ВАЛЕНТИНА. Нет.
ПАШКА. Точно не выйдешь?
Валентина пытается освободить руку – напрасно. А ты не торопись, ты подумай…
ВАЛЕНТИНА. Я тебе уже сказала… Пусти.
ХОРОШИХ (строго). Павел!
ПАШКА (понизив голос, глухо). Я тебе скажу, Валя… Зря ты вертишься. Никуда ты от меня не денешься.
ВАЛЕНТИНА (с отчаянием). Пусти!
ШАМАНОВ. Послушай-ка. Нельзя ли полегче?
ПАШКА (оборачивается). Че такое?
Валентина освободилась, быстро зашла в чайную.
ШАМАНОВ. Я говорю, нельзя ли полегче – с девушкой?
ПАШКА. А че такое?.. Че тебе не нравится?
Шаманов не отвечает.
(Садится напротив Шаманова.) Нет, серьезно, чем ты недоволен?
ХОРОШИХ. Павел!
ПАШКА. Я разговариваю с девушкой, а ты че? Недоволен, что я с ней разговариваю?
ШАМАНОВ. Я-то доволен. Девушка недовольна.
ПАШКА. А че ты за нее волнуешься? Кто ты ей такой, с какого боку?
ХОРОШИХ. Павел! Как с людьми разговариваешь?
ПАШКА. Нормально, как мне еще разговаривать? По иностранному, что ли?.. А то я могу. (Лицом и корпусом подался к Шаманову.) Хау ду ю ду – это по-английски, а по-русски это значит – не суйся не в свое дело. Правильно?
ШАМАНОВ. Да нет, милый мой. Слабоват ты в английском. Хау ду ю ду – это значит: не валяй дурака, веди себя приличнее.
ПАШКА (хмыкнул одобрительно). Ниче…
ХОРОШИХ. Так его, Владимир Михалыч, покрепче его понужните, чтоб он понимал.
ПАШКА (поднимается). Ниче, ниче. Чувствуется, что поговорил с образованным человеком. (Нагнулся к Шаманову, глухо.) Но учти, следователь. К Валентине ты больше не касайся. Ни под каким видом… Я тебе серьезно говорю. (Отходит от столика Шаманова.)
В буфете за спиной Хороших появляется Еремеев. Он протягивает Хороших деньги.
ХОРОШИХ. Нет, нет. Сказала ни грамма – и точка.
ЕРЕМЕЕВ. Маленько, однако, налей.
ХОРОШИХ. Отойди, Илья. Выйди из буфета. (Выталкивает Еремеева.) Сказала – нет…
Дергачев появляется и подталкивает Еремеева с другой стороны.
ДЕРГАЧЕВ. Не твои деньги, не имеешь права.
ХОРОШИХ. Нет, я вам говорю. Не получите!
ДЕРГАЧЕВ (грозно). Обслужить клиента, и никаких!
ПАШКА (подходит к буфету, Хороших). Чего он там разошелся?
Еремеев выбирается из буфета.
ХОРОШИХ. Выйди, Афанасий. Не получишь больше – все равно.
ДЕРГАЧЕВ. Ну, Анна, на себя пеняй…
ПАШКА. Эй ты, деятель…
Дергачев повернулся, только сейчас он заметил Пашку.
Выйди из буфета. По-хорошему.
ДЕРГАЧЕВ. А-а, щенка своего позвала. Поможет, думаешь?
ХОРОШИХ. Выйди, Афанасий. А ты, Павел, помолчи…
ДЕРГАЧЕВ (Пашке). Заткнись, не то…
ПАШКА. Ну че?..
Дергачев стучит кулаком по прилавку.
Тише, тише. А то смотри, руку зашибешь.
ХОРОШИХ. Молчи, Павел!.. Афанасий, перестань!.. Господи, господи… Налью я тебе – только перестань! Налью, слышишь?
ПАШКА. Куда лить-то?.. Хватит с него, налил с утра пораньше.
ДЕРГАЧЕВ. Ну, щенок… (Быстро выходит из буфета.)
ХОРОШИХ. Афанасий! (Устремляется вслед за Дергачевым.)
Дергачев появляется, приближается к Пашке, берет его за грудки.
ПАШКА (хватает его за руки). Ну и че?.. А дальше че?.. Ну?
ДЕРГАЧЕВ. Я покажу тебе… Я научу тебя… Крапивник!
Хороших появляется, пытается разнять Пашку и Дергачева, которые топчутся по всей веранде. При этом сила явно на стороне Пашки, он лишь защищается. Пытаясь их разнять, к Хороших присоединяется Шаманов. Еремеев появляется, сокрушенно качает головой. В дверях чайной появляется Валентина, останавливается на пороге.
Я покажу вам!.. Я вам устрою!..
ПАШКА. Мать, убери его от меня!..
ХОРОШИХ. Афанасий!.. Павел!
ШАМАНОВ (кричит). Остановитесь!
На секунду они останавливаются.
Уведите его домой. Он пьян.
ХОРОШИХ (подталкивает Дергачева и Пашку к крыльцу). Опомнись! Афанасий… Павел! Веди его домой…
ПАШКА. Да пошел он… Сама с ним возись!
ХОРОШИХ. Помоги мне, Павел… Уведем его, слышишь… Ради бога, Павел…
ДЕРГАЧЕВ. А ну отцепитесь!.. Я научу вас свободу любить…
ПАШКА. Ладно, кончай… Повоевал – хватит… Пошли.
Пашка потащил Дергачева через палисадник. Хороших идет за ними. У дыры они возятся, затем Пашка вынимает еще одну, третью доску и выталкивает Дергачева из палисадника. Исчезают все втроем. Еремеев идет следом, но палисадник обходит.
ШАМАНОВ. Веселенькое утро, ничего не скажешь…
Шум и голос Хороших: «Не трогай его! Не трогай его!» Затем шум удаляется и умолкает.
Валентина спускается в палисадник, подбирает доски и начинает восстанавливать ограду. Шаманов сначала рассеянно, потом внимательнее наблюдает за Валентиной. С момента ухода Пашки, Дергачева, Хороших и Еремеева прошло не менее полминуты.
Валентина…
Валентина прекратила работу.
Вот я все хочу тебя спросить… Зачем ты это делаешь?
ВАЛЕНТИНА (не сразу). Вы про палисадник?.. Зачем я его чиню?
ШАМАНОВ. Да, зачем?
ВАЛЕНТИНА. Но… Разве непонятно?
Шаманов качает головой: непонятно.
И вы, значит, не понимаете… Меня все уже спрашивали, кроме вас. Я думала, что вы понимаете.
ШАМАНОВ. Нет, я не понимаю.
ВАЛЕНТИНА (весело). Ну тогда я вам объясню… Я чиню палисадник для того, чтобы он был целый.
ШАМАНОВ (усмехнулся). Да? А мне кажется, что ты чинишь палисадник для того, чтобы его ломали.
ВАЛЕНТИНА (делаясь серьезной). Я чиню его, чтобы он был целый.
ШАМАНОВ. Зачем, Валентина?.. Стоит кому-нибудь пройти, и…
ВАЛЕНТИНА. И пускай. Я починю его снова.
ШАМАНОВ. А потом?
ВАЛЕНТИНА. И потом. До тех пор, пока они не научатся ходить по тротуару.
ШАМАНОВ (покапал головой). Напрасный труд.
ВАЛЕНТИНА. Почему напрасный?
ШАМАНОВ (меланхолически). Потому что они будут ходить через палисадник. Всегда.
ВАЛЕНТИНА. Всегда?
ШАМАНОВ (мрачно). Всегда.
ВАЛЕНТИНА. А вот и неправда. Некоторые, например, и сейчас обходят по тротуару. Есть такие.
ШАМАНОВ. Неужели?
ВАЛЕНТИНА. Да. Вот вы, например. Вы всегда обходите по тротуару.
ШАМАНОВ (искренне удивился). Я?.. Ну не знаю, не замечал… Во всяком случае, пример неудачный. Я хожу с другой стороны.
ВАЛЕНТИНА. С другой стороны, но и с этой вы тоже ходите. И всегда вокруг.
ШАМАНОВ. Да? Ну, значит, мне просто лень нагибаться. Мне лучше обойти, чем нагибаться… (Не сразу.) Нет, Валентина, ты зря стараешься.
ВАЛЕНТИНА. Неправда… (Двумя-тремя жестами закончила с оградой.) Вот и все. Много ли здесь труда – и все на месте. И ограда целехонька. (Живо.) Ну неужели вы не понимаете? Ведь если махнуть на это рукой и ничего не делать, то через два дня растащат весь палисадник.
ШАМАНОВ. Так оно и будет.
ВАЛЕНТИНА. Неправда! Увидите, они будут ходить по тротуару.
ШАМАНОВ. Ты возлагаешь на них слишком большие надежды.
ВАЛЕНТИНА. Да нет же, они поймут, вы увидите. Должны же они понять – в конце концов. Я посею здесь маки и тогда…
ШАМАНОВ (перебивает). Нет, Валентина, напрасный труд. (Подошел к буфету, извлек оттуда телефон, снял трубку.) Дайте милицию… (Ждет, потом Валентине.) А ты не пробовала прибить доски гвоздями?
ВАЛЕНТИНА (улыбается). Пробовала. Две доски сломали пополам.
ШАМАНОВ. Вот видишь. Говорю тебе, это напрасный труд. (По телефону.) Дежурный?.. Следователь Шаманов… Послушай, там Комаров далеко?.. Дай ему трубку… Здравствуй, Федя… Шаманов… Из чайной… Что там у вас? Когда будет машина?..
Валентина принимается за калитку.
Вот я и звоню: когда она будет?.. Когда?.. А побыстрее нельзя?.. Мне все равно, но если ехать, значит, нечего тянуть резину, уже одиннадцатый час… К начальнику?.. А что такое?.. Вызывают в город?.. Знаю, получил повестку… Ну да, тот самый процесс… Да, послезавтра. А мне все равно – хоть сегодня – я не еду… Зачем? Там уже все решено, а с меня хватит… Все. Я не любитель красивых жестов… Говорю тебе: нет… Да, можешь сказать ему, что я отказываюсь… И вообще я хочу на пенсию… Да, так ему и передай… Так… А чем он недоволен?.. Пистолет?.. Да (хлопнул себя по бедру), у меня. А что такое?.. Ну и что?.. Я вернулся ночью, когда я его мог сдать?.. Ничего, переживет… Что? Сдать его сейчас?.. Ну да, охота мне сейчас тащиться… Не пойду… Нет, я не против дисциплины, просто мне лень туда идти… Ладно, пусть он успокоится, убивать я никого не собираюсь… (Слушает, потом.) Какие еще слухи?.. Так, так… Понятно. Общественность интересует, где я ночую… Беспокоится?.. Встревожена? Надо же. У меня такое впечатление, что общественность это волнует больше, чем меня самого… Ну вот что. Я, конечно, польщен вниманием, но где мне ночевать – эту заботу я попросил бы доверить мне лично. Как-никак сам я в этом больше разбираюсь…
Тут Валентина опустила голову ниже.
(Заметил это и далее разговаривает, глядя на Валентину.) Я не понимаю, у нас милиция или монашеский орден?.. Послушай, хватит на эту тему. Здесь рядом девушка, и я не могу сказать тебе всего, что я об этом думаю… Девушка?.. Да, интересная… по-моему, да… Здешняя… Да, как ни странно… Успокойся, старина. Ты ей в отцы годишься… Ты прав: еще совсем зеленая… И наш разговор ее смущает… Ну, привет… Да, жду машину. (Поставил телефон наместо.)
Пауза. Шаманов, пройдясь по веранде, подходит к крыльцу. Валентина налаживает калитку.
(Наблюдает за ней снова, на этот раз с большим интересом.) Валентина…
Валентина подняла голову. Небольшая пауза. –
Послушай… Оказывается, ты красивая девушка…
Калитка, которую Валентина придерживала, падает на землю.
Не понимаю, как я раньше этого не замечал…
Валентина снова берется за калитку.
Да брось ты эту калитку… (Не сразу.) Ах, какая ты упрямая. (Спускается с крыльца.) Ну что там?.. Помочь тебе?
ВАЛЕНТИНА. Если хотите… Подержите ее. Да, так…
ШАМАНОВ. Держу… (Не сразу.) Не опускай голову, ты же не видишь, что ты делаешь.
Валентина наладила калитку, выпрямилась. Небольшая пауза. Валентина – в палисаднике, Шаманов стоит против нее по другую сторону калитки.
ВАЛЕНТИНА. Спасибо… С этой калиткой не так-то просто… Другой раз легко, а сегодня что-то не получается…
ШАМАНОВ. Да, в самом деле… Странное сегодня утро… Вижу тебя целый год и только сейчас разглядел по-настоящему. И я должен тебе сказать…
ВАЛЕНТИНА (тихо). Не надо.
ШАМАНОВ. Ты лишаешь меня слова? Почему?
ВАЛЕНТИНА. Потому что вы надо мной смеетесь.
ШАМАНОВ. Смеюсь? Нисколько. Я говорю серьезно… Ты красивая, Валентина. Что в этом смешного?.. (Не сразу.) Ну вот, и уже покраснела… Нет, нет, не опускай голову, дай я на тебя полюбуюсь. Я давно не видел, чтобы кто-нибудь краснел.
Далее – она хотела выйти, но он прикрыл калитку.
Подожди… Подожди, Валентина… Удивительное дело. Мне кажется, что я вижу тебя в первый раз, и в то же время… (Неожиданно.) Послушай!.. Да-да… (Не сразу.) Когда-то, давным-давно у меня была любимая… и вот – удивительное дело – ты на нее похожа. (Не сразу.) К чему бы это? А, Валентина?
Небольшая пауза.
Сколько тебе лет?.. Семнадцать?.. Восемнадцать?
ВАЛЕНТИНА. Да.
ШАМАНОВ. А почему ты не в городе?.. Твои сверстники, по-моему, все уже там.
ВАЛЕНТИНА. Да, многие уехали…
ШАМАНОВ. А ты? Почему ты осталась?
ВАЛЕНТИНА. Осталась… А разве всем надо уезжать?
ШАМАНОВ. Нет. Совсем нет… Но раз ты осталась, значит, у тебя есть на то причины.
ВАЛЕНТИНА. Значит, есть.
ШАМАНОВ. А в чем дело?.. Я слышал, отец тебя не пускает. Это правда?.. Или – что тебя держит?
ВАЛЕНТИНА. Вам неинтересно…
ШАМАНОВ. А все же, в чем дело?.. (Не сразу.) Что с тобой?.. Ну-ну, если это тайна, я не спрашиваю… Это тайна?
Небольшая пауза.
Валентина, ты замечательная девушка. Все у тебя на лице – все твои тайны. Ты не уехала, потому что ты влюбилась… Разве нет?.. А в кого, интересно?.. Не скажешь?.. Ну еще бы! (Любуется ею, потом, усмехнувшись.) Глянула бы ты на себя со стороны… (Не сразу.) Ах, Валентина, грустно мне на тебя смотреть. Грустно, потому что меня уже никогда не полюбит такая девушка, как ты.
ВАЛЕНТИНА (у нее вырывается то, что она могла бы сказать ему в любую минуту.) Неправда!
ШАМАНОВ. Что неправда? (С любопытством.) Кто ж, интересно, может на меня позариться?.. Что-то не вижу я желающих… Может, ты кого знаешь?
ВАЛЕНТИНА (тихо). Все знают… Кроме вас.
ШАМАНОВ. Вот как?
ВАЛЕНТИНА. Вы один здесь такой: ничего не видите… (Неожиданно громко, с отчаянием.) Вы слепой! Слепой – ясно вам?
Небольшая пауза.
ШАМАНОВ (никак не ожидал этого признания и явно им озадачен; с удивлением). Ты это серьезно?.. (Не сразу, с растерянностью.) Ты уверена, что… (Остановился.)
ВАЛЕНТИНА (с напряжением, изо всех сил стараясь улыбнуться). Слепой… Но не глухой же вы, правда же?
ШАМАНОВ (не сразу). Да нет, Валентина, не может этого быть… (Засмеялся.) Ну вот еще! Нашла объект для внимания. Откровенно говоря, ничего хуже ты не могла придумать… (Открыл калитку, сделал шаг и… погладил ее по голове.) Ты славная девочка, ты прелесть, но то, что ты сейчас сказала, – это ты выбрось из головы. Это чистейшей воды безумие. Забудь и никогда не вспоминай… И вообще: ты ничего не говорила, а я ничего не слышал… Вот так.
ВАЛЕНТИНА (негромко, с усилием). Я не сказала бы никогда. Вы сами начали.
ШАМАНОВ (довольно сухо). Я пошутил.
Валентина отступает на шаг, затем быстро выходит из палисадника.
Постой… (Идет за ней следом.) Валентина!
Она исчезает, оставляя за собой открытой калитку своего дома.
(Постоял-постоял, а потом поднялся на веранду и уселся на стул. Некоторое время сидит вытянув ноги и запрокинув голову.) Ну вот… Только этого мне и недоставало.
Кашкина и Пашка появляются одновременно, она с левой стороны, он – с правой. Столкнувшись у палисадника с Кашкиной, Пашка останавливается и, резко повернувшись, уходит обратно. Кашкина, на этот раз обойдя палисадник, поднимается на веранду.
КАШКИНА. Где ж твоя машина?.. (Иронизирует.) Бедненький, сидишь тут в одиночестве, скучаешь, и развлечь тебя некому. Все куда-то разбежались…
Шаманов глянул на нее мрачно.
(Другим тоном.) Наше окно напротив, так что извини…
ШАМАНОВ. Сколько угодно. Тем более: глазеть в окно – в этом все ваше дело.
КАШКИНА. Не все, допустим, но когда есть на что посмотреть… А было на что посмотреть.
ШАМАНОВ. Что ж, значит, не зря вы сегодня пришли на работу.
КАШКИНА. Успокойся, никто этого не видел, кроме меня. Я одна наблюдала.
ШАМАНОВ. Ну?.. Надеюсь, тебе хорошо было видно?
КАШКИНА. Прекрасно. Вот только не слышно ничего…
ШАМАНОВ. А что тебя интересует? Я охотно тебе перескажу.
КАШКИНА. Как это вы вдруг… разговорились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9