https://wodolei.ru/catalog/accessories/polka/steklyanye/
Мне хочется, чтобы он смотрел на меня, ласкал меня… Это иесть любовь?
Утёр вздохнул.
– Конечно…
– Тогда я тебя тоже люблю, – произнесла Ллиэн и подняла на него ярко-зелёные глаза, в которых сверкали слезы и отблески пламени.
Она провела рукой по его заросшей щеке, и прикосновение холодных пальцев заставило Утера вздрогнуть.
– Я верю…
Глава 18
Переход
Всю ночь Амлин-менестрель играл на флейте, обходя улицы города – от крепостных стен до окружающих замок рвов, не пропуская ни одного самого маленького закоулка нижних кварталов. И с рассветом эльфы покинули город, ступая медленно и неслышно. Все эльфы: знатные господа и их слуги, жившие во дворце, уличные фокусники и попрошайки из нижних кварталов, эльфы из Гавани, насмешливые и слегка отстранённые, торговцы и путешественники, музыканты, танцоры и куртизанки. И наутро, когда горожане Лота пробудились, они сразу почувствовали, что им чего-то недостаёт.
Ненависть, вспыхнувшая в их сердцах, едва успел остыть пепел костра, сменилась стыдом, затем страхом: люди начали опасаться мести эльфов. Они шли по улицам с опущенными головами, избегая смотреть друг на друга, и низкое зимнее небо, затянутое тучами, нависало над ними, словно зловещее предзнаменование. У всех было ощущение свершившегося позора и бесчестия. Словно бы волшебство и красота навсегда исчезли из города. Люди уже не в первый раз чувствовали себя грубыми, неуклюжими и уродливыми (впрочем, знать, пытавшаяся подражать манерам эльфов, и без того всегда называла простолюдинов «рванью»), но сегодня это ощущение угнетало их особенно сильно. И к тому же они боялись кары, слепой мести, которая могла вычеркнуть Лот и его обитателей из мира живых. Вскоре по городу поползли ужасающие слухи. Те, кто стоял далеко от костра, на котором жгли серого эльфа, говорили, что король Ллэндон использовал смертельное заклинание, чтобы избавить его от мучений, – то ли они не видели серебряной стрелы Кевина, то ли не верили, что стрела может попасть в цель с такого расстояния. Те, кого вовсе не было на площади, уверяли, что Ллэндон наслал такое же заклинание на весь город, что скоро с неба посыплются тучи серебряных стрел и все погибнут. Затем они показывали на тяжёлые чёрные облака, нависавшие над Лотом, дрожали от страха и осеняли себя крёстным знамением.
Сенешаль Горлуа, узнав о случившемся, лично послал отряд стражи в квартал эльфов и велел обыскать каждый дом снизу доверху. Однако найти никого не удалось – эльфы действительно исчезли все до единого. Тогда Горлуа отправился к королю, и сам Пеллегун, услышав эту весть, содрогнулся.
Когда занялся день, четверо спутников вот уже несколько часов были в пути. Болотный туман сменился резким холодным воздухом, пробиравшим до костей, но зато был полностью прозрачным. Гряда холмов, по которым проходили Чёрные Границы, отчётливо виднелась вдалеке.
Фрейр шёл первым, далеко впереди всех, указывая им путь по единственной дороге, ведущей через лес Иногда он останавливался, чтобы подождать остальных, и тогда они устраивали небольшой привал, чтобы пожевать маслянистые буковые орехи и тем самым хоть немного утолить голод. Через несколько часов пошёл снег, ещё нестойкий, который таял, едва коснувшись земли, и был больше похож на дождь. Цимми весь дрожал – похоже, у него началась лихорадка. Утёр шёл деревянной походкой, не чувствуя под собой ног. Даже Ллиэн страдала от холода, голода и усталости.
Неожиданно Ллиэн увидела, что Фрейр остановился рядом с кустом шиповника. Вначале она подумала, что он собирается нарвать ягод, чтобы немного разнообразить их скудный рацион, но, когда варвар обернулся к ней, она прочла в его глазах тревогу.
Она сделала знак Утеру и Цимми, призывая их быть настороже, и все трое неслышно приблизились к Фрейру.
– Там впереди пещера, – объяснил тот. – Но я не знаю, пустая или нет.
Утёр принялся вглядываться вдаль. Снег мешал видеть, и он различил в сотне туазов впереди лишь высокий холм, поднимающийся, казалось, до самого неба.
– Здесь есть волки? – шёпотом спросил Цимми.
– Ни одного не видел, – ответил Фрейр.
Ллиэн заколебалась. В Чёрных Землях опасность подстерегала повсюду, и малейшая неосторожность могла оказаться роковой. Но снег мог сделать их приближение незаметным… Она всё ещё думала, что лучше всего сделать, но тут заметила впереди отблеск света и вскрикнула от удивления. Утёр, держа в руке меч, шёл по дороге, ведущей к холму, и его кольчуга поблёскивала от мокрого снега. Ллиэн хотела броситься за ним, но Цимми удержал её:
– Он знает, что делает, королева Ллиэн. Волки не опасаются одинокого человека…
Ллиэн в тревоге сделала несколько шагов, выбирая удобную позицию для стрельбы. Увидев, как она достаёт из колчана одну из своих серебряных стрел, Цимми и Фрейр недоуменно переглянулись.
Когда Утёр скрылся из виду, заслонённый деревьями и снежной завесой, остальные в молчании двинулись за ним, переходя от одного укрытия к другому, до тех пор пока не вышли к кромке леса и не увидели прямо перед собой зияющий вход в пещеру на склоне одного из холмов.
Утёр подошёл к пещере и остановился, немного откинувшись назад и прижимая меч к бедру, словно для того, чтобы нанести внезапный удар.
Вначале он ничего не заметил. Но, когда он уже сделал спутникам знак приблизиться, какое-то движение в глубине пещеры заставило его замереть на месте. Едва заметное… но там, внутри, кто-то был. Утёр почувствовал, как в нём снова оживает тревожное чувство, испытанное прошлой ночью, когда его окружили невидимые в темноте кобольды. В пещере скрывалась стая чёрных волков – теперь он был в этом уверен. Они пристально смотрели на него жёлтыми глазами и тихо рычали из глубины своего убежища.
– Чёрные волки боятся снега? – крикнул он спутникам, поспешно отступая по склону вниз.
Из пещеры теперь доносилось явственное рычание.
– Я знаю, что ты там, злобная тварь! – закричал рыцарь. – Выходи, и сразимся один на один!
Чёрные волки-людоеды, хотя и были наиболее многочисленными и жестокими из всех живущих на земле хищников, всё же соблюдали старинный кодекс чести. Волк, который ему не подчинялся – каким бы высоким ни был его ранг, – изгонялся из стаи и весь остаток своей жизни влачил жалкое одинокое существование, без волчицы и без всякой надежды на продолжение рода. И принять брошенный вызов было, без сомнения, одной из наиболее древних и священных заповедей этого кодекса.
Утёр это знал, как знал и то, что его вызов примет вожак стаи – самый сильный и самый жестокий из всех…
Под сводами пещеры снова раздалось рычание, и посланники Великого Совета заметили, что Утёр невольно отступил на шаг, потом снова остановился, выпрямившись и сжимая в руке меч. Когда они увидели существо, появившееся из пещеры, то на мгновение испытали сходное чувство ужаса Огромный чёрный волк; неслышными шагами шёл по каменистой земле, не отрывая от рыцаря огромных золотых глаз, горевших адским огнём. Его тело было длиной около туаза и высотой в холке около трёх локтей. Когда он, словно усмехаясь, раскрыл пасть, обнажились блестящие от слюны клыки, острые, словно кинжальные лезвия. Следом вышли и другие волки, опустив головы и поджав хвосты в знак повиновения, и начали один за другим подходить к вожаку и облизывать его морду красными языками. Тот, навострив уши и вытянув хвост, стоял неподвижно. Казалось, ему нет никакого дела до рыцаря, вызвавшего его на бой. Порой он недовольно ворчал, если кто-то из волков недостаточно выказывал ему своё почтение, и тогда тот опрокидывался на спину, задирал лапы и по-собачьи скулил.
Утёр услышал какой-то шорох слева, но не решился хоть на мгновение отвести от волка глаза. Он стиснул рукоять меча, слегка прищурился, чтобы в глаза не летели хлопья мокрого снега, и начал осторожно продвигаться вправо. Заметив его движение, вожак чёрных волков тоже сделал несколько шагов навстречу, оставив позади вход в пещеру и остальных членов стаи. Снег стал ещё гуще. Промокший до костей и одновременно охваченный лихорадкой, Цимми чувствовал, как его бросает то в жар, то в холод. К этому добавлялась и нервная дрожь. Он сидел за кустом ежевики, содрогаясь всем телом. Потом вдруг оглушительно чихнул, и это прозвучало как сигнал к битве…
Волчья стая, до этого молчаливая, разразилась рычанием и резким возбуждённым тявканьем. Утёр на секунду отвёл взгляд, потом снова устремил его на противника – и в этот момент волк молча бросился на рыцаря, сверля его взглядом ярко-жёлтых глаз, обнажив чудовищные клыки и вытянув вперёд лапы с острыми когтями. Утёр взмахнул мечом, который держал двумя руками, и с силой обрушил его вниз. Лезвие рассекло морду волка, по которой тут же заструилась кровь, и скользнуло по зубам, не повредив их. Этот удар отдался по всей руке Утера, от кисти до плеча, и рыцарь, пошатнувшись, едва не упал на землю. В это мгновение волк снова прыгнул на него и ударом когтистой лапы разодрал кольчугу, вырвав из неё несколько плетёных колец. Утёр, отскочив, перекатился через спину хищника и почти вслепую нанёс новый удар по огромной тёмно-серой громаде, отчего кровь волка брызнула ему в лицо. Утёр попятился, охваченный страхом, наполовину оглушённый ударом мощной лапы. Он пошатнулся и снова отступил, рассекая мечом воздух перед собой, чтобы удержать волка на расстоянии. В этот момент до него донеслись крики его спутников, но он не смог разобрать слов. Он даже не узнал голоса Ллиэн, которая кричала, чтобы он отошёл и дал ей выстрелить. Волк раскрыл свою чудовищную пасть, ещё более ужасающую от того, что теперь из неё текла кровь вперемешку с пеной, и испустил долгий вой, вырвавшийся из самой глубины его утробы. Утёр ощутил на своём замёрзшем лице влажный жар его дыхания ещё до того, как волк прыгнул на него, вытянув вперёд лапы, сбил с ног и опрокинул на землю.
Утёр чувствовал лишь тяжесть огромного тела хищника, жёсткую грубую шерсть на его брюхе, слипшуюся от замёрзшей мочи, и отвратительную удушливую вонь из его пасти. Боли не было – только ощущение того, что всё кончено, и спокойная уверенность в смерти.
И вдруг густая горячая жидкость заструилась на него сверху, заливая ему лицо и доспехи. Задыхаясь от отвращения, чувствуя кровь волка во рту и носоглотке, Утёр с трудом оттолкнул голову хищника и судорожно вдохнул свежий воздух.
Волк был мёртв.
Неужели это он его убил?
Рыцарь с трудом сдвинул тяжёлое тело волка и, на четвереньках добравшись до занесённого снегом куста, начал яростно оттирать лицо и руки.
Потом он огляделся.
Первое, что он увидел, был его меч, который он выронил, когда волк прыгнул на него. Потом он заметил торчащую из горла хищника серебряную стрелу. Именно эта стрела его убила… Наконец он увидел у кромки леса трёх своих спутников, стоявших с обнажённым оружием в руках, не отрывая глаз от входа в пещеру, и готовых кинуться в битву. Утёр с трудом наклонился и поднял свой меч, не удержавшись от болезненной гримасы.
Чёрные волки один за другим выходили из пещеры и, образуя длинную процессию, шли цепочкой, осторожно ступая в отпечатки лап друг друга, так что получался один-единственный след. Ведомые уже новым вожаком, они покидали своё пристанище, бросая косые взгляды на человека, убившего их предводителя, и на его спутников, которые собирались занять оставляемое ими жильё.
Казалось, их молчаливое шествие будет нескончаемым. Утёр насчитал пятьдесят волков и сбился со счёта. Затем начал осторожно приближаться к своим спутникам, не отрывая глаз от волчьей стаи.
Ллиэн бросилась к нему, и от её взгляда у рыцаря потеплело на душе: в нём была любовь, радость и, кажется, даже восхищение. Но когда они оказались совсем близко друг к другу, Ллиэн невольно отступила назад с гримасой отвращения.
– Утёр, друг мой, на тебя страшно смотреть! – вполголоса сказал Цимми, словно опасаясь, как бы волки его не услышали.
Утёр поднёс к лицу широкое лезвие своего меча и взглянул в него, как в зеркало. Он увидел смутное отражени е человека с всклокоченными волосами и бородой, покрытого засохшей кровью.
– А уж воняет от тебя! – добавил Фрейр и расхохотался.
– Тс-с-с! – прошептала Ллиэн.
Волки, идущие последними, остановились и теперь смотрели на них, прижав уши и вытянув хвосты, – эльфийка тут же расшифровала эти признаки недовольства. Утёр повернулся к стае, все ещё покрытый кровью её вожака. Он до такой степени утратил человеческий вид, что волки в знак смирения снова опустили головы и отправились следом за своими собратьями, покидавшими пещеру. Рыцарь и его спутники молча прово-жали их глазами, пока те не исчезли среди высоких холмов, растворившись в густой снежной пелене.
– Они ведь уже не вернутся? – спросил Цимми, обращаясь сразу ко всем.
Но никто ему не ответил, и это удивило Утера, Ллиэн, стоявшая рядом с ним, по-прежнему была начеку, ничуть не успокоенная исчезновением волков. Утёр снова заметил, что её остроконечные уши слегка шевелятся, и это было забавно и неприятно одновременно. Чтобы скрыть смущение, он повернулся к Фрейру, но поведение гиганта его тоже удивило: тот, расширив ноздри, с силой втягивал воздух, и на лице его читалось то же отвращение, что и у Ллиэн.
– Что такое? – спросил Утёр.
Фрейр обернулся к нему, и на сей раз его лицо было серьёзным.
– Кобольды, – сказал он.
И одним прыжком оказался возле пещеры, издавая жуткие вопли и выставив перед собой огромный меч.
Тут же из пещеры показались многочисленные тёмные фигуры, которые сразу рассеялись вокруг. Своими низкими покатыми лбами, острыми мордами, закруглёнными большими ушами, грубой серой шерстью, торчавшей вдоль хребтов, как щетина, кобольды напоминали гиен. Но в отличие от них кобольды передвигались на двух ногах и носили человеческую одежду, грязную и изодранную в лохмотья. У некоторых даже было оружие – мечи и кинжалы, казавшиеся маленькими в их широких лапах. Фрейр, не останавливаясь, схватил одного из кобольдов за шиворот и швырнул его о каменную стену пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Утёр вздохнул.
– Конечно…
– Тогда я тебя тоже люблю, – произнесла Ллиэн и подняла на него ярко-зелёные глаза, в которых сверкали слезы и отблески пламени.
Она провела рукой по его заросшей щеке, и прикосновение холодных пальцев заставило Утера вздрогнуть.
– Я верю…
Глава 18
Переход
Всю ночь Амлин-менестрель играл на флейте, обходя улицы города – от крепостных стен до окружающих замок рвов, не пропуская ни одного самого маленького закоулка нижних кварталов. И с рассветом эльфы покинули город, ступая медленно и неслышно. Все эльфы: знатные господа и их слуги, жившие во дворце, уличные фокусники и попрошайки из нижних кварталов, эльфы из Гавани, насмешливые и слегка отстранённые, торговцы и путешественники, музыканты, танцоры и куртизанки. И наутро, когда горожане Лота пробудились, они сразу почувствовали, что им чего-то недостаёт.
Ненависть, вспыхнувшая в их сердцах, едва успел остыть пепел костра, сменилась стыдом, затем страхом: люди начали опасаться мести эльфов. Они шли по улицам с опущенными головами, избегая смотреть друг на друга, и низкое зимнее небо, затянутое тучами, нависало над ними, словно зловещее предзнаменование. У всех было ощущение свершившегося позора и бесчестия. Словно бы волшебство и красота навсегда исчезли из города. Люди уже не в первый раз чувствовали себя грубыми, неуклюжими и уродливыми (впрочем, знать, пытавшаяся подражать манерам эльфов, и без того всегда называла простолюдинов «рванью»), но сегодня это ощущение угнетало их особенно сильно. И к тому же они боялись кары, слепой мести, которая могла вычеркнуть Лот и его обитателей из мира живых. Вскоре по городу поползли ужасающие слухи. Те, кто стоял далеко от костра, на котором жгли серого эльфа, говорили, что король Ллэндон использовал смертельное заклинание, чтобы избавить его от мучений, – то ли они не видели серебряной стрелы Кевина, то ли не верили, что стрела может попасть в цель с такого расстояния. Те, кого вовсе не было на площади, уверяли, что Ллэндон наслал такое же заклинание на весь город, что скоро с неба посыплются тучи серебряных стрел и все погибнут. Затем они показывали на тяжёлые чёрные облака, нависавшие над Лотом, дрожали от страха и осеняли себя крёстным знамением.
Сенешаль Горлуа, узнав о случившемся, лично послал отряд стражи в квартал эльфов и велел обыскать каждый дом снизу доверху. Однако найти никого не удалось – эльфы действительно исчезли все до единого. Тогда Горлуа отправился к королю, и сам Пеллегун, услышав эту весть, содрогнулся.
Когда занялся день, четверо спутников вот уже несколько часов были в пути. Болотный туман сменился резким холодным воздухом, пробиравшим до костей, но зато был полностью прозрачным. Гряда холмов, по которым проходили Чёрные Границы, отчётливо виднелась вдалеке.
Фрейр шёл первым, далеко впереди всех, указывая им путь по единственной дороге, ведущей через лес Иногда он останавливался, чтобы подождать остальных, и тогда они устраивали небольшой привал, чтобы пожевать маслянистые буковые орехи и тем самым хоть немного утолить голод. Через несколько часов пошёл снег, ещё нестойкий, который таял, едва коснувшись земли, и был больше похож на дождь. Цимми весь дрожал – похоже, у него началась лихорадка. Утёр шёл деревянной походкой, не чувствуя под собой ног. Даже Ллиэн страдала от холода, голода и усталости.
Неожиданно Ллиэн увидела, что Фрейр остановился рядом с кустом шиповника. Вначале она подумала, что он собирается нарвать ягод, чтобы немного разнообразить их скудный рацион, но, когда варвар обернулся к ней, она прочла в его глазах тревогу.
Она сделала знак Утеру и Цимми, призывая их быть настороже, и все трое неслышно приблизились к Фрейру.
– Там впереди пещера, – объяснил тот. – Но я не знаю, пустая или нет.
Утёр принялся вглядываться вдаль. Снег мешал видеть, и он различил в сотне туазов впереди лишь высокий холм, поднимающийся, казалось, до самого неба.
– Здесь есть волки? – шёпотом спросил Цимми.
– Ни одного не видел, – ответил Фрейр.
Ллиэн заколебалась. В Чёрных Землях опасность подстерегала повсюду, и малейшая неосторожность могла оказаться роковой. Но снег мог сделать их приближение незаметным… Она всё ещё думала, что лучше всего сделать, но тут заметила впереди отблеск света и вскрикнула от удивления. Утёр, держа в руке меч, шёл по дороге, ведущей к холму, и его кольчуга поблёскивала от мокрого снега. Ллиэн хотела броситься за ним, но Цимми удержал её:
– Он знает, что делает, королева Ллиэн. Волки не опасаются одинокого человека…
Ллиэн в тревоге сделала несколько шагов, выбирая удобную позицию для стрельбы. Увидев, как она достаёт из колчана одну из своих серебряных стрел, Цимми и Фрейр недоуменно переглянулись.
Когда Утёр скрылся из виду, заслонённый деревьями и снежной завесой, остальные в молчании двинулись за ним, переходя от одного укрытия к другому, до тех пор пока не вышли к кромке леса и не увидели прямо перед собой зияющий вход в пещеру на склоне одного из холмов.
Утёр подошёл к пещере и остановился, немного откинувшись назад и прижимая меч к бедру, словно для того, чтобы нанести внезапный удар.
Вначале он ничего не заметил. Но, когда он уже сделал спутникам знак приблизиться, какое-то движение в глубине пещеры заставило его замереть на месте. Едва заметное… но там, внутри, кто-то был. Утёр почувствовал, как в нём снова оживает тревожное чувство, испытанное прошлой ночью, когда его окружили невидимые в темноте кобольды. В пещере скрывалась стая чёрных волков – теперь он был в этом уверен. Они пристально смотрели на него жёлтыми глазами и тихо рычали из глубины своего убежища.
– Чёрные волки боятся снега? – крикнул он спутникам, поспешно отступая по склону вниз.
Из пещеры теперь доносилось явственное рычание.
– Я знаю, что ты там, злобная тварь! – закричал рыцарь. – Выходи, и сразимся один на один!
Чёрные волки-людоеды, хотя и были наиболее многочисленными и жестокими из всех живущих на земле хищников, всё же соблюдали старинный кодекс чести. Волк, который ему не подчинялся – каким бы высоким ни был его ранг, – изгонялся из стаи и весь остаток своей жизни влачил жалкое одинокое существование, без волчицы и без всякой надежды на продолжение рода. И принять брошенный вызов было, без сомнения, одной из наиболее древних и священных заповедей этого кодекса.
Утёр это знал, как знал и то, что его вызов примет вожак стаи – самый сильный и самый жестокий из всех…
Под сводами пещеры снова раздалось рычание, и посланники Великого Совета заметили, что Утёр невольно отступил на шаг, потом снова остановился, выпрямившись и сжимая в руке меч. Когда они увидели существо, появившееся из пещеры, то на мгновение испытали сходное чувство ужаса Огромный чёрный волк; неслышными шагами шёл по каменистой земле, не отрывая от рыцаря огромных золотых глаз, горевших адским огнём. Его тело было длиной около туаза и высотой в холке около трёх локтей. Когда он, словно усмехаясь, раскрыл пасть, обнажились блестящие от слюны клыки, острые, словно кинжальные лезвия. Следом вышли и другие волки, опустив головы и поджав хвосты в знак повиновения, и начали один за другим подходить к вожаку и облизывать его морду красными языками. Тот, навострив уши и вытянув хвост, стоял неподвижно. Казалось, ему нет никакого дела до рыцаря, вызвавшего его на бой. Порой он недовольно ворчал, если кто-то из волков недостаточно выказывал ему своё почтение, и тогда тот опрокидывался на спину, задирал лапы и по-собачьи скулил.
Утёр услышал какой-то шорох слева, но не решился хоть на мгновение отвести от волка глаза. Он стиснул рукоять меча, слегка прищурился, чтобы в глаза не летели хлопья мокрого снега, и начал осторожно продвигаться вправо. Заметив его движение, вожак чёрных волков тоже сделал несколько шагов навстречу, оставив позади вход в пещеру и остальных членов стаи. Снег стал ещё гуще. Промокший до костей и одновременно охваченный лихорадкой, Цимми чувствовал, как его бросает то в жар, то в холод. К этому добавлялась и нервная дрожь. Он сидел за кустом ежевики, содрогаясь всем телом. Потом вдруг оглушительно чихнул, и это прозвучало как сигнал к битве…
Волчья стая, до этого молчаливая, разразилась рычанием и резким возбуждённым тявканьем. Утёр на секунду отвёл взгляд, потом снова устремил его на противника – и в этот момент волк молча бросился на рыцаря, сверля его взглядом ярко-жёлтых глаз, обнажив чудовищные клыки и вытянув вперёд лапы с острыми когтями. Утёр взмахнул мечом, который держал двумя руками, и с силой обрушил его вниз. Лезвие рассекло морду волка, по которой тут же заструилась кровь, и скользнуло по зубам, не повредив их. Этот удар отдался по всей руке Утера, от кисти до плеча, и рыцарь, пошатнувшись, едва не упал на землю. В это мгновение волк снова прыгнул на него и ударом когтистой лапы разодрал кольчугу, вырвав из неё несколько плетёных колец. Утёр, отскочив, перекатился через спину хищника и почти вслепую нанёс новый удар по огромной тёмно-серой громаде, отчего кровь волка брызнула ему в лицо. Утёр попятился, охваченный страхом, наполовину оглушённый ударом мощной лапы. Он пошатнулся и снова отступил, рассекая мечом воздух перед собой, чтобы удержать волка на расстоянии. В этот момент до него донеслись крики его спутников, но он не смог разобрать слов. Он даже не узнал голоса Ллиэн, которая кричала, чтобы он отошёл и дал ей выстрелить. Волк раскрыл свою чудовищную пасть, ещё более ужасающую от того, что теперь из неё текла кровь вперемешку с пеной, и испустил долгий вой, вырвавшийся из самой глубины его утробы. Утёр ощутил на своём замёрзшем лице влажный жар его дыхания ещё до того, как волк прыгнул на него, вытянув вперёд лапы, сбил с ног и опрокинул на землю.
Утёр чувствовал лишь тяжесть огромного тела хищника, жёсткую грубую шерсть на его брюхе, слипшуюся от замёрзшей мочи, и отвратительную удушливую вонь из его пасти. Боли не было – только ощущение того, что всё кончено, и спокойная уверенность в смерти.
И вдруг густая горячая жидкость заструилась на него сверху, заливая ему лицо и доспехи. Задыхаясь от отвращения, чувствуя кровь волка во рту и носоглотке, Утёр с трудом оттолкнул голову хищника и судорожно вдохнул свежий воздух.
Волк был мёртв.
Неужели это он его убил?
Рыцарь с трудом сдвинул тяжёлое тело волка и, на четвереньках добравшись до занесённого снегом куста, начал яростно оттирать лицо и руки.
Потом он огляделся.
Первое, что он увидел, был его меч, который он выронил, когда волк прыгнул на него. Потом он заметил торчащую из горла хищника серебряную стрелу. Именно эта стрела его убила… Наконец он увидел у кромки леса трёх своих спутников, стоявших с обнажённым оружием в руках, не отрывая глаз от входа в пещеру, и готовых кинуться в битву. Утёр с трудом наклонился и поднял свой меч, не удержавшись от болезненной гримасы.
Чёрные волки один за другим выходили из пещеры и, образуя длинную процессию, шли цепочкой, осторожно ступая в отпечатки лап друг друга, так что получался один-единственный след. Ведомые уже новым вожаком, они покидали своё пристанище, бросая косые взгляды на человека, убившего их предводителя, и на его спутников, которые собирались занять оставляемое ими жильё.
Казалось, их молчаливое шествие будет нескончаемым. Утёр насчитал пятьдесят волков и сбился со счёта. Затем начал осторожно приближаться к своим спутникам, не отрывая глаз от волчьей стаи.
Ллиэн бросилась к нему, и от её взгляда у рыцаря потеплело на душе: в нём была любовь, радость и, кажется, даже восхищение. Но когда они оказались совсем близко друг к другу, Ллиэн невольно отступила назад с гримасой отвращения.
– Утёр, друг мой, на тебя страшно смотреть! – вполголоса сказал Цимми, словно опасаясь, как бы волки его не услышали.
Утёр поднёс к лицу широкое лезвие своего меча и взглянул в него, как в зеркало. Он увидел смутное отражени е человека с всклокоченными волосами и бородой, покрытого засохшей кровью.
– А уж воняет от тебя! – добавил Фрейр и расхохотался.
– Тс-с-с! – прошептала Ллиэн.
Волки, идущие последними, остановились и теперь смотрели на них, прижав уши и вытянув хвосты, – эльфийка тут же расшифровала эти признаки недовольства. Утёр повернулся к стае, все ещё покрытый кровью её вожака. Он до такой степени утратил человеческий вид, что волки в знак смирения снова опустили головы и отправились следом за своими собратьями, покидавшими пещеру. Рыцарь и его спутники молча прово-жали их глазами, пока те не исчезли среди высоких холмов, растворившись в густой снежной пелене.
– Они ведь уже не вернутся? – спросил Цимми, обращаясь сразу ко всем.
Но никто ему не ответил, и это удивило Утера, Ллиэн, стоявшая рядом с ним, по-прежнему была начеку, ничуть не успокоенная исчезновением волков. Утёр снова заметил, что её остроконечные уши слегка шевелятся, и это было забавно и неприятно одновременно. Чтобы скрыть смущение, он повернулся к Фрейру, но поведение гиганта его тоже удивило: тот, расширив ноздри, с силой втягивал воздух, и на лице его читалось то же отвращение, что и у Ллиэн.
– Что такое? – спросил Утёр.
Фрейр обернулся к нему, и на сей раз его лицо было серьёзным.
– Кобольды, – сказал он.
И одним прыжком оказался возле пещеры, издавая жуткие вопли и выставив перед собой огромный меч.
Тут же из пещеры показались многочисленные тёмные фигуры, которые сразу рассеялись вокруг. Своими низкими покатыми лбами, острыми мордами, закруглёнными большими ушами, грубой серой шерстью, торчавшей вдоль хребтов, как щетина, кобольды напоминали гиен. Но в отличие от них кобольды передвигались на двух ногах и носили человеческую одежду, грязную и изодранную в лохмотья. У некоторых даже было оружие – мечи и кинжалы, казавшиеся маленькими в их широких лапах. Фрейр, не останавливаясь, схватил одного из кобольдов за шиворот и швырнул его о каменную стену пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37