Мэгги ухмылялась, идя дальше по черно-белой плитке холла. Из-за позднего и неожиданного ее приезда – только наивный Никлас Фортуна мог полагать, что Коулы непременно появляются в подобных компаниях вместе, – она получила комнату в противоположном конце дома. А может быть, Элис Хантер просто повела себя как хорошая хозяйка и обеспечила гостям максимальную свободу, какая им может понадобиться.
Впрочем, чувство юмора у Мэгги тоже притупилось, когда за ленчем она оказалась как раз напротив Никласа Фортуны. Стол был широкий, и в центре стояли большие – цветочные композиции, тем не менее она была в пределах досягаемости. Ситуация осложнялась еще и тем, что с боков ее, как сыр в сэндвиче, сжали два молодых бездельника, с каждым из которых она то встречалась, то расставалась на протяжении нескольких лет. Теперь они не преминули вступить в веселое соперничество за ее благосклонность. Обычно Мэгги получала удовольствие от такого безопасного флирта, но сегодня чувствовала, что каждая улыбка будет вменена ей в вину. И все-таки она улыбалась и флиртовала – все что угодно, лишь бы Ник Фортуна не заметил, как его дочь обменивается теплыми взглядами с необычайно смирным Финном.
Масла в огонь подлило случайное замечание одного из гостей, выразившего удивление по поводу присутствия Мэгги. Ник отреагировал мгновенно:
– Так ты не собиралась приезжать? Из-за чего же передумала?
«Из-за тебя», – хотела огрызнуться Мэгги, вспомнив минеральную ванну, из которой ее вытащил звонок Финна, умолявшего о ее маскировочном присутствии на острове. Мэгги не сомневалась, что беспомощность в жалобном голосе была несколько педалирована для большего эффекта, но она знала, что действительно нужна им, и пообещала сделать все, что сможет.
Мэгги томно затрепетала ресницами и сказала правду, всего лишь прикрыв ее игрой, да и то, собственно говоря, навязанной самим Ником.
– Из-за тебя, милый, – манерно проворковала она, рассмешив соседей. Услышала, что ты будешь, и не смогла удержаться.
Вместо того чтобы смутиться или разозлиться, Ник Фортуна улыбнулся.
– Хорошо сказано, милая. – Он даже еще более утрировал предложенный ею тон.
– Ого, намечается состязание, – пошутил идиот слева, когда Мэгги не нашлась что ответить.
– Мэгги великодушна, – отозвался недоумок справа. – Она не убивает сразу, но парень еще получит.
– И немало, судя по калориям, – поддел Ник, показав глазами на ее тарелку.
Мэгги уронила вилку и побледнела. Сама того не замечая, она увлеклась самыми питательными кушаньями и теперь с ужасом смотрела на жалкие остатки.
– Боже, Сэм меня убьет!
– Кто такой Сэм? – спросил Ник, заинтригованный ноткой неподдельного ужаса в ее голосе.
– Моя совесть, – простонала она. – Если он узнает, сидеть мне неделю на хлебе и воде. Хотя… – рука в изящной перчатке облегченно расслабилась, разве меня сейчас не измотали на корте? На круг все сходится.
– На круг ты никак не походишь! – попытался скаламбурить недоумок, любовно оглядывая ее изящную фигуру, подчеркнутую ярким весенним платьем.
– Кто такой Сэм? – повторил вопрос Ник, и идиот поспешил ответить:
– А ты не слышал о знаменитом коуловском tena а lrok? Счастливчик Сэм живет с Мэгги и Финном.
– Сэм – наш домоправитель, – пояснила Мэгги.
– И многое другое! – вмешалась в разговор сестра идиота, которая давно завидовала Мэгги и постоянно подкапывалась под ее имидж. Сейчас она улеглась на стол, чтобы доверительно позлословить с Ником. – Мэгги как-то призналась, что Сэм цементирует их семью. Он такой классный – секси-Сэм, как говорит Мэгги! Ты просто счастливица, Мэгги, что имеешь под рукой двух таких шикарных мужчин. Не понимаю, как они до сих пор не подрались из-за тебя.
Хотя ты всегда умела играть с мужчинами.
Подчеркнутое множественное число не ускользнуло от внимания всех, кто находился в пределах слышимости, и Мэгги оказалась под обстрелом выжидательных взглядов. У нее ведь всегда найдется остроумный ответ. Не в правилах Мэгги относиться к чему-то серьезно, включая и оскорбления.
Она не обманула ожиданий.
– С детства привыкла, – серьезно пояснила она Нику. – Когда мне было пять лет, дедушка купил фабрику игрушек и использовал меня как оценщика рыночной стоимости. У меня были дюжины кукол, причем большей частью оловянные солдатики, на которых специализировалась фабрика. С тех пор у меня как-то отложилось, что мужчин приятнее считать на дюжины.
Ник и не пытался изобразить улыбку.
– Понимаю. Ты просто перешла от игрушек для мальчиков к мальчикам-игрушкам.
За столом грохнули от смеха, но Мэгги на какое-то мгновение удалось подыграть неулыбчивости Ника. Потом ее большой рот задрожал в последних попытках сохранить такую же вежливую невозмутимость. У него-то проблем не было. Он смотрел и ждал, пока она наконец не поддалась безудержному смеху.
Веселье стерло всякую утонченность, розовая перчатка, на тон темнее платья, прикрывала хохочущий рот, а в глазах плясало одобрение его каламбуру, хоть и направленному против нее.
Только тогда он позволил себе отозваться на всеобщее веселье. Но улыбка была адресована одной Мэгги, тайное уведомление о победе. Будто он знал, что Мэгги не ожидала и не хотела обнаружить в нем остроумного собеседника, способного посоперничать с ней, признанным мастером острот. Она предпочла бы видеть неловкого, чувствующего себя не в своей тарелке, почти нелепого пуританина – это давало бы больше надежд одурачить его. Вместо этого Ник развлек все застолье, обратив против нее же попытку смутить его. Безусловно, он не был своим в этой атмосфере намеренной фривольности, но не потому, что не мог ей соответствовать, а потому, что не пытался. Он здесь ради дочери, и ради нее готов мириться со скукой и пустой болтовней. Каков же он в свободное время? – задумалась Мэгги. Или у него, как у дедушки, свободного времени не бывает? А женщины, которые удовлетворяют его пуританские запросы, – для них он время находит? Выкраивает, наверно, между деловыми встречами.
Завел подходящий диванчик у себя в офисе.
Мэгги осознала, что все еще смотрит на него, и вспыхнула от таких мыслей.
Серо-голубые глаза тут же потемнели до морской зелени… о чем думает он? И вовсе она не хочет этого знать. Мэгги решительно отодвинула тарелку, кишащую калориями, – фрейдистский отказ, не ускользнувший от внимания мужчины напротив. Мэгги отвела глаза. Она может быть испорченной, привыкшей получать все, что хочет, но уж недогадливой ее никто не назовет! Есть несколько причин, по которым ей не следует вникать в мысли Ника Фортуны, и каждой из этих причин в отдельности вполне достаточно.
Она решительно окунулась в общую беседу, совершенно игнорируя невозмутимое и неотступное внимание Ника Фортуны. Чего он хочет? Чтобы она почувствовала себя неуклюжим голенастым подростком? Сроду за ней этого не водилось. Черт возьми, почему бы ему не повернуть свое боксерское сексуальное лицо к соседке-блондинке, которая до неприличия старается привлечь его внимание? Она-то ему вполне подходит, а Мэгги, как было сказано им с таким холодом, – нет.
После ленча Мэгги захотелось вздремнуть, а потом, пока послеполуденное солнце еще припекало, она спустилась на пустынный пляж и растянулась на шелковистом теплом песке с последним бестселлером в руках. Вода была еще по-весеннему холодной – в бассейне она в угоду сибаритам подогревалась до температуры тела, – но Мэгги время от времени окунала ноги, получая удовольствие от уколов освежающей соленой прохлады.
Сверху ветерок доносил отзвуки веселья, но Мэгги не тянуло в компанию.
Вовсе она не прячется – просто наслаждается честно заработанным покоем? Рано или поздно Финн найдет ее и снова заставит нести караульную службу – хотя в данный момент, благодаря заметным успехам блондинки, и Финн, и Лори, и Мэгги имеют возможность наслаждаться уик-эндом, не страшась грозного отеческого ока. Лори говорит о своей жизни совершенно непринужденно, и чем больше Мэгги ее слушает, тем больше девочка ей нравится. То, что с ней сейчас происходит, – не бегство из родительского плена. Она не ожидает, что жизнь с Финном будет ложем из роз без шипов. Вообще она не смотрит на все через розовые очки, как Финн.
За обедом Мэгги с облегчением обнаружила, что все места перемешались и она сидит далеко и от Лори, и от Ника. Теперь ее соседкой была неугомонная активистка благотворительности, не раз уже обращавшаяся к Мэгги за идеями для своих празднеств, и женщины углубились в оживленную беседу о способах вовлечения утомленных капитанов индустрии в добрые дела. Мэгги, чтобы отвязаться, напомнила ей несколько своих с треском провалившихся идей, и к разговору туг же подключились случайные соседи, перечисляя ее триумфы и провалы. Кто-то заявил, что в любом случае участие Мэгги обеспечивает шумную рекламу, потому что даже проваливаются ее идеи волшебно! Обед предопределил остаток дня: кто-то попросил совета относительно приближающейся ярмарки, и Мэгги, окруженная внимательными слушателями, попивая кофе с ликерами и домашним шоколадом, долго еще разбрасывала направо и налево свои безумные идеи. Истощившись наконец, она с удивлением обнаружила, что на часах уже начало первого, и, зевая, отправилась спать, отмахиваясь от неумеренных выражений благодарности со стороны захмелевшей леди, чья надушенная записная книжка была теперь полна головокружительных прожектов.
Приняв душ и надев голубую ночную рубашку, настолько эффектную, что могла бы при случае сойти и за бальное платье, Мэгги почувствовала угрызения совести. Удалось ли Финну и Лори уединиться хоть на минутку, пока она приятно проводила время? Порывисто набросив пеньюар, она вышла в полутемный коридор. На стук в дверь Финновой комнаты никто не ответил, и, просунув голову внутрь, она убедилась, что там никого нет. Ее это вовсе не удивило вне всяких сомнений, этой ночью не все лягут в постель, – и все-таки Мэгги решила немного подождать. Надо поговорить с Финном и убедить его уехать, что вообще-то следовало сделать, едва узнав, что Лори здесь с отцом. Этот уик-энд не даст им ничего, разве только усугубит в глазах Ника их дурную репутацию.
Первоначальная идея разыграть скандал, чтобы создать почву для расторжения их «образцового современного брака», была отметена при первой же стычке с Ником. Публичная стирка грязного белья еще больше отвратит его от Финна.
Мэгги нахмурилась, вспомнив, что он так и не вернул ей солнечные очки. Чем просить обратно, лучше обойдется без них. У нее не было никакого желания просить Ника Фортуну о чем бы то ни было…
Когда она проснулась и посмотрела на часы, было четыре утра. Она села, потирая шею. Черт тебя возьми. Финн, где ты? Если окажется, что он в комнате Лори, она свернет ему шею! Обоим!.. Не могут же они совершить такую глупость, рискуя быть обнаруженными при самых компрометирующих обстоятельствах? Не может же любовь быть настолько слепа, чтобы не видеть всех последствий?
Ну да что толку ждать здесь и беспокоиться? С тем же успехом можно вернуться и провести остаток ночи в собственной постели. Пусть Финн и Лори волнуются за себя сами. Плитка холодила босые пятки, и Мэгги, вся дрожа, торопливо зашлепала по коридору. Завернув за угол, она наткнулась спросонья на кого-то, идущего навстречу. Сильные пальцы обхватили ее за плечи и удержали от падения. Мэгги не нужно было задирать голову, чтобы удостовериться, кто перед нею; она узнала это по первому прикосновению.
– Только не говори, что тебе не спится и идешь ты на кухню за стаканом горячего молока, – пророкотал Ник фортуна, отодвигая ее и окидывая взглядом шелковый наряд, всклокоченную черную гриву и томные, расширенные со сна глаза.
– Разумеется, нет, – прошипела она, взбесившись от почти неприкрытой насмешки. Он не поверил бы, даже будь это правдой. – К твоему сведению, я возвращаюсь в свою комнату…
Дура! Иронические складки у его рта сделались еще глубже.
– Из душа, конечно… – предложил он еще одну избитую уловку, прекрасно зная, что ванная есть при каждой комнате.
Мэгги вспыхнула от ярости. Будь он также не одет, она смогла бы вернуть с лихвой эти грязные намеки; к сожалению, на нем все еще был смокинг – обед в этом доме всегда рассматривался как официальное событие, – хотя узел черного галстука расслаблен и верхняя перламутровая пуговица белой рубашки расстегнута.
– Из комнаты моего мужа, если тебе так интересно.
Его скептический вид мог взбесить кого угодно.
– Тебе приходится тайком пробираться к собственному мужу?
– Я не пробираюсь, – яростно огрызнулась она, стараясь не повышать голоса в гулком коридоре. – Нам дали отдельные комнаты…
– Понимаю, для вашего гибкого брака это нормально. Стало быть… ты провела почти всю ночь с собственным мужем. Для вас обоих это, наверно, рекорд…
Что-то в его глазах заставило Мэгги поколебаться, прежде чем соврать.
Кажется ей или он подстрекает? Что он такое знает, чего не знает она? Может быть, видел Финна… в другом месте?
– Да, я была в его комнате, – осторожно сказала она, надеясь, что он не заметит уклончивости ответа. Тщетная надежна!
– И, похоже, не застала? Иначе почему ты бродишь по коридорам? – Его глаза ничего не выражали, а вот хриплый голос был необычайно нежным, и он поднял руку, чтобы коснуться пальцами горделивой линии ее подбородка.
Мэгги хотела ударить его по руке, но вовремя вспомнила, что длинные кружева манжет лишь символически прикрывают тело и лучше ими не размахивать, чтобы не нарваться на еще одну вспышку интереса к своей персоне; пришлось перенести прикосновение в надменном бездействии.
– Почему ты позволяешь ему так обращаться с собой? Ты что, мазохистка?
Ищешь унижений? Ты ведь приехала сюда, подозревая, что твой муж затевает новую интрижку? Надеялась, что твое присутствие разбудит его совесть? А есть ли она у него?
– Ты… ты же ничего не знаешь, – пролепетала она, все глубже погружаясь в черную безысходность. Ясно, что он презирает Финна гораздо больше, чем ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22