Хотя успех и влияние Гессе росли, писателя все больше беспокоила нерешенность своих проблем, которые к тому же усугублялись. Желанное равновесие Я-сознания и стихии творчества, успокоенность на лоне природы и владение "домом" оказывались иллюзорными. У Гессе возникло ощущение, что он слишком много отдал и слишком мало получил взамен - так пишет он в одном из писем. А отдал он свободу, львиную долю собственного "своенравия", которое требовало какого-то иного, более радикального решения творческого и жизненного конфликта с идеалом Я. Гармония личности обернулась "маской", которая под напором неукротимого характера Гессе начала давать трещины. Брак, казавшийся решением многих проблем, переживал кризис. Супруги не подходили друг другу во всех отношениях. Из-за разницы в возрасте Гессе был слишком темпераментен для жены, а она для него - слишком спокойна и сдержанна; оба они были одинаково своевольны и неуступчивы; он упрекал ее в независимости, она его - в непостоянстве; Мария, погруженная в себя и семейные дела, выказывала мало интереса к работе мужа, а Гессе чувствовал себя далеким от семейных дел. Росло отчуждение, Гессе все больше времени проводил вне дома: в деловых поездках, встречах с коллегами, в длительных походах с друзьями. По свидетельствам очевидцев, Гессе завидовал всякому бродяге, проходившему через Гайенхофен. И в 1907 году со своим давним знакомцем Густавом Грезером, поэтом, скульптором, живописцем и бродягой проповедником аскетизма, Гессе долгое время прожил на горе Верита под Асконой в холодной хибаре, голодая и питаясь только овощами, подвергая себя всяческим лишениям ради одухотворенного слияния с природой. Разочарованный в "слиянии" с природой и в возможности буквального бегства, Гессе продолжил "бегство вовнутрь", целью которого стал Восток, принявший в это время для писателя образ древнекитайского учения о Дао - вселенском "пути" к единению мира: "мужского" верха мировой горы - "ян" с "женским" подножием горы "инь". На гайенхофенский период приходится также сильное увлечение живописью, музыкой и мифологией. В музыке Гессе продолжает поиск первопричины и первообраза творчества - источника проекции книжной сизигии. Музыка, как и "материнский" Восток, представляется Гессе стихией чувственности, из которой возникает и мир природы, и мир книжной культуры, а живопись - возможностью переноса внутреннего образа во внешний. Сложно соотносясь с проблемами брака, собственной жизни и творчества, музыка, живопись и бегство становятся в это время главным "образом" автономного комплекса писателя. Не находя адекватной реализации в новеллистическом и рецензионном творчестве Гессе, преобладавшем в течение четырех лет после "Каменцинда", этот "образ" властно требовал своего воплощения, и в последующие несколько лет параллельно с прежними и новыми попытками решить свои проблемы вживе Гессе пишет три истории о Кнульпе, романы "Гертруда" и "Росхальде".
В первых двух историях о Кнульпе-бродяге - "Канун весны" и "Мои воспоминания о Кнульпе", - написанных и напечатанных в 1907 году, главную идею "Каменцинда" о единении с природой Гессе претворяет в образ вечного странствия, вечного бегства от цивилизованных благ, простого переживания многообразия жизни, но этот образ - только меланхолическая мечта. И Гессе одну за другой пишет две символических анатомии брака - неудачной попытки приспособиться к своему становящемуся все "агрессивнее" творческому комплексу.
В "Гертруде", возникшей зимой 1908-1909 года, книжный комплекс Гессе предстает как опера, которую пишет скрипач-исполнитель Кун, ставший из-за любимой девушки калекой и оттого вынужденный заняться сочинительством. Символические участники создания и исполнения оперы - аналога "книги жизни", состоящей из стихии музыки, текста (единства музыки и слова) и спектакля (театра сознания), - сам композитор Кун, его двойная проекция в образах певца Муота и скрипача Тайзера и возлюбленная Куна Гертруда, символ созидательного и спасительного материнского начала. Во время совместной работы над оперой, душа которой - Гертруда, друг Куна Муот, воплощающий опасную стихию чувственности, один из образов Гертруды, влюбляет в себя девушку, уводит ее от Куна и женится на ней. Тайзер, символ детского простодушия, другой образ Гертруды и Куна, пытается утешить друга, который хочет покончить с собой. Но намерению Куна препятствуют внезапная смерть отца и необходимость заботы об овдовевшей матери. Составляющие образ идеала Я родители постоянно присутствуют в романе как возможность преодолеть кризисы любовных отношений. Между тем несовместимость характеров Муота и Гертруды приводит Гертруду к душевному потрясению, а Муота - к самоубийству. Кун полностью посвящает себя творчеству, сохраняя с Гертрудой лишь дружеские отношения.
В "Росхальде", законченном в 1913 году, когда супруги Гессе жили уже практически врозь, хотя и в одном доме, тема "Гертруды" продолжается на новом витке - разворачивается борьба за творчество, символизируемое в сыне живописца Верагута и его жены Адели. Супруги готовы разойтись, лишь когда мальчик, живущий сам по себе в единстве с окружающей природой, решит, с кем ему уйти - с отцом или с матерью. Нервозность обстановки приводит к заболеванию и смерти ребенка. Чтобы спасти брак, ставший воплощением вины и греха, супруги покидают имение. Друг Верагута Буркардт - сама полнота жизни, вторая, наряду с сыном, проекция Верагута-Гессе - уговаривает почти истощившего творческие силы художника уехать в Индию, чтобы обрести там полнокровное единство жизни и творчества. Это отражение реального события в 1911 году Гессе вместе со своим другом, художником Штурценеггером совершил поездку в Индию, откуда вернулся больной и разочарованный.
Разочарование в материнском идеале как возможности самоотождествления со своим творческим книжным комплексом в браке или хотя бы приспособления к собственному складу Гессе выражает в третьей истории о Кнульпе ("Конец", 1914). Смертельно больной бродяга Кнульп, сбежав от больницы, посещает места своего детства и принимает добровольную смерть, замерзая в пути. Но в этом трагическом образе есть еще толика самолюбования, лелеяния мечты о возрождении в новом качестве единения с материнским началом "книги жизни".
В 1910 году, когда терпела крушение личная и творческая жизнь, когда, несмотря на рост формального мастерства, не удавалось "заворожить действительность", Гессе с головой окунулся в издательскую деятельность, которая стала не просто продолжением идеи и смысла посредничества и жертвенной самоотдачи, не только отвлечением, когда "не писалось" из-за нервозности и тревог, как отмечают биографы Гессе, но, видимо, также и компенсацией ускользавшей цельности и полноты жизни. Целью этой деятельности, как и в рецензировании, было возобновление связи времен, спором возвышающих дух просветительско-романтических идеалов с современностью, пропагандой этих идеалов. Первой изданной Гессе книгой стал томик стихов любимого Мёрике, за ним последовали антология немецких народных песен и "Песни немецких поэтов"; поэзию романтизма содержал сборник "Волшебный колодец", вышли издания Жан Поля, Эйхендорфа и Кристиана Вагнера. Только в 1913 году вышло шесть книг! Стараниями Гессе увидели свет "Волшебный рог мальчика" Арнима и Брентано, средневековый повествовательный сборник "Деяния римлян", два перечня рекомендательных аннотаций "Для любителей хороших книг", избранные стихи Гёте и многое другое. Эти издания и имена, выбранные отнюдь не по заказу, рассказывают о "книжном человеке" Гессе почти так же много, как и его художественные произведения, рецензии, публицистика и малая библиофильская проза.
В 1912 году Гессе вместе с семьей перебирается в Берн и до 1914 года почти постоянно разъезжает по Швейцарии и Германии с лекциями о книгах, писателях, с чтением любимых авторов и собственных произведений. Бурная пропагандистско-посредническая деятельность тех лет все больше напоминала бегство от собственной жизни, тогда как писательская была попыткой приспособиться к "статус-кво". И если бы не война и сильнейший психический кризис, - вспоминал Гессе много лет спустя, - он, писатель, стал бы лишь мастером формы и не овладел бы проблематикой, ввиду которой чисто эстетическое оказалось несостоятельным.
В начале войны массовый милитаристский психоз даже в среде "людей духа" - писателей и художников - вызывает у Гессе горечь, отчаяние и отвращение. Страстный поборник мира, противник всяческой розни, тем более национальной, в сентябре 1914 года Гессе пишет свою знаменитую статью "О други, не эти звуки!", в которой, отстаивая пацифистские позиции, вместе с тем призывает интеллигенцию к нейтралитету по отношению к войне. Вопреки стараниям писателя преодолеть свое аутсайдерство под знаком неприятия насилия, эта противоречивая установка еще больше углубилась в статье "Листок из дневника" и далее, в 1915 году, в эссе "Военная литература". Выступления Гессе почти всеми, за исключением немногих друзей, воспринимаются как антипатриотические. Писателя со всех сторон начинают оскорблять, поносить его книги и почти злобно оспаривать его писательский талант; от Гессе отворачивается почти вся писательская общественность и даже бывшие друзья. Издатели отказываются печатать его книга, а книготорговцы - продавать. На Гессе обрушиваются и пацифисты, обвиняя его в поверхностности взглядов, сомневаясь в их искренности. Потрясенный и раздавленный, но пытающийся сохранять спокойствие, Гессе отвечал в прессе на нападки и справа и слева, вызывая, однако, своими возражениями еще большую травлю. Как реакция на кампанию против себя и гуманистических ценностей, которые он представляет, в Гессе росло убеждение, что дух книжной культуры - дух исключительно наднациональный, что гуманистический космополитизм, несмотря на нежнейшую, трепетную любовь писателя к родной литературе, составляющей основу его "книжной" формации, - единственное спасение в обстановке кровавого хаоса. И Гессе продолжает свое книжное служение.
В 1915 году писатель добивается места "должностного представителя" (эта должность была утверждена по его настоянию) в немецком посольстве в Берне и, основав вместе с профессором зоологии Рихардом Вольтереком "Службу по обеспечению немецких военнопленных", до конца 1919 года снабжает сотни тысяч немецких пленных в разных странах книгами и журналами, издает "Газету для интернированных немцев", а в 1917 году открывает собственное "Издательство книжного центра для немецких военнопленных", где за два года издает 29 книг: свои собственные произведения, Готфрида Келлера, антологии стихов, Эмиля Штрауса, Адальберта Штифтера, Арнольда Цвейга, сборники анекдотов, Вильгельма Шефера, Теодора Шторма, Томаса Манна, Роберта Вальзера, Кнута Гамсуна и многое другое - преимущественно антологиями, но и отдельно тоже. Правительство почти не давало на это денег, и Гессе, гордец по натуре, просит пожертвований у крупных писателей, обивает пороги филантропических учреждений, обращается в международные организации и, естественно, вкладывает свои собственные средства. И все это на фоне сильнейшего нервного срыва, случившегося в начале 1916 года.
"Запрограммированный" натурой Гессе и стимулируемый обстоятельствами жизни, этот кризис, как мы видели, готовился исподволь; стремление интегрировать свое сознание привело Гессе лишь к попыткам приспособиться к собственной автономной формации; сложившийся метод магической символизации оказался не "путем вовнутрь", а бегством во внешнее; искусство обернулось заменой жизни; пропагандистская деятельность на книжной ниве лишь усиливала раздвоение сознания, удовлетворяя лишь непреодоленному идеалу Я и собственной формации писателя, но не удовлетворяя Я-сознанию, к тому же и результатов своей работы Гессе видел мало; росло чувство вины и страха, которое создавало субъективное ощущение прогрессирующей душевной болезни, переходило в навязчивый невроз. Разваливался брак - попытка претворить символы сознания в объективную жизнь, что еще больше усиливало ощущение тревоги. В 1914 году тяжело заболевает младший сын, что Гессе словно предсказал в "Росхальде" и в чем, конечно, винил только себя. На глазах развивается психическое заболевание жены, в которой Гессе, несмотря на разлад, по-прежнему видел и возлюбленную и мать (в 1918 году она была помещена в лечебницу, а в 1923 состоялся развод). Война и травля довели писателя до отчаяния. Последней каплей была смерть отца, потеря любимого человека и призрачной возможности когда-нибудь "очиститься" перед ним, воплощением правильной жизни и суда над "блудным сыном", снедаемым к тому же чувством вины, которое было порождено вытесненным в бессознательное страхом инцеста, столь важным для книжной формации Гессе.
Кризису суждено было продлиться около десяти лет, и преодоление его происходило у Гессе под знаком психоанализа Фрейда - Адлера - Юнга. Гессе как интроверт был стихийным психоаналитиком и с юности читал и изучал все, что касалось психологии, а в 1914 году он основательно познакомился с работами Фрейда и Адлера, о чем свидетельствует его рецензия на книгу Э. Лёвенштайна "Нервные люди" и что, очевидно, было продиктовано глубокими жизненными интересами Гессе в этот период. Вероятно, именно это чтение побудило Гессе обратиться в 1916 году за помощью к психиатру Йозефу Бернхарду Лангу, ученику Юнга. Ланг, давший писателю свыше ста сеансов психоанализа, видимо, увлек своего пациента учением Юнга, чью знаменитую книгу "Метаморфозы и символы либидо" (1912) Гессе тщательно изучал в 1916-1917 годах. С этого времени Гессе постоянно читает и рецензирует всю психоаналитическую литературу, в первую очередь классиков психоанализа, среди которых уже с 1918 года на первое место в сознании Гессе выдвигается Фрейд, а любимыми книгами Юнга остаются для него лишь "Метаморфозы" и "Психологические типы".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53