они остаются друзьями. Даже вместе забавляются гольфом. Хотя папа играет очень паршиво.Хенли улыбнулся.— Я знаю. А ты сам когда-нибудь пробовал это занятие?Маленький Джек, как его называли с пелёнок, помотал головой.— Хотя ругаться я умею неплохо, а ведь игры без этого нет. А вот дядя Робби был мастером. Ва-аще, папе его сильно недостаёт. А тётя Сисси часто бывает у нас. Они с мамой вместе играют на фортепьяно.— Это им никогда не удавалось. Во всяком случае, я старался не слушать.— Та с..ная расистская паскуда! — воскликнул молодой человек. — Прошу прощения. Робби был первым из всех моих знакомых, кого убили. Удивительно то, что убийца до сих пор жив. Люди из Секретной службы добрались до него на полсекунды позже полицейских штата Миссисипи, но кто-то из гражданских успел скрутить его, прежде чем убийцу изрешетили пулями, и в результате он уцелел и отправился в тюрьму. Хотя такой ход событий напрочь исключил все домыслы насчёт возможного заговора. Убийца оказался членом ку-клукс-клана, шестидесяти семи лет от роду, который никак не мог смириться с мыслью о том, что в результате отставки Райана власть перешла к чернокожему вице-президенту Соединённых Штатов. Расследование, суд и вынесение приговора прошли с потрясающей скоростью — убийство до мельчайших деталей было запечатлено в видеозаписи, не говоря уже о том, что в радиусе двух ярдов от убийцы имелось сразу шесть свидетелей. В знак траура по Робби Джексону на муниципальном здании в Джексоне приспустили звёздно-полосатый флаг, что немало встревожило одних и привело в ярость других (пусть даже и тех и других было не слишком много). Sic volvere parcoe! Так распорядились парки! (лат.)

— добавил Джек.— Что это значит?— Парки — это властительницы судьбы, сенатор. Одна прядёт нить жизни человека. Вторая её отмеряет. А третья отрезает. Древние римляне то и дело повторяли: «Так прядётся судьба». Я никогда, ни до, ни после, не видел папу таким потрясённым. Мама перенесла эту трагедию значительно легче. Возможно, дело в том, что врачи привычнее к смерти, чем все остальные. Папа... ему больше всего хотелось своими собственными руками прикончить этого парня. Это было очень тяжело. — Тележурналисты показали всему миру президента, плакавшего на панихиде в часовне Военно-морской академии. Sic volvere parcoe. — Итак, сенатор, как же прядётся здесь моя судьба?Конечно же, этот вопрос не застал Хенли врасплох. Он разглядел его аж за четверть мили, тем не менее ответить на него оказалось нелегко.— А как насчёт твоего отца?— Ну, а зачем ему об этом знать? У вас же есть шесть дочерних корпораций, которые вы, по-видимому, используете, чтобы скрывать свои торговые операции. — Узнать об этом было очень нелегко, и Джек, уже не в первый раз, показал, что умеет рыть и знает, где это нужно делать.— Не «скрывать», — поправил молодого человека Хенли. — Возможно, маскировать, но не скрывать.— Прошу прощения. Я же сказал вам, что очень много общался со шпионами.— Ты многому научился.— Больно уж хорошими были учителя. Эд и Мэри Пат Фоли, Джон Кларк, Дэн Мюррей и его родной отец. У этого чёртова сопляка и впрямь учителя были просто замечательные, — подумал Хенли.— Что именно ты думаешь о том, чем мы здесь занимаемся?— Сэр, я знаю, что неглуп, но всё же не настолько умён. Мне ещё нужно учиться и учиться. Мне это совершенно ясно. И вам тоже. Что я хочу делать? Служить моей стране, — спокойным тоном произнёс Джек. — Я хочу помочь делать то, что необходимо. В деньгах я не нуждаюсь. В моём распоряжении имеется доверительная собственность от папы и дедушки — от Джо Мюллера, маминого папы. Чёрт возьми, да если бы я только хотел, то мог бы стать юристом и пойти тем же путём, что и Эд Килти — сам пробиваться в Белый дом. Но мой папа не король, а я не принц. Я хочу идти своим собственным путём и посмотреть, как сложатся дела.— Твоему папе нельзя будет знать об этом, по крайней мере в первое время.— Ну и что! У него самого от меня было множество тайн. — Джек решил, что все получается довольно забавно. — Как аукнется, так и откликнется, верно?— Я подумаю. У тебя есть адрес электронной почты?— Да, сэр. — Джек вручил хозяину кабинета визитную карточку.— Дай мне несколько дней.— Хорошо, сэр. Спасибо, что согласились встретиться со мной. — Джек Райан поднялся, пожал протянутую хозяином руку и вышел."Как же быстро мальчишка вырос, — подумал Хенли. — Вероятно, возможность постоянно общаться с сотрудниками Секретной службы идёт на пользу — или во вред; всё зависит от человека. Но у этого мальчика очень хорошие корни и от матери, и от отца. И, бесспорно, он очень умён. Любопытство, которым он наделён с избытком, обычно свидетельствует о хорошем умственном развитии.А умственное развитие — это единственная в мире вещь, которой никогда не бывает много". * * * — Итак? — спросил Эрнесто.— Это было интересно, — ответил Пабло, закуривая доминиканскую сигару.— Что они от нас хотят? — нейтральным тоном поинтересовался его босс.— Мохаммед начал с разговоров о наших общих интересах и наших общих врагах.— Если бы мы попытались вести там свой бизнес, то живо остались бы без голов, — заметил Эрнесто. О чём бы ни шёл разговор, он всегда переводил его на бизнес.— Я указал на это. А он ответил, что их рынок совсем маленький и вряд ли заслуживает того, чтобы мы тратили на него время и силы. Они лишь экспортируют сырьё. И это верно. Но он сказал, что может помочь нам с организацией нового европейского рынка. Мохаммед сказал, что у его организации есть хорошие завязки в Греции и что сейчас, после практической ликвидации государственных границ в Европе, эта страна логически должна стать самым удобным местом для приёма наших грузов. Они не станут брать с нас деньги за техническую помощь. Говорят, что для них главное наладить взаимоотношения.— Им, наверно, просто чертовски нужна наша помощь, — задумчиво проговорил Эрнесто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12