https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/odnorichajnie/Grohe/essence/
При последнем вычитывании меня больше всего волнует стиль, язык, и тут уж приходится делать не по тридцать страниц в день, как на начальной стадии, а всего по пять. Никто, включая Ирвинга, не видит книги до тех пор, пока я не перепечатаю ее набело». (Эта последняя ремарка вызвана тем, что сплоченность команды Мэнсфилдов дала повод некоторым недоброжелателям писательницы утверждать, будто на самом деле автором романов является Ирвинг.)
«Когда я только приступаю к новой книге, то нуждаюсь в полном уединении. После того как черновик готов, я зову Ирвинга и рассказываю содержание. Если ему что-то не нравится, мы обсуждаем это, но я не всегда следую его советам. К примеру, он очень возражал против имени Нили О'Хара в „Долине кукол“, но я его оставила».
После того как Ирвинг прочтет чистовой вариант, Джеки снимала копии для издательства. «Я не выпускаю из поля зрения ни одной страницы, – признавалась она. – Даже при ксерокопировании».
Собственное литературное творчество стало для Джеки любимой темой разговора. Она охотно рассказывала, например, что «вслед за Хемингуэем» нарочно употребляет обыденную лексику. «Если бы я захотела, то как нечего делать изъяснялась бы высоким штилем, но зачем? Ведь я рассказываю историю человеческой жизни и хочу быть понятой – и не только семью-восемью снобами».
Она не особенно жаловала эпитеты («совсем как Хемингуэй») и как будто считала, что отказалась от них одной из первых, тогда как это уже стало общей тенденцией.
Джеки утверждала, что при желании могла бы создать литературный шедевр, но «вокруг и так полно литераторов с рафинированным вкусом, и они голодают. Они ненавидят меня, потому что убеждены: я сознательно штампую коммерческие книги. Это не так. Если бы я поставила перед собой такую цель, то не корпела бы над каждой книгой по три с половиной года и не переживала бы так».
Она любила похвастать своим умением лепить характеры и тем, что никогда не навязывает читателю свою трактовку образа, а дает литературному герою самовыразиться в прямой речи. В качестве примера она обычно приводила Элен Лоусон в «Долине кукол»: «Вы получаете представление о том, что она за человек, исключительно из ее реплик и монологов». В данном случае Джеки была права. Однако гораздо чаще имело место совсем другое: Джеки выкладывала все о своем герое задолго до его появления на страницах романа, делая это устами какого-нибудь малозначительного персонажа. Так обычно поступают драматурги, заставляя лакея с горничной судачить о порядках в доме. К примеру, в «Долине кукол» персонаж второго плана, Генри Бэллами, следующим образом характеризует Лайона Берка: «Лайон просто войдет, полный британского обаяния, со своей внешностью кинозвезды, и – бац! – выйдет, получив все, чего хотел. Но проходит некоторое время, и ты начинаешь отдавать себе отчет, что не знаешь, что же он представляет собой на самом деле и что он думает о тебе или о ком-то еще… Но что бы ты о нем ни думал, в конечном счете начинаешь его обожать».
О Жаклин Сьюзен часто говорили, что она совершенно лишена тонкости. Это не так. Джеки тонко и глубоко чувствовала и в своих романах исследовала сложнейшие психологические ситуации. Чего ей действительно не хватало – это изящества стиля. Она знала только один путь: напрямик. И не могла представить себе иного воздействия на читателя, кроме как шарахнуть его по голове.
Джеки была исключительно умной, интеллигентной женщиной. Встречаясь с ней в первый раз, все поражались верности ее суждений о жизни и людях. Будучи самоучкой, она была очень начитанна и прекрасно подкована в самых различных областях знания. Она любила цитировать Ницше: «Будь верным своему таланту!» По мнению Джеки, человек имеет полное право добиваться успеха. Ее глубоко ранили нападки критиков на любую пользующуюся читательским спросом книгу. Она не особенно возражала против выпадов в свой адрес, но в конце концов Ирвинг стал утаивать от нее наиболее желчные.
В основе этой вражды лежало коренное противоречие, заключавшееся в том, что, не будучи лучшим в мире писателем, она пользовалась наибольшим успехом. Миллионы людей расхватывали ее романы так, будто до сих пор не купили ни одной книги. И это было недалеко от истины. Самыми пламенными поклонниками Джеки становились те, кто был не способен к самовыражению: она делала это за них.
Тем не менее, если бы круг поклонников Джеки ограничивался невежественной публикой, критики оставили бы ее в покое и она жила бы припеваючи, поставляя свой «китч» на рынок массового спроса. Но как раз это ее не устраивало. Они с Ирвингом вдохновенно пропагандировали каждую книгу, подавая ее как литературное событие года. И достигали цели главным образом благодаря неколебимой вере друг в друга. Поодиночке они бы не выстояли. А так им удалось возбудить интерес и в среде искушенной публики. Люди покупали романы Жаклин Сьюзен, только чтобы «быть в курсе». Это считалось престижным.
В то же время Джеки отдавала себе отчет, что в основе ее успеха лежат удача и ряд счастливых совпадений. «Владея каким-то секретом, неужели я стала бы столько корпеть над каждым романом? Да я бы организовала продажу своих сувенирных изображений на дорогах и штамповала по книге в год».
Мэнсфилд тоже не воспринимал ее успех как должное, а тратил все больше времени и энергии на заключение контрактов с американскими и европейскими издательскими фирмами и литературными клубами. Он отстаивал право Джеки на утверждение обложки, обговаривал с репортерами сценарии вечеров, на которых должна была состояться презентация очередного романа, засыпал издателей ежедневными сводками о ходе раскупаемости книги по всей стране. Руководствуясь безошибочным чутьем, удовлетворял либо отклонял просьбы об интервью. Его офис на Пятой авеню был одним из оживленнейших мест во всем квартале.
А Джеки продолжала трудиться не покладая рук. Как правило, она садилась за работу в одиннадцать или двенадцать часов дня, писала три-четыре часа без перерыва, потом съедала свой обед (обычно банан). Вплоть до того времени, когда до окончания книги оставалось примерно четыре месяца, Мэнсфилды ходили ужинать в ресторан. Однако на заключительной стадии Джеки одна забегала в какое-нибудь кафе и снова опрометью бежала домой, садилась за машинку и печатала с десяти вечера до часу ночи.
Если кто-то считал, что Джеки с Ирвингом попросту морочат публику, он очень ошибался.
Глава 10. НЕУДАЧА, ПРИНЕСШАЯ МИЛЛИОНЫ
Студия «XX век Фокс» приобрела права на экранизацию «Долины кукол» еще в то время, когда роман был в рукописи. Предполагаемая цена равнялась двумстам тысячам долларов и могла варьироваться в зависимости от того, как будет раскупаться книга. «Фокс» доверил Дэвиду Вайсбарту осуществить постановку. К февралю он уже был готов приступить к работе. Хотя Джеки намеревалась сама писать сценарий, это поручили двум опытным сценаристкам: Хелен Дейч и Дороти Кингли. Джеки согласилась сыграть эпизодическую роль журналистки.
Режиссером стал Марк Робсон, начинавший свою карьеру как один из редакторов фильма «Гражданин Кейн» в постановке знаменитого Орсона Уэллса. Затем он поставил нашумевший фантастический фильм ужасов «Остров мертвецов». В последнее время Робсон экранизировал для телевидения широко известные бестселлеры «Пейтон-плейс» и «С террасы».
Особенный ажиотаж разгорелся вокруг исполнителей главных ролей. Вайсбарта одолевали советчики. «Меня уже тошнит от красоток а-ля Джуди Гарланд и Этель Мерман. Герои будущей ленты не имеют ни малейшего отношения к ныне здравствующим или покойным звездам».
На роль Нили О'Хара пригласили Патти Дьюк, обладательницу «Оскара» за роль в «Волшебнике». Барбара Паркинс, блиставшая в телехите «Пейтон-плейс», должна была играть Анну, а Пол Берк – Лайона.
Невероятный шум сопровождал выбор Джуди Гарланд на роль Элен Лоусон. Все ждали многого от пикантной комбинации: общепризнанный прототип Нили О'Хара в роли рожденной фантазией автора Элен Лоусон. Последовал ряд досадных недоразумений. Сегодня Гарланд утверждали на роль, а завтра отменяли это решение. В конце концов, состоялся крупный разговор с директором студии, из которого Джуди вышла победительницей.
Актрисе, не появлявшейся на экране со времен фильма «Я могла бы танцевать еще», предстояло сыграть стервочку, стареющую звезду музыкальной комедии на Бродвее. Андре и Дори Превин (тогда они еще не разошлись) было поручено написать для нее несколько песен.
Но вдруг, спустя несколько недель, разразился скандал, и в прессе замелькали заголовки: «Гарланд порывает с „Куклами“!» Причины указывались самые разные: от наркотиков до попытки самоубийства.
Сама Джуди объясняет это так: соглашаясь на роль, она еще не читала сценарий. А когда, наконец, познакомилась с ним за десять дней до начала съемок, он ей ужасно не понравился. И потом, она хотела, чтобы песни для нее сочинял один из ее старых друзей – Бобби Коул. Она даже лично доставила его на самолете из Нью-Йорка в Калифорнию. Гарланд славилась своей верностью старым друзьям – вплоть до того, что предпочитала работать с преданными ей людьми, независимо от степени одаренности. Спору нет, Коул был и остается талантливым музыкантом, но по части профессионализма он уступал супругам Превин; к тому же с ними уже заключили контракт.
Джуди разозлилась и расторгла договор: «Это просто бред какой-то, а не сценарий». У Гарланд был безошибочный нюх на то, что ей выгодно или, наоборот, может повредить ее репутации. Даже в худшие времена она твердо знала себе цену и чрезвычайно редко, а то и совсем не соглашалась сниматься в слабых фильмах.
Ходили слухи, будто она так спешила расторгнуть договор с «Фоксом», что нарочно ударилась головой о бортик бильярдного стола и симулировала сердечный приступ. «Фоксу» пришлось отпустить ее. Перед уходом Гарланд записала одну из песен, сочиненных супругами Превин, – «Посажу дерево». Но запись так и не прозвучала с экрана. Через две недели студия подписала контракт со Сьюзен Хейворд. Песни исполняла за кадром Маргарет Уайтинг.
Последнюю из «кукол», Дженифер, которая кончает жизнь самоубийством из-за рака груди, играла Шарон Тейт. Писали, будто во время съемок они с Джеки очень подружились. После смерти Джеки Рекс Рид поведал историю, от которой волосы вставали дыбом. В один из летних дней 1969 года Джеки отдыхала в бассейне отеля «Беверли Хиллз», как вдруг ее позвали к телефону. Шарон приглашала подругу к себе домой – поболтать о том о сем и немного выпить.
Неожиданно появился Рид. Джеки перезвонила Шарон и спросила, нельзя ли привезти его с собой. Та воскликнула: «Ради Бога!» Однако вместо того, чтобы отправиться в гости, Джеки с Ридом рано поужинали, заболтались и вообще отлично провели вечер. Это было 8 августа, а на следующее утро, когда Джеки с Ридом снова встретились в бассейне, Джонни Карсон сообщил им страшную весть: нынче ночью убили Шарон. Как выяснилось, убийца-маньяк буквально распотрошил тело беременной голливудской красавицы, чей муж, известный режиссер польского происхождения Роман Полански, по зловещей иронии судьбы снимал в это время свой очередной «фильм ужасов». «Джеки побледнела как смерть, – рассказывал Рид. – Она вдруг отдала себе отчет, что если бы накануне мы поехали к Шарон Тейт, наши фамилии тоже теперь красовались бы на страницах газет в траурной рамке. Это был один из тех счастливых случаев, что сопутствовали ей всю жизнь».
Существует, правда, и другая версия – автора «Серпико» Питера Мааса. Возможно, окажись Шарон в роковую ночь не одна, убийца побоялся бы осуществить свое намерение…
Съемки «Долины кукол» завершились грандиозным банкетом. Присутствовала труппа в полном составе плюс Джеки, которая своей красотой не уступала кинозвездам. Все поздравляли друг друга. Джеки сияла. Она еще не видела фильма, но свято верила в успех. Разве могло быть иначе – ведь над экранизацией трудились настоящие мастера!
Презентация картины для представителей прессы состоялась на борту «Принцессы Италии», судна, которое совершило не одно кругосветное путешествие, побывало у берегов трех континентов, избороздило четыре океана. На этот раз путь лайнера лежал от Венеции до Лос-Анджелеса.
Перед официальной премьерой в Нью-Йорке 15 декабря состоялось шесть благотворительных премьерных показов: сначала в Венеции, потом на Канарских островах, а затем на побережье Флориды, в Майами; там ряды представителей прессы пополнили американские и канадские литераторы. Через Панамский канал лайнер направился в мексиканский порт Акапулько, где состоялся очередной показ новой киноленты. 14 декабря «Принцессу Италии» встречали в Нью-Йорке.
По окончании круиза Джеки была вне себя. «Вплоть до начала путешествия они держали фильм в тайне от меня, а я была настолько глупа, что не настояла на своих правах и впервые увидела ленту во время презентации для прессы. Я вернулась в свою каюту, приняла две таблетки секонала и запила их бокалом „кьянти“. По лицу у меня текли слезы. Зашла ведущая и пробормотала что-то о моем „триллере“. Я послала ее к черту. Это было ужасно. Они повырезали ключевые сцены, тем самым лишив фильм всякого смысла. Но его все равно будут смотреть – ради самой книги».
15 декабря состоялась официальная премьера. Отклики оказались совершенно убийственными. Вот заголовок из «Нью-Йорк таймс»: «Девицы Сьюзен снова дают сбить себя с толку». Эта рецензия Босли Краутера начиналась так: «Как ни бездарен роман Жаклин Сьюзен „Долина кукол“, Марк Робсон ухитрился сотворить еще более бездарную кинематографическую версию».
Все, кто имел отношение к этой ленте, попали под ожесточенный огонь критики. «Пригласив посредственных актеров, мистер Робсон снял фильм еще худшего качества, чем роман Жаклин Сьюзен…»
Рецензенты набросились на фильм с такой же яростью, какую в свое время вызвала сама книга. Журнал «Тайм» писал: «Главную идею картины, равно как и отношение постановщиков к актерам, лучше всех выразила Шарон Тейт, делая перед зеркалом упражнения для бюста:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
«Когда я только приступаю к новой книге, то нуждаюсь в полном уединении. После того как черновик готов, я зову Ирвинга и рассказываю содержание. Если ему что-то не нравится, мы обсуждаем это, но я не всегда следую его советам. К примеру, он очень возражал против имени Нили О'Хара в „Долине кукол“, но я его оставила».
После того как Ирвинг прочтет чистовой вариант, Джеки снимала копии для издательства. «Я не выпускаю из поля зрения ни одной страницы, – признавалась она. – Даже при ксерокопировании».
Собственное литературное творчество стало для Джеки любимой темой разговора. Она охотно рассказывала, например, что «вслед за Хемингуэем» нарочно употребляет обыденную лексику. «Если бы я захотела, то как нечего делать изъяснялась бы высоким штилем, но зачем? Ведь я рассказываю историю человеческой жизни и хочу быть понятой – и не только семью-восемью снобами».
Она не особенно жаловала эпитеты («совсем как Хемингуэй») и как будто считала, что отказалась от них одной из первых, тогда как это уже стало общей тенденцией.
Джеки утверждала, что при желании могла бы создать литературный шедевр, но «вокруг и так полно литераторов с рафинированным вкусом, и они голодают. Они ненавидят меня, потому что убеждены: я сознательно штампую коммерческие книги. Это не так. Если бы я поставила перед собой такую цель, то не корпела бы над каждой книгой по три с половиной года и не переживала бы так».
Она любила похвастать своим умением лепить характеры и тем, что никогда не навязывает читателю свою трактовку образа, а дает литературному герою самовыразиться в прямой речи. В качестве примера она обычно приводила Элен Лоусон в «Долине кукол»: «Вы получаете представление о том, что она за человек, исключительно из ее реплик и монологов». В данном случае Джеки была права. Однако гораздо чаще имело место совсем другое: Джеки выкладывала все о своем герое задолго до его появления на страницах романа, делая это устами какого-нибудь малозначительного персонажа. Так обычно поступают драматурги, заставляя лакея с горничной судачить о порядках в доме. К примеру, в «Долине кукол» персонаж второго плана, Генри Бэллами, следующим образом характеризует Лайона Берка: «Лайон просто войдет, полный британского обаяния, со своей внешностью кинозвезды, и – бац! – выйдет, получив все, чего хотел. Но проходит некоторое время, и ты начинаешь отдавать себе отчет, что не знаешь, что же он представляет собой на самом деле и что он думает о тебе или о ком-то еще… Но что бы ты о нем ни думал, в конечном счете начинаешь его обожать».
О Жаклин Сьюзен часто говорили, что она совершенно лишена тонкости. Это не так. Джеки тонко и глубоко чувствовала и в своих романах исследовала сложнейшие психологические ситуации. Чего ей действительно не хватало – это изящества стиля. Она знала только один путь: напрямик. И не могла представить себе иного воздействия на читателя, кроме как шарахнуть его по голове.
Джеки была исключительно умной, интеллигентной женщиной. Встречаясь с ней в первый раз, все поражались верности ее суждений о жизни и людях. Будучи самоучкой, она была очень начитанна и прекрасно подкована в самых различных областях знания. Она любила цитировать Ницше: «Будь верным своему таланту!» По мнению Джеки, человек имеет полное право добиваться успеха. Ее глубоко ранили нападки критиков на любую пользующуюся читательским спросом книгу. Она не особенно возражала против выпадов в свой адрес, но в конце концов Ирвинг стал утаивать от нее наиболее желчные.
В основе этой вражды лежало коренное противоречие, заключавшееся в том, что, не будучи лучшим в мире писателем, она пользовалась наибольшим успехом. Миллионы людей расхватывали ее романы так, будто до сих пор не купили ни одной книги. И это было недалеко от истины. Самыми пламенными поклонниками Джеки становились те, кто был не способен к самовыражению: она делала это за них.
Тем не менее, если бы круг поклонников Джеки ограничивался невежественной публикой, критики оставили бы ее в покое и она жила бы припеваючи, поставляя свой «китч» на рынок массового спроса. Но как раз это ее не устраивало. Они с Ирвингом вдохновенно пропагандировали каждую книгу, подавая ее как литературное событие года. И достигали цели главным образом благодаря неколебимой вере друг в друга. Поодиночке они бы не выстояли. А так им удалось возбудить интерес и в среде искушенной публики. Люди покупали романы Жаклин Сьюзен, только чтобы «быть в курсе». Это считалось престижным.
В то же время Джеки отдавала себе отчет, что в основе ее успеха лежат удача и ряд счастливых совпадений. «Владея каким-то секретом, неужели я стала бы столько корпеть над каждым романом? Да я бы организовала продажу своих сувенирных изображений на дорогах и штамповала по книге в год».
Мэнсфилд тоже не воспринимал ее успех как должное, а тратил все больше времени и энергии на заключение контрактов с американскими и европейскими издательскими фирмами и литературными клубами. Он отстаивал право Джеки на утверждение обложки, обговаривал с репортерами сценарии вечеров, на которых должна была состояться презентация очередного романа, засыпал издателей ежедневными сводками о ходе раскупаемости книги по всей стране. Руководствуясь безошибочным чутьем, удовлетворял либо отклонял просьбы об интервью. Его офис на Пятой авеню был одним из оживленнейших мест во всем квартале.
А Джеки продолжала трудиться не покладая рук. Как правило, она садилась за работу в одиннадцать или двенадцать часов дня, писала три-четыре часа без перерыва, потом съедала свой обед (обычно банан). Вплоть до того времени, когда до окончания книги оставалось примерно четыре месяца, Мэнсфилды ходили ужинать в ресторан. Однако на заключительной стадии Джеки одна забегала в какое-нибудь кафе и снова опрометью бежала домой, садилась за машинку и печатала с десяти вечера до часу ночи.
Если кто-то считал, что Джеки с Ирвингом попросту морочат публику, он очень ошибался.
Глава 10. НЕУДАЧА, ПРИНЕСШАЯ МИЛЛИОНЫ
Студия «XX век Фокс» приобрела права на экранизацию «Долины кукол» еще в то время, когда роман был в рукописи. Предполагаемая цена равнялась двумстам тысячам долларов и могла варьироваться в зависимости от того, как будет раскупаться книга. «Фокс» доверил Дэвиду Вайсбарту осуществить постановку. К февралю он уже был готов приступить к работе. Хотя Джеки намеревалась сама писать сценарий, это поручили двум опытным сценаристкам: Хелен Дейч и Дороти Кингли. Джеки согласилась сыграть эпизодическую роль журналистки.
Режиссером стал Марк Робсон, начинавший свою карьеру как один из редакторов фильма «Гражданин Кейн» в постановке знаменитого Орсона Уэллса. Затем он поставил нашумевший фантастический фильм ужасов «Остров мертвецов». В последнее время Робсон экранизировал для телевидения широко известные бестселлеры «Пейтон-плейс» и «С террасы».
Особенный ажиотаж разгорелся вокруг исполнителей главных ролей. Вайсбарта одолевали советчики. «Меня уже тошнит от красоток а-ля Джуди Гарланд и Этель Мерман. Герои будущей ленты не имеют ни малейшего отношения к ныне здравствующим или покойным звездам».
На роль Нили О'Хара пригласили Патти Дьюк, обладательницу «Оскара» за роль в «Волшебнике». Барбара Паркинс, блиставшая в телехите «Пейтон-плейс», должна была играть Анну, а Пол Берк – Лайона.
Невероятный шум сопровождал выбор Джуди Гарланд на роль Элен Лоусон. Все ждали многого от пикантной комбинации: общепризнанный прототип Нили О'Хара в роли рожденной фантазией автора Элен Лоусон. Последовал ряд досадных недоразумений. Сегодня Гарланд утверждали на роль, а завтра отменяли это решение. В конце концов, состоялся крупный разговор с директором студии, из которого Джуди вышла победительницей.
Актрисе, не появлявшейся на экране со времен фильма «Я могла бы танцевать еще», предстояло сыграть стервочку, стареющую звезду музыкальной комедии на Бродвее. Андре и Дори Превин (тогда они еще не разошлись) было поручено написать для нее несколько песен.
Но вдруг, спустя несколько недель, разразился скандал, и в прессе замелькали заголовки: «Гарланд порывает с „Куклами“!» Причины указывались самые разные: от наркотиков до попытки самоубийства.
Сама Джуди объясняет это так: соглашаясь на роль, она еще не читала сценарий. А когда, наконец, познакомилась с ним за десять дней до начала съемок, он ей ужасно не понравился. И потом, она хотела, чтобы песни для нее сочинял один из ее старых друзей – Бобби Коул. Она даже лично доставила его на самолете из Нью-Йорка в Калифорнию. Гарланд славилась своей верностью старым друзьям – вплоть до того, что предпочитала работать с преданными ей людьми, независимо от степени одаренности. Спору нет, Коул был и остается талантливым музыкантом, но по части профессионализма он уступал супругам Превин; к тому же с ними уже заключили контракт.
Джуди разозлилась и расторгла договор: «Это просто бред какой-то, а не сценарий». У Гарланд был безошибочный нюх на то, что ей выгодно или, наоборот, может повредить ее репутации. Даже в худшие времена она твердо знала себе цену и чрезвычайно редко, а то и совсем не соглашалась сниматься в слабых фильмах.
Ходили слухи, будто она так спешила расторгнуть договор с «Фоксом», что нарочно ударилась головой о бортик бильярдного стола и симулировала сердечный приступ. «Фоксу» пришлось отпустить ее. Перед уходом Гарланд записала одну из песен, сочиненных супругами Превин, – «Посажу дерево». Но запись так и не прозвучала с экрана. Через две недели студия подписала контракт со Сьюзен Хейворд. Песни исполняла за кадром Маргарет Уайтинг.
Последнюю из «кукол», Дженифер, которая кончает жизнь самоубийством из-за рака груди, играла Шарон Тейт. Писали, будто во время съемок они с Джеки очень подружились. После смерти Джеки Рекс Рид поведал историю, от которой волосы вставали дыбом. В один из летних дней 1969 года Джеки отдыхала в бассейне отеля «Беверли Хиллз», как вдруг ее позвали к телефону. Шарон приглашала подругу к себе домой – поболтать о том о сем и немного выпить.
Неожиданно появился Рид. Джеки перезвонила Шарон и спросила, нельзя ли привезти его с собой. Та воскликнула: «Ради Бога!» Однако вместо того, чтобы отправиться в гости, Джеки с Ридом рано поужинали, заболтались и вообще отлично провели вечер. Это было 8 августа, а на следующее утро, когда Джеки с Ридом снова встретились в бассейне, Джонни Карсон сообщил им страшную весть: нынче ночью убили Шарон. Как выяснилось, убийца-маньяк буквально распотрошил тело беременной голливудской красавицы, чей муж, известный режиссер польского происхождения Роман Полански, по зловещей иронии судьбы снимал в это время свой очередной «фильм ужасов». «Джеки побледнела как смерть, – рассказывал Рид. – Она вдруг отдала себе отчет, что если бы накануне мы поехали к Шарон Тейт, наши фамилии тоже теперь красовались бы на страницах газет в траурной рамке. Это был один из тех счастливых случаев, что сопутствовали ей всю жизнь».
Существует, правда, и другая версия – автора «Серпико» Питера Мааса. Возможно, окажись Шарон в роковую ночь не одна, убийца побоялся бы осуществить свое намерение…
Съемки «Долины кукол» завершились грандиозным банкетом. Присутствовала труппа в полном составе плюс Джеки, которая своей красотой не уступала кинозвездам. Все поздравляли друг друга. Джеки сияла. Она еще не видела фильма, но свято верила в успех. Разве могло быть иначе – ведь над экранизацией трудились настоящие мастера!
Презентация картины для представителей прессы состоялась на борту «Принцессы Италии», судна, которое совершило не одно кругосветное путешествие, побывало у берегов трех континентов, избороздило четыре океана. На этот раз путь лайнера лежал от Венеции до Лос-Анджелеса.
Перед официальной премьерой в Нью-Йорке 15 декабря состоялось шесть благотворительных премьерных показов: сначала в Венеции, потом на Канарских островах, а затем на побережье Флориды, в Майами; там ряды представителей прессы пополнили американские и канадские литераторы. Через Панамский канал лайнер направился в мексиканский порт Акапулько, где состоялся очередной показ новой киноленты. 14 декабря «Принцессу Италии» встречали в Нью-Йорке.
По окончании круиза Джеки была вне себя. «Вплоть до начала путешествия они держали фильм в тайне от меня, а я была настолько глупа, что не настояла на своих правах и впервые увидела ленту во время презентации для прессы. Я вернулась в свою каюту, приняла две таблетки секонала и запила их бокалом „кьянти“. По лицу у меня текли слезы. Зашла ведущая и пробормотала что-то о моем „триллере“. Я послала ее к черту. Это было ужасно. Они повырезали ключевые сцены, тем самым лишив фильм всякого смысла. Но его все равно будут смотреть – ради самой книги».
15 декабря состоялась официальная премьера. Отклики оказались совершенно убийственными. Вот заголовок из «Нью-Йорк таймс»: «Девицы Сьюзен снова дают сбить себя с толку». Эта рецензия Босли Краутера начиналась так: «Как ни бездарен роман Жаклин Сьюзен „Долина кукол“, Марк Робсон ухитрился сотворить еще более бездарную кинематографическую версию».
Все, кто имел отношение к этой ленте, попали под ожесточенный огонь критики. «Пригласив посредственных актеров, мистер Робсон снял фильм еще худшего качества, чем роман Жаклин Сьюзен…»
Рецензенты набросились на фильм с такой же яростью, какую в свое время вызвала сама книга. Журнал «Тайм» писал: «Главную идею картины, равно как и отношение постановщиков к актерам, лучше всех выразила Шарон Тейт, делая перед зеркалом упражнения для бюста:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16