— Спокойно? Вы в своем уме, жена? Ваша дочь только что сообщила нам, что она замужем за совершенно незнакомым человеком! Хуже того — за шотландцем!
— Аларик, говорите тише. Окна открыты. Он вас услышит.
— Да он внизу, в гостиной, рассматривает, поди, фарфор и прикидывает, что можно украсть. Вы же знаете, все они воры. И разбойники!
— Отец, это неправда, — сказала Элизабет. — Он вовсе не разбойник, а гуртовщик.
— Вы полагаете, мне от этого легче? Ведь теперь он мой зять! Но я хочу знать, Элизабет Реджина Дрейтон, как вам пришла в голову дурацкая мысль выйти замуж за этого человека?
— Эту мысль подала ей я, отец. По сути, это я заставила ее с ним обвенчаться.
Белла?
— Мне показалось, что это наилучший, единственный способ выбраться из сложного положения. Элизабет… — Она запнулась. — Вчера вечером в трактире Элизабет заболела. Что-то такое съела… или скорее, выпила…
— Элизабет, — сказала герцогиня, мгновенно всполошившись, — вы плохо себя чувствуете?
— Нет, мама. Я чувствую себя прекрасно. Разве что немного болит голова…
— Что вы там такое выпили, черт побери? — вмешался герцог.
— Это называется уисге-бита. Вечер был холодный, а служанка в трактире сказала, что это нас согреет, но, наверное, напиток был испорчен. Он был отвратителен на вкус.
— Виски? Вы напились виски?
— Очевидно, так, отец, но вам будет легче, если вы узнаете, что мне оно не понравилось. Совсем не понравилось. В голове у меня стало как-то странно, словно она отделилась от тела, и в желудке тоже было нехорошо. Потом я пошла спать и оставалась в постели до самого утра.
— Это еще не объясняет, почему вы вернулись домой и заявили, что вышли замуж за какого-то шотландца, тогда как вам надлежит держать путь в поместье лорда Перфойла.
— Потому что когда я проснулась утром, он оказался в моей постели.
— Он? Вы имеете в виду этого шотландца? Вы хотите сказать… — герцог с шумом втянул в себя воздух, — что спали с этим человеком?
Тут герцог что-то разбил, и, судя по звуку, это что-то было сделано из стекла и стоило уйму денег. Кэролайн в своей вазе пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не закричать.
— Я была в бреду! — закричала Элизабет. — Я не понимала, что делаю. Я даже не помню, что сама предложила ему лечь в мою постель.
— Что?! Господи, Изабелла, возьмите мой дуэльный пистолет и застрелите меня на месте.
— Аларик!
— По правде говоря, отец, я думаю, что ничего не произошло. Мы оба просто крепко уснули.
— Ну разумеется. Еще чего! Это такая же правда, как то, что я — король Англии.
Тут в разговор вмешалась герцогиня:
— Аларик, вы побагровели, а это не к добру. Сейчас вы сядете и успокоитесь, а потом мы будем слушать дальше.
— Господи, — прохрипел герцог, — есть что-то еще?
Кэролайн услышала, что отец несколько раз судорожно вздохнул. Никто в комнате не проронил ни слова.
Наконец заговорила Изабелла:
— Отец, Элизабет никак не могла знать, что выпитое ею виски лишит ее рассудка до такой степени. Она никогда раньше не пила таких крепких напитков.
— И слава Богу. Сколько же Элизабет в действительности выпила этого виски?
— О, всего лишь два-три… — ответила Элизабет.
— Семь, — поправила ее Изабелла.
— Семь… Семь чего? Глотков?
— Стаканчиков, — ответила Изабелла.
— Стаканчиков! Видит Бог, Элизабет, этого достаточно, чтобы свалить с ног крепкого мужчину… что, судя по всему, и произошло с вами, а также, кажется, и с этим проклятым шотландцем.
Он так произнес эти слова — «проклятый шотландец», будто они были отвратительны на вкус.
— Поэтому вы понимаете, отец, — сказала Изабелла, — что уладить все можно было только одним-единственным способом — обвенчать Элизабет с мистером Маккинноном.
Герцог вздохнул:
— Учитывая создавшиеся обстоятельства, Изабелла, я думаю, что вы сделали единственное, что могло прийти вам в голову. Сам я повесил бы этого человека на ближайшем суку, но вы женщина, и подобные мысли не могут вас посетить. И вот итог. Остается решить, что делать дальше.
— Я думала об этом, отец, — сказала Элизабет. — И кажется, я приняла разумное решение, которое уладит все затруднения разом.
— Ах, вы приняли решение, вот как?
— Приняла. Мы можем расторгнуть этот брак.
— Расторгнуть? — опять закричал герцог. — Да вы что, с ума сошли?
— Почему вы считаете это таким немыслимым делом? Браки и раньше расторгались. Я даже не уверена, что мы действительно обвенчаны. «Священник» на самом деле был конюхом с постоялого двора.
— Вы венчались в Шотландии?
— Да.
— Свидетели у вас были?
— Да.
— В таком случае вы так же состоите в браке, как если бы обряд венчания совершил сам архиепископ Кентерберийский.
Кэролайн знала, что это невозможно, но она могла бы поклясться, что видит, как Элизабет нахмурилась.
— Ну что же, если вступить в брак так легко, стало быть, и расторгнуть его также не составит труда. Так мы и поступим прямо сейчас. Договоримся, что мы не женаты — и дело с концом. Вы все будете свидетелями. После чего мистер Маккиннон вернется на свой остров, а я останусь здесь, и мы забудем о том, что произошло. — Она замолчала, а потом добавила: — Конечно, при подобных обстоятельствах лорд Перфойл вряд ли захочет продолжить свои ухаживания.
— И это вас убьет, не так ли? — фыркнул герцог, но прозвучало это отнюдь не весело. — Я всегда знал, что вы плутовка, но даже мне не могло прийти в голову, что вы придумаете такой хитроумный план с тем, чтобы вам никогда не пришлось выйти замуж. По крайней мере за приличного человека.
— Вы считаете, что я все это придумала заранее? — Возмущение Элизабет звучало вполне искренне.
— Но, отец, — сказала Изабелла, — это ведь я настояла на венчании.
— Значит, вы соучастница.
— Аларик!
— Я бы ничуть этому не удивился, Маргарет. Я бы не удивился, что все мои дочери замышляют что-то против меня. Изабелле наверняка все время было известно о том, что Элизабет пишет свои забавные статейки для этого дурацкого журнала.
— Я не имела права рассказывать вам об этом, отец.
— Ха! Вот видите?
— Белла, — вмешалась в разговор Элизабет, — так это не ты? Я думала, что это ты рассказала отцу…
— Мне рассказала об этом миссис Барнаби.
— Домоправительница? — в один голос спросили Элизабет и Изабелла.
— Да, после того, как одна из горничных нашла во время уборки листок писчей бумаги с одной из этих заметок. Вам следовало бы получше прятать ваши наброски. Листок принесли мне, и я узнал ваш почерк, Элизабет.
Разговор продолжался, и Кэролайн, все еще сидевшая на корточках в вазе, отчаянно пыталась понять все, что она слышала, чтобы быть уверенной в том, что она уловила все подробности и сможет пересказать их потом Матти и Кейти.
Первое. Отец послал Бесс с Беллой, чтобы Бесс вышла замуж за какого-то человека по имени лорд Перфойл, но Бесс и Белла вернулись домой с этим красивым шотландцем, Дугласом Дабом Маккинноном, за которого Бесс вышла замуж вместо этого лорда после того, как выпила какую-то мерзость под названием «виски» или уисге-бита и проснулась с ним в одной постели. «Но что в этом такого?» — не понимала Кэролайн. Спит же она иногда со своей собачкой, Агамемноном, и никто не пытается их обвенчать. И что это за имя такое — Даб? Неужели Бесс уже была влюблена в этого проклятого шотландца? И поэтому отец отослал ее из дома? Никто не рассказал Кэро, что же натворила Бесс. В ответ на ее расспросы все только качали головами и говорили «тсс», словно она могла захотеть натворить такое же, если ей все расскажут.
— Позовите сюда этого проклятого шотландца, — сказал герцог, оторвав малышку от ее беспорядочных размышлений, — Остальные могут уйти. Я хочу поговорить с этим человеком наедине.
— Наедине? — сказала Элизабет. — Но почему, отец?
— Это, Элизабет Реджина, мое дело. А теперь послушайтесь меня хоть раз в жизни и ступайте отсюда.
Глава 6
— Кабинет его милости здесь, сэр.
Дуглас не произнес ни слова, он молча кивнул в знак благодарности молоденькой горничной, которая подвела его к закрытой двери, выходящей в коридор, протянувшийся, казалось, на целую милю. Он подождал, пока та нервно присела в реверансе, а потом торопливо пошла прочь. Можно не сомневаться — остаток вечера она будет рассказывать слугам, какого страха натерпелась рядом с этим дикарем-шотландцем, которого привезла в дом леди Элизабет, словно он бродяга или бездомная собака.
Когда горничная скрылась за углом, бросив на него напоследок опасливый взгляд, Дуглас постучался в дверь кабинета.
— Войдите.
Комната, открывшаяся Дугласу, была ярко освещена; в ней пахло историей, книгами и деньгами. Вдоль стен стояли книжные шкафы с полукруглыми навершиями, на высоких окнах висели богатые драпировки, ниспадающие до самого пола. Портреты в полный рост в золоченых рамах кисти Ван Дейка и Николаса Хиллиарда украшали стены, обитые роскошными дубовыми панелями. Огромный мраморный камин согревал комнату. На полу лежал турецкий ковер, а за большим письменным столом красного дерева сидел почтенный герцог Сьюдли.
Первое впечатление Дугласа от встречи с этим человеком соответствовало всему, что его соотечественники приписывали сакской аристократии. Богато и модно одетый, в напудренном парике, этот человек явно ни одного дня не занимался физическим трудом.
Дуглас вошел в кабинет и еще больше утвердился в своем мнении.
Все в кабинете было устроено с удобствами. Стоило герцогу чего-либо пожелать, как все было к его услугам, а если чего-то не оказывалось под рукой, для этого на стенной полке позади письменного стола стояли колокольчики, так что можно было вызвать любого слугу в доме. Но все же, несмотря на богатство и бьющую в глаза роскошь, во взгляде герцога светилось нечто большее, нежели сознание своей исключительности, и это заставляло его уважать и считаться с ним.
Дуглас вошел и стал на середину ковра, устремив на герцога внимательный взгляд.
— Вы хотели меня видеть, ваша милость.
Он нарочито подчеркивал свой шотландский выговор, напоминая о своем происхождении.
— Вы мистер Маккиннон?
Дуглас молча кивнул.
Герцог указал ему на стул — изящный, украшенный резьбой, который выглядел несуразно под верзилой-шотландцем. Дуглас вытянул перед собой длинные ноги.
— Дочери рассказали мне об обстоятельствах вашего э-э-э… появления в нашей жизни, по крайней мере объяснили их точку зрения на сей счет. Я пригласил вас сюда в надежде услышать ваш взгляд на происшедшее.
— Боюсь, ваша милость, что не смогу добавить ничего более к рассказу ваших дочерей. Я всего-навсего остановился, чтобы помочь дамам, потому что у их кареты сломалось колесо. После этого они предложили довезти меня до трактира. До этого я проделал долгий путь пешком и потерял большую часть светлого времени суток, пока возился с каретой, поэтому и принял их предложение. Когда мы приехали в трактир, я хотел уйти, но старшая…
— Элизабет, — проворчал герцог, — ваша жена.
— Ну да. Она настояла на том, чтобы я поужинал с ними — как бы в награду за мои труды. Настояла на том, что за ужин заплатит она.
Герцог молча кивнул и ждал продолжения. Но с каждым мгновением его лицо становилось все мрачнее.
— Мы сидели внизу в трактире, а вечер был довольно холодный. Леди Элизабет попросила принести ей стаканчик уисге-бита…
— Виски! Вы дали моей дочери выпить виски?
— Я ничего не давал ей, ваша милость. Я даже пытался предостеречь ее, но она не послушалась. Отговорить ее было невозможно.
Герцог испустил громкий вздох. Он, разумеется, прекрасно знал свою дочь.
— Продолжайте.
— Я видел, что она пьет слишком много. — Дуглас устремил взгляд на герцога. — Боюсь, что она малость захмелела.
— Скорее, просто напилась. — Губы герцога сжались над его кружевным галстуком.
— А другая, леди Изабелла, всполошилась. Она решила, что ее сестрица вот-вот помрет, но я ее успокоил — сказал, что к утру она придет в себя. Помог донести ее до спальни, а потом ушел, но когда возвращался в общий зал, то нашел на лестнице туфельку леди Элизабет. Она, должно, свалилась, когда мы несли леди наверх. Ну, я и решил отнести ей туфельку-то.
— Совсем как в сказке о Золушке, — проворчал герцог.
Дуглас взглянул на него.
— Вот и она сказала в точности то же самое.
— Это еще не объясняет, как вы оказались в ее постели, сэр.
Дуглас кивнул.
— Когда я принес ей туфельку, она не спала.
— Элизабет? После такого количества выпитого виски?
— Я тоже удивился, ваша милость. Она попросила меня войти. Ей одной вроде бы было малость не по себе.
— Она боится темноты. Боялась ее почти всю жизнь, хотя никогда не признавалась в этом. — Сьюдли покачал головой. — Это началось с тех пор, как ребенком, играя в прятки, она спряталась в сундуке, а он захлопнулся. Я до сих пор нахожу ее в своем кабинете поздно ночью, она засыпает за книгой, свернувшись калачиком в моем кресле у огня.
Дуглас оглянулся и посмотрел на мягкое кресло, на которое указал герцог. Он представил себе Элизабет ребенком — волосы огненного цвета, упрямый подбородок упирается в подушки кресла. Эта картина его растрогала.
Он снова повернулся к герцогу.
— Я понял, что ей малость не по себе, и остался. Решил, что уйду, как только она заснет. Это последнее, что я помню, а потом я проснулся наутро в ее постели. Когда нас нашла леди Изабелла, она, ясное дело, подумала худшее. — Дуглас посмотрел на герцога. — Я не трогал вашей дочери, ваша милость. Клянусь. Но если бы я не согласился с ней обвенчаться, леди Изабелла засадила бы меня в тюрьму. Как, без сомнения, известно вашей милости, для Шотландии сейчас настали опасные времена. Если бы королевские власти решили, что я причинил вред англичанке…
Герцог со вздохом кивнул.
— Сын короля, герцог Камберленд, безудержно мстит повстанцам-якобитам. Я почти не сомневаюсь, что вас не оставили бы в живых.
Некоторое время герцог сидел в своем кресле и, судя по всему, обдумывал услышанное. Он барабанил пальцами по столу, не сводя глаз с гусиного пера, торчащего в чернильнице. Часы на стене позади герцога пробили время. Где-то в коридоре притворили дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30