Обидно, конечно, что не взяли на этот раз чемпионские награды (чем плохо – третий раз подряд?), но, оглядываясь на сезон, поучительный во всех отношениях, я все больше и больше убеждаюсь, что могло быть хуже. Не так, как в сезоне, последовавшем после 1975 года, но все же.
Цейтнот начался с первых январских дней. Собрались мы вместе через сутки после встречи Нового года, еще через двое вылетели в ФРГ и Швейцарию на две с половиной недели: тренироваться, играть в представительных международных турнирах по мини-футболу. Проводили товарищеские матчи на обычных полях, в частности с «Баварией» играли на поле с подогревом – на мюнхенском олимпийском стадионе. Удивительное зрелище – изумрудная трава при пятнадцатиградусном морозе, тысячи две с половиной тепло одетых зрителей, которым диктор стадиона объявил: «Благодарим вас за мужество, за то, что пришли поддержать „Баварию“ в такую погоду. Просим не выбрасывать входные билеты – по ним вы сможете бесплатно прийти на официальный матч „Баварии“ в чемпионате страны против „Фортуны“ (Дюссельдорф) 28 февраля».
Тренерский коллектив наш мечтал больше всего о том, чтобы ребята как можно быстрее забыли о всех командных и индивидуальных призах 1986 года, чтобы выветрились у них из головы хвалебные рецензии на их игру, чтобы в сезон новый они вступили так, словно год-два назад ничего не добились.
Как забыть? Как не помнить обо всех этих «золотых мячах», итогах всевозможных референдумов, восторженных откликах, напечатанных в «Футболе – Хоккее» и во «Франс футбол», «Советском спорте» и «Киккерс», в «Правде» и «Либерасьон»…
Не успели мы прилететь в ФРГ, как команду окружили специально прибывшие сюда представители спортивных изданий многих европейских стран, теле– и радиокомментаторы. Вопросы, вопросы, вопросы… Беланову, Блохину, Заварову, мне, Яковенко, Кузнецову, Рацу… Серьезные и глупые, остроумные и провокационные, доброжелательные и злые. И – напоминавшие о том, о чем мы стремились забыть.
Надо сказать, западные журналисты довольно часто безбожно перевирают текст, и в итоге он значительно отличается от того, что ты говоришь интервьюеру. С недавних пор пришлось прибегнуть к новой практике – принимать вопросы в письменной форме и письменно же отвечать, оговаривая при этом, что все сокращения и добавления должны быть согласованы. И подействовало. Во всяком случае, «Франс футбол», например, весьма охотно пошел на такой метод сотрудничества и ничего уже не перевирает. Бюрократическая, быть может, мера, но вынужденная: иной раз такое читаешь в переводе, что волосы дыбом встают.
Разумная реакция на то, что ты сделал раньше, – один из признаков профессионализма. Футбол – профессия, а не состояние души, подверженной эмоциям. Однако и эмоциональные проявления понятны – это разрядка. Неумение управлять ими трудно ставить в вину. Это исключительно сложно, сдержанность приходит только с возрастом, с опытом. Мне трудно понять критиков, обвиняющих забивших гол футболистов в том, что они, дескать, не по-мужски отмечают это событие объятиями, поцелуями, а то и кучей-малой на поле. Гол – главное, к чему стремится команда. Обратите внимание: забившего третий, а то и четвертый гол, особенно в тех случаях, когда игра идет практически в одни ворота, так не поздравляют, как забившего первый. Не поздравляют обычно и отличившихся в кубковой, скажем, игре с заведомо слабым соперником. Ритуалы поздравлений во всех игровых видах спорта разные. Там, где забивают много, и времени для поздравлений нет. В футболе гол – событие, в огромной степени влияющее на настроение людей и даже на судьбы игроков и тренеров.
В ФРГ нам не удалось снять эмоциональное перенапряжение предыдущего сезона. В меньшей степени, но беспокоило нас и физическое состояние игроков, два года подряд вывозивших на своих плечах два воза – клуба и сборной. Вывозивших и, можно сказать, вывезших. Времени для полного восстановления щедро растраченных сил не было.
Уже в Монако, на Суперкубке, мы убедились, что игра не клеится. Потом начались мытарства из-за непогоды перед первым четвертьфинальным матчем Кубка чемпионов с «Бешикташем». Снежный плен в Турции, перелеты, отсутствие условий для тренировок – все это не добавило нам психологической уверенности. Н. Н. Озеров, находившийся тогда вместе с командой, сказал, что он никогда раньше не видел такого сплоченного коллектива и, познакомившись с ним ближе, узнав его «изнутри», берет назад все критические стрелы, выпущенные им в свое время в адрес киевского «Динамо». Приятно было, что человек опытный и поднаторевший за свою долгую творческую жизнь в футбольных делах, так оценил нашу команду. Но нам от этого было не легче.
Безусловно, в Монако мы летели за Суперкубком. Беспокоило только, что всюду – и дома, и за рубежом – нас считали явными фаворитами, не учитывая честолюбия «Стяуа», подкрепленного несколько иными, чем у пас, материальными стимулами.
На обязательном после финала допинг-контроле у футболистов есть время поговорить. Так вот, в приятной беседе между киевлянами и румынскими футболистами в Монако выяснилось, что гонорар за победу в состоявшемся матче у «Стяуа» гораздо выше, чем у киевского «Динамо». Это не вызвало гнев и возмущение наших игроков – к такому порядку вещей уже привыкли, ото просто принимается к сведению и сопровождается беззлобными шутками.
Ни в коем случае не хочу сказать, что, будь у нас материальные стимулы выше, мы бы привезли Суперкубок. Это совсем не так. Футбол есть футбол. В качестве контрпримера можно вспомнить 1975 год, когда, вне всякого сомнения, «Бавария» проиграла больше, чем выиграли мы, но приз тем не менее был выставлен в итоге на Крещатике и долго там стоял, пока Михаил Ошемков не увез его, чтобы передать следующему победителю. Но в современном мировом футболе уровень мотивации постоянно повышается, и делать вид, что нас это не касается, уже нельзя.
Трудно найти разумное объяснение, почему мы не можем использовать в качестве призового фонда определенное количество процентов от суммы, гарантированной нам организаторами только за участие в матче, суммы, которую мы обязаны целиком отдать в Госкомспорт. Ведь команда это заработала! Почему она не может воспользоваться хотя бы частью заработанного? Заработанного честно!
Еще в Москве, в гостинице «Спорт», где две группы киевлян (одна прилетела аз Уэльса со сборной после товарищеского матча, другая – с южных сборов из Гантиади) встретились за день до отлета в Монако, мы еще раз объяснили футболистам, что «Стяуа» также едет не на прогулку. Я видел эту команду в декабре 1986 года в Токио в матче за Межконтинентальный кубок против аргентинского клуба «Ривер Плейт» и должен сказать: игра наших соперников производила впечатление. Мне показалось даже, что в их игре чувствуется рука Стефана Ковача, легендарного румынского тренера, руководившего голландским «Аяксом» в начале семидесятых годов, одного из прародителей тотального футбола. Мне, кстати, приписывают, будто я возражаю против термина «тотальный футбол». Это не так: нет смысла не принимать то, что полностью отражает существо дела.
В Токио меня поразил интерес к футболу. Казалось бы, чего уж там: японцев на поле нет, какие-то неведомые «Стяуа» и «Ривер Плейт» борются за какой-то непонятный Межконтинентальный кубок. Но на трибунах – больше шестидесяти тысяч человек, идет прямая трансляция по телевидению (к слову, и еще в 54 страны), атмосфера праздничная. Этот матч иногда называют «Кубком „Тойоты“, поскольку основной его спонсор – эта крупнейшая автомобильная корпорация.
Румыны проиграли тогда – 0:1, но это был несчастный случай. Европейцы доминировали на протяжении всего матча, несмотря на то, что в составе соперников выделялись чемпионы мира 1986 года вратарь Пумпидо, защитник Ружжери, полузащитник Энрике, чемпионы мира 1978 года хавбеки Гальего и Алонсо, а также игроки сборной Уругвая Гутьеррес и Алсаменди. Последнему удалось забить единственный мяч после розыгрыша штрафного, правда, до этого был гол румын, проведенный защитником Белодедичем после высокоскоростной контратаки, по арбитр из Уругвая но понятным ему одному причинам его не засчитал.
После гола «Ривер Плейт» отбивался как мог, изредка проводя ответные атаки. Румынские футболисты резко взвинтили темп, не сбавляли его до конца матча, владели серединой поля, но так и не смогли ничего поделать против аргентинской обороны и вратаря. Я взял на заметку нестандартно играющих форвардов «Стяуа» Пицурку и Лэкэтуша, и нельзя было не отметить сбалансированную линию полузащитников румынской команды.
В Монако, на скамейке запасных, мне еще раз пришлось вспомнить матч в Токио – настолько были похожи сюжеты обеих встреч, только на сей раз в роли ведущих игру и проигравших ее оказались мы.
И без радости читали в «Экип»: «Футбол мы видели интересный, а советские болельщики могут быть разочарованы только результатом, но не игрой». Опять красивая игра… Впрочем, мы не имели никаких оснований оставаться довольными ею. «Стяуа» мы превосходили, но выгод от этого имели немного: несколько опасных ситуаций не использовали Беланов, Блохин, Заваров… Чанов пропустил на последней минуте первого тайма нелепейший гол со штрафного. Даже телезрителям, как выяснилось, был слышен его голос, когда он устанавливал стенку и командовал партнерами – Балем, в частности: «Андрей, вправо, вправо. Хорошо!» Оказалось, не очень хорошо.
В стенке плотно стояли шесть игроков (крайний слева – Рац). Седьмой, Беланов, стоял, чуть-чуть отойдя от Раца и готовясь выбежать на бьющего, если бы румыны вздумали разыграть штрафной. «Дырка», таким образом, между Рацем и Белановым образовалась. Нельзя быть уверенным, что именно в нее направил мяч Хаджи, но полетел он между двумя игроками, задел предплечье Раца и, как в бильярде, срикошетировал совсем не в ту сторону, в которую бросился, реагируя не на мяч, а на удар, Чанов. Рикошет он не учел и не заставил Беланова встать в стенку седьмым. В этом случае возможности Хаджи, пробившего, кстати, мощно, были бы ограничены.
Но это все – эпизоды, из которых складывается любая игра. Нас больше беспокоил дисбаланс в действиях команды, несовпадение тактов у ребят независимо от того, шла ли игра в обороне или же в атаке.
Готовность к игре у одних даже на глазок выглядела лучше, чем у других. Я сказал команде после этого матча: «Мы едем сейчас к „Бешикташу“. С такой игрой мы его, возможно, и одолеем, но останутся „Бавария“, „Порто“ и „Реал“, а с ними такие номера не проходят. Прошу не забывать также, что через два месяца многим из вас предстоит играть за сборную против ГДР и неудача там будет гораздо тяжелее клубной неудачи, хотя и после нее будет стыдно».
Матчи с «Порто», португальским клубом, «подброшенным» нам жребием, остались для нас в разряде «трагедийных». После жеребьевки знакомые и незнакомые люди подходили и поздравляли нас, словно киевское «Динамо» уже в финале. За спиной я слышал смех после того, как публично, в телевизионном интервью, заявил, что нам достался, пожалуй, самый сильный из всех оставшихся соперников. Я понимал тех, кто смеялся. Их информация исчерпывалась сведениями о «Реале», «Баварии». А что такое «Порто»? Да с ним «Шахтер» в свое время на равных играл.
Вот именно – в свое время. Оно прошло. И настало время говорить о весьма серьезной силе португальского клуба, не избалованного к тому же большими успехами. Если бы мне самому предложили тогда выбирать, я бы выбрал «Баварию». Между прочим, в финале португальцы не оставили «Баварии» никаких шансов и во втором тайме западногерманскую команду не было видно. В дни, когда я заканчивал работу над книгой, «Порто» подряд выиграл еще два приза – Межконтинентальный кубок в Токио и Суперкубок по сумме двух матчей у амстердамского «Аякса». Это – еще штришок к вопросу о постоянных величинах в футболе.
Мощь и настрой португальцев мы на себе прочувствовали 8 апреля 1987 года в Порту. К тому времени нам удалось в некоторой степени ликвидировать дисбаланс в игре, заметный по матчу в Монако. Во всяком случае, процент технического и тактического брака был значительно ниже, хотя первую полуфинальную встречу мы также проиграли, 1:2.
Грешно сетовать на необъективный арбитраж. Стараюсь избегать этого. Хочу лишь объяснить, как легко в матчах команд примерно одного уровня «передернуть» события и попытаться выбить из колеи неугодную судье по каким-то обстоятельствам команду. Опытному судье это не составляет никакого труда, а в опыте голландца Яна Кайзера сомневаться не приходится. И когда на 20-й минуте он не засчитал чисто забитый Блохиным гол, стало ясно: выиграть нам здесь не дадут, нужно добиваться минимального приемлемого результата.
В начале второго тайма разорвалась бомба: прошло всего 12 минут, а мы проигрывали 0:2. Объективных предпосылок к этому, кроме традиционного владения хозяевами поля инициативой, не было никаких. Все известные нам возможные направления атак «Порто» были перекрыты достаточно надежно, и вполне регулярно мы беспокоили оборону португальцев острыми переходами от обороны к атаке, в которых участвовали по четыре-пять человек.
Но если бы в футболе существовала шкала объективности, то, собственно, играть было бы совсем не обязательно – заполняй себе рейтинговую табличку, и все тут.
К счастью, все сложнее. Не поддающийся прогнозированию результат и простота правил – причины популярности футбола. События, происходящие на футбольном поле, во многом можно сравнить с жизнью. Я говорю сейчас не об увеличении темпа игры настолько, что можно искать аналогии разве что с прогрессом автомобильных моторов или же переходом от пропеллера к реактивному двигателю. Я – о ситуациях, связанных с постоянной борьбой, с радостями и глубоким огорчением, о полуторачасовых коллизиях, напоминающих жизнь во всех ее проявлениях…
Михайличенко потерял мяч на левом фланге нашей атаки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36