https://wodolei.ru/catalog/unitazy/ifo-frisk-rs021030000-64290-item/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Вам надо хорошо питаться, потому что если вы будете плохо питаться, то похудеете...
– Слышь, ты! – сказал Пиночет угрюмо. – Ты бы лучше не о питании позаботился. Нам нужен морфин... понял? Морфин. Мы без него не можем. Без него мы сдохнем. Поэтому принеси нам его. А еще лучше отпусти нас, нам на фиг не нужен твой «Паритет», мы ничего не скажем, мы о тебе забудем и не вспомним. Идет?
Лицо охранника выразило легкое огорчение – выглядело это гротескно.
– Вам надо питаться, – повторил он, – а от морфина вы худеете. – Он наклонился и поднял утку, стоящую возле ноги Николая. – А худыми вы будете невкусными...
И тут на Пиночета нашло помрачение. Последние безумные слова о его питательности все еще обрабатывались где-то на задворках сознания, но на первый план выплыла мысль – морфина не будет. Это мысль сначала парализовала Васютко, а потом привела в дикую ярость.
– Тварь!!! – заорал он и со всей силы двинул ногой по утке.
Эмалированный сосуд с глухим звуком вылетел из руки их пленителя и вознесся к потолку, обильно орошая все вокруг продуктами Стрыя-Пиночетовой жизнедеятельности.
А Николай рванулся вперед, стремясь ухватить свободной рукой охранника за горло. Ухватить, придушить!
Человек в порванном камуфляже поспешно отступил назад из зоны досягаемости рук пленника. Утка оглушительно грянулась оземь. Пиночет рвался вперед, орал что-то бессвязное, грязно ругался. Лицо его покраснело, на шее выступили сухожилия, изо рта летела слюна пополам с проклятиями. Скрюченные пальцы царапали воздух. Охранник стоял у двери и смотрел на беснующегося Васютко с некоторым опасением, и с явным сожалением – на опустевшую утку. В камере мощно воняло.
– Убью! Убью! Убью! – в исступлении выкрикивал Николай. Он дергал ногами, единственная цепочка туго натянулась, но прочно удерживала своего пленника.
В конце концов он устал. Перестал бросаться вперед и тяжело осел на матрас, залившись горючими слезами. Стрый пребывал в полной прострации.
Охранник осторожно подошел к плачущему Пиночету и забрал утку. Посмотрел укоризненно.
– Плохие... – сказал он. – Я так и знал, вы плохие.
Пиночет всхлипнул и сквозь слезы выдавил:
– Мрфин... ну пжалста...
– Нет, – качнул головой охранник, – от него худеют.
Видимо, другие минусы морфиновой зависимости его не волновали.
– Вы плохо себя ведете. А знаете, что бывает с теми, кто плохо себя ведет? – охранник широко улыбнулся, но глаза его были бесстрастны и мутноваты. – Их наказывают! И вот мое наказание. – Он широко взмахнул рукой в воздухе, как конферансье, предваряющий чей-то выход: – Оно называется «День без света»!!!
– Псих, – тихо молвил Стрый – полный псих...
С той же как приклеенной ухмылкой тиран в камуфляже повернул старенький черный выключатель и погрузил комнатушку во мрак. В кромешной тьме раздавались всхлипывания Пиночета да дыхание этого ненормального. Потом на миг открылся светлый проем – дверь. Силуэт охранника вырисовался в нем и замер.
– Посидите, – произнес он, и в голосе его уже не было смеха.
Хлопнула дверь, оставив их в темноте.
Васютко еще некоторое время хмыкал, а потом затих, широко открытыми глазами глядя во тьму.
Демон внутри него уже разволновался не на шутку, требовательно цеплялся коготками за позвоночный столб и уверенно лез вверх, к мозгу.
В тишине и темноте лишенное внешних раздражителей сознание воспринимает галлюцинации в десять, нет – в сто раз сильнее. Шепот из затемненных углов, что-то касается вспотевшего лба. Шорох. Что там происходит в лишенной света комнате?
– Ползут! – простонал Стрый. – Они ползут к нам!
Комната была полна пауков! Огромных, с толстыми, покрытыми густой колючей шерстью лапами. Их маленькие глаза-бусины отлично видели в наступившем мраке.
– А-ай... – простонал Васютко и задергался, стремясь отползти подальше от надвигающегося черного многолапого полчища.
Но куда ползти, если позади тебя стена? Пиночет чувствовал, как первая тварь касается его ноги, забирается на нее и медленно ползет вверх. Ясно, что ее цель – лицо. Такие твари любят начинать с лица. Холодная, тяжелая, а на лапках острые коготки, которые прокалывают штанину и впиваются в тело.
– Не-е-ет! – заорал дико Пиночет, подняв голову туда, где должен быть потолок.
Но потолка не было. Было черное звездное небо. Мириады острых колючих звездочек, которые холодно смотрели с появившегося небесного свода. Вот одна из звезд становится ярче, она растет, принимает некую форму – форму птицы, с резко очерченными кожистыми крыльями. Глаза полыхают оранжевым, лапы кончаются грязными, покрытыми пленкой гниющего мяса когтями. Да и не птица это – демон. Страшная потусторонняя тварь. Пиночет закрылся руками и зажмурил глаза.
Почувствовал, как демон тяжело опустился на землю рядом. Тяжелый запах зверя, вонь мертвечины. Острый, покрытый зазубринами клюв ткнул в безвольно лежащую правую руку. Острая боль, Николай закричал, поднес ее к глазам и в звездном свете сумел разглядеть, что руки больше нет – только распухший багрового цвета обрубок.
– Съем тебя! – сказал демон чудовищно низким голосом, словно искусственно пониженным октавы на две, и снова клюнул, на этот раз в другую руку.
Больно, но не это самое страшное. И даже демон – не самое страшное, потому что есть еще бездна. Николай только сейчас понял это. Звездное небо – никакое не небо, это бездонная пропасть с огоньками на дне. А он лежит на отвесной скале, а на ней нельзя лежать, и поэтому он падает, падает, пада...
Чувствуя, как его обвевает обжигающий ветер, Пиночет дико заорал, потому что понял еще кое-что – не все пропасти кончаются дном, в некоторых падение продолжается вечность.
И она прошла – эта вечность. Даже вечности в этом мире заканчиваются. Было тяжело. Была боль, и все новые и новые галлюцинации, как черные стервятники, атаковали разлагающуюся плоть его мозга. Иногда они отступали, эти птицы с грязными клювами, и тогда Николай понимал, кто он и где находится. Но чувства его были притуплены, глаза ничего не видели. Как-то раз он очнулся и понял, что в комнате горит свет. Это его совершенно не обрадовало, потому что стало видно, что над ним стоит охранник, а на лице его черная шерсть. Он что-то говорил и смеялся, и Пиночет ему даже что-то ответил, прежде чем скользнуть в темноту – на этот раз свою собственную. Перед очередной отключкой он еще вяло подумал, как забавно выглядит охранник с этой волосатой физиономией.
В глубине души он все еще надеялся, что кто-нибудь их спасет и принесет морфин.
Но чуда не случилось, и они прошли через полный цикл мучений. Девять кругов ада – от полной зависимости до полного физического освобождения. Такого не было давно, очень давно, может быть – не было вовсе? Пиночет не помнил. Трудно что-то вспомнить, когда мимо тебя течет вечность.
На закате пятого дня их пленения все закончилось. Мужественный в отличие от сознания организм, с упорством камикадзе избавляющийся от накопившегося в жилах яда, мог считать себя свободным. Сознание же осталось в плену.
Николай очнулся в состоянии только что воскрешенного зомби и некоторое время мог только лежать без движения и смотреть в потолок (свет снова горел). Какое-то время спустя пленник приподнялся и принял сидячее положение. Состояние было аховое, и спроси у Васютко ранее: может ли человек в таком состоянии быть живым – он только рассмеялся бы в лицо.
На полу обнаружилась миска с давешним бульоном. Корчась от боли в измученном теле, Пиночет подтянул ее к себе и, давясь и задыхаясь, выпил емкость до дна. Вкуса не почувствовал, зато ясно ощутил, как наполняются водой все клеточки его тела. Нет, не зомби он себя чувствовал, а возвращенной к жизни двухтысячелетней мумией. Рядом лежал без сознания Стрый и его миска, которую Пиночет тут же использовал без малейших зазрений совести. К чему бесчувственному еда?
Потянулся, чтобы поставить миску на пол, и тут обнаружил, что левая рука больше не прикована. Наручник на ней сохранялся, а вот самодельный штырек вышел из крошащейся кладки и теперь болтался на левой руке. Конечность была покрыта багровыми ссадинами, так что не было сомнений, каким образом штырек покинул стену. Пиночет сам же его и вырвал, дергаясь в конвульсиях.
Не веря, он поднес руки к глазам. Грязь под ногтями, желтоватая нездоровая кожа. Он что, свободен? – Свободен... – выдохнул Николай. Посмотрел на Стрыя. Тот бледный, под глазами черные круги, но дышит. Пиночет подполз к напарнику, ухватился за Стрыев наручник и дернул – ноль эффекта. Никаких сил.
Он отпустил наручник и с сомнением посмотрел на Стрыя. Оставлять его здесь как-то не хотелось. Но с другой стороны – если он все равно не транспортабельный... В конце концов, Пиночет нашел компромисс – убедив себя, что он только отправляется на разведку, пополз к двери, отчаянно надеясь, что она не заперта.
Пиночет навалился всем весом на железную дверь, и она вяло и нехотя стала открываться. Сверху пал сероватый дневной свет и одуряющий поток свежего воздуха. Некоторое время Пиночет постоял на всех четырех, наслаждаясь бытием, а потом пополз вверх по крутым бетонным ступенькам. Насколько он помнил, погреб находится под гаражом, а ступеньки кончаются довольно узким лазом. Судя по всему, сейчас он был открыт.
Содрогаясь от усилий, Пиночет потащил себя наверх. На середине пути (на шестой из двенадцати ступенек) его слуха достигло немелодичное пение. Низкий рыкающий голос медленно и удивительно фальшиво выводил популярную мелодию. Еще звякал металл, и что-то еле слышно жужжало.
Обдумав до сих пор ватными мозгами ситуацию, Васютко решил все-таки выглянуть. Когда он наполовину высунул голову из проема, ему открылось удивительно неприятное зрелище.
Помещение гаража было почти пусто. Обе створки ворот открыты, и серый свет пасмурного дня освещает жирные масляные пятна на полу. За воротами кипит далекая городская жизнь, частично перекрываемая ржавым жигулем охранника.
У правой стены гаража стоял в окружении свежих стружек верстак, с него свешивался длинный черный провод удлинителя, который змеился по полу и заканчивался штепселем, воткнутым в белую пластмассовую розетку. Над верстаком склонился охранник в своем порванном камуфляже. Вот только с тех пор, как Пиночет его видел последний раз, комбинезон успел изодраться еще в нескольких местах, а вся спина сторожа теперь была заляпана бурой засохшей жидкостью. Вид у охранника был еще тот, казалось – его комбинезон подобран на ближайшей помойке. Но тут Пиночет заметил еще кое-что, что еще более понизило и так невысокое настроение.
На верстаке разлеглась цепная электропила. Ее оранжевый кожух был вскрыт, и в обнажившихся стальных кишках с увлечением копался охранник. Все так же напевая песню, он что-то приладил внутри пилы, потом со щелчком захлопнул кожух и приподнял инструмент над верстаком. Придавил кнопку включения – и пила заработала с веселым энтузиазмом безнадежного маньяка. Острые зубья с шипением кромсали воздух.
Охранник удовлетворенно кивнул и пару раз провел работающим инструментом в воздухе, явно наслаждаясь бешеным мельканием цепи. Потом резко развернулся и посмотрел прямо в глаза Пиночету.
Тот ужаснулся – охранник разительно изменился за те несколько дней, пока Николай пребывал в своем варианте нирваны. Черты лица его укрупнились, оно полностью поросло густой бурой шерстью. Глаза стали почти круглыми, светло-карими, почти желтыми. Нос сплющился и обрел какое-то сходство с обезьяньим, а рот превратился в широкую пасть, в которой вперед выдавались чудовищные клыки. Охранник попытался улыбнуться, но видно было, что мышцы его лица уже утратили значительную долю подвижности, поэтому он просто задрал верхнюю губу в веселом оскале.
– Проснулся? – невнятно рыкнуло веселящееся, чудовище и широким шагом, не опуская пилы, направилось к Пиночету.
Тот дернулся было из погреба, но обросший шерстью охранник уже отрезал все пути к бегству.
– Больше не нужно кормить! – провозгласил он громогласно, но с изрядной долей шепелявости. – Потому что... пришло время!!!
Пиночет скатился вниз по лестнице, не замечая, что больно бьется о бетонные ступеньки. Все что угодно, только бы быстрей удрать от волосатого монстра.
В погребе его встретил очнувшийся Стрый, который тут же испуганно вытаращил глаза. Позади гулко топали по ступенькам тяжелые лапы. Пила надрывно гудела и иногда задевала за стенки узкого тоннельчика, и тогда во все стороны снопом брызгали буйные искры.
– Пришло время!! – рявкнул охранник с пафосом, появившись в двери. – Лучшее мясо – свежее мясо! Мясо с кровью!!! – Он бодро шагал вперед, а шнур от удлинителя плясал и извивался позади него, придавая охраннику вид безумного робота.
Забившись в угол, Васютко жалобно заскулил, закрываясь руками от надвигающейся пилы. Дикий, животный ужас терзал все его существо.
– Нне... надо... – простонал Николай, – ну, пожалуйста... не надо... мы не скажем...
– Сиди спокойно, – молвил охранник, занося пилу. Так говорят в парикмахерской малым детям, что вертятся непоседливо в креслах.
Внезапно погас свет, погрузив все вокруг в абсолютно непроглядную тьму.
– От, черт... – сказал охранник и добавил еще пару непечатных выражений. Он случайно задел пилой о стены, и ворох искр на миг выхватил из тьмы его озадаченное лицо с массивными надбровными дугами.
Пила тихо выла, останавливаясь. Судя по всему – отключилось электричество. Звякнул металл цепи, потом тяжелыми шагами монстр в камуфляже прошествовал к двери и на миг остановился в проеме.
– Повезло вам, – рыкнул он, – света нет. Дверь с грохотом закрылась, но на этот раз в ней со скрежетом провернулся замок.
А затем пленивший их бывший охранник пошел наверх, оставляя напарников наедине. Стрый что-то напряженно спрашивал, но Пиночет не отвечал, а только бессильно привалился к стене.
Через некоторое время лампочка замигала и зажглась ровным светом. Васютко долго пялился на дверь, ожидая шагов и воя пилы, но так и не дождался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58


А-П

П-Я