.*
– Понял 3-4-Q-Q-Q-3…
– Отклонение ракет послано 6-6-7-8-9-9-0.
– Перехватчики ушли в нуль-пространство.
– Код перехватчиков единственное слово – WAVEN.
– Понял, WAVEN. Жду подтверждения.
– Мины сняты, контрсигнал сработал.
– Входящие ракеты самоуничтожились.
– Перехватчики вернулись в нормальное пространство. Посылаю WAVEN… WAVEN… Нет эффекта…
– Попытка ЕСМ сбить перехватчики… Видимого эффекта нет.
– Приготовить к запуску контрракеты, по команде, – приказал Лискеард.
– Перехватчики вернулись в нуль-пространство. Послан сигнал RAFET. Повторяю, RAFET.
– RAFET подтвердил признание опознавательного ответа. Они ушли обратно на базу.
– Еще что-нибудь там пытается съесть нас живьем?
Молчание, затем шквал отрицательных ответов.
– Семь минут до следующего запуска, – сообщил Лискеард. – Не расслабляться.
Капелла
– Приготовиться к выходу, – приказал Лискеард. – Если за нами что-нибудь погонится, давайте постараемся прыгнуть на них. Последний раз было несколько близко для меня. Четыре… два… вышли!
Они вошли в систему с солнцем усредненного основного спектра, пятью планетами пригодного для заселения типа, одна – слишком близко, еще три – далековато.
– Капелла, – выдохнул кто-то. Гарвин подумал, что, может, и он сам.
– Что скажете?
Полоса отрицательных ответов.
– Но ведь что-то должно там стоять на страже, – просипел Лискеард.
– Может, они приберегают свои сюрпризы до того момента, как мы окажемся на поверхности. – В горле у Ньянгу тоже оказалось очень сухо.

Глава 27

Капелла/Центрум
Тревоги Ньянгу длились недолго.
Когда они приблизились к Центруму, офицер-связист послал стандартное уведомление о прибытии – запрос инструкций на посадку на одной из дежурных частот.
Это выглядело так, словно он сыграл сигнал к подъему. Медленному такому подъему. Только с третьей попытки Контроль Центрума хрюкнул спросонья и велел «Большой Берте», заняв парковочную орбиту, ждать растаможивания.
Фрауде слегка передернуло.
– Растаможивания, а? Да уж, что бы там ни случилось, учителя всеобщего явно погибли первыми.
– Думаю, – сказал Ньянгу Гарвину, – нам с тобой лучше почистить перышки.
Они оделись в самые консервативные наряды, изрядно, как выяснилось, поторопившись. Истекло три часа по корабельному времени, прежде чем дежурная частота ожила, предлагая кораблю «Больная Белка» приготовиться к стыковке и досмотру.
Приближающийся корабль «Джейн» определила как неизвестный. По мнению Ньянгу, это означало, что он построен меньше восьми лет назад, когда последнюю копию «Джейн» разослали по дальним гарнизонам.
– Похоже на истребитель. Прибавьте мне увеличение, – попросил Лискеард. – Если можно.
Техник принес экран с изображением в реальном времени и увеличивай картинку до тех пор, пока не создаюсь впечатление, что истребитель находится всего в полукилометре.
– Интересно, – продолжал Лискеард. – Видимо, он провел много времени в атмосфере… не в ангаре… Посмотрите на коррозию наружной обшивки. В сухой док не ставили давно. Не очень опрятный, друзья мои.
Он наблюдал, как корабль подходит. Истребитель вырубил дополнительную тягу и затормозил на параллельной орбите в двух километрах от «Большой Берты». Выстрелились магнитные крепления… Одно промахнулось, другое, лязгнув по обшивке, зафиксировалось.
– Пилотирование небрежное, – оценил Лискеард. – Я бы за такое сам себя выпорол.
Через пустоту к главному шлюзу «Большой Берты» проплыли фигуры в скафандрах, и шлюз главного трюма принял их.
Навстречу им вышли Гарвин, Ньянгу. Моника Лир в трико с блестками, Фрауде, на сей раз не в клоунском наряде, Аликхан и Бен Дилл в костюме атлета – очень живописные и безвредные.
Представители Конфедерации не стали дожидаться какой-то там проверки атмосферы, а, видимо, решили, что, раз большинство из встречающих выглядят людьми, то и должны дышать чем-то близким к земному воздуху.
Шлемы были скинуты. Мужчина, почти мальчик, огляделся.
– Охренеть, какой здоровущий корабль, – произнес он во всеуслышание.
Моника Лир нахмурилась было от такой недисциплинированности, но скрыла свою реакцию. Вперед выступила длинноволосая женщина.
– Я – хаут Фенфер с «Термидора». Добро пожаловать в Народную Конфедерацию.
Гарвин отметил изменение в названии.
– А я – Гарвин Янсма из Цирка Янсма. Это члены моего штаба.
– Ваш родной мир?
Гарвин решил отвечать осторожно и не упоминать Камбру.
– Гримальди.
– Мне незнакома эта система, – призналась Фенфер. Кто-то из ее спутников сдавленно хихикнул.
– Цель вашего прибытия в Конфедерацию?
– Развлекать жителей Центрума и других планет системы, – ответил Гарвин.
Фенфер заколебалась.
– Вам придется быть ко мне снисходительными… Это первый корабль, который я досматриваю.
Ньянгу честно сохранял каменное лицо.
– Были ли у вас, гм, трудности при подходе к Капелле?
– Никаких, – ответил Гарвин.
Фенфер выглядела сбитой с толку.
– Это хорошо. Э-э, есть ли у вас на борту какая-нибудь контрабанда?
– Мы впервые посещаем Капеллу. Что считается контрабандой?
Фенфер вынула из подсумка список и начала читать:
– Способные к ядерному делению устройства оружейного типа… подрывные пропагандистские материалы… неразрешенные Конфедерацией наркотики…
Список продолжался. В конце Гарвин торжественно покачал головой.
– Ничего из вышеперечисленного. За исключением опасных животных, являющихся частью нашего шоу. Они всегда должным образом содержатся и охраняются.
– Вы уверены?
– Уверен.
– Думаю, животные проблемой не будут, – сказала Фенфер. – Не станете ли вы возражать против досмотра?
– Конечно, нет. Мои коллеги с удовольствием проводят ваших людей.
– Очень хорошо. – Фенфер обернулась к своей команде. – Действуйте по инструкции. У меня приказ проводить вас, бригадир Янсма, как командира этого корабля к данту Ромоло на флагман нашего флота, – обратилась она к Гарвину.
– Почту за честь, – Гарвин склонил голову. – Должны ли мы прежде разобраться с инспекцией? Мне бы не хотелось заставлять данта Ромоло ждать.
Фенфер прошла мимо Моники Лир, послав ей ничего не значащую улыбку. Моника ответила тем же, стараясь не морщить нос: либо скафандр Фенфер нуждался в санобработке, либо женщине не мешало принять ванну.
Как отметил Гарвин, корабль Фенфер, «Термидор», тоже не блистал чистотой. Переборки и палубы, конечно, время от времени драили и подметали, но там и сям встречались намыленные, да так и оставленные пятна.
Небрежны оказались и члены экипажа. Кое-кто вместе с формой носил элементы гражданской одежды. У них напрочь отсутствовало то, что военные почему-то называют словом, вызывавшим у Ньянгу тихую ненависть, – «выправка». Иоситаро не обращал внимания, если солдат путался в соплях, но всегда помнил, что хорошо тренированный пехотинец, передвигающийся с крахмальным хрустом, и к обязанностям своим относится соответственно. Команда с «Термидора» такого впечатления не производила.
Они вели себя, решил Ньянгу, словно матросы с сухогруза, недели две не получавшие ни жалованья, ни увольнительных и которым все уже просто до лампочки.
Гарвин несколько удивился, когда старший офицер «Термидора» не почесался спуститься с мостика в отсек рядом с воздушным шлюзом, где держали их с Ньянгу, – хотя бы из любопытства, если не по какой другой причине.
Янсма рискнул заговорить с охранником, дружелюбным на вид деком. Тот представился как один из корабельных квартирмейстеров. Как часть «исследовательской» команды, он проявлял бесконечное любопытство касательно цирков вообще, их цирка в частности и мечтательно поведал о своем желании получить увольнение вниз до того, как они улетят.
Гарвин нацарапал ему контрамарку, и заверил, что надеется увидеть его на представлении и лично проведет экскурсию по городку аттракционов, клоунской аллее и познакомит с ведущими артистами. Он рискнул поинтересоваться, почему командир квартирмейстера не спустился к ним и не представился.
Дек бросил взгляд на настенный динамик – этот факт сам по себе являлся интересным – и, понизив голос, произнес:
– Он еще не знает, что о вас думать.
– А почему он не спустится и не наберется некоторых впечатлений, чтобы сформировать свое мнение? – удивился Ньянгу.
– Нет, нет. Ему еще не сказали, что он думает.
Парень отказался развивать тему дальше относительно того, кто диктует мнения, и явно испытал облегчение, когда динамик пискнул, сообщая, что они подходят к «Корсике» через ноль-семь минут.
«Корсика» оказалась огромным, километра два в длину, линкором, ощетинившимся ракетными установками и скорострельными орудиями в качестве дополнительного вооружения. В отличие от «Термидора» он содержался в идеальном состоянии: сверкающие потолки, переборки и палубы, форма без единого пятнышка, солдаты с безупречной выправкой приветствуют офицеров салютом и лозунгом. Текст, должно быть, регулярно менялся.
Сегодня выкрикивали одну из самых старых и самых фальшивых поговорок, приводимых в учебнике: «Тяжело в учении, легко в бою!» Куда более реалистично, думал Ньянгу, звучало бы: «Тяжело в учении, тяжело в бою; легко в учении, тяжелее в бою».
Иоситаро корабль и его экипаж показались слишком опрятными и чистенькими.
Адъютант, не потрудившийся представиться, провел их через внешний офис, полный занятых работой клерков, в апартаменты данта Лаэ Ромоло. Кабинет выглядел не таким вылизанным, как весь корабль, с беспорядочно развешанными на стенах компьютерными проекциями. Единственный холоснимок хранил изображение весьма суровой дамы.
Еще с Камбры Янсма лелеял романтическую мечту: как все эти увертки, бегства и погони закончатся, и он предстанет навытяжку перед высокопоставленным офицером Конфедерации, отсалютует и доложит, как полагается: «Коуд Гарвин Янсма, командир второго пехотного полка Первой Бригады Ударного Корпуса Ангары из системы Камбра, докладывает Конфедерации, сэр».
Теперь Гарвин передумал.
Дант Ромоло оказался на редкость миниатюрным человеком с круглым лицом, жидкими волосами, восстановить которые у него явно не хватало тщеславия, и начатками возрастной полноты. Это не значило, что он выглядел хоть сколько-нибудь добродушным или мягким. Властное лицо изрезали ранние морщины, взгляд холодных глаз давил.
Ньянгу Ромоло напомнил покойного диктатора Редрута, и ассоциация ему совсем не понравилась.
– Добро пожаловать в Народную Конфедерацию, – произнес дант с едва заметным, похоже саркастическим, ударением на слове «народную». – Ваш родной мир Гримальди?
– Да, сэр, – подтвердил Гарвин.
– В моих звездных каталогах он указан как едва колонизованный.
Гарвин растерялся.
– Он заселен уже как минимум лет четыреста, сэр, как база для странствующих цирков вроде моего.
– Не удивляйтесь. В ходе… скажем так, перемен в Конфедерации… многие записи погибли или утеряны, да так пока и не найдены.
– Перемены, сэр? – переспросил Гарвин. – В нашем мире и в тех мирах, где мы побывали, известно лишь то, что Конфедерация прервала связь со своими системами.
– Ни одна из воинских частей, с которыми мы сталкивались, также не имеет связи с Центрумом, – рискнул влезть Ньянгу. – Сэр… что случилось? – он уловил в своем голосе честную наивность.
Ромоло вдохнул с озабоченным видом.
– Несколько лет назад после долгого периода стресса Парламент Конфедерации претерпел – стремительно претерпел – массу изменений. Новые члены Парламента тратили все свое время на перестройку своих родных ми ров, наводя порядок, и, к сожалению, оказались не в состоянии обеспечить самой Конфедерации руководство и безопасность. Это, действительно, несчастье, но все же мы надеемся на исправление ситуации в ближайшие несколько лет.
Гарвин знал, что должен держать рот на замке, но не сдержался. В конце концов, это была кульминация всего.
– Сэр… то, через что мы прошли, чтобы попасть сюда, в место, о котором я всегда мечтал… Там, снаружи, почти полный хаос. Конфедерация нужна нам.
Ромоло сжал губы и резко кивнул.
– Я не удивлен. Позвольте спросить вас кое о чем… Полагаю, вы предпочитаете обращение «бригадир»… У вас были какие-нибудь трудности с прибытием на Капеллу?
– В нескольких прыжках отсюда, – ответил Гарвин, – нам пришлось бежать от народа, именовавшего себя Протекторатом Конфедерации. Планеты, на которых мы пытались выступать, далеко не всегда оказывались дружелюбными.
– Но больше ничего?
– Нет, сэр. А что, собственно, вы имеете в виду?
Ромоло молчал, погруженный в свои мысли.
– Интересно. Очень интересно. Думаю, для нас было бы ценно ознакомиться с вашими бортжурналами.
– С нашим удовольствием, сэр.
– Это можно сделать и позже, – сказал Ромоло. – Уверен, вы хотели бы сесть так скоро, как это возможно.
– Последняя серия прыжков была длинной, сэр, – вздохнул Гарвин.
– Я с радостью дам добро на приземление туда, куда позволит Народный Парламент, с моими рекомендациями разрешить выступать, как вы хотели, и предоставить полную свободу на Центруме. В течение корабельного дня вам пришлют лоцмана для обеспечения благополучной посадки.
– Спасибо, сэр. Надеюсь, вы найдете время стать нашим гостем.
– Маловероятно, – ответил Ромоло. – Мои обязанности здесь, вдали от удобств Центрума, отнимают все мое время.
Сожаления в его голосе не было.
– Цирк, – продолжал дант, изображая дружелюбие, – я помню. Когда я был маленьким, мама водила меня в цирк. В те, старые, времена еще существовали цирки и развлечения – явления, не всегда считавшиеся полезны ми для детей. Я там насмотрелся на чудовищ, зверей и людей, делавших потрясающие вещи. Потрясающие. – Он оставил воспоминания и вернулся к настоящему. – Очень хорошо. Это все.
– Сэр, – обратился к нему Ньянгу. – Не будет ли мне позволено спросить, известно ли что-нибудь об одном из Пограничных Миров? У меня был брат… надеюсь, все еще есть… служивший в Силах Конфедерации… – Иоситаро заставил свой голос звучать встревоженно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39