Сервис на уровне Водолей ру
Каждый из них был «ростом» 182 сантиметра. В воротах позади этого частокола неподвижных «защитников» стоял мой неизменный партнер и друг Жан-Мишель Мутье.
Дважды во время тренировок, а иногда и после нее, я пробивал Мутье до пятидесяти жестких, хлестких мячей, которые градом летели в ворота либо над плечами манекенов, либо обходя их стороной. Нельзя сказать, что такие упражнения не утомляли «Паричка». Но нам это упражнение все больше нравилось, мы здесь бросали друг другу вызов.
Я не вел точного подсчета, но «Нанси», «Сент-Этьенн», «Ювентус» и сборная Франции получили немало от этих моих дополнительных занятий…
1976 год. Год «зеленых» «Зеленые» – игроки клуба «Сент-Этьенна». – Прим. пер.
в финала Кубка европейских чемпионов в Глазго. Мой первый большой сезон, когда я получил свое боевое крещение в сборной Франции и занял почетное четвертое место в составе «Нанси» в чемпионате страны сразу же за игроками экстракласса. В этом году я также встретился с Кристель.
1976 год для меня – это и год призыва в армию. Я прохожу воинскую службу в батальоне в Жуенвилле, в знаменитой части, где собралась вся спортивная элита. Здесь очень симпатично. Ничего общего с африканскими батальонами или же частями «командос». За год меня всего четыре раза посылали в караул, причем лишь в легкой каске, высоких армейских ботинках и с винтовкой, заряженной холостыми патронами. Самый продолжительный караул длится двадцать четыре часа. Речь идет об охране ангара, в котором хранятся лодки каноэ и байдарки олимпийской сборной. Один раз я принимаю участие в параде, да и то только на территории казармы.
По сути дела, я остаюсь подающим надежды футболистом, а не солдатом-новобранцем. Мой полигон – это главным образом тренировочные поля, где я появляюсь в преддверии каких-нибудь международных воинских состязаний. Более того, мой капитан все время подписывает мне увольнительные, чтобы я смог принять участие в еженедельных (а иногда и дважды в неделю) сборах «Нанси – Лотарингии». Я отсутствую в казарме три дня из семи. Точно в таком положении находятся и мои приятели: Доминик Везир, Ален Бернар и Перуккини.
Везир, родители которого были кондитерами, пичкал нас пирожками, которые нужно было «изничтожать» под безжалостным оком нашего шефа Ги Брие, очень квалифицированного младшего офицера, отвечающего за физическую подготовку личного состава. После работы он всегда спешил в раздевалку, чтобы надеть бутсы. Позже я встречу его среди тренеров «Сент-Этьенна».
Страстный поклонник футбола, он очень близко сходится с футболистами-солдатами.
Везир, Руйе и, конечно, другие приятели по полку вместе со мной часто бывали в его квартире.
Моя воинская служба завершается 1 июня. Руйе, который готовится вернуться в «Нанси» после краткого пребывания s «Шомоне», тоже оказывается на свободе. Мы отдаем лихую воинскую честь Ги Брие, мизинцем касаясь шва летних джинсов.
Нас ожидают футбольные обязанности. Пиком наших успехов стали захватывающие отборочные матчи перед Олимпийскими играми 1976 года.
Мы добились путевки на Игры во встрече со сборной Румынии.
Увы, наш «Паричок» не попадает в олимпийскую сборную. В воротах будет стоять Лариё, вратарь из «Канн». В целом подобралась «светская» компания: Пеку, Амис, Барончелли из «Нанта», Замбелли из «Ниццы», Шаэр, который восходит в своем «Оксерре», Баттистон, этот защитник будущего, игрок «Меца», истинные любители-футболисты Поттье и Шазот и от «Нанси» Руйе, Рубио и я. Молодые игроки. Приятели. Общий настрой, общее состояние духа… На протяжении всей своей карьеры я буду вспоминать этот праздничный турнир. Именно там я глубоко осознал смысл, который придается вековой формуле: олимпийский дух. Несмотря на соперничество, несмотря на все тяжкие испытания, я все еще в него верю. В Квебеке, нужно отдать нам должное, мы были «королями». Достаточно было набросить на костюм фирменную голубую куртку с изображением петуха и надписью большими буквами «Франция», чтобы тут же на лицах прохожих появлялись улыбки. Коммерсанты разных мастей из кожи лезли вон, чтобы нам угодить, рестораны наперебой приглашали нас к себе. 14 июня, в день нашего национального праздника, квебекцы буквально завалили нас подарками и пожеланиями успеха.
Впервые сборная Франции принимала участие в олимпийском футбольном турнире.
Одну за другой мы победили сборные Израиля, Мексики и Гватемалы.
Наступили четвертьфиналы. Превосходное меню: несколько великоватый для рта кусочек в лице сборной ГДР, команды государственных «любителей», то есть замаскированных профессионалов. По сути дела, один из фаворитов. Два года назад эта команда произвела сенсацию, победив великую команду Франца Беккенбауэра.
Арбитр матча – итальянец Микелотти. У него неподкупный, суровый вид, он выказывает некоторое презрение к стоящим от него в нескольких шагах игрокам, живо позирующим для фотографии в семейный альбом. Совершенно ясно, что у него сегодня дурное настроение.
На исходе 20-й минуты его свисток словно приковывает нас к газону. Пенальти! Раздаются протестующие вопли. Конечно, ошибка (подножка), допущенная Жаном Фернандесом, оправдывает такое решение, но Микелотти не довольствуется лишь наказанием в зоне штрафной площадки. Он разыгрывает комедию, погружает руку в карман своей футболки и уже готов взмахнуть красной карточкой, применяя к игроку «высшую меру». Но он не учел присутствия на поле Пако Рубио, который, подчиняясь какому-то рефлексу, возникает за спиной арбитра и выхватывает у него из пальцев красную карточку футбольной «смертной казни». Микелотти, дезавуированный самым неожиданным образом под смех публики, становится таким же красным, как и утраченная только что карательная карточка: он выгоняет с поля Фернандеса, а за ним и Рубио! Я принимаю сторону невинно осужденных и под самым носом судьи в приступе какого-то фанфаронства начинаю мягко его провоцировать – похлопываю ему в ладоши: желтая карточка!
Это предупреждение вызвало дружное улюлюканье всего стадиона. Мы вынуждены играть вдевятером против одиннадцати немецких игроков в течение 62 минут. И мы пропускаем 4 безответных гола.
В результате такого грандиозного поражения сборная Франции должна была «очистить» Олимпийскую деревню. Но нам здесь так нравилось проводить время вместе с двумя тысячами других «сезонников». Мы посещали великих чемпионов: легкоатлета Альберто Хуанторену, гимнастку Надю Комэнеч и, конечно, Ги Дрю. Роберт Шарльбуа приезжал туда петь. Самой забавной, конечно, была невообразимая суматоха, связанная с обменами. Все, любая вещь, служило предметом торга и мены. В конце концов все превратилось в суперрынок по торговле подержанными вещами. Сам я главным образом собирал значки, но все же мне удалось заполучить две супермайки одного атлета из сборной Франции и одного игрока американской команды в ручной мяч, на которой стояли три магические буквы – «USA». Я с ней долго не расставался и снят в ней на всех фотографиях того времени.
Там я познакомился с Тьерри Роланом, который пользовался славой великого телекомментатора.
До этого только Тони Арбона, француз алжирского происхождения из «Экип», которому осталось совсем немного до пенсии и который изведал высший взлет своей славы в качестве комментатора «Радио Алжира», повсюду следовал за нами. Бравый парень, но критик невыносимый. У него были острые зубы и едкое перо.
Тьерри – совсем другой человек. Футбол для него – сладкое наркотическое опьянение, чемпионы – все его друзья, и когда он приступал к комментированию матча, то ему удавалось привлечь на нашу сторону миллионы телезрителей. Он обращался к ним запросто, по-дружески, как будто вел беседу с ними за столом или в уголке уютного кафе.
Когда мы с Тьерри познакомимся ближе, то очень привяжемся друг к другу.
Свое боевое крещение в составе «трехцветных» я получил сразу же, как покинул казарму.
…Это произошло всего три дня спустя после квалификационного предолимпийского матча в Румынии.
В этот вечер Франция принимала Чехословакию, и Мишель Идальго взял руководство команды в свои руки. Ее капитаном стал Анри Мишель. Я стал «трехцветным» среди «трехцветных». Как и Робер Пентена, который прежде, до поступления в «Нанси», играл за «Сошо». И Макс Босси, защитник из «Нанта». И Жиль Рампийон.
Выйдя из казармы, я взял такси. Когда я приехал на место встречи в парке Ла Форестьер, там не было ни души, а в роскошной гостинице и ресторане для гурманов «СентЖермен-ан-Лэ» я не заметил ни одного журналиста. Все уже собрались за столом.
Я оставляю свою сумку у администратора и намереваюсь присоединиться к команде. Но из-за того, что ошибаюсь дверью, я должен пройти через весь просторный зал, где обедающие в компании разнаряженных женщин тут же одинаковым движением отрывают свои носы от тарелки. Они меня разглядывают, пытаясь догадаться, к какому столу я подойду, но пока еще не могут опознать запоздавшего визитера.
Вот стол в углу, зарезервированный для команды «трехцветных», где спутниц значительно меньше.
Я здесь совсем новичок и несколько смущен своим опозданием. Обхожу стол, пожимаю протянутые руки. Наконец кто-то предлагает мне место рядом с собой. Это Батеней, ключевой игрок из «Сент-Этьенна». Какая удача: я просто восхищен этим человеком и в глубине души надеюсь, что мы с ним станем приятелями.
Чуть позже нас разводят по комнатам. Я попадаю в одну вместе с Анри Мишелем. Прекрасная идея – поселить ветерана «трехцветных» и новичка вместе. Нам, правда, нечего сказать друг другу, зато мы находим очень быстро взаимопонимание на футбольном поле.
Франция – Чехословакия. Я играю под номером 8. Начинаю с центра поля вместе с Анри (номер 6) и Жилем Рампийоном (номер 10), его напарником по команде «Нант».
Остальное известно: штрафной удар в нашу пользу. Вполне естественно, я должен был уступить этот удар опытному Анри. Но не знаю, какая муха меня укусила. Я медленно подошел к мячу и прошептал Анри: «Отпасни мне, и я всажу его в сетку!». Он так и сделал, а я сдержал слово. Двадцать тысяч болельщиков возликовали.
Моя ненавязчивая бесцеремонность во многом способствовала росту моей репутации как молодого игрока. Я никогда не говорил об этом с Анри Мишелем, он же об этом случае просто прожужжал всем уши…
В тот год, год моей воинской службы, а также моего международного крещения и олимпийских игр, я сыграл 80 матчей.
А следующий год стал «золотым» для «Нанси – Лотарингия» (я забил 25 голов) и успешным для сборной Франции (я участвовал в 8 матчах, забил 4 гола), пробившейся в квалификационных матчах в финал чемпионата мира в Аргентине. Первый ее чемпионат мира за последние двенадцать лет…
В «Нанси» центром нападения команды, нанесшим первый удар по мячу в чемпионате 1977 года, был Лоран Поку. Невозмутимый и монументальный африканец, который разрывал защиту противника своими скорыми наскоками и атлетической мощью. Но, увы, Поку вскоре был травмирован.
Меня вызвал к себе Антуан Редин и сказал: «Ты стремишься стать закоперщиком игры. Для этого у тебя есть все данные. Но Поку в настоящее время играть не может. Оставь все свои мысли о номере 10 и занимай-ка место центрального нападающего: номер 9. На этом месте, Мишель, ты сможешь сковать одного, а то и двух защитников, привязать их к себе и таким образом нарушить равновесие задней линии защиты противника. И этим должны воспользоваться другие наши игроки…».
Для перемещений на передней линии атаки у меня не всегда еще хватало сил. Я старался покончить с этим недостатком, а также научиться оставлять за спиной своего «телохранителя» и завершать рывок точным ударом, ударом скорее прицельным, чем сильным. И вот мяч, направленный в сетку, казалось, вялой ногой, вдруг меняет свою траекторию и подкатывается под живот лежащего и сконфуженного вратаря. В тридцати шести матчах я попадаю в самую точку девятнадцать раз, то есть поражаю цель один раз из двух, и еще большего добиваюсь в играх на Кубок Франции (8 голов в 9 матчах).
Не стоит и говорить, что этот последний, девятый матч на Кубок стал для нас настоящим апофеозом. Спустя одиннадцать лет после своего основания – церемонии, прошедшей без особого шума в одном из скромных зданий в центре города, – клуб «Нанси – Лотарингия» намеревался своими бутсами притоптать траву на зеленом газоне «Парк-де-Пренс», святая святых французского футбола!
«Нанси» предстояло играть в финале!
Этот матч нельзя было проиграть!
Навсегда сохранится в спортивных анналах и в нашей памяти воспоминание, которое до сих пор не утрачивает своей сладости: «Нанси» – 1; «Ницца»-0.
Гол забил Мишель Платини. Я был тогда капитаном. И президент Жискар д'Эстен вручил мне почетные трофеи под радостные крики «Виват!» всего стадиона. Жискар обнял меня. Мы больше никогда с ним не встретимся, наши дороги разойдутся навсегда, но мне известно от одного друга, работавшего в министерстве финансов, что родители президента обожали футбол и были моими неизменными болельщиками. Это от их имени Жискар меня поцеловал…
На следующее утро я защелкнул свой чемодан и отправился на стадион «Туке», где присоединился к сборной Франции…
Находясь в самолете «Конкорд», который уносил нас над самыми облаками к берегам Аргентины, я не мог отказать себе в удовольствии помечтать…
«Марсельеза» в честь победы
По происхождению я – итальянец. Но я никогда не чувствовал себя иммигрантом. И у меня нет никаких оснований, чтобы произносить речь, посвященную проблемам иммиграции.
Лучше других я умею ценить честь, оказанную моей семье, которая получила французское гражданство. Французом я стал по доброй воле моего дедушки. Ради этого он проливал во Франции пот, как другие проливают кровь. Цепочка последующих поколений сделала свое дело.
Нет, я не испытывал особых патриотических чувств к Франции, когда занимался шагистикой во время военной службы. Я не переживал никаких эмоций при подъеме французского национального флага на плацу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Дважды во время тренировок, а иногда и после нее, я пробивал Мутье до пятидесяти жестких, хлестких мячей, которые градом летели в ворота либо над плечами манекенов, либо обходя их стороной. Нельзя сказать, что такие упражнения не утомляли «Паричка». Но нам это упражнение все больше нравилось, мы здесь бросали друг другу вызов.
Я не вел точного подсчета, но «Нанси», «Сент-Этьенн», «Ювентус» и сборная Франции получили немало от этих моих дополнительных занятий…
1976 год. Год «зеленых» «Зеленые» – игроки клуба «Сент-Этьенна». – Прим. пер.
в финала Кубка европейских чемпионов в Глазго. Мой первый большой сезон, когда я получил свое боевое крещение в сборной Франции и занял почетное четвертое место в составе «Нанси» в чемпионате страны сразу же за игроками экстракласса. В этом году я также встретился с Кристель.
1976 год для меня – это и год призыва в армию. Я прохожу воинскую службу в батальоне в Жуенвилле, в знаменитой части, где собралась вся спортивная элита. Здесь очень симпатично. Ничего общего с африканскими батальонами или же частями «командос». За год меня всего четыре раза посылали в караул, причем лишь в легкой каске, высоких армейских ботинках и с винтовкой, заряженной холостыми патронами. Самый продолжительный караул длится двадцать четыре часа. Речь идет об охране ангара, в котором хранятся лодки каноэ и байдарки олимпийской сборной. Один раз я принимаю участие в параде, да и то только на территории казармы.
По сути дела, я остаюсь подающим надежды футболистом, а не солдатом-новобранцем. Мой полигон – это главным образом тренировочные поля, где я появляюсь в преддверии каких-нибудь международных воинских состязаний. Более того, мой капитан все время подписывает мне увольнительные, чтобы я смог принять участие в еженедельных (а иногда и дважды в неделю) сборах «Нанси – Лотарингии». Я отсутствую в казарме три дня из семи. Точно в таком положении находятся и мои приятели: Доминик Везир, Ален Бернар и Перуккини.
Везир, родители которого были кондитерами, пичкал нас пирожками, которые нужно было «изничтожать» под безжалостным оком нашего шефа Ги Брие, очень квалифицированного младшего офицера, отвечающего за физическую подготовку личного состава. После работы он всегда спешил в раздевалку, чтобы надеть бутсы. Позже я встречу его среди тренеров «Сент-Этьенна».
Страстный поклонник футбола, он очень близко сходится с футболистами-солдатами.
Везир, Руйе и, конечно, другие приятели по полку вместе со мной часто бывали в его квартире.
Моя воинская служба завершается 1 июня. Руйе, который готовится вернуться в «Нанси» после краткого пребывания s «Шомоне», тоже оказывается на свободе. Мы отдаем лихую воинскую честь Ги Брие, мизинцем касаясь шва летних джинсов.
Нас ожидают футбольные обязанности. Пиком наших успехов стали захватывающие отборочные матчи перед Олимпийскими играми 1976 года.
Мы добились путевки на Игры во встрече со сборной Румынии.
Увы, наш «Паричок» не попадает в олимпийскую сборную. В воротах будет стоять Лариё, вратарь из «Канн». В целом подобралась «светская» компания: Пеку, Амис, Барончелли из «Нанта», Замбелли из «Ниццы», Шаэр, который восходит в своем «Оксерре», Баттистон, этот защитник будущего, игрок «Меца», истинные любители-футболисты Поттье и Шазот и от «Нанси» Руйе, Рубио и я. Молодые игроки. Приятели. Общий настрой, общее состояние духа… На протяжении всей своей карьеры я буду вспоминать этот праздничный турнир. Именно там я глубоко осознал смысл, который придается вековой формуле: олимпийский дух. Несмотря на соперничество, несмотря на все тяжкие испытания, я все еще в него верю. В Квебеке, нужно отдать нам должное, мы были «королями». Достаточно было набросить на костюм фирменную голубую куртку с изображением петуха и надписью большими буквами «Франция», чтобы тут же на лицах прохожих появлялись улыбки. Коммерсанты разных мастей из кожи лезли вон, чтобы нам угодить, рестораны наперебой приглашали нас к себе. 14 июня, в день нашего национального праздника, квебекцы буквально завалили нас подарками и пожеланиями успеха.
Впервые сборная Франции принимала участие в олимпийском футбольном турнире.
Одну за другой мы победили сборные Израиля, Мексики и Гватемалы.
Наступили четвертьфиналы. Превосходное меню: несколько великоватый для рта кусочек в лице сборной ГДР, команды государственных «любителей», то есть замаскированных профессионалов. По сути дела, один из фаворитов. Два года назад эта команда произвела сенсацию, победив великую команду Франца Беккенбауэра.
Арбитр матча – итальянец Микелотти. У него неподкупный, суровый вид, он выказывает некоторое презрение к стоящим от него в нескольких шагах игрокам, живо позирующим для фотографии в семейный альбом. Совершенно ясно, что у него сегодня дурное настроение.
На исходе 20-й минуты его свисток словно приковывает нас к газону. Пенальти! Раздаются протестующие вопли. Конечно, ошибка (подножка), допущенная Жаном Фернандесом, оправдывает такое решение, но Микелотти не довольствуется лишь наказанием в зоне штрафной площадки. Он разыгрывает комедию, погружает руку в карман своей футболки и уже готов взмахнуть красной карточкой, применяя к игроку «высшую меру». Но он не учел присутствия на поле Пако Рубио, который, подчиняясь какому-то рефлексу, возникает за спиной арбитра и выхватывает у него из пальцев красную карточку футбольной «смертной казни». Микелотти, дезавуированный самым неожиданным образом под смех публики, становится таким же красным, как и утраченная только что карательная карточка: он выгоняет с поля Фернандеса, а за ним и Рубио! Я принимаю сторону невинно осужденных и под самым носом судьи в приступе какого-то фанфаронства начинаю мягко его провоцировать – похлопываю ему в ладоши: желтая карточка!
Это предупреждение вызвало дружное улюлюканье всего стадиона. Мы вынуждены играть вдевятером против одиннадцати немецких игроков в течение 62 минут. И мы пропускаем 4 безответных гола.
В результате такого грандиозного поражения сборная Франции должна была «очистить» Олимпийскую деревню. Но нам здесь так нравилось проводить время вместе с двумя тысячами других «сезонников». Мы посещали великих чемпионов: легкоатлета Альберто Хуанторену, гимнастку Надю Комэнеч и, конечно, Ги Дрю. Роберт Шарльбуа приезжал туда петь. Самой забавной, конечно, была невообразимая суматоха, связанная с обменами. Все, любая вещь, служило предметом торга и мены. В конце концов все превратилось в суперрынок по торговле подержанными вещами. Сам я главным образом собирал значки, но все же мне удалось заполучить две супермайки одного атлета из сборной Франции и одного игрока американской команды в ручной мяч, на которой стояли три магические буквы – «USA». Я с ней долго не расставался и снят в ней на всех фотографиях того времени.
Там я познакомился с Тьерри Роланом, который пользовался славой великого телекомментатора.
До этого только Тони Арбона, француз алжирского происхождения из «Экип», которому осталось совсем немного до пенсии и который изведал высший взлет своей славы в качестве комментатора «Радио Алжира», повсюду следовал за нами. Бравый парень, но критик невыносимый. У него были острые зубы и едкое перо.
Тьерри – совсем другой человек. Футбол для него – сладкое наркотическое опьянение, чемпионы – все его друзья, и когда он приступал к комментированию матча, то ему удавалось привлечь на нашу сторону миллионы телезрителей. Он обращался к ним запросто, по-дружески, как будто вел беседу с ними за столом или в уголке уютного кафе.
Когда мы с Тьерри познакомимся ближе, то очень привяжемся друг к другу.
Свое боевое крещение в составе «трехцветных» я получил сразу же, как покинул казарму.
…Это произошло всего три дня спустя после квалификационного предолимпийского матча в Румынии.
В этот вечер Франция принимала Чехословакию, и Мишель Идальго взял руководство команды в свои руки. Ее капитаном стал Анри Мишель. Я стал «трехцветным» среди «трехцветных». Как и Робер Пентена, который прежде, до поступления в «Нанси», играл за «Сошо». И Макс Босси, защитник из «Нанта». И Жиль Рампийон.
Выйдя из казармы, я взял такси. Когда я приехал на место встречи в парке Ла Форестьер, там не было ни души, а в роскошной гостинице и ресторане для гурманов «СентЖермен-ан-Лэ» я не заметил ни одного журналиста. Все уже собрались за столом.
Я оставляю свою сумку у администратора и намереваюсь присоединиться к команде. Но из-за того, что ошибаюсь дверью, я должен пройти через весь просторный зал, где обедающие в компании разнаряженных женщин тут же одинаковым движением отрывают свои носы от тарелки. Они меня разглядывают, пытаясь догадаться, к какому столу я подойду, но пока еще не могут опознать запоздавшего визитера.
Вот стол в углу, зарезервированный для команды «трехцветных», где спутниц значительно меньше.
Я здесь совсем новичок и несколько смущен своим опозданием. Обхожу стол, пожимаю протянутые руки. Наконец кто-то предлагает мне место рядом с собой. Это Батеней, ключевой игрок из «Сент-Этьенна». Какая удача: я просто восхищен этим человеком и в глубине души надеюсь, что мы с ним станем приятелями.
Чуть позже нас разводят по комнатам. Я попадаю в одну вместе с Анри Мишелем. Прекрасная идея – поселить ветерана «трехцветных» и новичка вместе. Нам, правда, нечего сказать друг другу, зато мы находим очень быстро взаимопонимание на футбольном поле.
Франция – Чехословакия. Я играю под номером 8. Начинаю с центра поля вместе с Анри (номер 6) и Жилем Рампийоном (номер 10), его напарником по команде «Нант».
Остальное известно: штрафной удар в нашу пользу. Вполне естественно, я должен был уступить этот удар опытному Анри. Но не знаю, какая муха меня укусила. Я медленно подошел к мячу и прошептал Анри: «Отпасни мне, и я всажу его в сетку!». Он так и сделал, а я сдержал слово. Двадцать тысяч болельщиков возликовали.
Моя ненавязчивая бесцеремонность во многом способствовала росту моей репутации как молодого игрока. Я никогда не говорил об этом с Анри Мишелем, он же об этом случае просто прожужжал всем уши…
В тот год, год моей воинской службы, а также моего международного крещения и олимпийских игр, я сыграл 80 матчей.
А следующий год стал «золотым» для «Нанси – Лотарингия» (я забил 25 голов) и успешным для сборной Франции (я участвовал в 8 матчах, забил 4 гола), пробившейся в квалификационных матчах в финал чемпионата мира в Аргентине. Первый ее чемпионат мира за последние двенадцать лет…
В «Нанси» центром нападения команды, нанесшим первый удар по мячу в чемпионате 1977 года, был Лоран Поку. Невозмутимый и монументальный африканец, который разрывал защиту противника своими скорыми наскоками и атлетической мощью. Но, увы, Поку вскоре был травмирован.
Меня вызвал к себе Антуан Редин и сказал: «Ты стремишься стать закоперщиком игры. Для этого у тебя есть все данные. Но Поку в настоящее время играть не может. Оставь все свои мысли о номере 10 и занимай-ка место центрального нападающего: номер 9. На этом месте, Мишель, ты сможешь сковать одного, а то и двух защитников, привязать их к себе и таким образом нарушить равновесие задней линии защиты противника. И этим должны воспользоваться другие наши игроки…».
Для перемещений на передней линии атаки у меня не всегда еще хватало сил. Я старался покончить с этим недостатком, а также научиться оставлять за спиной своего «телохранителя» и завершать рывок точным ударом, ударом скорее прицельным, чем сильным. И вот мяч, направленный в сетку, казалось, вялой ногой, вдруг меняет свою траекторию и подкатывается под живот лежащего и сконфуженного вратаря. В тридцати шести матчах я попадаю в самую точку девятнадцать раз, то есть поражаю цель один раз из двух, и еще большего добиваюсь в играх на Кубок Франции (8 голов в 9 матчах).
Не стоит и говорить, что этот последний, девятый матч на Кубок стал для нас настоящим апофеозом. Спустя одиннадцать лет после своего основания – церемонии, прошедшей без особого шума в одном из скромных зданий в центре города, – клуб «Нанси – Лотарингия» намеревался своими бутсами притоптать траву на зеленом газоне «Парк-де-Пренс», святая святых французского футбола!
«Нанси» предстояло играть в финале!
Этот матч нельзя было проиграть!
Навсегда сохранится в спортивных анналах и в нашей памяти воспоминание, которое до сих пор не утрачивает своей сладости: «Нанси» – 1; «Ницца»-0.
Гол забил Мишель Платини. Я был тогда капитаном. И президент Жискар д'Эстен вручил мне почетные трофеи под радостные крики «Виват!» всего стадиона. Жискар обнял меня. Мы больше никогда с ним не встретимся, наши дороги разойдутся навсегда, но мне известно от одного друга, работавшего в министерстве финансов, что родители президента обожали футбол и были моими неизменными болельщиками. Это от их имени Жискар меня поцеловал…
На следующее утро я защелкнул свой чемодан и отправился на стадион «Туке», где присоединился к сборной Франции…
Находясь в самолете «Конкорд», который уносил нас над самыми облаками к берегам Аргентины, я не мог отказать себе в удовольствии помечтать…
«Марсельеза» в честь победы
По происхождению я – итальянец. Но я никогда не чувствовал себя иммигрантом. И у меня нет никаких оснований, чтобы произносить речь, посвященную проблемам иммиграции.
Лучше других я умею ценить честь, оказанную моей семье, которая получила французское гражданство. Французом я стал по доброй воле моего дедушки. Ради этого он проливал во Франции пот, как другие проливают кровь. Цепочка последующих поколений сделала свое дело.
Нет, я не испытывал особых патриотических чувств к Франции, когда занимался шагистикой во время военной службы. Я не переживал никаких эмоций при подъеме французского национального флага на плацу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35