– Это было письмо от моих патриотических компаньонок – Бриты, Пайдер, Эниды и Кариг – к Протектору Редруту. Они пишут, что подозревают меня в связях с социально неприспособленными, и надеются, что неправы, но считают нужным как патриотки сообщить об этом. Они подозревают, что Керман тоже в этом участвует, поэтому не хотят докладывать ему. Может, это, наконец, уймет этого чертова домоправителя. Вечно он шныряет и подслушивает. Никогда не любил доносчиков.
– И теперь есть шанс, что твои подружки… извини, бывшие подружки, – проговорила Маев, – не будут расстреляны и не попадут к доктору Мьюссу, когда все закончится и нас здесь не будет.
Ньянгу перестал улыбаться.
– Да. На это я и надеюсь. Не смог придумать ничего лучше. Пошли. Пора подобрать А и Б. Они начнут нервничать, если рядом со мной больше полутора минут не будет вооруженной охраны.
– Да, а что, кстати, ты собираешься делать с ними?
– Знаешь, если бы я не напоминал себе каждую минуту, что они открестятся от меня, как только узнают, кто я такой на самом деле, то эти телята были бы мне даже симпатичны. Но с ними мы разберемся. Хватит об этом.
Три дня.
Для охраны одного мужчины и трех женщин конвой был очень внушительный.
Колонна солдат – теперь не гвардейцев, а просто пехоты – выстроилась на ступенях лечебницы. Гарвин, Лир, Монтагна и Махим, которая все еще немного прихрамывала, спустились по ступеням в пехотный транспортник без иллюминаторов, напоминавший «грирсоны» Корпуса. Впереди и позади него сидели две «айши» – местный вариант «Жуковых». В небе зависла лодка нана-класса.
Корабли взлетели, развернулись на сто восемьдесят градусов, оставаясь над дорогой на случай, если обочины были заминированы, и полетели вдоль ее изгибов сквозь пригороды к Дворцу юстиции.
Все команды были тщательно проинструктированы по указаниям Ньянгу. Если на них нападут, корабли эскорта должны были немедленно заняться источником угрозы. Корабль с заключенными должен был сесть, запечатать вход и ждать поддержки.
Два дня.
– Народ Ларикса и Куры требует справедливости, – воскликнул джудикат лейтер Вишинск, – и этот благородный призыв должен быть и будет услышан. Существа – я с трудом могу заставить себя назвать их людьми – на скамье подсудимых демонстрируют свою вину всем своим видом, и я уверен, что государству не потребуется много времени, чтобы признать их виновными по всем пунктам. Четверо обвиняемых – это Гарвин Янсма…
Вишинск продолжал кричать, а Гарвин пытался выглядеть не слишком подозрительно и преступно.
Зал суда был громадный. Стены вместо дерева были покрыты нержавеющей сталью. Зрителей было мало, но на четырех обвиняемых со всех сторон были направлены камеры. У двух основных дверей стояли попарно охранники с бластерами, как и у двери в кабинет судьи.
Вишинск сидел на высоких подмостках. За его спиной были два флага – Ларикса и Куры, решил Гарвин, – и голограмма Протектора Редрута больше чем в человеческий рост в такой же красно-черной мантии, как у судьи.
Гарвин заметил, что в государстве Редрута функции судьи и прокурора выполнял один человек, что уж точно облегчало процедуру. Присяжных, похоже, тоже не было. Так что Гарвин предположил, что Вишинск предъявит обвинения, выслушает назначенную защиту и вынесет «справедливый» вердикт.
Гарвин был чертовски рад, что он не лариксанин и не куранец, а особенно не виноватый лариксанин или куранец. Или даже невинный, если уж на то пошло. По тому немногому, что Иоситаро рассказал ему о своем прошлом, Гарвин догадывался, что Ньянгу такое «правосудие» знакомо.
Очень хотелось пропустить все это мимо ушей и попробовать догадаться, что конкретно спланировал Ньянгу. Он ничего не сказал никому из пленников. Гарвина это удивило, но потом он понял, что Иоситаро боится, как бы Мьюсс не провел потихоньку новый эксперимент с наркотиками. Это было вполне резонно: по стандартной процедуре те, кому не было необходимо что-то знать, не знали ничего.
Но Гарвину Янсме это не нравилось.
– Я весьма довольна вашей работой, – сказала Маев собравшимся членам своего специального подразделения. – Если на практике мероприятие пройдет так же успешно, как на картах, вас ждут не только медали, но и продвижения по службе. Думаю, что сумею в этом помочь, поскольку Протектор Редрут выбрал меня, чтобы проследить за вашей работой из его личных апартаментов. Я, конечно, жалею, что не сумею лично руководить вами. Но я верю в вас и знаю, что вы сделаете этот день незабываемым для всех.
«Да, для вас, Ньянгу и, будем надеяться, целой компании его друзей», – подумала она.
* * *
Первый день суда был посвящен чтению вслух длинного списка обвинений. После каждого из них джудикат Блейер взвизгивал: «Невиновны». Или: «Не доказано».
На второй день Вишинск зачитал список своих свидетелей и объяснил, как он поочередно рассмотрит злодеяния, совершенные десантниками до того, как их поймали.
Последнее сообщение Ньянгу состояло из одного слова:
«Пуск».
Он выключил передатчик и полил фальшивую скалу жидкостью, которая расплавит ее содержимое до неузнаваемого комка.
Джудикат лейтер Вишинск как раз демонстрировал первую голограмму Куры Четыре, на которой умело сделанная анимация показывала, как высадили десант, когда два «велва» вышли из гиперпространства. Лодка нана-класса, охранявшая точку выхода, не успела ни атаковать, ни позвать на помощь – ракеты разнесли ее на куски. Через несколько секунд появились и направились к Лариксу два транспортника, четыре истребителя келли-класса и еще семь «велвов» с приданными им «аксаями». Свидетельства все продолжались, и, наконец, заседание было прервано до следующего дня.
Четверых камбрийцев вывели обратно к кораблю, усадили и пристегнули наручниками. Один из охранников пробурчал что-то угрожающее и получил оплеуху от своего сержанта за то, что слишком далеко зашел.
Подъемник взлетел, и три корабля направились к лечебнице.
Ньянгу посадил лимузин на вершине холма, с которого была видна находившаяся в километре лечебница.
– В чем дело, сэр? – спросил громила А, вытаскивая оружие и оглядывая все вокруг.
– Порядок, – сказал Ньянгу. – Я хочу понаблюдать за тем, как заходят заключенные. Проверить, нет ли пробелов в обеспечении безопасности.
Он поднял купол лимузина, вылез и потянулся. Телохранители тоже вышли и прошли вперед, оглядывая кусты.
В руке у Ньянгу появилось оружие, он тщательно прицелился и выстрелил А в спину. Когда тот упал, изумленный Б повернулся к нему. Иоситаро выстрелил ему в шею, потом снова прицелился и сделал еще один выстрел, в грудь. Он осмотрел тела. Оба были мертвы.
– Начинайте симулированную атаку, – приказала Маев.
Сержант отдал честь и повернулся к ждущим гвардейцам.
– Оружие наготове… Ладно, как нам и приказали, мы изображаем, что пытаемся захватить Дворец юстиции. Вперед! Идем по двое!
Двадцать четыре человека врассыпную побежали по переходу к Дворцу юстиции.
Маев прыгнула обратно в подъемник и на полной скорости двинулась к лечебнице.
Во дворце заметили бегущих вооруженных людей, повсюду завыли сирены.
Пехотный офицер одного из подразделений, охранявших дорогу между дворцом и лечебницей, услышал резкий сигнал коммуникатора и включил прием.
– Взвод шестьдесят, Наир.
– Дворец юстиции атакован! – проскрипело оттуда. Говоривший не назвался, но Наир узнал своего начальника. – Быстро в корабли и сразу во дворец!
– А как же охрана дороги?
– К черту охрану дороги! Жизнь Протектора в опасности!
Наир отключил коммуникатор и стал выкрикивать приказы. Его удивленные солдаты выбрались из окопов и побежали к кораблям, где не менее изумленные пилоты запускали двигатели.
* * *
На мгновение офицеры безопасности были ошеломлены, но потом среагировали с мрачной деловитостью. Заговор существовал. Чертовы «серые мстители» существовали, и они хотели добраться до камбрийцев. Слава Редруту, преступников в зале больше не было. Отдавая приказы перейти на боевую готовность и стрелять сразу, офицеры гадали, что пошло не так в планах заговорщиков.
Через несколько секунд патрульные корабли в небе предупредили о неизвестных кораблях в атмосфере. Камбрийцы нанесли удар, пробивая неподготовленную оборону. Под ними была их цель – Дворец юстиции Ларикса.
На борту ведущего «келли» мил Лискеард наблюдал за поверхностью. Ему ужасно хотелось, чтобы целью был этот чертов Редрут. Чтобы тот, кто наводил их, – а разведданные у него, судя по всему, были неплохие, – сумел выяснить, где прячется Протектор. Черт, может, Протектор был прямо посреди цели. Лискеард на это надеялся.
– Есть цель, – доложил его артиллерийский офицер.
– Огонь от первого до третьего, – приказал Лискеард, и три «годдарда» метнулись ко Дворцу юстиции.
Показались три корабля конвоя с заключенными. Ньянгу сосчитал их и подождал, когда ведущая «айша» влетела на перекресток, охранявшийся тремя опустевшими окопами.
– Два, один, пуск, – сказал он и включил детонатор.
Три заряда, спрятанные в мешках с песком, взорвались одновременно, прихватив летевшую над ними «айшу». Вращение пропеллера нарушилось, и корабль накренился, перевернулся, врезался в землю и взорвался.
Замыкающая «айша» развернулась, пулеметный и ракетный расчеты взялись за дело, отыскивая цель.
Корабль с заключенными опустился и сел, тяжело ударившись о дорогу. Потом он отъехал в укрытие за каменным зданием у перекрестка.
«Айша» выстрелила ракетой в облако пыли от взрыва, ничего этим не добившись. И в этот момент из-за садящегося солнца вылетела пара «аксаев». С каждого из них в «айшу» ударило по паре ракет, и на ее месте возник огненный шар.
Доктор Мьюсс осматривал голограмму человеческого тела со снятой кожей, чтобы в замедленном показе увидеть, какие нервные центры первыми чувствуют болевой импульс, когда чемодан на столе напротив него взорвался. Взрывная волна отбросила его сквозь стол со стеклянной лабораторной посудой в паровой шкаф.
Медсестры вбежали в кабинет почти немедленно. Им казалось, что они привыкли к ужасам, но от вида человека, вверх ногами насаженного на стержень взрывоустойчивого прозрачного пластика и истекавшего кровью так, будто его изрезали бритвой, сестрам стало дурно.
К тому времени, когда они придумали, как его снять, Мьюсс истек кровью до конца.
«Годдарды» врезались в центр Дворца юстиции. Джудикаты Вишинск и Блейер сидели в кабинете Вишинска, обсуждая свои замечания по поводу свидетелей на завтра, когда взорвалась первая ракета. Они успели только посмотреть и ужаснуться, когда взрыв сорвал крышу и превратил их в красно-серо-белую мозаику на одной из стальных стен.
– Не двигаться, гады, – сказал охранник, разворачиваясь на сиденье и наводя оружие на четверых камбрийцев. – Если кто-то пытается вас вытащить, мне придется…
– Кончай, – сказал пилот. – Вон там нам машет этот лейтер, как его, Йонс. – Его голос автоматически приобрел механические интонации. – Осторожно. Трап отходит.
Оба трапа опустились, и Ньянгу проскользнул в корабль.
– На нас напали социально неприспособленные, – сказал он. – Готовьтесь к взлету.
– Да, сэр, – сказал пилот. – Но…
– Я отменяю свой предыдущий приказ. Ну, давайте же, двигайтесь! Я пригляжу за этими подонками.
Охранник повернулся вперед, и Ньянгу выстрелил ему в затылок сквозь шлем. Послышался оглушающий шум, и по панели управления брызгами разлетелись кровь, пластик и серое вещество. Потом он застрелил пилота, и тот упал лицом в приборы.
Все четверо, даже Гарвин, уставились на него в изумлении. Ньянгу вытащил из-за пояса резак и быстро перерезал им наручники.
– Не за что, ребята, – сказал он. – Пора домой.
Заключенные вскочили на ноги и двинулись к трапу.
Гарвин схватил Ньянгу за руку.
– Спасибо, что не забыл про нас, – сказал он.
– Видишь, что получается, когда берешься за дело в одиночку? – ответил Ньянгу. – Надеюсь, ты усвоил урок.
У Гарвина хватило сил изобразить в ответ на это угрожающий рык. Потом он выбрался наружу как раз в тот момент, когда перед ними приземлился подъемник и из него с пистолетом наготове выскочила Маев Стиофан. Заключенные вздрогнули, но потом поняли, что поскольку женщина в них не стреляет, она должна быть на их стороне.
– Мы летим домой в этом подъемнике? – спросила наконец Лир, и тут над их головами возникли два «келли», а за ними вооруженные транспорты. Они опустились, снося здания по обе стороны дороги, и открыли люки. Пленники, не ожидая приказов, неловко поспешили к транспортам.
– Пошли, Маев, – сказал Ньянгу. – Я хочу познакомить тебя с моими друзьями.
«Аксаи», «велвы» и «келли» промчались вдоль правительственного комплекса, стреляя ракетами во все, что больше человека, а из пулеметов – во все, что на двух ногах.
В этом водовороте хаоса погибли остатки фанатиков Маев, убитые либо камбрийцами, либо охраной с Ларикса.
Ракета сверху на несколько метров промахнулась по «аксаю», ударила в башню и взорвалась. Башня взлетела, будто собралась сама стать ракетой, и обрушилась.
– Попался, попался, попался, – повторял Бен Дилл. Он перевернулся, прицелился в «нана», который пытался выстрелить во второй «аксай», и взорвал его.
В его наушниках раздался голос:
– Всем подразделениям прекратить боевые действия. Повторяю, прекратить боевые действия и отступить.
– Ну вот, только я разошелся, – проворчал Дилл.
Мил Ангара стоял на поле лагеря Махан и наблюдал строй садящихся кораблей.
– Сколько, говорите, заняла операция?
– Меньше десяти минут, – ответил Хедли. – Зашли, спустились, вышли – и все дела.
– Я слышал доклад, – настаивал Ангара, – и знаю, что все учебники по тактике превозносят значение элемента неожиданности. Но я все равно не верю, черт возьми, что никто не пострадал.
– Вообще-то кое-кто пострадал. На одном из истребителей член экипажа сломал ногу, готовя ракету к выстрелу. Но больше ничего, сэр. Это, конечно, плохо, сэр, – добавил Хедли. – Они теперь будут слишком уверены в себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38