То, что мои дочери могут делать, они делают охотно. Но не всех мужчин смогли мои дочери спасти от безумия, которое влекло их в Антан и вызывало в них гибельное желание увидеть цель всех богов. Наконец-то Антан пал, и это очень хорошо.
Враг выражался более мягко:
– Мужчины, без сомнения, большие глупцы. Но это мой народ, и я спасаю тех, кого могу спасти. Но многие избегают меня. Их беспокойные мечтания – это мое царство, и меня они тоже беспокоили тогда и продолжают волновать сейчас. Но Антан пал, и по крайней мере, после этой глупости мужчинам не придет в голову иная.
Женщина ответила ему:
– Дочери Евы не тревожатся время от времени, они тревожатся всегда, и их тревожат мужские мечты. Некоторых мужчин, которых может спасти их нежный и вечный труд, они отвлекают от возвышенных мечтаний. Но это тяжелый труд, это бесконечный труд, и мы несем большие потери.
Тогда Враг сказал:
– Мы вдвоем начали в Раю этот труд ради блага и счастья мужчин. Наша работа тяжела и не имеет конца. Ведь мужчины остаются романтическими существами, стремящимися к тому, что лежит за пределами моего царства. Но мы не отчаиваемся.

Глава 45
Конец иллюзий

Тогда Джеральд поднял голову, он был один посреди унылого болота, так как темнокожий удалился, и Майя тоже ушла вместе со своим первым возлюбленным, а ее иллюзии, включая уютный бревенчатый и оштукатуренный домик, исчезли. Над разрушенным королевством поднимался сгущавшийся серый дым – след большого пожара.
Тогда Джеральд сказал:
– Я покинул мой родной дом и отправился в бесцельное путешествие, от которого не получил никакой выгоды. И все-таки в нем были приятные моменты. Я не жалею об этом. Пусть всякий человек, которому суждено странствовать, не зная зачем, от темного чрева матери до темной могилы своей, берет пример с меня!
Ведь хотя я потерял все, я все-таки был счастлив. Я не горюю из-за того, что ничего не получил от своего путешествия. Величайшие и лучшие слова Магистра Филологии остались тайной. Я не могу даже предположить, какое слово было в начале и будет существовать, когда все погибнет. Но мне довелось поиграть со множеством слов, которые были весьма неплохи. В искусстве магии, которое я сделал своим призванием, я не совершил революции, но в небольших чудесах я имел успех. Я не доскакал на божественном коне до конца моего путешествия, но часть пути я проехал по-царски.
В результате своего неудачного путешествия я не получил того, о чем слышал от других. Поэтому я говорю «прощай» королеве Фрайдис, которую я, наверное, мог бы полюбить великой любовью, если бы менее достойная женщина не прельстила меня. Я говорю «прощай» Зеркалу Пропавших Детей, в котором, наверное, я мог бы увидеть себя таким, какой я есть на самом деле, и узнать Третью Истину. Я говорю «прощай» Антану, этой недостижимой цели всех богов, который, наверное, был обещанным мне королевством. Я мечтал о возвышенных вещах. Я не получил ничего. Моя судьба – судьба маленького человека. И я ею доволен.
Я могу быть доволен, потому что у меня было все, о чем может мечтать человек; потому что я, по крайней мере, понял, что жребий человека надежнее, чем удел божества. Я благодарен тебе, о достопочтенная и утонченная Эзред, за то, что ты обманула меня. У меня было подобие дома, женщины, которая нежно любила меня и ребенка. Я не могу выразить свою любовь к этим иллюзиям. Ныне они исчезли. Но мои воспоминания остались, и они мне дороже любой реальности.
Все, все погибло! Может быть, я оскорбил две истины, к которым не отнесся с подобающим уважением. Я, стремившийся стать Князем Третьей Истины, нигде не нашел этой третьей правды. Я нашел только приятно раскрашенные иллюзии. Но я доволен тем, что нашел здесь, на Миспекском Болоте.
Пока Джеральд рассуждал таким образом, дым над разрушенным Антаном становился все гуще и гуще. Говоря с самим собой, он наблюдал за тем, как первые тонкие струйки дыма украдкой ползли вниз по холмам и вдоль дороги, стелясь по земле, под склонившимися ветвями деревьев, двигаясь медленно, как будто замышляя кражу. А обнаружив, что путь свободен, дым как будто бы набрался храбрости и стал все быстрее и быстрее подниматься над поверхностью земли, пока не поглотил все вокруг. Теперь, когда Джеральд закончил свою речь, он не мог различить ничего, кроме небольшого клочка земли под ногами, покрытого травой и камнями. Повсюду вокруг него был холодный туман, светящийся размытым серым сиянием, приходившим со всех сторон.

Часть XI
Книга останков

Работа кончается тогда, когда вы получаете жалованье


Глава 46
Серая спокойная дорога среди развалин

Теперь Джеральд путешествовал в сером, светящемся тумане, по серой дороге, которая шла сквозь бесконечное пространство. Она привела его к потрепанной непогодой, покрытой грязными пятнами палатке.
В палатке сидел скелет в маске. Целый костяк сидел прямо, на позолоченном троне. На коленях мертвеца лежал веер, расписанный сценками веселых амурных похождений Арлекина и Коломбины, за которыми сквозь щели в тисовой ограде наблюдал Пьеро. Скелет носил небольшую вельветовую карнавальную маску черного цвета, которая закрывала верхнюю часть черепа, оставляя открытыми глазницы.
Позади палатки находился замок, фасад которого был покрыт облупившимся и поблекшим лаком черного и желтого цвета. Замок был совершенно пуст. Джеральд пересек двор, прошел через множество комнат и коридоров, увешанных старыми выцветшими гобеленами. Он никого не встретил. Затем он подошел к центральной башне, вырезанной из рога, и вошел в комнату, которая некогда была спальней владельца этого замка. Тут он понял, почему ни мыши, ни пауки не осмеливались жить в этом замке.
Тогда Джеральд подошел к логову дракона. Но дракон умер уже давно, и в его буфете не было ничего, кроме солонки и перечницы, сделанных из черненного серебра, а также легкой золотой полукруглой короны, какие любили носить светловолосые принцессы в ту пору, когда сам дракон находился в расцвете сил.
Оттуда Джеральд перешел в оружейную, которая тоже была запущена и пришла в упадок. На мощеной площадке, на которой выясняли отношения рыцари, валялись девятнадцать сломанных копий и три ржавых щита. На женской половине Джеральд обнаружил только печь для обжига. Все гобелены в этой галерее выцвели и превратились в лохмотья.
Потом Джеральд вышел на зеленое пастбище, через которое протекал тихий глубокий ручей. Пастбище было усеяно множеством странных предметов. Он заметил епископский жезл, колесо, рубашку из конского волоса, огромную решетку для пытки огнем и медное блюдо, на котором лежали груди молодой женщины. Он также нашел на пастбище фарфоровую шкатулку с елеем, большую пилу, голубую шляпу, большой железный гребень, зубцы которого, как и зубцы пилы, были покрыты пятнами засохшей крови, а также пальмовую ветвь и два огромных, очень ржавых ключа, помеченных монограммой «S. P.»
Джеральд направился к трем опрокинутым крестам.
Там путь стал еще темнее. По обе стороны от дороги Джеральд мог с трудом угадать в густой мгле очертания разрушенных портиков, куполов и колонн невероятно древних задний. Казалось, будто он идет среди обелисков и многоэтажных, квадратных в сечении башен. Но все было очень серым и смутным. В таком тумане он не мог быть уверен в реальности того, что открывалось его взору.
По узкому мосту он перешел через темную, медленно текущую реку. На том берегу реки сидел кто-то, окруженный стадом свиней, и глаза всех этих свиней глядели на Джеральда сквозь белые, клочковатые ресницы. Человек встал, и Джеральд увидел, что свинопасом был тот самый рыжий Горвендил, Князь Антанских Предместий.
И Горвендил начал свой рассказ.

Глава 47
Горвендил сдается

Горвендил рассказывал о потомках Мануэля, и о том, сколько радости и неприятностей доставили ему выходки представителей этого непредсказуемого рода. И Джеральд вспомнил о Мерлине, так как теперь перед ним, казалось, стоял еще один поэт, которому надоело играть в куклы, так как Горвендил заявил следующее:
– Я покидаю это племя, потребности которого невозможно удовлетворить. Ведь долговязый Мануэль провел всю жизнь в поисках того, что никак не мог найти, и он никогда не мог вполне понять, что же он, собственно, ищет и без чего он не может спокойно жить. И Юрген, когда Небеса сделали все от них зависящее, чтобы вознаградить его, смог сказать только, что он – Юрген, и что он сам не знает, чего он хочет. И все их потомки были похожи на этих двух безумцев, так как не могли сказать, что они ищут. Никто не может ничего сделать для этого племени. Ведь его потребности невозможно удовлетворить. Все их странствия, всегда и везде, оказывались тщетными, и в конце концов каждый из вас неизменно идет по этой тихой дороге среди руин, которая ведет только сюда и ни в какое другое место.
– Ну если так, – сказал Джеральд, – то, кажется, и у тебя есть свой интерес на этом свином выгоне.
– Я прихожу в эту область чистилища, когда хочу, чтобы обо мне забыли.
– А я, в свою очередь, пришел сюда по своей воле в поисках убежища. Должен сказать тебе, Горвендил, что с тех пор, как мы виделись в последний раз, я не часто предавался покою.
Затем Джеральд (не обращая внимания на окружавших его свиней, на вид весьма голодных) рассказал историю своего путешествия. Теперь, когда он говорил с собратом, он мог без ложной скромности рассказать все. Он поведал о том, как он спустился в подводный дворец принцессы Эвашерах, и об оргиях, в которых он принимал участие. С некоторым раскаянием он говорил о любовных забавах, которым он предавался с женами и с тремястами пятьюдесятью с лишним наложницами Глома в отсутствие их мужа и хозяина. С нескрываемым смущением он рассказал о том, как народ Литрейи пытался уговорить его остаться в их храме в качестве племенного бога, потому что жители этой страны нашли его нос более выдающимся, чем нос идола, которому они поклонялись. Он признался в том, что приятно проводил время с влюбленной в него Лисицей. Он чистосердечно признал, что нехорошо поступил с Эварван, когда соблазнил ее, а потом бросил, потому что ее необычайная красота стала напоминать ему прошлое. Он рассказал о том, как королева Фрайдис несколько раз приходила к нему, предлагая различные части своего королевства и себя саму. Он говорил об этом с заметным сожалением, так как не мог отрицать, что после трех-четырех свиданий он в грубой форме отверг бедную, несчастную женщину.
In fine, сказал Джеральд, раз уж всякий мужчина должен честно признаваться в своей слабости, оставаться на Миспекском Болоте было для него небезопасно. Поэтому он скрылся в этом тихом, сером, спокойном месте по собственной воле, чтобы избавиться от множества людей, которые злоупотребили его дружелюбием и доверчивостью...
Когда Джеральд закончил каяться, Горвендил заметил:
– Все ясно. Короче говоря, ты был храбрым малым и большим повесой.
– О нет! Ты превратно истолковал мои слова! Какое ужасное и несправедливое подозрение! Нет, я просто хотел сказать, что даже Светловолосый Ху, Помощник и Хранитель, Возлюбленный Небожителей и Князь Третьей Истины, подвержен соблазнам, когда они возникают слишком часто.
В ответ на это Горвендил только пожал плечами.
– С богом, у которого такое количество титулов, не спорят. Но в любом случае, не теряй надежды, потому что даже после всех этих прискорбных амурных похождений по ту сторону лужи, в которой валяются мои свиньи, тебя ожидает принцесса.
– Но где именно? И как ее зовут? – спросил Джеральд.
– Она ожидает тебя в любом месте, пока ты еще молод...
– Честное слово, Горвендил, так оно и есть, и это страшная правда!
– Так вот, эту принцессу зовут Эвангелина...
– Ох, дружище, да ну тебя...
– И ты полюбишь ее с первого взгляда. Ведь принцесса Эвангелина так прекрасна, что превосходит красотой всех женщин, которых ты когда-либо видел...
– Знаю, – сказал Джеральд. – Ее лицо имеет подобающую форму, везде равномерно окрашено, а сверху его украшает соответствующее количество волос.
– В ее чертах невозможно усмотреть никакого дефекта... – продолжал Горвендил.
– Разумеется, потому что цвета ее глаз прекрасно сочетаются друг с другом, а нос располагается прямо между ними. Под ним находится рот, а еще у нее есть пара ушей.
– In fine, – сказал Горвендил, размахивая руками над головами пасущихся рядом свиней, – принцесса молода, у нее нет никаких физических недостатков, и твой влюбленный взгляд не обнаружит в ней никакого изъяна благодаря той магии, которая воздействует на всех здоровых молодых людей на Миспекском Болоте.
– Ты очень живо описываешь мне женщину, обладающую исключительным и – в этом у меня нет никаких сомнений – неодолимым очарованием. Тем не менее я не могу долее оставаться в месте, где существуют только две истины, и где волшебство этих двух Истин постоянно воздействует на мое юное тело, потому что меня не удовлетворяют боги предместий Антана.
Горвендил ответил:
– Люди нашли себе множество богов. Но эти боги не вечны. Они уходят в Антан и не возвращаются. Остается только один бог и только одна богиня. Они остаются всегда, разве что на время наводя туман на зрение и мышление юных, тем самым охраняя спокойное существование других молодых людей в течение месяца или двух.
– Я неоднократно наблюдал этот эффект, – ответил Джеральд. – Но давай покончим с этим! Сейчас ты, прямо в этом грязном свинарнике, начнешь приводить пространные рассуждения, подтверждающие тот факт, что время беспощадно разрушает любую органическую материю. Потом ты, как я полагаю, подведешь итог всей философии антанских предместий. Возможно, это истинная философия. Тем не менее эта философия – болезненный материализм, который мне, уважающему себя гражданину Соединенных Штатов Америки, не по вкусу. Нет, я лучше буду играть с прекрасной идеей, чем с мыслью, напрочь лишенной привлекательности. Поэтому я предпочитаю думать, что боги и человеческие мечты стремятся к благородной и достойной цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29