https://wodolei.ru/catalog/accessories/polka/dlya-polotenec/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Да? А я — нормально. — Совершенно серьезно ответили в трубке. — Но сейчас еще только половина первого. Для меня — рановато. Я вот что думаю, у меня в квартире тебя не было. В больнице — охранников тоже я «работала». Так что, пока все чисто. Ты — настоящий секретный агент, работающий под прикрытием. Причем под моим.
Файнбергу вдруг стало стыдно. Виктория Борисовна словно читала его мысли. С трубкой в руках он подошел к мойке и выплеснул лекарство.
— Чего молчишь? Але-е-о?
— Даже не знаю, что тебе сказать, — старый хирург был сам себе противен.
Подруга откровенно брала все на себя. И, что самое ужасное, после этих слов ему стало легче.
— Вчера ты тоже не знал, что сказать. Зато потом мы подружились и теперь весело проводим время! — Женщина не позволила затянуться неприятной паузе. — Я, собственно, что позвонила. У тебя остались кое-какие мои «грязные» вещи. Не хочу, чтобы ты думал, будто я — неряха. Если ты не против, мне хотелось бы их забрать.
— Я все сделаю сам, — торжественно произнес Файнберг.
— Нет, — твердо ответила Виктория Борисовна. — А то тебя заподозрят в нелегальной частной практике на дому. А вот старушка, выбрасывающая мусор, не вызовет подозрений. Выставь, пожалуйста, мешок на лестницу. Я заберу.
— "Старушка"... — задумчиво промычал Файнберг и положил трубку.
Он выставил за дверь мешок и вернулся. Квартира, в которой за многие годы стал привычным каждый уголок, внезапно показалась одинокой и неуютной. Виктора Робертовича охватило странное чувство, будто вокруг чего-то не хватает. Как если бы, к примеру, с окон исчезли вдруг шторы. Но причина явно не была внешней. Пустота образовалась внутри.
И произошло это в тот самый момент, когда он, проводив соседку до квартиры, поцеловал ей на прощание руку. А потом дверь за ней тихо закрылась...
Совсем как в молодости, ему вдруг захотелось ждать на лестнице до утра. Пока она не появится вновь. И скажет, к примеру, что, согласно инструкции, не положено засвечивать своим присутствием явку напарника. Тем более мешать ему спать романтическими вздохами.
Неожиданно профессором овладела отчаянная жажда деятельности. Какой там сон! От переполнявших чувств он принялся взад-вперед шагать по квартире. Мысли вихрем кружили в голове. Не в силах оставаться дома в бездействии, когда партнерша, рискуя жизнью, уничтожает кровавые улики, Виктор Робертович начал быстро одеваться. Мысль пришла внезапно. Файнберг настолько опешил от собственной гениальности, что даже руки, за десятки лет привыкшие на полном автоматизме вязать идеальные узлы, растерялись и, не закончив работы, застыли в немом восхищении, растопырив пальцы.
— Я поеду к Рыжову и достану камень! — произнес он, глядя себе под ноги, туда, где находилась ЕЕ квартира.
Когда профессор вышел на лестницу, мешка с одеждой уже не было. Из подъезда он вышел уверенным в себе, готовым к приключениям и почти счастливым.
* * *
Видавшая виды «шестерка» с неприметным номером Ф 911 СБ стояла недалеко от парадной. Трое сидевших в ней мужчин стойко переносили тяготы и лишения томительного ожидания, справляя естественные надобности в специальные пластиковые пакеты импортного производства. В таком составе элитное подразделение Конторы, именуемое в народе «наружкой», работало впервые. Раньше эти люди никогда не встречались и теперь с интересом, но профессионально незаметно присматривались друг к другу.
За рулем сидел старший — Герман Семенович Пименов, крупный человек с мясистым лицом, посередине которого неприлично выступал иссиня-красный нос. Он с неприязнью поглядывал на коллег в зеркало заднего вида и то и дело повторял: «Эт'самое». Нервничал Пименов, пожалуй, больше остальных. Во-первых, Герман Семенович привык работать один. Во-вторых, он прекрасно понимал, что если «вожди» раскрыли его инкогнито — значит, дело из ряда вон выходящее. А он профессионально не любил всего, что выходит из строя и не ходит рядами. В-третьих, судя по ориентировке, клиент был профессионалом высочайшего класса. А значит, в случае провала могли последовать неприятности. Вплоть до перехода на другую работу. В мир иной...
Герман Семенович скосил глаза в поисках взаимопонимания. Но лица соратников не успокоили. На заднем сиденье в это время заканчивался поход в туалет. Константин Стрижак и Игорь Бондаренко мочеиспустились почти одновременно и с любопытством разглядывали на свет содержимое прозрачных пластиковых пакетов.
— Вы, Герман Семенович, меня извините, — Стрижак с интересом продолжал перекатывать желтоватую жидкость, — но отслеживать, как писают свои, неприлично. Правда, Игорек? — он всем корпусом повернулся к соседу.
— Однозначно, — Бондаренко отложил в сторону пакет. — Семь раз засек. Я уж не стал говорить. Может, ему нравится? Так пусть смотрит. Не жалко.
— Не семь, а восемь, Игорек. У вас, Герман Семенович, с ориентацией все в порядке? Кстати, номерок необычный на машину сами подбирали? — На заднем сиденье раздался смех, и молодые люди хлопнули друг друга по ладоням.
— Вы, эт'самое, лучше за подъездом смотрите, шутники. А за пакеты распишитесь в ведомости и сдадите все до одного после работы. Понятно, эт'самое?
«Все секут. Даже меня», — подумал Пименов и успокоился. — «Ребята — явно профи и дело знают. Правда, посмотрел я на них девять раз», — отметил он чисто автоматически.
Было уже около часа ночи, когда дверь парадной неожиданно открылась и оттуда вышла неопрятная старушка с мусорным мешком в руках.
— Работаем, — тихо произнес Пименов.
На заднем сиденье замолчали на полуслове, будто выключили звук. Чуть слышно защелкал фотоаппарат, фиксируя каждое движение женщины. Когда она скрылась за углом дома, старший произнес:
— Стрижак.
Тот кивнул и почти бесшумно покинул машину.
— Это не наш клиент. — Оставшийся один на заднем сиденье Бондаренко положил рядом с собой фотоаппарат. — Только пленку зря тратим.
Невинная на первый взгляд фраза потрясла Германа Семеновича. Он даже отвел взгляд от угла дома и уставился на коллегу. Для профессионала — случай небывалый.
— Эт'самое... — Пименов сделал паузу, подбирая слова помягче. Его явно задели за живое. — На этом свете не наших клиентов не бывает! Понятно? Ходят куда хотят, когда хотят! Что их на улицу тянет? Всех отследим — и в рапорт! Ясно? Куда старуха мусор понесла на ночь глядя? Почему не спит? Что за старуха, которая в приметы не верит? Почему мешок такой большой? Эт'самое... — вопросы закончились так же неожиданно, как и начались. Но, судя по всему, их было намного больше.
Несмотря на изрядный опыт, Бондаренко был поражен. Такого тонкого подхода от этого неповоротливого увальня с неприятным лицом он никак не ожидал. Теперь стало совершенно ясно, почему именно Пименова назначили старшим и почему ему нужно безоговорочно подчиняться. Внезапно осознав свою ничтожность, он, не мигая, уставился на обшарпанный угол пятиэтажки и больше не проронил ни слова. Так они просидели еще минут двадцать. Старушка появилась с другой стороны дома уже без мешка. Чем несколько озадачила наблюдателей. Проходя мимо машины, она внимательно вглядывалась в лица пассажиров. Поэтому сфотографировать ее удалось только со спины, когда та заходила в подъезд.
Вскоре вернулся Стрижак. От былой говорливости не осталось и следа. Он молча залез в машину, пробурчал:
— Дурдом, — и уставился в окно.
— Доложите по форме, эт'самое... — Пименов продолжал, не отрываясь, смотреть на дверь подъезда.
— Да пожалуйста! — Стрижак был явно на взводе. — Завожу зеркало за угол, а в нем лицо этой самой старухи. Я выглянул, а она прямо передо мной... и смотрит! Секунд десять гипнотизировала. Потом как заорет: «Не убивай, сынок! У меня денег нет! Только тряпки грязные! Помогите! Грабят! Милиция!» — ну и так далее. Пришлось ждать на точке.
— У вас, Стрижак, эт'самое, с ориентацией все в порядке? — без тени иронии произнес Пименов. — Зачем к объекту приближались?
— Да этот объект сам ко мне приблизился! — Топтун сорвался на крик. — Может, она чокнутая? Да и вообще, это не наш клиент, — ища поддержки, он посмотрел на соседа, но тот выпучил глаза, покрутил пальцем у виска и отвернулся.
Пименов набрал было в легкие воздух. Потом с какой-то обреченностью выдохнул и смолчал. И в это самое время дверь подъезда распахнулась. Оттуда вышел фигурант.
— Файнберг Виктор Робертович, Шестьдесят семь лет. Профессор... — шепотом воспроизвел ориентировку Бондаренко.
— Это кличка? — нервно поинтересовался Стрижак.
— Квалификация! — припечатал Пименов.
Он шел, напевая под нос какой-то легкомысленный мотивчик. На губах блуждала добродушная улыбка. Незавязанный шнурок на его ботинке болтался из стороны в сторону. Профессионал экстра-класса уверенно двигался прямо к следопытам и близоруко всматривался в темноту салона оперативной «шестерки»...
* * *
Такого поворота событий никто не ожидал. Пименов изо всех сил вцепился в руль и устремил взгляд куда-то вдаль, будто мчался на огромной скорости по переполненной автостраде. Бондаренко мгновенно съехал по сиденью почти на пол и закрыл глаза, прикидываясь спящим. Правда, поза больше походила на положение скоропостижно скончавшегося. Стрижак встретил профессора глупой улыбкой на лице.
— Как хорошо, что я вас обнаружил! — Файнберг почти вплотную подошел к машине и, улыбаясь, посмотрел на водителя. — В это время абсолютно невозможно поймать кого-нибудь в нашем районе.
Пименов продолжал смотреть вдаль. Стрижак на заднем сиденье нервно хихикнул, а Бондаренко сполз еще ниже. Пауза затягивалась.
— Кого-то ловите, эт'самое? — наконец пришел в себя старший.
— Да! Мне совершенно необходимо добраться до проспекта Энтузиастов, а метро, конечно, уже закрыто. Вы меня не подбросите? Нам ведь наверняка по дороге? — Виктор Робертович задорно подмигнул водителю, намекая на возможность неплохо заработать.
— Нет! Нам не по пути! — неожиданно очнулся на заднем сиденье Бондаренко.
— Жаль! — Файнберг еще раз с надеждой посмотрел на водителя. — Снова придется плутать по улицам. Ну, что ж, прошу прощения, что побеспокоил, — он картинно протер рукавом пальто то место, на которое опирался рукой. — Желаю успехов в боевой, так сказать, и политической...
Профессор пошел по двору к арке, ведущей на соседнюю улицу. Неудача с машиной нисколько не испортила настроения, а лишь подхлестнула охотничий азарт. Сделав несколько шагов, он таки наступил на болтающийся из стороны в сторону шнурок. Однако на ногах удержался и принялся его завязывать.
— Вот это да! — Пименов вытер платком лоб. — Просчитал нас на счет раз! Вы поняли? «Хорошо, что я вас обнаружил! Уверен, нам по дороге! Плутать по улицам придется!» Издевается, сволочь! Матерый... Даже отпечатки стер. Думает, на лохов нарвался! Эт'самое. Будем делиться. Вы вдвоем — за ним пехом, только аккуратно. Поняли, с кем имеем дело? А я выеду на дорогу и в случае чего вас подхвачу.
— Где он? — Стрижак наконец перестал улыбаться и окончательно пришел в себя.
Пименов посмотрел в зеркало заднего вида.
— Проверяется. Шнурки завязывает. Обидно, эт'самое. За кого он нас принимает?
— Он вас принимает... — послышалось с заднего сиденья.
— Не надо, умник, сам знаю. Только вот — не проверяется он. Вам, молодым, не понять! Знает он, кто мы такие. Отлично знает. Поэтому и проверяется, как лох. Хочет, чтобы мы за ним пошли. Эт'самое. Знак подает. Высокий класс! На другой объект выводит. У него своя игра. А мы подыграем. Надо ему показаться. Давайте-ка, вперед! Пусть вас увидит. Сыграем по его правилам, эт'самое.
Стрижак и Бондаренко послушно вылезли из машины и двинулись к Файнбергу.
* * *
Виктор Робертович завязал шнурки и оглянулся. К нему приближались двое. Сомнений не было — пассажиров «шестерки» заинтересовало его дорогое пальто. Стараясь сохранять достоинство, Файнберг, несколько ускорив шаг, направился к арке. Преследователи двигались не спеша. Убегать было бессмысленно. Молодым людям на двоих было меньше лет, чем одному Файнбергу. До единственного выхода со двора оставалось еще метров двадцать. И тут «Жигули» тронулись с места. В свете фар фигуры преследователей показались особенно зловещими. В голове профессора монотонный голос диктора «Телевизионной службы безопасности» бесстрастно произнес: «Вчера, около часа ночи, во дворе собственного дома...» — и так далее.
«Как бы она поступила на моем месте?» — подумал Файнберг, продолжая идти в прежнем темпе. — «Поубивала бы, да и все! Значит, придется снимать пальто». Организм предательски сдавал, а подозрительные люди продолжали демонстративно следовать за ним. До арки оставалось шагов десять... «А вдруг она меня сейчас видит?» Восемь... «Какая мерзость! И я должен убегать от этих подонков!» Шесть... «Под аркой совершенно темно, и там они попросят не только пальто». Пять... «Не видит — иначе уже стреляла бы, точно». Три... «Еще немного, и меня уже никто не увидит!» Два... — Файнберг резко остановился и обернулся к преследователям. Голос его подрагивал, отчего стал неприятным и чуть хрипловатым.
— Ну, что ж, молодые люди, придется сыграть по вашим правилам...
Он послушно принялся расстегивать пальто... И вдруг с налетчиками стали происходить довольно странные вещи. Тот, что лежал в машине в позе покойника, внезапно прыгнул в сторону с криком:
— Костик, волына! — и затаился в заснеженных кустах.
Файнберг решил, что бандиты нервничают из-за его нерасторопности. Чтобы не тянуть эту самую волынку, одним движением он резко скинул пальто и на вытянутых руках брезгливо протянул его вперед.
— Под пальто прячет, падла! Уходи, Костик! — донеслось из кустов.
В это время немногословный водитель «Жигулей» высунулся из окна машины и, прибавляя скорость, завопил, что было сил:
— Эт'самое! Ситуация ноль четыре! Раскрылись, уходим!
Затем, перегнувшись через спинку сиденья, он открыл обе двери и подъехал, скрипуче тормозя шиповаными колесами по мокрому асфальту. Словно дрессированный дельфин, из кустов красиво вылетел «покойник» и приземлился на заднее сиденье, почти на лету закрывая ногой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44


А-П

П-Я