И дело тут не в какой-то сверхскромности, а, скорее в том, что все мы видели, как тяжело живут люди вокруг нас, как не устроены в бытовом отношении многие наши знакомые, в том числе популярнейшие артисты, музыканты, писатели. О «простых» людях я уже не говорю. Но было бы неверным полагать, что при всей своей беспредельной увлеченности делом, кто-то из футболистов не мечтал о своей квартире, о той поре, когда после тренировки или матча будет отдыхать не в гостиничном номере, а в своей комнате, в окружении столь же удовлетворенных судьбой домочадцев.
Слово министра, к счастью, не разошлось с делом. Квартиры подобрали довольно быстро, причем вся наша славная пятерка форвардов – кто-то ведь позаботился и об этом! – дружно и весело поселилась в только что построенном доме у станции метро «Сокол».
В этом доме я живу и сейчас. По соседству проживают семьи Федотова, Гринина, Боброва. Как это ни прискорбно, но сегодня приходится только вспоминать с признательностью и грустью те дорогие сердцу времена, когда после матчей, отдохнув немного и пообщавшись с женами и детьми, выходили в свой зеленый, очень чистый и уютный двор, и вели бесконечные разговоры о нашем футбольном деле, о команде, о том, как играли вчера и как должны играть завтра. Увы, время бежит неумолимо, и замечательных моих друзей, выдающихся мастеров мяча, уже нет среди нас. Осталась только благодарная память о днях и годах, прожитых вместе, о радости общих побед и горечи общих поражений. А двор осиротел, и сегодня, прогуливаясь под тенистыми кронами деревьев, я невольно думаю о том, как хорошо нам было здесь всем вместе, когда спорили до хрипоты, мечтали о будущем…
Дружеская спайка в футбольном коллективе, впрочем, как и в любой игровой команде, далеко не последнее дело. Я бы даже сказал, что без нее очень трудно рассчитывать на длительный и прочный успех. «Взорваться», блеснуть мастерством в одном матче, в одном турнире способны многие команды, но постоянно, годами, держаться на гребне чемпионской волны, поддерживать, наращивать класс выступлений может только коллектив, в котором, помимо прочных игровых связей между спортсменами, существуют не менее прочные дружеские отношения. Для меня это аксиома, которая не требует доказательств. Наша «команда лейтенантов» утвердила этот принцип своими достижениями, начиная с сорок пятого и кончая пятьдесят первым годом. Ошибаются иные тренеры, полагая, что достаточно собрать вместе прекрасных солистов, и успех обеспечен, вполне возможно, что на первых порах ансамбль будет звучать мощно и стройно, однако со временем каждый исполнитель неизбежно станет вести свою партию, и тогда не жди аплодисментов.
Это я к тому, что очень сложно бывает создать крепкую команду, ориентируясь только на игровые качества спортсменов и, не придавая должного внимания их чисто человеческим свойствам: умению жить в коллективе, руководствоваться в каждом своем поступке прежде всего общими интересами, подчиняя им свои личные, доброжелательностью и тактом в обращении с товарищами и тренерами, готовностью всегда прийти им на помощь, – в спортивном сражении и, что не менее важно – в жизни. Поймите меня правильно, я категорически против того, чтобы все как один члены команды «дружно» любили театр или рыбалку – люди тем и ценны, что каждый из них индивидуален в своих вкусах, привычках, образе жизни. Но я за то, что если уж ты играешь в футбол, то твои помыслы и действия, связанные со спортивной деятельностью, должны быть полностью созвучны помыслам и действиям товарищей.

Будущие тренеры команды ЦСКА 60–70 годов:
Слева направо: В. Чистохвалов, В. Николаев, В. Соловьев.
Хочется надеяться на то, что, прочитав довольно пространные, как кому-то может показаться, сентенции на тему спортивного коллектива, любители спорта не упрекнут меня в назидательности, желании выдать свои мысли за абсолют. Далек от этого. В конце концов, каждый тренер идет к избранной цели своим путем, но, мне кажется, кому-то вполне может пригодиться что-либо из опыта ЦДКА, его наставника Бориса Андреевича Аркадьева, умевшего, уверяю вас, подбирать коллектив и работать с ним, и из моих собственных наблюдений.
Сложный сезон 1949-го года
Футбольная команда – сложный и весьма хрупкий живой организм. Не уверен в правомерности бытующего сравнения спортивного коллектива с машиной. Режет слух, когда слышишь: «Играют, как хорошо (или плохо) отлаженная машина». Но в чем-то, надо признать, это сравнение резонно: ну, скажем, расплавится один подшипник, и вся машина тут же дает сбой. А если две, три детали выйдут из строя, что тогда? Так и в команде.
Подобная «авария» случилась с ЦДКА в сезоне 1949 года. Чемпионат страны мы начинали без двух «столпов» обороны – Ивана Кочеткова и Юрия Ныркова, получивших серьезные травмы.
К слову сказать, оба они так и не сумели выйти на поле в течение всего первенства. Борису Андреевичу, дабы залатать бреши в защите, пришлось вернуть в основной состав доигрывавшего в дубле Константина Лясковского, одного из старейших футболистов клуба, очень многое сделавшего для его становления. Лясковский занял место Кочеткова. Он очень старался не подвести коллектив, но заменить лучшего центрального защитника страны было очень сложно, к тому же уже давали о себе знать годы.
Молодой Андрей Крушенок, приглашенный в команду, как и Юра Нырков, из сборной наших войск в Германии, в отсутствие уже успевшего прекрасно зарекомендовать себя товарища, стал играть на левом фланге обороны. В середине первого круга травмы вывели из строя полузащитников ЦДКА Вячеслава Соловьева и Анатолия Башашкина, которых заменили Алексей Водягин и Михаил Родин. Замены эти были далеко не равноценными: Крушенок и Родин, не имевшие опыта выступлений в высшем эшелоне, заметно уступали в качестве игры первым номерам команды, Ныркову и Башашкину, и только Водягин, футболист большого дарования, хороший техник и тактик, был, как говорится, на своем месте. Он и в предыдущих сезонах прекрасно зарекомендовал себя, играя правым полузащитником. Мы с ним действовали в одной «связке» и, надо отметить, весьма успешно, особенно если в атаке участвовало все наше правое крыло вместе с Чистохваловым и Грининым.
Практически пропал, опять же из-за травм, сезон для Владимира Демина, да и мне пришлось ровно на месяц покинуть поле после того, как незадолго до матча второго круга с московским «Динамо» во время тренировки у меня случился перелом малой берцовой кости. Вместо Володи на левом краю выступал очень интересный форвард, Борис Коверзнев, а моим дублером оказался Всеволод Чайчук. Сразу скажу, Борис, игравший прежде в команде Туркестанского военного округа, пришелся ко двору: он обладал хорошей скоростью, великолепным рывком, что позволяло ему, «как стоячих», обходить соперников, умел пробить по воротам. В сорок девятом он не в полной мере использовал свои способности, но уже в следующем сезоне с 21 забитым голом стал лучшим бомбардиром команды. Только вот с техникой Коверзнев не совсем в ладу. Случилось на тренировках, когда ему доставалось «водить» в квадрате, настолько выматывался, что просил Аркадьева освободить его от этой роли. Однако в игре своей недостаток в технике Борис компенсировал, и небезуспешно, скоростными качествами, хлестким ударом. Коверзнев и Чайчук, который был откомандирован в ЦДКА в 1949 году из Киевского военного округа, дважды затем становились чемпионами страны.
Нисколько не хочу хоть в чем-то обидеть новичков, но, согласитесь, состав ЦДКА обновился почти наполовину, и по существу это была совсем другая команда, нежели та, которая триумфально завершила предыдущий сезон. А конкурировать приходилось с находившимся в полном расцвете московским «Динамо», одержавшем победу над «Спартаком», такими сильными командами, как столичное «Торпедо», ленинградский «Зенит», динамовцами Тбилиси и Киева. Тем не менее армейцы выходили на поле с неизменным стремлением к победе, сражались, что называется, до последнего, и чемпионат завершили на почетном втором месте.
А могли ли быть первыми? Тогда нам казалось, что да, могли – стоило только еще чуть-чуть прибавить, поднажать. Сегодня, объективно оценивая ситуацию, я прихожу к выводу о том, что наши извечные соперники – динамовцы – были сильнее и чемпионами стали вполне заслуженно. Правда, был в том чемпионате момент, когда армейцы почти вплотную приблизились к «Динамо», выиграв у них матч второго круга – 2:1. До этой встречи бело-голубые опережали нас на пять очков. Вот тут бы самое время поднажать, попытаться догнать и перегнать соперника на финише, но у футбола есть своя логика – побеждает сильнейший. В итоге 57 очков, добытых чемпионом, против наших 51 выглядели достаточно солидно, причем и другие показатели у него были получше: 26 побед и 3 поражения против наших соответственно 21 и 5. Воспитанники Михаила Иосифовича Якушина могли заслуженно гордиться и рекордной для чемпионатов страны результативностью – в 34 матчах они забили 104 гола. Выдающееся достижение! И достигнуто оно было в основном благодаря усилиям интересной, очень агрессивной пятерки форвардов в лице Василия Трофимова, И. Конова, В. Карцева, Константина Бескова и Сергея Соловьева.
Теперь коротко о показателях команды ЦДКА. Итоговая турнирная таблица свидетельствует, что команда достаточно успешно сыграла в обороне, пропустив в свои ворота столько же мячей (30), как и победитель первенства «Динамо». Это – подтверждение надежности игры не только испытанного стража ворот Владимира Никанорова, но и вновь созданных линий обороны и полузащиты. Сложнее оказалось с нападением. По существу в 1949 году зрители ни разу не увидели на поле в полном составе нашу грозную пятерку форвардов. И как ни хороши были дебютанты, как ни стремились они достойно заменить признанных мастеров, восстановить нарушенные игровые связи, добиться былой слаженности, я бы сказал, синхронности в действиях, им полностью не удалось. Замечу, однако, что в отдельных матчах зримо просматривалась качественно новая игра в нападении, обусловленная индивидуальными особенностями дебютантов, в частности, Коверзнева, прочно утвердившегося на левом фланге.
Тот сезон стал последним в яркой биографии Григория Ивановича Федотова. Листая старые подшивки газет, я невольно обратил внимание на такую деталь: если в прежние годы о Федотове писали в основном как о лучшем форварде, грозе вратарей, бомбардире, то теперь тон и смысл слов, сказанных о нем, существенно изменился. Его игра по-прежнему вызывала восхищение репортеров, но чуть ли не в каждом репортаже о нем говорилось прежде всего, как об умном, тонком конструкторе атак, умеющем, как никто другой, выводить на ударную позицию других форвардов. В принципе все тут вполне логично. За годы, проведенные на футбольном поле, Федотов накопил громадный игровой опыт, но за длительное время практически было потеряно немало сил, снизилась скорость и маневренность.
И если многим любителям футбола, приходившим на стадион, чтобы полюбоваться игрой своего кумира, все еще казалось, что Федотов по-прежнему полон сил и энергии, что его футбольный век завершится не сегодня и не завтра, сам Григорий Иванович, конечно же, не мог не чувствовать приближения момента расставания с кожаным мячом. Он не был богатырем от природы, а поэтому «лепил» себя сам – напряженными тренировками, режимом физических нагрузок, которые точно дозировал, досконально изучив особенности и потребности своего организма. Собственно, это тоже один из характерных штрихов, подчеркивающих его высокий профессионализм, серьезнейшее отношение к футболу и к своей роли в нем.
Наверное, если бы не частые травмы и болезни, особенно в последние годы, Федотов мог бы играть, причем играть хорошо, принося пользу команде и радуя зрителей еще несколько лет. Он мог бы придумать для себя новую модель игры, сообразуясь с потерей одних и приобретением других качеств, и, убежден, не портил бы общей картины. Но Федотов был форвардом, прирожденным нападающим, достигшим совершенства в искусстве атаки. Она была его стихией, в которой он чувствовал себя, как рыба в воде, и потому ни с какой другой ролью в команде смириться не мог. Для него, как мне кажется, легче было пойти на расставание с футболом, нежели доигрывать, оттягивая этот, очень тяжелый для большого мастера, момент.
Поэтому, наверное, и ушел он в зените славы, так и оставшись в памяти болельщиков лучшим советским центрфорвардом. Вряд ли, Григорий Иванович, решившись на этот радикальный поступок, задумывался о том, как сберечь свое имя в футбольной истории. Убежден, что мотивы, подтолкнувшие его к этому, были глубоко личными, исходившими из свойств характера. Он просто не мог позволить себе играть даже чуточку хуже, чем умел это делать. И этим все сказано.
Последний сезон провел в ЦДКА и другой выдающийся форвард – Всеволод Бобров. Но здесь было дело иное. На финише сезона 1949 года, когда Всеволод Михайлович еще выходил на поле в алой футболке армейского клуба, уже будоражила умы болельщиков молва о его предстоящем переходе в команду летчиков. И для нас, его товарищей по команде, не являлось секретом, что талантливого игрока очень хочет заполучить для своих футбольной и хоккейной команд генерал Василий Иосифович Сталин. Но пересуды болельщиков и наша осведомленность были на уровне слухов и догадок, потому что сам Всеволод разговоров на эту тему не заводил, а спрашивать его даже мы с Деминым, его наиболее близкие друзья, считали неэтичным: захочет излить душу – сам расскажет.
Не рассказал. Как, впрочем, и потом, спустя много лет, когда давно уже сгладилась острота ситуации. По-прежнему часто встречаясь, беседуя часами, мы никогда этого вопроса не касались. А слухи ходили и поныне ходят всякие: соблазнили, мол, Боброва дополнительной звездочкой на погонах, капитанскими повязками на футболке и хоккейном свитере… И написано в последние годы обо всем этом немало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39