Как-то я провел год в Каире. Я даже знаю немного коптский.
– Ну не умница ли вы? – буркнула она, а он весело рассмеялся в ответ.
– Языки даются мне легко.
– Надо же! Такое впечатление, что вам все дается легко.
– Только не успех у женщин, – медленно проговорил он.
Она сердито взглянула на него.
– Хватит об этом! И что же вы делали в Каире?
Он улыбался точь-в-точь как Чеширский кот, и ей захотелось дать ему пощечину.
– Работал корреспондентом, а заодно изучал архитектуру и историю Египта.
Какой же он удивительный человек! У нее создалось впечатление, будто она скользит по поверхности и никак не может понять, что же он собой, в сущности, представляет. Казалось, его образ, знакомый ей по телерепортажам, когда он быстро и по-деловому говорит о чем-то, глядя в камеру, а вокруг рвутся снаряды и рушатся здания, – лишь незначительная часть его личности. У этого человека несколько обличий, о которых невозможно догадаться.
Ричард с удовольствием рассматривал мраморный пол, светильники, восточного стиля мебель. Подойдя к стене, он стал изучать висевшие картины и спустя какое-то время бросил через плечо:
– Я вижу, ваш отчим любит современное искусство. Мне нравится его вкус. Вот это совершенно очаровательный Вламинк.
Сьюзен подошла к нему и, взглянув на написанный в сочной колористической манере пейзаж, согласно кивнула.
– Мне тоже нравится эта картина. – Ей импонировали яркая красочность и мажорное звучание маленького полотна.
– Вламинк довольно плодовитый художник, но не такой, как Пикассо. – Ричард повернулся и посмотрел на рисунок обнаженного мальчика. – У Пикассо великое множество работ, а еще больше подражателей, так что порой трудно определить, оригинал перед вами или нет. Но этот рисунок, похоже, подлинный. Надо быть очень искусным рисовальщиком, чтобы столь скупыми средствами достичь максимальной выразительности. Если вы присмотритесь повнимательнее, то обнаружите, что художник ни разу не оторвал карандаша от бумаги: вот откуда впечатление легкости, непринужденности.
– Вы рассуждаете как специалист, – сухо констатировала Сьюзен.
Он опять насмешливо улыбнулся ей уголком рта.
– У меня диплом искусствоведа. Я занимался искусством двадцатого века.
Девушка сердито закусила нижнюю губу – чего еще она о нем не знает? А с какой стати она должна знать о нем как можно больше?
Он внимательно изучил другие висевшие на стене картины и спросил ничего не выражающим голосом:
– У вашего отчима большая коллекция?
У Сьюзен по спине пробежали мурашки. Она интуитивно почувствовала, что именно здесь кроется истинная причина появления Ричарда Харриса на вилле Питера Островски.
– У него еще есть картины в его личных апартаментах, – ответила она, не отрывая от Рича внимательного взгляда.
– Эти комнаты заперты?
– Да.
– У вас есть ключ?
– Нет.
Он задавал вопросы слишком быстро, и она отвечала ему, ощетинившись от злости.
– А у Ашрафа?
– Понятия не имею!
Ашраф и Нагла принесли кофе и сладости. Сьюзен демонстративно уселась на парчовый пуфик и взяла маленькую чашечку с крепким и очень сладким арабским кофе и печенье. Ричард предпочел стул с высокой спинкой и мягким, обшитым красным плюшем сиденьем.
– Какой необычный аромат! – воскликнул он, откусывая кусочек кекса.
– Тмин, мак и анис, – объяснила Сьюзен.
Ричард, обратившись к Ашрафу по-арабски, отдал должное сладостям. Ашраф, улыбаясь, что-то сказал в ответ и удалился. За ним последовала и Нагла, но она дошла только до холла и села там на скамеечку, откуда ей были хорошо видны и Сьюзен и Ричард.
– Меня удивляет, что вы пошли на поводу у Ашрафа и не стали настаивать на том, что бы сопровождать нас. Я думал, вы на него рассердитесь.
– Я приехала сюда всего на неделю, – пробормотала она. – И я люблю Ашрафа, он очень славный.
– Он давно работает у вашего отчима?
– Несколько лет.
– Он ему предан?
Сьюзи бросила на Рича подозрительный взгляд.
– А в чем дело? Хотите его подкупить?
Не удостоив ее ответом, он опять спросил:
– Ваш отчим очень богат?
– Очень, – проговорила она сквозь зубы. – Так что же вы все-таки делаете в Тетуане, мистер Харрис? Чего вам здесь надо? Только не говорите, что приехали сюда вслед за мной, – я этому все равно не поверю. Вас гораздо больше интересует мой отчим. Зачем вы вчера ночью забрались в дом? У вас были при себе все необходимые для этого приспособления, и вы прекрасно знали, что ночью в сад выпускают собак, а иначе зачем вы взяли с собой мясо?
– Я не взломщик и не грабитель, поверьте мне, – медленно ответил он.
Она кивнула.
– Зачем же тогда было так рисковать – перебираться через стену, имея при себе неопровержимые улики того, что вы планируете ограбление? Если бы вас заметил Ашраф, то вполне мог пристрелить, и я не сомневаюсь, что такая мысль приходила вам в голову. Вы же не дурак.
– Спасибо. – Его серые глаза смотрели холодно и оценивающе. – Держу пари, вы тоже достаточно умны.
– Это верно! Я понимаю, что за всеми вашими весьма странными поступками скрывается какая-то цель, и я хочу знать, в чем она состоит. Выбирайте; либо вы мне все рассказываете, либо я звоню отчиму и ставлю его в известность, что вокруг виллы шныряет телерепортер, и спрашиваю его, какие шаги мне по этому поводу следует предпринять. Подозреваю, что он посоветует обратиться в полицию, а полицейские вряд ли будут с вами церемониться.
– Абсолютно с вами согласен, – медленно проговорил Ричард, скривив губы в циничной усмешке.
Он допил кофе и поставил пустую чашку на лакированный столик.
– Можно еще кофе?
Столик был очень низким, и ей пришлось встать на колени, чтобы налить ему кофе. Когда она повернулась к нему с чашкой в руке, то увидела, что он гораздо ближе к ней, чем был несколько мгновений тому назад. Она подняла глаза и озадаченно посмотрела ему в лицо. Ее дыхание участилось, сердце забилось быстрее.
Он наклонился и прошептал:
– Здесь мы не сможем поговорить. Я объясню все позже, когда мы останемся одни.
Сьюзен пробормотала в ответ что-то нечленораздельное. У нее совершенно вылетело из головы все, о чем она только что говорила, осталось лишь ощущение чего-то волнующего и пьянящего, порожденного непосредственной близостью Ричарда.
Поднявшись с колен, она села за столик. Ее лицо пылало. Она опустила глаза, чтобы скрыть свои чувства. Я не должна влюбляться в него! Не должна, и все! Я не смогу пережить весь этот кошмар еще раз – пронзительную радость, крушение надежд и невыносимую депрессию как завершение. Любовь слишком жестока, и только дураки позволяют себе стать ее рабами.
Пять минут спустя они вышли из дома, их провожали Ашраф и Нагла.
– А мне уж было показалось, что они собираются отправиться с нами! – пробормотал Ричард, когда они отъехали от виллы.
Сьюзен эта мысль тоже приходила в голову, но, к счастью, Ашрафу был известен отель, куда ее повез Рич, и он считал, что там она будет в безопасности.
Отель построили не так давно: белые стены, просторные светлые интерьеры, роскошная обстановка, великолепный ресторан с арабской и французской кухней, умопомрачительное меню.
Сьюзен заказала крепкий куриный бульон с овощами, запеченную рыбу с рисом и салат. И все это без приправ.
Ричард заметил, что она съела лишь половину бульона, немного рыбы и отказалась от сладкого. Когда с ленчем было покончено и они вышли на террасу, чтобы выпить там кофе, Ричард тихо спросил:
– У вас давно проблемы с едой?
Она напряглась и с вызовом дернула плечом.
– С подросткового возраста. – Ее взгляд стал твердым и сердитым. – Но я не люблю об этом говорить.
– Но, поверьте мне, обсуждение своих проблем с близкими людьми порой приносит облегчение.
– Вот именно, с близкими! Я уже говорила, что не хочу попасть в газеты.
Он посмотрел на нее с упреком.
– Сколько раз можно повторять одно и то же! Я к газетам не имею никакого отношения и не собираюсь писать о вас.
– Зачем же вы тогда поехали за мной в Тетуан? Признайтесь, это не простое совпадение! Так почему вы оказались здесь?
Они вышли на террасу с видом на бассейн и уселись в удобные соломенные кресла с мягкими сиденьями. Ричард подозвал официанта, заказал кофе, а затем откинулся в кресле, положив ногу на ногу. Казалось, он полностью расслабился, но Сьюзен заметила, что он внимательно огляделся вокруг, желая удостовериться, что их никто не может подслушать.
Он выглядел настолько спокойным, насколько считал это необходимым.
– Произведения искусства… – тихо сказал он, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Дело в том, что я занимаюсь расследованием краж картин известных мастеров из частных собраний. Воры нацеливаются на определенную коллекцию и в течение нескольких месяцев изучают обстановку – сигнализацию, слуг, образ жизни владельцев и все такое прочее. Занимаются этим профессионалы, знающие, чего хотят.
Солнце палило немилосердно, но под навесом, трепещущим на легком ветру, жара не ощущалась. Сьюзи нахмурилась, глядя на играющие по водной поверхности бассейна солнечные блики.
– И вы думаете, что эти люди заинтересовались Питером?
– Он очень известный коллекционер, хотя на вилле я не заметил особо ценных произведений искусства, которые могли бы привлечь внимание этой банды. Вот почему я и спросил, есть ли в доме другие картины.
– А почему бы вам не обратиться прямо к Питеру, если вы считаете, что его могут ограбить?
– У меня нет уверенности, что это так. Просто я, рассматривая фотографии, обратил внимание, что у него в коллекции есть несколько очень ценных вещей.
– Так вот почему вы украли фотографию!
– Это была одна из причин, – признался Ричард, глядя на Сьюзен смеющимися глазами. – Мне хотелось проверить себя, убедиться, что я прав, У меня есть друзья, которые в курсе, где в настоящее время находится та или иная картина, пусть даже она оказалась в каком-нибудь Богом забытом уголке планеты. Мир тесен – это верно и по отношению к выдающимся произведениям искусства.
Она посмотрела на него с недоумением.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Официант принес кофе, разлил его по чашкам, предложил сахар и сливки, затем поклонился и ушел. И только тогда Рич наконец ответил:
– Мои друзья, взглянув на фотографию, смогли сообщить мне о картинах очень многое – когда и кто купил их и за сколько. Так я узнал, что на вилле находятся – или находились – несколько шедевров мировой живописи.
– Фотография сделана в апартаментах отчима, – машинально согласилась Сьюзен. – Я видела все эти картины, но мне о них ничего не известно. Я никогда не уделяла им должно го внимания, а Питер меня на это не провоцировал. Он даже никогда о них не заговаривал.
Ей показалось, что в ее сердце вонзилась заноза, когда она осознала, что он приехал в Тетуан из-за картин отчима. Разумеется, ей не следовало верить ему, когда он заявил, что оказался здесь ради нее.
Неожиданно перед Сьюзен встала картина прошлой ночи – его обнаженное сильное тело касается ее тела, его бедра скользят по ее бедрам, а горячие губы целуют ее губы. От этих воспоминаний кровь быстрее побежала по ее венам. Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать рвущийся из груди стон.
Испугавшись, что не сумеет скрыть своих эмоций, она вскочила на ноги.
– Кажется, мы собирались поплавать? Где я могу переодеться?
Он предложил это, когда еще они были на вилле, и Сьюзен прихватила с собой скромный сплошной купальник – черный с белыми разводами. Рядом с виллой тоже был бассейн, но она ни разу не удосужилась окунуться в него.
– У меня в номере, – ответил Ричард, и она тут же насторожилась и покраснела.
– А разве здесь нет раздевалок?
Он посмотрел на нее с нескрываемой насмешкой.
– Поверьте, у меня нет намерений затащить вас к себе в кровать! Я не стану подниматься в номер вместе с вами. Возьмите ключ, я подожду вас здесь и пойду переодеваться, только когда вы вернетесь. Комната 327 на третьем этаже. От лифта направо.
Открыв дверь номера Харриса, Сью огляделась вокруг с нескрываемым любопытством. Он пробыл здесь два дня и надолго не задержится. И тем не менее у нее есть шанс узнать о нем хоть что-нибудь – какую книгу он читает или какому крему после бритья отдает предпочтение.
Номер был убран горничной, так что постель оказалась заправленной, а все вещи лежали на своих местах. Сьюзен взяла в руки книги с тумбочки: последний роман Дика Френсиса и монографию по современному искусству в мягкой обложке и с большим количеством иллюстраций. Между страницами лежал сложенный пополам лист бумаги, служивший, очевидно, закладкой. Сьюзен открыла книгу на отмеченном месте: на одной странице была представлена абстрактная композиция Пауля Клее «Ковер воспоминаний» из частного собрания в Нью-Йорке, на другой – репродукция пустынного пейзажа, залитого ирреальным холодным светом, с черепом диковинного зверя на переднем плане и силуэтом мертвого дерева на горизонте.
Сьюзен как будто что-то кольнуло – она не сомневалась, что уже видела эту мрачную картину… у Питера в апартаментах. Она висела на стене его невероятных размеров спальни.
Она прочитала надпись под иллюстрацией, но имя бельгийского художника ничего ей не сказало. Ее удивило, что картина значилась как собственность одной галереи в Провансе. Каким образом приобрел пейзаж Питер? Ведь музеи редко расстаются со своими экспонатами? Неужели у отчима копия? Известно ли ему об этом?
Озадаченная Сьюзен закрыла книгу. Лист бумаги, который Ричард использовал как закладку, упал на пол к ее ногам. Она наклонилась, подняла его и хотела было положить обратно в книгу, как вдруг увидела свое имя.
Кто это писал? Ричард? Она не видела прежде его почерка, так что не могла ответить на этот вопрос. Но кто-то вывел ее имя на бумаге, а за ним следовали вопросы: «Сьюзен… Знает, что происходит? А Островски? На чьей он стороне? Опасен? Обманут?»
В полном недоумении смотрела она на строчки. Ясно одно – Ричард не до конца откровенен с ней.
Она аккуратно сложила листок и сунула его обратно в книгу, а книгу положила на тумбочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18