Можно предположить еще большее возрастание роли надежности коллективных действий, смены групповых тактик, что поведет к дальнейшей универсализации игроков. Изменится скорость или частота групповых действий, что приведет к росту интенсивности игры. Пока же, как показали матчи в Мексике, футбол этого еще не достиг. Практически нет еще команд, способных играть в нагнетательном темпе от первой минуты до последней. Но футбол, похоже, к этому стремится.
Каково же содержание возможной стратегии, частицы которой мы увидели в Мексике?
В первую очередь следует выделить четкость и ясность задач тактико-технической и функционально-психологической подготовки футболистов и способы воплощения их в игре. Недостаточно подготовленных к трудным встречам игроков мы в матчах чемпионата не видели. Наверное, были такие в отдельных командах, но на поле они так и не появились. Как, скажем, итальянец Росси.
Обратила на себя внимание последовательность в реализации тех или иных требований и умение видоизменить их в зависимости от силы и возможностей соперника и турнирных соображений, турнирной конъюнктуры. Это, разумеется, относится к лучшим командам, к ведущим. Умение правильно использовать все свои возможности позволяло им по мере продвижения к конечной цели усиливать игру. Даже невзирая на накапливающуюся усталость, на вынужденные потери в составах.
Еще одна отличительная особенность сильных – наличие у них разнообразных тактик, применяемых последовательно на основе поиска выгодного ритма ведения игры. Хитрость бельгийского тренера Ги Тиса состояла, например, в том, что сборная Бельгии, располагая фактически лишь одним тактическим вариантом ведения игры – на контратаках, смогла продвинуться достаточно далеко по турнирной лестнице, умело скрывая скудость своего тактического багажа. Между тем тактическое разнообразие, вариантность организации игры – непременное условие достижения конечного успеха, что в конце концов и доказали вполне убедительно аргентинцы, встретившись с бельгийской командой в полуфинале.
При этом в действиях ведущих команд непременно просматривалась неразрывность связей при переходе от обобщенного образа коллективных действий к частному. Учитывая силу соперника, состояние собственных игроков, тренеры обязательно вносили индивидуальные коррективы. Да и сами звезды первой величины, такие, как Марадона, Шифо, Румменигге, французские полузащитники во главе с Платини, Бурручага, в состоянии были принимать самостоятельные решения. Как тот же бельгиец Кулеманс в матче против нашей команды.
Неразрывность связей выглядела тем надежнее, чем лучше и богаче был подбор исполнителей под отдельные (применительно к разным соперникам) тактические варианты игры. Наша же команда, к сожалению, испытывая недостаток времени на подготовку, сопряженную с вынужденной перестройкой, не располагала таким выбором игроков. Были травмированы Балтача и Чивадзе, травмы помешали играть в полную силу Протасову и Блохину, в довершение ко всему уже в Мексике выбыл из строя Ларионов.
Нас, тренеров, нередко потом упрекали в том, что на матч с бельгийцами вместо Ларионова был заявлен Баль. Почему же никто другой? Да потому, что и Баль, и Морозов, и Бубнов готовы были в то время примерно одинаково, но выбор пал на Баля в силу того, что он из одного клуба с Бессоновым, Кузнецовым и Демьяненко, следовательно, лучше с ними сыгран. Свои возможности в том злополучном матче он, увы, не раскрыл полностью, но как бы выглядел любой другой равный ему по силе игрок, остается только гадать.
Довольно много в последнее время говорят об изменениях схем расстановки игроков, называют, в частности, такую схему – 1+3+5+2. Дело в том, что, когда на чемпионате мира 1958 года бразильцы показали 1+4+2+4, это была революция в футболе. Тогда, в Швеции, в полный голос прозвучал отказ от закостеневших форм. Через какое-то время футбольный мир ознакомился со схемой в три форварда – 1+4+3+3. Это был новый виток. На английском чемпионате мира – еще один: утвердилась тенденция накопления сил в средней линии и отказ от третьего, а то и второго чистого нападающего (у нас, как вы помните, эту тенденцию предвосхитил удивительный практик Виктор Александрович Маслов).
Сейчас исходная расстановка не имеет никакого значения. Конечно, порядок на поле должен быть. Не могут же все десять полевых игроков встать в линию и побежать. Но уже не исходная расстановка играет роль, а реализация коллективных задач. Сколько футболистов поставят сзади, сколько будет в середине, сколько впереди – не в этом дело. А суть в том, какое соотношение атакующих и оборонительных действий выполнит на поле вся присутствующая на нем группа игроков.
Поэтому сегодня говорить о расстановке нет смысла. Это даже не вчерашний день. Безусловно, как-то игроки должны стоять, когда начинается матч. Затем в зависимости от объема коллективных задач, заданного заранее, все меняется в процессе игры. Футболист, попавший в определенную зону, должен выполнять функции, характерные для этой зоны. Полная взаимозаменяемость, цель которой – достижение специальной универсализации футболистов. Нет необходимости из нападающих делать защитников и наоборот, хотя иногда подобная переквалификация наблюдается. Но если игроки одной команды могут выполнять на поле различные функции в зависимости от того, как складывается матч, а другой – только свои, то первая будет иметь преимущество. Это совершенно точно. Впрочем, наблюдая за играми чемпионата мира, вы сами имели возможность в этом убедиться.
Наверное, в какой-то степени примером вышесказанному может послужит наша игра с венгерской командой. Соперник, как мы знали и видели, был высоким по уровню. Достаточно сказать, что с 1985 года до чемпионата мира венгры вообще никому не проигрывали, европейская пресса создала вокруг этой сборной ореол, говорили о возрождении венгерского футбола, проводили параллели с командой Венгрии середины пятидесятых годов, когда действительно она была одной из сильнейших на континенте, если не самой сильной.
Матч СССР – Венгрия стал на чемпионате мира своего рода сигналом остальным: можно и в природных условиях Мексики играть на высоких скоростях, чередуя, конечно, темп. До этой встречи ведь как было: медленный розыгрыш мяча, редкие всплески скорости. (Пеле так оценил матч сборной Бразилии и Испании, показавшийся на глазок игрой высокого уровня: «Я впервые видел такую слабую и медленную игру нашей сборной. Мне, бразильцу, было стыдно слышать, как после окончания матча зрители освистали футболистов. В современный футбол шагом не сыграешь…») Словом, высказывались предположения, что на чемпионате мира все матчи будут проходить неспешно, а кто ловчее поймает соперника на ошибках, тот и выиграет. Такое мнение продержалось до нашей игры с венграми.
Можно считать, что мы подавили соперника уверенностью. Можно говорить также, что два «быстрых» гола Яковенко и Алейникова привели сборную Венгрии в шоковое состояние. Все это, видимо, так, но не характеризует полностью хода игры, в которой наше преимущество выразилось в шести голах.
В матче этом, если судить по стартовому составу – Дасаев, Ларионов, Бессонов, Кузнецов, Демьяненко, Ярзмчук, Алейников, Яковенко, Заваров, Рац, Беланов, – у пас вышел на поле лишь один «чистый» форвард – Беланов. Однако помогали ему в атаке еще пять-семь человек, сам же Беланов не гнушался оборонительных действий, когда кто-то из партнеров по средней линии, выполнивших огромный объем работы, задерживался в атаке. Возвращались быстро на свою половину поля при срыве нашей атаки не те, кому положено это «по должности», а те, кто в данный момент был ближе к нашим воротам. Иначе и быть не может. Представьте себе такую картину. В атаке участвуют два наших защитника – крайний и центральный. Предположим, по ходу действий они выдвинулись настолько, что оказались на самом острие передней линии. И атака сорвана. Кому возвращаться? Им? Да, конечно, но в первую очередь тем их партнерам, из нападения ли, из полузащиты, которые в тот момент атаковали вторым эшелоном. Причем возвращаться, одновременно атакуя завладевшего мячом соперника. Кстати сказать, это один из основополагающих принципов современного футбола: оборона своих ворот начинается сразу же после потери мяча, где бы она ни произошла, пусть даже в противоположной штрафной площадке.
Деятельность той или иной команды определяется в первую голову оптимальной программой подготовки к тому пли иному матчу, турниру. Можно проиграть состязание, потому что нет такой программы, которая гарантировала бы результат, по необходимо быть готовым к этому состязанию. Программа – не гарантия успеха, но дает гораздо больше шансов на него, нежели стихийные действия.
Деятельность команды определяется и моделью игры, ее структурой. Прогрессивная модель игры требует игроков совершенно новой формации, способных эту модель «поддержать» на поле, прочувствовав ее предварительно путем многократных повторений – в тренировках. Игроки должны выражать тактику, «навязанную» тренером, а тренер – подбирать игроков под свою модель.
Надеяться на индивидуальность футболиста, который забьет, значит – надеяться на случай, а он в современном футболе, характерном прежде всего организованностью, логичностью, коллективизмом, – не помощник.
И что же, прочь с поля индивидуальность, способную к импровизации? Ни в коем случае! Модель игры конечно же подразумевает и модель футболиста, способного – в первую очередь – соблюдать заданные принципы коллективизма, но при этом нельзя отрицать возможность импровизации. Более того, коллективный футбол, стойко базирующийся на фундаменте прогрессивной тактики, – высшая форма импровизации, и для индивидуальности здесь полный простор, а если звезда при такой игре еще и блеснет, то шансы на успех заметно повысятся.
Ни от кого нет секрета, что существует несколько структур коллективных действий команды, и мы им следуем, во всяком случае, стремимся следовать.
Первая. Мы завоевываем пространство, переносим оборонительные действия на половину поля соперника, мешаем ему длительное время владеть мячом и атакуем сами.
Вторая. Мы отдаем пространство, ведем оборонительные действия на своей половине поля, а скоростные атаки и контратаки проводим на создавшемся просторе.
Третья. В ходе игры в зависимости от различных факторов (например, состояния спортивной формы игроков нашей команды, команды соперника, достигнутого результата) меняем периодически одну структуру ведения игры на другую.
Нам говорят: «Принципы принципами, но ведь вы же проигрываете!» Но нет команд в мире, которые бы не проигрывали. Когда же проигрывается матч, дело не в принципах, а, очевидно, в наших общих ошибках при их реализации, ведь люди же этим занимаются, тренеры и футболисты. Да и соперники не сдаются из-за того, что у нас есть принципы.
Команда же наша руководствовалась этими принципами организации игры и, я думаю, будет руководствоваться, развивая и совершенствуя их (очень много возможностей для этого), потому что в этом видит будущее футбола. Принципы создает время, и связаны они прежде всего с тенденциями развития мирового футбола, с попытками заглянуть в будущее, обязательно заглянуть вперед. Другое дело, что они – не догма, они совершенствуются вместе с приходящими новыми игроками и со временем.
В игре с венгерской сборной во многом удалось реализовать все наши принципы коллективного футбола. Скорость, синхронность, полная взаимозаменяемость уже в первом тайме сделали свое дело. 3:0, вроде бы все в порядке, можно и передохнуть, сберечь силы, которые в мексиканских условиях расходуются значительно быстрее, чем на равнине. Но было бы с нашей стороны антипедагогично просить в перерыве футболистов потихоньку сбавлять темп. Подобная просьба могла бы привести к нежелательным последствиям, самим же игрокам, большей частью молодым, просто-напросто не хватало опыта, чтобы при таком яге результате затратить меньше сил. В футболе умение подавлять эмоции разумом приходит с опытом, причем опытом коллективным.
Должен сказать, что многие специалисты в Мексике были удивлены уровнем технической готовности наших футболистов, называли его высоким. Совсем недавно такие заявления могли шокировать кого угодно. Конечно, во внешних проявлениях технического мастерства – в мягкости, в элегантности работы с мячом – мы уступаем латиноамериканцам. Но мягкость и элегантность – не составляющие футбола, это вообще субъективные понятия. Что же касается надежности, своевременности выполнения технических приемов и, что самое главное, работы с мячом на скорости, то мы выглядели подчас предпочтительнее южноамериканских футболистов. (Что вообще представляет собой современная техника в футболе? Еще в начале шестидесятых годов известный французский специалист Габриэль Ано сказал примерно так: играть при помощи одного козыря ужо невозможно, необходимо использовать все, которые есть в футболе – тактику, технику, функциональную и психологическую подготовку. Все взаимосвязано).
Техническое наше преимущество подтверждает и статистика: допуская 20–25 процентов брака (только в первом тайме матча с канадцами было 32 процента), наша команда вышла на очень высокий мировой уровень, прежде такие показатели были доступны только отдельным выдающимся футболистам (сейчас конечно же звезды их превзошли). Повышение индивидуального и коллективного технического мастерства сказалось во многом и на числе голевых ситуаций (16 ударов по воротам сборной Венгрии, 20 – Франции, 22 – Канады, 24 – только в основное время – Бельгии), и на реализации их (12 мячей за 4 игры). Больше забили только чемпионы.
Выравнивание технического мастерства в сравнении с ведущими командами мира не свидетельствует, конечно, о том, что мы достигли совершенства, но сулит нам неплохую перспективу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36