- Если вас интересует, почему
взорвался нитрат серебра, то на этот вопрос я ответить не смогу. Мне еще
несколько недель придется давать бесчисленные объяснения полицейским,
заводским инспекторам, химикам-технологам, репортерам. И все они будут
даром тратить время. Я совершенно не в силах объяснить причину аварии.
- Лжете! - без обиняков заявил Грэхем.
Покорно вздохнув, ученый поднялся и медленно направился к двери. Он
отыскал палку с крючком на конце, зацепил ею большой экран, спрятанный в
углублении потолка, и опустил его вниз. Удостоверившись, что экран
полностью закрывает дверь, он вернулся на свое место.
- Почему вы считаете, что я лгу?
- Потому что вы, как никто другой, знаете, что раствор был
непостижимым образом взорван тем таинственным феноменом, который вы
пытались сфотографировать, - ответил Грэхем, чувствуя, как волосы у него на
затылке зашевелились. - Потому что кому-то из вашей команды удалось,
наконец, получить запретное изображение - и вот ответный ход: Силвер Сити
сметен с лица земли.
Горло у него судорожно сжалось. Грэхем отчетливо почувствовал, что
этими словами подписал себе смертный приговор, и с удивлением отметил, что
все еще жив. Он взглянул на Бича, желая увидеть, какой эффект произвело на
него это заявление, но ученый только крепче сжал скрещенные на груди руки,
да в его горящих глазах блеснула едва различимая искра.
- Ведь город пал жертвой того же явления или явлений, которое погубило
невесть сколько лучших ученых мира, - наступал Грэхем, - как раз выяснение
обстоятельств смерти некоторых из этих ученых - американских ученых - и
привело меня к вам.
Он достал бумажник, извлек из него телеграмму и передал Бичу. Тот стал
читать, бормоча себе под нос:
ПОЛИЦИЯ БОЙСЕ ДЛЯ ГРЭХЕМА ЕДИНСТВЕННЫЙ ОБЩИЙ ЗНАМЕНАТЕЛЬ ТИРЕ ВСЕ БЫЛИ
ДРУЗЬЯМИ БЬЕРНСЕНА ИЛИ ДРУЗЬЯМИ ЕГО ДРУЗЕЙ ТОЧКА ГАРРИМАН.
- Имеются в виду те, кто умер в прошлом месяце. - Жестом обвинителя
Грэхем наставил на профессора указательный палец. - Но ведь и вы были
другом Бьернсена!
- Совершенно верно, - согласился Бич и стал задумчиво изучать
собственные руки. - Мы с Бьернсеном очень старые друзья. Таких, как я,
осталось совсем немного. - Он поднял глаза и посмотрел прямо в лицо
собеседнику. - И еще я должен признаться, что у меня действительно много
таких сведений, которые я собираюсь хранить в строгой тайне. Ну и что вы
собираетесь со мной делать?
Этот дерзкий вызов мог бы смутить кого-то менее настойчивого. Но сыщик
так легко не сдавался. Уперев руки в голени и подавшись вперед, он
постарался изобразить на лице такое выражение, как будто ему известно
гораздо больше, чем подозревает его оппонент, больше, чем он пока намерен
открыть.
- Скажу вам откровенно, - начал он, - Ирвин Уэбб оставил тайное
послание, которое нам удалось расшифровать. Оно содержало многое из того,
что он обнаружил. Уэбб утверждал: эту картину необходимо показать миру -
если такое зрелище не приведет к бойне.
- Бойня! - хрипло вырвалось у Бича. - Разве вам не достаточно того,
что случилось с Силвер Сити? Один человек видит картину, смотрит на нее,
думает о ней - и в единое мгновение тридцать тысяч людей расплачиваются за
это своими жизнями, а может быть, и душами. Вот и сейчас самый опасный для
вас враг - ваши собственные мысли. Зная самую малость, думая о ней,
размышляя, прокручивая ее в мозгу, вы сами подставляете себя под удар,
обрекаете себя на гибель. Вас выдает непроизвольная деятельность вашего же
ума. - Взгляд его скользнул к двери. - Если вдруг люминещентный экран на
двери засветится, ни я, ни весь цивилизованный мир уже не смогут спасти вас
от немедленной смерти.
- Знаю, - невозмутимо ответил Грэхем. - Но риск, которому я
подвергаюсь, ничем не больше вашего: к тому же, он не сможет возрасти, если
я узнаю то, что уже известно вам. От большего знания смерть не станет
больше. - Стараясь не смотреть на экран, он сосредоточил все внимание на
сверкающих глазах собеседника. Если экран засветится, он увидит его отсвет
в глазах Бича. - Раз уж бойня все равно произошла, несмотря на то, что
истина не стала достоянием масс, навряд ли положение ухудшится, если истина
выйдет наружу.
- Ваше предположение, - Бич саркастически усмехнулся, - построено на
ошибочной предпосылке: плохое не может стать еще хуже. - Он не сводил глаз
с экрана. - Когда-то не было ничего хуже лука и стрел - пока не появился
порох. Не стало ничего хуже него - пока не появились отравляющие газы.
Потом бомбардировщики. Потом сверхзвуковые ракеты. Потом атомные бомбы.
Сегодня - бактерии и вирусы-мутанты. Завтра - что-нибудь еще. - Последовал
отрывистый язвительный смешок. - Ценой слез и страданий мы начинаем
понимать, что всегда есть простор для дальнейших усовершенствований.
- Охотно поспорю с вами, но только когда буду знать все факты, -
парировал Грэхем.
- Поверить в эти факты невозможно!
- Но вы-то сами верите?
- Логичный вопрос, - с готовностью согласился Бич. - Только в моем
случае о вере речи не идет. При чем здесь вера, если знание получено
эмпирическим путем! Нет, Грэхем, я в них не верю - я их знаю! - Он
задумчиво погладил подбородок. - Для людей сведущих неопровержимые
доказательства, которые удалось собрать, не оставляют места сомнениям.
- Так что же это за факты? - не отступал Грэхем, всеми силами стараясь
заставить ученого заговорить. - Что - развеяло по ветру Силвер Сити? Что
прервало эксперименты целой группы ученых, прикончив их таким образом,
чтобы не вызвать никаких подозрений? Что только сегодня убило начальника
полиции Корбетта?
- Корбетт? Так он тоже погиб? Бич погрузился в длительное раздумье,
устремив глаза через плечо собеседника на занавешенную дверь. В комнате
повисла тишина - только настольные часы отсчитывали время, оставшееся до
смерти. Один ум лихорадочно мыслил, другой с суровой неумолимостью ждал.
Наконец Бич встал и выключил свет.
- Лучше наблюдать за экраном в темноте, пояснил он. - Садитесь сюда,
рядом со мной, и не сводите с него глаз. Если он засветится, начинайте
думать о чем-то постороннем, или само небо не сможет вас спасти!
Придвинувшись поближе к ученому, Грэхем устремил взгляд во тьму. Он
знал: наконец-то дело вот-вот сдвинется с мертвой точки, и его безжалостно
терзали угрызения совести.
"Ты обязан выполнить приказ! - не умолкал в нем внутренний голос. -
Твой долг - связаться с Лимингтоном, как тебе было велено! Если Бичу придет
конец, а вместе с ним - и тебе, то мир ничего не узнает, кроме того, что ты
потерпел неудачу, как и все остальные, причем только потому, что не захотел
выполнить свой долг!"
- Грэхем, - произнес из темноты хрипловатый голос Бича, положив конец
покаянным мыслям разведчика, - мир получил научное открытие такой же
величины и важности и такой же далеко идущей перспективы, как изобретение
телескопа и микроскопа.
- Что же это?
- Способ расширения видимой части спектра далеко за пределы
инфракрасного диапазона.
- Вот оно что!
Его обнаружил Бьернсен, - продолжал Бич. - Как уже случалось с многими
другими великими открытиями, он натолкнулся на него случайно, занимаясь
чем-то совсем другим. Но сумел понять значение своей находки и получить
практические результаты. Как и телескоп, и микроскоп, она раскрыла перед
ним новый, доселе неведомый мир, о котором никто даже не подозревал.
- Новый ракурс, позволяющий увидеть то, что незримо присутствовало и
раньше? - подсказал Грэхем.
- Вот именно! Когда Галилей, сам себе не веря, глядел в телескоп, он
обнаружил то, что испокон веков было перед глазами несведущих миллионов, то
новое, революционное, что перевернуло официально принятую и широко
известную геоцентрическую систему.
- Замечательное открытие, - согласился Грэхем.
- Микроскоп дает гораздо лучшую аналогию - ведь он позволил увидеть
факт, который с сотворения мира маячил у всех под носом и о котором тем не
менее никто не подозревал. Факт, что мы всю свою жизнь соседствуем с
бесчисленным множеством живых организмов, скрытых от нас за пределами
нашего зрения, скрытых в бесконечно малом. Вы только подумайте, - настаивал
Бич, голос его звучал все громче, - юркие живые твари, кишащие вокруг нас -
над головой, под ногами, в нас самих. Они борются, размножаются и погибают
в нашей же собственной кровеносной системе, и при этом никто о них знать не
знал, даже не догадывался, пока микроскоп не прибавил остроты нашему
слабому зрению.
- Да, это тоже великое открытие, - подтвердил Грэхем. Несмотря на
заинтересованность, нервы его все еще были на взводе: он так и подскочил,
когда собеседник случайно коснулся его рукой в темноте.
- Все это веками ускользало от нас - одно, скрываясь в непостижимо
большом, второе - в невероятно малом. Точно так же ускользало и другое -
затаившись в абсолютно бесцветном. - Глуховатый голос Бича дрожал от
волнения. - Шкала электромагнитных колебаний занимает более шестидесяти
октав, из которых человеческий глаз снособен увидеть всего одну. Вот за
этим зловещим барьером, создаваемым нашим же слабым, ограниченным,
беспомощным зрением, и скрываются жестокие, всемогущие господа, правящие
каждым из нас с колыбели и до могилы, невидимо и безжалостно паразитирующие
на нас - истинные хозяева Земли!
- Кто же они, черт возьми? Перестаньте ходить вокруг да около,
говорите же Бога ради! - На лбу у Грэхема выступила холодная испарина,
глаза были прикованы к сигнальному экрану. Он с облегчением отметил, что
пока ни единый проблеск света не прорезал окружающую тьму.
- Перед глазами, наделенными новой зрительной способностью, они
предстают в виде парящих сфер, сияющих бледно-голубым светом, - сообщил
Бич. - За их сходство с шарами живого света Бьернсен прозвал их витонами.
Они не только живые, но еще и мыслящие! Они - властители земли, а мы - лишь
скот на их лугах. Они - жестокие и безжалостные повелители невидимого мира,
а мы - их мычащие, потеющие, полоумные рабы, до того тупые, что только
теперь прознали про свои оковы.
- А вы можете их видеть?
- Могу! Но порой готов молить Всевышнего, чтобы мне никогда не
доводилось их увидеть! - В тесной комнате отчетливо слышалось дыхание
ученого. - Все те, кто повторил последний эксперимент Бьернсена, обрели
способность проникать за этот зрительный барьер. Увидевшие витонов уже не
могли жить спокойно, начинали постоянно думать о них - и входили под сень
смерти. На определенном расстоянии витоны умеют читать человеческие мысли с
такой же легкостью, с какой мы читаем открытую книгу. Вполне понятно, что
они немедленно пресекают распространение информации, которая может в конце
концов привести к тому, что мы бросим вызов их многовековому господству.
Они так же хладнокровно отстаивают свою власть, как мы отстаиваем свою -
над животным миром, а именно - уничтожая противников. Вот и тот, кто
последовал примеру Бьернсена и не сумел скрыть полученное знание в тайниках
ума или невольно обнаружил его во сне, когда мозг был беззащитен, уже
никогда не сможет ничего сказать. Помолчав, он добавил: - Не исключено, что
нас ждет та же участь. - Снова повисло молчание, отмеряемое равномерным
тиканьем часов. - И вам, Грэхем, предстоит та же пытка, ибо знание несет в
себе проклятие. Тренированный ум может постараться спастись, постоянно -
ежеминутно, ежесекундно - контролируя свои мысли в часы бодрствования. Но
кто из нас способен контролировать свои сновидения? Да, самая смертельная
опасность - это сны. Не ложись в постель - она может взорваться!
- Я подозревал нечто подобное.
- Неужели? - Бич был явно удивлен.
- С самого начала расследования бывали странные, необьяснимые
мгновения, когда я ощущал: просто необходимо начать думать о чем-то другом.
Я не раз повиновался этому абсурдному, но властному импульсу - занять мысли
чем-то посторонним, чувствуя, веря, почти зная, что так безопаснее.
Только это вас и спасло, - подтвердил Бич. - Иначе вас бы давно
прикончили.
- Неужели я владею своими мыслями лучше, чем такие гораздо более
талантливые люди, как Бьернсен, Лютер, Мейо, Уэбб?
- Дело не в этом. Просто вам было легче. Ведь то, что вам приходилось
контролировать, не выходило за рамки смутных подозрений. В отличие от
других, вам еще не доводилось подавлять в себе мысли, содержащие ужасную
истину во всей ее полноте. Настоящая проверка только начинается -
посмотрим, на сколько вас хватит теперь! - зловеще добавил он.
- И все же, спасибо Всевышнему за эти подозрения, - пробормотал
Грэхем.
Похоже, что вас посещают вовсе не подозрения, - сказал Бич. - Если эти
ощущения, несмотря на всю свою смутность и неопределенность, все же были
достаточно сильны, чтобы в противовес инстинкту рассудка заставить вас
повиноваться, то у вас скорее всего необычайно развито экстрасенсорное
восприятие.
- Никогда не задумывался ни о чем подобном, - признался Грэхем. -
Просто времени не хватало, чтобы копаться в себе.
- Такая способность встречается не особенно часто, и тем не менее она
далеко не уникальна.
Встав со стула, Бич включил свет и выдвинул ящик большого каталожного
шкафа. Порывшись в ворохе газетных вырезок, заполняющих ящик, он извлек
одну из подборок и стал ее просматривать.
- Здесь собраны сведения о подобных случаях за сто пятьдесят лет. Вот
Мишель Лефевр из СентЭйва - это во Франции, неподалеку от Ванна - ее не раз
исследовали французские ученые. Они установили, что ее экстрасенсорное
восприятие составляло шестьдесят процентов от нормального зрения. Хуан
Эгерола из Севильи - семьдесят пять процентов. Вилли Осипенко из Познани -
девяносто процентов. - Он извлек из пачки очередную вырезку.- - А вот самый
смак! Взято из английской газеты "Тит Битс" от 19 марта 1938 года. Илга
Кирпс, латышская пастушка из-под Риги, молоденькая девушка с интеллектом не
выше среднего и в то же время научный феномен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30