В. Николаев – капитан команды г. Калинина М.В.О.
Мысленно возвращаясь к тем годам, не перестаю задавать себе вопрос: чья же недобрая воля, чья властная рука управляла кампанией по разложению, уничтожению футбола в армии. Так, расформированием команды ЦДСА наши неприятности не закончились. То был лишь первый, очень сильный и коварный удар. Вслед за ним последовали другие.
В чемпионате страны команда Калинина успела провести шесть матчей, после чего неожиданно для всех была снята с розыгрыша и расформирована. Та же участь постигла все окружные футбольные коллективы, выступавшие в разных эшелонах первенства страны. Указание последовало от военного руководства, но без настоятельной рекомендации «сверху» и тут не обошлось. Не могу себе представить, что наши военные товарищи, какие бы должности они ни занимали, предприняли дискриминационную по отношению к военным же спортивным коллективам акцию добровольно. Скорее всего, их заставили так поступить.
Специально я этот вопрос не изучал и потому высказываю только личное мнение. С ним можно спорить или соглашаться, но факт остается фактом: если расформирование команды ЦДСА нанесло тяжелый удар по армейскому футболу, то упразднение окружных команд добило его окончательно. Это равносильно тому, что у стройного, здорового дерева одним махом обрубить питающие его корни. Пройдет не так уже много времени и нелепое решение будет отменено, восстановят и команду ЦДСА. Но будет поздно. Вместе с командами, с их лучшими игроками ушли в историю традиции, и возрождение футбола в армии придется начинать на пустом месте, практически с нуля. Десятилетия, затраченные на то, чтобы залечить полученные раны, создать новые команды, воспитать новых игроков и тренеров. Процесс этот не закончен и сегодня – обрубленные корни не срастаются – и чтобы дерево не погибло, должны прорасти новые.
Вернусь, однако, к событиям 1953 года, когда мы снова оказались не у дел. «По инерции» продолжали тренироваться, собираясь на стадионе МВО в Лефортовском парке столицы. Узнав о расформировании окружной команды, в составе которой было не менее десятка мастеров высокого класса, в Лефортово зачастили «купцы» из других клубов. Вообще-то к практике массового переманивания игроков из команды в команду я отношусь неодобрительно. Мне представляется, что подобные действия противоречат спортивной и общечеловеческой этике, способствуют укреплению одних клубов за счет других, развращают самих футболистов. Но в данном случае все было иначе: калининская команда прекратила свое существование, никаких надежд на продолжение выступления в армейских клубах у ребят не было, и им, особенно молодым, надо было как-то устраивать свою судьбу. Так что тренеры московских клубов действовали во благо, хотя о своих интересах, конечно же, не забывали.
Вот, скажем, проиграл или выиграл «Спартак», пригласивший в свои ряды классного центрального защитника, как Анатолий Башашкин? Ответ однозначный: выиграл, причем крупно. Своим опытом, накопленным в армейском клубе, Толя помог сцементировать игру спартаковцев в обороне. Думаю, что приход Башашкина в «Спартак» просто совпал по времени с резким повышением уровня игры команды, выходом ее на ведущие позиции в советском футболе. Скорее всего, именно появление моего товарища в составе красно-белых в немалой степени ускорило этот поступательный процесс.
В московское «Динамо» перешли не менее классные игроки – полузащитники Александр Петров и Алексей Водягин, – которым суждено было завершить свою блистательную карьеру в знаменитом московском клубе. Вместе с ними под динамовские знамена встали А. Родионов, Б. Кузнецов, А. Юрченко и еще несколько игроков МВО. В торпедовский коллектив ушел наш неукротимый форвард Вячеслав Соловьев и тоже «не потерялся» в новом для себя коллективе. Да иначе и быть не могло, так как футболисты, прошедшие школу ЦДКА – ЦДСА, отличались и высоким классом игры, и универсализмом, способностью быстро перестраиваться, менять стиль и манеру игры, не теряя при этом в качестве.
Передо мной тоже стоял выбор, принять приглашение Бориса Андреевича Аркадьева, работавшего тогда в «Локомотиве», или остаться в армии, благо я был уже в майорском звании, имел за спиной четырнадцать лет выслуги. При всем моем уважении к Борису Андреевичу и не без раздумий я выбрал второй путь. Поиграть еще очень хотелось, да и футбол оставить не так-то просто, однако верх взял здравый смысл: мне шел 32-год, на ногах, имея специальное военное образование, стоял твердо, да и так просто уйти из армии, ставшей мне родной, было бы, как мне представлялось, большой ошибкой.
Сегодня я убежден в правильности выбора. В армии я прослужил 35 лет, в запас уходил инженером-полковником. Правда, в последние годы активной деятельности пришлось рабртать тренером в ЦСКА, со сборными командами страны. Армия дала мне очень многое как в плане человеческом, так и в возможности проявить себя на командных, инженерных должностях в частях, педагогической работе в спортивных коллективах. Разумеется, для этого пришлось изрядно потрудиться, не полениться в тридцатидвухлетнем возрасте во второй раз сесть на вузовскую скамью с целью получить военно-инженерное образование. В какой-то степени этим своим шагом я выполнил несостоявшуюся мечту об учебе в институте железнодорожного транспорта, из которого вынужден был уйти в тридцать девятом в связи с призывом в армию.
После расформирования калининской команды я состоял в распоряжении управления кадров Московского военного округа. Именно тогда судьба вновь свела меня с Борисом Митрофановичем Михайловым, бывшим одноклубником по ЦДКА, игроком хоккейной команды. Встретились, разговорились о былом. «Как думаешь дальше служить, Валентин?» – спросил он, а потом неожиданно предложил: «Иди к нам в академию. Если решишь, то надо пройти полуторамесячные подготовительные курсы, а уже потом сдавать экзамены».
Михайлов в то время был старшим преподавателем на кафедре физподготовки и спорта Военной академии бронетанковых и механизированных войск. Я, конечно, понимал, что он и мне хотел помочь, и опытного футболиста для команды академии, выступавшей в популярном тогда турнире на первенство гарнизона, не прочь заполучить. Меня в первую очередь интересовала учеба, но и возможность время от времени выйти на зеленое поле, погонять мяч несомненно привлекала. Тем более, что вместе со мной решил поступать в академию Юра Нырков.
Для него, офицера, приглашенного в ЦДКА с должности командира взвода, имевшего диплом об окончании среднего военного училища, это был вполне естественный путь, тем более, что мой товарищ родился, как говорится, с маршальским жезлом в ранце. До маршала он, правда, не дотянул, но со временем, пройдя по ступенькам армейской иерархии, получил звание генерал-майора, работал на ответственном посту в Генеральном штабе.
Посоветовал Михайлов, помнится, поступить в академию и Славе Соловьеву – человеку эрудированному, грамотному, окончившему в 1944 году Военный факультет ГЦОЛИФКА. У него-то, думали мы, учеба наверняка бы пошла, но наш форвард отказался, выбрал футбол. Ему, футболисту до мозга костей, казалось, что он еще не один год поиграет, еще покажет себя. Увы, спортивный век короток, неизбежно наступает время когда задумываешься о своем будущем. Я очень рад, что, закончив выступления, он стал одним из ведущих тренеров.
Нырков поступил на командный факультет, я – на инженерный. Поступили без всякой помощи, пополнив знания на подготовительных курсах, а затем успешно сдав экзамены. Знаю случаи, когда именитым спортсменам при поступлении в вузы создают, если так можно сказать, режим наибольшего благоприятствования. Но академия, призванная не просто дать человеку диплом о высшем образовании, а выпустить в войска специалистов, способных руководить людьми, управлять сложной боевой техникой, скидок для футболистов не делала. Наоборот, мы чувствовали, что к нам, не потерявшим симпатий и авторитета у болельщиков в академии отнеслись хотя и доброжелательно, но с некоторым интересом: ну, что ж, мол, посмотрим, как мастера футбола будут работать не ногами, а головой.
Я – СЛУШАТЕЛЬ ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ. И НЕ ТОЛЬКО ОБ ЭТОМ
…Итак, осенью 1953 года у меня и моих друзей Юрия Ныркова и Николая Яковлева, бывшего игрока команды города Калинина, началась новая, совершенно непривычная, но наполненная интересным содержанием академическая жизнь. Что касается меня лично, то учеба в академии, на факультете, готовящем инженеров бронетанковых и механизированных войск, стала в какой-то степени воплощением давней юношеской мечты стать инженером-путейцем. Этой мечте в свое время не суждено было сбыться в связи с призывом на действительную военную службу и, конечно, фанатическим увлечением футболом. Не будь футбола, я наверняка бы, отслужив, занял свое место в аудитории института инженеров транспорта. Но футбол, профессиональная, в отношении к своему увлечению (хотя слово «профессионал» в те годы, применительно к нам, «любителям», вслух не произносилось), работа в команде ЦДКА захватила меня целиком и полностью, став смыслом моего существования на долгие годы.
Без ложной скромности смею утверждать, что как игрок я был, что называется, на уровне, и уж, во всяком случае свой коллектив, своих болельщиков не подводил. А раз так, то и годы, прожитые в футболе бок о бок с замечательными людьми и не менее замечательными спортсменами, не считаю потраченными впустую. Иное дело, когда закончил играть, точнее, когда меня и моих друзей-армейцев вынудили преждевременно, в чем я твердо убежден, завершить спортивную карьеру. Надо решительно переломить себя, сказать безжалостно и предельно откровенно: все, Валентин, ты перевернул интересную и дорогую тебе страницу жизни, с футболом покончено, но ты еще достаточно молод, полон сил и вполне способен реализовать себя на новом поприще. Надо было не просто осознать в душе эту реальность, а засучив рукава, впрячься в новую, не менее трудную работу, именуемую учебой.
Несмотря на большую учебную нагрузку, нам удавалось выкраивать время для занятий футболом. Теперь, естественно, на чисто любительском уровне. Но, поверьте, в этом «студенческом» футболе тоже была своя прелесть, тем более, что в академической команде выступали отнюдь не дилетанты. Вместе с Ю. Нырковым и мною на поле выходили менее известные широкой публике, но вполне зрелые мастера кожаного мяча Н. Яковлев, Б. Михайлов, И. Курбатов. Позднее за команду академии выступили, ставшие слушателями этого вуза, заслуженный мастер спорта А. Башашкин и мастер спорта В. Федоров.
Вообще в нашей академии спорт был в большом почете. Среди слушателей и преподавателей было немало бывших спортсменов с громкими именами. Прекрасно выступали баскетболисты и волейболисты, в рядах которых были заслуженные мастера спорта А. Конев и С. Тарасов, мастера спорта Г. Гупалов и В. Преснов. И это не случайно – кафедру физической подготовки и спорта возглавлял в те времена большой энтузиаст, полковник Борис Митрофанович Михайлов – сам хороший футболист и хоккеист, – а преподавателями работали лыжники – заслуженные мастера спорта Г. Булочкин и Н. Оляшев, мастер спорта А. Картошкин, гимнасты Г. Галковский, О. Караганов.
Наша футбольная команда выступала в соревнованиях на первенство военных академий и, как правило, по крайней мере, в период моего обучения, ниже второго места в гарнизоне и округе не опускалась. Зимой мы по старой традиции надевали хоккейную амуницию и, надо сказать, на ледяных полях тоже были среди чемпионов и призеров.
Так что в течение пяти лет, проведенных в академии, я с футболом не расставался. Да и после выпуска, когда весной 1959 года с дипломом военного инженера в кармане прибыл к новому месту службы – в Группу советских войск в Германии, – оказалось, что от любимой игры и здесь никуда не деться.
В первый же день по приезде в штабе встретил Юрия Ныркова, служившего в управлении кадров группы войск. Он окончил академию на два года раньше меня (на командном факультете учились три года) и успел уже акклиматизироваться на новом месте. Мой друг-кадровик взял мое предписание и посоветовал использовать два дня, необходимые для оформления документов и получения назначения на должность, с пользой для здоровья и знакомства с окрестностями гарнизона.
Через день в управлении кадров получил назначение в расквартированный на окраине Потсдама танковый полк на должность заместителя командира батальона по технической части. Так началась моя новая, теперь уже по-настоящему военная служба.
Забот была уйма. Непростое это дело содержать в образцовом состоянии, в полной боевой готовности батальонную технику. Надо учесть и ту обстановку, которая была в те годы у нас, на «переднем крае». Напряженная, тревожная обстановка. Проверки частые, тревоги. Люди собраны, подтянуты, понимают, что ответственность на них лежит великая. Меня, признаться, приятно поразил дух искреннего товарищества однополчан, тот самый дух, который неизбежно присутствует в коллективе, если, конечно, он, этот коллектив, спаян единой целью. Невольно напрашивалась аналогия с моей родной командой, ведь она и побеждала во многом потому, что постоянно, из года в год, накапливала и поддерживала спайку, бережно хранила дух единства, товарищества.
Нет, не зря говорят, что настоящий спортивный коллектив во многом сродни коллективу воинскому. Масштабы работы, мера ответственности несколько иные, но кто рискнет утверждать, что труд футболиста легок и дарит одни только приятные мгновения? А что касается ответственности, то разве не тяжело ее бремя, когда за тобой следят заинтересованным взглядом, с надеждой и любовью сотни тысяч, а то и миллионы болельщиков?
Ну, вот, опять о футболе. Видно, действительно, никуда от него не деться. Такая уж у меня судьба. Впрочем, только ли у меня? Футболом после войны и еще, пожалуй, пару десятилетий болели мужчины едва ли не поголовно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39