Он теребил тихонько ее соски, он снова и снова ласкал ее бедра…
Наконец он встал на колени возле кровати, властно взял ее за локти и вплотную придвинул к себе. А потом тихонько раздвинул ей ноги и припал губами к ее лону, влажному, ароматному. Дыхание ее участилось, она вся напряглась и тихонько вскрикнула от наслаждения, а его язык еще долго ласкал нежные, чувствительные складки кожи. Наконец он приподнялся над ней, желая добиться от нее в эту ночь еще одной вещи.
— Скажи, что ты хочешь меня, Мелисанда.
Она широко распахнула влажные, полные и укора глаза.
— Я…
— Не могу, — докончил он за нее. — Неправда, сударыня, вы можете сделать это!
Он провел ладонью по ее лицу, не сводя с нее требовательного взгляда. В ее глазах загорелся гнев.
— Я хочу тебя! — прошептала она.
— Имя, мое имя, Мелисанда.
— Я хочу тебя… викинг! Он хрипло рассмеялся в ответ и хрипло шепнул ей в самое ухо:
— Мое имя, Мелисанда. Она тихонько вскрикнула, вцепилась ногтями в его плечи и спрятала у него на груди лицо.
— Я хочу тебя, Конар.
И она снова почувствовала тяжесть его тела.
— Я иду к тебе, я иду к тебе!
Глава 17
Путь домой оказался намного приятнее, чем путешествие в Руан. Конар был необычайно внимателен и нежен с Мелисандой, и их отношения, казалось, способны были измениться в лучшую сторону.
Он проводил с ней гораздо больше времени, то развлекая ее разговором, то предлагая ей наперегонки доскакать до одного из холмов, а однажды заставил всю процессию устроить непредвиденную остановку среди дня, когда она наткнулась на особенно приглянувшийся ей ручеек. Он сидел подле нее на берегу, опустив, как и она, босые ноги в воду.
Однако вернувшись домой, они вскоре почувствовали дыхание неумолимого рока.
На следующее утро после прибытия в свой замок Мелисанда, спускаясь по лестнице в зал, заметила выходившую оттуда Бренну. Она поспешила за ней во двор, гадая, насколько честно выполняет свое обещание Конар. Однако она не могла решиться спросить от этом у него самого.
— Бренна.
Женщина остановилась, обеспокоенная тем, что Мелисанда неотступно следует за ней.
Медленно обернувшись, она отвечала:
— Да, миледи.
Мелисанда неожиданно поняла, как трудно ей будет решиться узнать правду.
— Твои руны, — пробормотала она. — Ты тогда собрала их так быстро. Почему? Что они показали?
— А вы не знаете? — иронически приподняв брови, спросила в свою очередь Бренна.
Мелисанда нахмурилась, отрицательно качнув головой.
— Что они показали? — повторила она.
— Там было две руны, сударыня, — поколебавшись, отвечала Бренна. — Инжус и Джера.
— Рагвальд хорошо знает руны, — растерянно отвечала Мелисанда. — Он учил меня им в детстве, но боюсь, что эти уроки вылетели у меня из головы. Что означают эти руны?
— Вы действительно не знаете?
— Я действительно не знаю!
Бренна прикрыла глаза золотистыми ресницами.
— Миледи, эти руны — знаки плодородия.
— Я не…
— Вы носите его ребенка! — не выдержала ее непонятливости Бренна.
Мелисанда замерла, словно от удара. А потом почувствовала себя полной идиоткой, так как лишь теперь сообразила, насколько задержались ее обычные недомогания.
Она упрямо качнула головой.
— Нет, не может быть! Ведь я ничего не чувствую!
Бренна пожала плечами, слегка улыбнувшись.
— Значит, вам повезло, и вы легко перенесете беременность.
Она замолчала. Мелисанда тоже не знала, что сказать. Бренна озабоченно нахмурилась, наблюдая как от волнения сильно побледнела Мелисанда.
— Что вас так пугает? Ваш муж будет только рад. А кроме него, будет рад и граф Одо, и жители; нашей округи, ведь ребенок всегда делает брачный союз еще прочнее.
— А он знает? — внезапно спросила Мелисанда.
Не в этом ли кроется причина перемен в их отношениях? И этот его непонятный смех, который временами нападал на него, и необычная нежность в его обращении с ней?
— Ну, по всей вероятности, вы не сказали ему об этом, — рассудительно отвечала Бренна.
— А ты! — воскликнула Мелисанда. — Ведь ты давно это знала, а ты служишь ему и наверняка решила, что его надо поставить в известность.
Бренна долго молча смотрела на нее.
— Миледи, это ваше право, а не мое, сообщать ему о таких вещах.
Мелисанда остолбенела, силы покинули ее. По счастью, они стояли возле склада, и она смогла прислониться к его стене, чтобы не упасть.
— Так ты не собираешься рассказать ему? — бестолково переспросила она.
Бренна тихонько вздохнула, глядя в землю. Наконец она решительно встретилась взглядом с Мелисандой.
— Да, я служу Конару, — мягко согласилась она. — И если бы вам угрожала опасность, или угроза нависла бы над ребенком… — она пожала плечами, а потом резко добавила: — Я не враг вам, Мелисанда. И никогда им не была!
Прикусив губу, Мелисанда разглядывала привлекательную белокурую женщину, которой опасалась столько лет.
— Так ты действительно…
— Действительно что? — переспросила Бренна.
— Больше не спишь с ним?
— Больше не сплю с ним?
— Не хочешь же ты сказать, что ни разу не спала с ним? — в отчаянии вскричала Мелисанда.
— О, конечно, я спала с ним. Я сопровождала его во всех его странствиях. И я спала с ним во время долгих морских переходов, и под сенью деревьев во время наших путешествий по суше.
Мелисанде захотелось куда-нибудь скрыться. Еще бы, после таких новостей даже ей с ее завидным здоровьем, может стать дурно!
Боже, какой же разбитой она чувствовала себя сейчас!
Изящная ручка легла ей на плечо.
— Сударыня, я спала с ним. Но вы неправильно истолковали то, что я сказала. Ведь Свену тоже приходилось с ним спать, но я могу вас заверить, что ни у кого из них никогда не возникало интереса по отношению к другим мужчинам или молоденьким мальчикам! И я никогда не была его любовницей. Как же я могу прекратить то, чего никогда не делала?
Мелисанда в растерянности обернулась к ней.
— Что?
— Ох, да не смотрите вы на меня так. Конечно, я бы отдалась ему, стоило ему только пожелать… — ее голос угас до шепота. — Но это было невозможно. Ему никто не был нужен, кроме вас, он жаждал обладать только вами.
— Ну и дела, — пробормотала Мелисанда. — И он овладел — круглой дурой!
— Простите, я не поняла?..
— Неважно, Бренна, — она скривилась, чувствуя, как на нее накатывают волны стыда и гнева. Этот его великолепный торг! Он готов выполнить любое ее пожелание! Как же он, наверное, потешался над нею! А она променяла свое достоинство на обещание, что он больше не будет спать с женщиной, к которой он и пальцем не прикасался!
— Мелисанда…
— Спасибо тебе за то, что ты была честна со мной, — смущенно сказала она. А потом торопливо повернулась и поспешила в замок. Добравшись до зала, она плюхнулась в первое попавшееся кресло и задумалась, стараясь припомнить каждое слово, произнесенное в ту ночь в Руане. Она потребовала, чтобы он больше не спал с Бренной. Он поклялся ей, что больше не будет этого делать.
И она выполнила свою часть обещания.
А он, в свою очередь, не спал с Бренной, он никогда не спал с нею.
Он снова выставил Мелисанду круглой дурой. А она пыталась быть с ним честной.
Она никогда, никогда не расскажет ему об их ребенке. Если только это правда. Если Бренна не обманула ее сейчас, подобно Конару.
Нет, Бренна сказала правду. Ей нетрудно было вспомнить, с какой регулярностью наступали дни ее недомоганий до той поры, когда Конар овладел ею.
Она опустила голову на стол. Он, наверное, хочет этого. Несомненно, он этого хочет, он будет требовать этого от нее. А она, как всегда, покорно выполнит его просьбу.
Но не сейчас, кричало что-то у нее в душе. Не сейчас.
Она попыталась поесть, но обнаружила, что у нее нет аппетита. Она отпила глоток эля и подумала, что теперь ей придется пить козье молоко. Мари де Тресси постоянно твердит о том, что козье молоко полезно беременным женщинам. И в то же время она не могла поверить, что беременна.
Поднявшись с кресла, Мелисанда вернулась в свою комнату, в комнату ее отца. Комнату Конара.
«Но прежде она была моей!» — подумалось ей.
Она улеглась на кровать и уставилась в потолок. Ребенок будет блондином, несмотря на ее темные волосы, несмотря на то, что у матери Конара волосы цвета воронова крыла.
Голубоглазый и светловолосый. Его. Ибо все и всегда случается так, как хочет он.
«Но отныне все пойдет по-иному!» — решила она.
Мелисанда уселась на кровати.
«Я рожу девочку с черными, как смоль, волосами!» пообещала она себе вслух, не замечая, что раскачивается взад и вперед, не в силах сидеть спокойно из-за снедавших ее нетерпения и любопытства.
Ребенок.
Ее.
Их.
Его.
Она вскочила и принялась мерить шагами комнату. Скажет она ему о ребенке? Нет, кричала ее душа. Особенно после той отвратительной шутки, которую он над ней сыграл!
Это будет ее дитя. Внук ее отца. О, если бы только Мэнон был сейчас жив!
Она застыла на месте, охваченная нестерпимым желанием бежать отсюда, Почти не понимая, что делает, Мелисанда ринулась вон из комнаты, сбежала по лестнице вниз и поспешила в конюшню. Не нуждаясь в услугах конюхов, она сдернула с крюка, вбитого в стену, отделанную серебром уздечку и в мгновение ока накинула ее на морду Героя. Через секунду она уже сидела на коне, не желая возиться с седлом. Ворота крепости оказались открытыми, поскольку в дневное время через них постоянно сновали взад-вперед крестьяне и мастеровые, спешившие по своим делам.
Послав коня в галоп, она вихрем понеслась через поля. Она ехала без цели, однако по старой памяти очутилась возле знакомого ей ручья, совершенно забыв о том, что недавно именно здесь застиг ее врасплох негодяй Жоффрей. По правде говоря, она вообще ни о чем не думала в эти мгновения.
— Мелисанда!
Конар, догнавший ее верхом на Торе, не сводил с нее разгневанного взгляда. Голос его дрожал от сдержанной ярости.
— Ведь ты обещала, что не будешь так глупо рисковать своей жизнью!
Она лишь фыркнула в ответ, гордо выпрямившись и не отводя в сторону глаз.
— Ты обещала! — снова прогремел он.
Естественно, во время своего бегства она и не подумала о том, что нарушает данное ему обещание, хотя теперь, пожалуй, ей самой было бы нелегко разобраться в тех обещаниях, что она действительно дала Конару.
— Господи Иисусе, неужели тебе охота снова повстречаться с этим негодяем Жоффреем?
Она не думала ни о каких обещаниях, ни о каком Жоффрее, она лишь пыталась потушить огонь, бушевавший в ее груди.
— Оставь меня в покое, отродье викингов! — вскричала Мелисанда. Она рванулась было к Герою, но Конар мгновенно соскочил с Тора и перехватил ее.
— Ради всего святого, что с тобой творится?
— Мои обещания! А твои обещания? Ах ты ублюдок! — кричала она, молотя кулаками по его груди.
— В чем дело? — спросил он, несколько смутившись. — Какое обещание я успел нарушить?
— Можно подумать, тебе когда-то вообще требовалось давать обещание!
— Я… — начал было он, но в тот же миг все понял, Скрестив руки на груди, он свысока взглянул на нее. — Так вы, сударыня, соизволили отправиться к Бренне и расспросить ее о моих действиях?
— Да, да, я пошла к Бренне и выяснила, что ты обманул меня, как последнюю идиотку!
— Ну, как последняя идиотка ты вела себя сейчас сбежав из замка.
— Прекрасно, тогда я вернусь в замок, а ты можешь оставаться тут!
— Вот-вот, возвращайся в замок!
Его руки подхватили ее и посадили на Героя. Она с места пустила коня в галоп, нимало не заботясь о том, что Конар еще не успел вскочить на своего Тора.
Однако, несмотря на пресловутую резвость Героя, через несколько мгновений Конар уже догнал ее.
Она вихрем пронеслась через ворота, остановившись лишь возле конюшни. Швырнув поводья какому-то мальчишке, Мелисанда чуть не бегом промчалась обратно в свою комнату, и тут вдруг припомнила тот день, когда Конар дерзнул прикоснуться к ее драгоценным доспехам, к дару ее отца.
Она ринулась к сундуку, собираясь перепрятать их подальше, пока не явился Конар, но успела лишь схватить меч с инкрустированной золотом рукоятью, когда он ворвался в комнату.
Он застыл возле дверей, удивленно подняв брови.
— Ты угрожаешь мне мечом?
— Могу вас уверить, что я достаточно хорошо владею им, сударь, — холодно произнесла она.
— Неужели?
Он сделал несколько шагов в ее сторону. Отступая, она споткнулась о сундук и чуть не упала, но мгновенно выпрямилась, обнажив клинок.
— Я отниму его у тебя, Мелисанда.
Она упрямо вздернула подбородок.
— Не смей приближаться ко мне. Хоть ты и великий Повелитель Волков, но сделан из той же крови и плоти, что и другие люди, а я искусно владею этим оружием!
— О, да, ты искусно владеешь не только этим оружием, — быстро подтвердил он. — И все это ты затеяла только лишь потому, что я не сплю с другой женщиной? — голос его неожиданно сорвался на шепот.
— Потому что ты оказался лжецом! — вскричала Мелисанда.
— Я никогда не лгал тебе.
— Оттого что ты постоянно хочешь помыкать мною, оттого что вся эта твоя торговля — пустой фарс, оттого что… просто оставь меня в покое! — она угрожающе подняла меч.
— Ты никогда больше не поднимешь на меня меч, Мелисанда, — медленно покачал он головой. — Клянусь тебе в этом, — и вдруг в воздухе блеснул его собственный клинок. Она отскочила назад, в испуге осознав, что он будет биться с ней — сию минуту, в этой комнате.
— Оставь оружие, Мелисанда.
Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, однако была достаточно уверена в себе и не желала сдаваться.
Он сделал выпад, и его клинок со звоном скрестился с ее мечом. Мелисанда ловко парировала удар, хотя и была поражена его силой.
Когда-то она упражнялась во владении мечом с его братом. Ей были известны кое-какие его приемы.
Она неплохо билась, вкладывая всю свою силу в наносимые ею удары, отбивая его выпады, ловко обороняясь.
О, ей удавалось противостоять ему! Но он был беспощаден, его горящие гневом глаза следили за каждым ее движением, его удары не становились слабее.
Она стала уставать, поднимать тяжелый меч становилось все труднее.
— Сдаетесь, сударыня? — высокомерно поинтересовался он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40