Парень был бледен, носил солнцезащитные очки и длинный черный плащ. Я тоже был в солнцезащитных очках, но в перекрестии взглядов был абсолютно уверен. А когда парень улыбнулся мне, я понял – передо мной еще один представитель племени вурдалаков.
Сначала я хотел подойти и заговорить, но внезапно мною овладела такая тоска, что я отвернулся и тупо уставился в окно. Отчего мне стало тоскливо, я не был уверен, но решил, что сожалею о безвозвратно утраченной жизни, прошлой жизни, в которой нет ничего экстраординарного. Еще больше захотелось узнать правду об исцелении. Еще меньше хотелось быть вампиром. Все-таки поразительно, как человек страшится перемен! Когда жизнь вокруг сера и обыденна, когда в ней не происходит ничего необычнее дорожной пробки, непременно хочется приключений, новых чувств, ситуаций, даже подвигов. Но стоит твоей жизни начать меняться, и сразу приходит страх: что же там, за поворотом? Начинаешь терзаться сомнениями, к лучшему ли перемены, и в конечном итоге желаешь вернуть все как было. Или, быть может, лишь я такой пугливый?
Когда я повернулся, чтобы взглянуть на парня, он уже пропал.

Я добрался до дома быстро. Проворачивая ключ в замке, я испытал резкий укол тревоги, и насторожился. Я привык доверять своим чувствам и интуиции даже будучи человеком, а теперь, в сущности вампира я еще больше верил и чувствам, и интуиции. Я осмотрел лестничные пролеты выше и ниже моего этажа, обнюхал собственную дверь, приложил ухо, чтобы прислушаться, но ничего не обнаружил. Тревога вроде бы прошла, но осталось ощущение постороннего присутствия.
Неужели в моей квартире орудуют воры?
Я был так обрадован этим предположением, что немедленно отпер дверь и шагнул внутрь собственной квартиры. Я упивался представлением, как испугаю воров до чертиков, как они, побросав награбленное, попрыгают в окна, а я буду долго смеяться им вслед.
Я был так обрадован, что не сразу понял: кто-то ударил меня по голове.
Зато когда я все-таки понял это и почувствовал боль, то поспешно потерял сознание.

Когда я очнулся, то обнаружил, что развалился в кресле. Голова совершенно не болела, и разум был предельно чист.
И еще напротив меня стояла хмурая черноволосая девушка в похожем на мой плаще. В скрещенных на груди руках она держала серебристые полуавтоматические пистолеты, выглядевшие очень грозными. Сначала я принял ее за вампира, но скоро разубедился в этом.
Мы долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова и не шевелясь. Я вальяжно сидел в кресле, она твердо стояла напротив.
Наконец я решил нарушить молчание и как можно небрежнее спросил:
– Ты кто такая?
Она слегка склонила голову набок и ничего не ответила. Я подумал, что девушка довольно симпатичная, с приятной внешностью. Лишь пистолеты портили это впечатление.
– Я задал тебе вопрос! – более твердо сказал я. – И как ты, собственно, сюда попала?
Она опять ничего не ответила. Мне показалось, что в ее взгляде проскользнула какая-то ирония, и это заставило меня разозлиться. Я приподнялся было, но услышал резкое:
– Не советую шевелиться!
Я застыл. Вампиры гибнут от серебра, не так ли? Пистолеты в ее руках были явно покрыты серебром, а в магазинах могли находиться серебряные пули. Не очень хотелось в начале своего вурдалакского существования погибнуть от рук незнакомой охотницы…
Охотницы…
Орден Света!
Я застыл еще больше, если такое было возможно. Я почти превратился в камень, но губы остались подвижными:
– Значит, Орден Света все-таки существует.
– Ты неплохо осведомлен для новичка, – ответила она.
– Стараюсь быть в курсе, – съязвил я. – Надо понимать, ты здесь для того, чтобы убить меня?
Она молчала. Это у нее получалось наиболее красноречиво.
– Вас не учат отвечать на элементарные вопросы, или мой вопрос уж слишком глуп? – повысил я голос. Конечно, в сложившейся ситуации не следовало проявлять характер, но я не мог сдержать злости. В конце концов, я никого не убивал, не пил кровушку и не собирался в дальнейшем заниматься этой гадостью. И я находился в собственной квартире, куда по закону не имеет права проникнуть никто, даже чертов охотник за нечистью, пока я не позволю.
Девушка все еще стояла, но я почувствовал, как она немного расслабилась. Тогда я решил несколько изменить тактику.
– Послушай, подруга, я законопослушный гражданин своей страны и никого не убиваю. И не собираюсь. Если ты уберешь свои пушки, то я почувствую себя гораздо лучше.
Она несколько секунд продолжала изображать статую, а потом по-ковбойски убрала пистолеты куда-то под плащ.
– Теперь мне легче, – признался я. – Да ты присядь, устала поди. В ногах правды нет, сама слыхала.
– У тебя хорошее чувство юмора, – ответила она, но все же прошла к дивану и села. – Возможно, мне не придется тебя убивать. Пока.
– О, я искренне рад слышать это! – воскликнул я. – Но хочу узнать, что это я такого сделал, что меня уже можно убивать? И что значит это твое «пока»?
– Пока ничего. – Она сказала это так спокойно, что меня передернуло.
Я вспомнил слова Макса о латентном периоде. На миг мне чрезвычайно захотелось выпрыгнуть в окно и убежать, но я подавил этот порыв. Приняв более или менее удобную для разговора позу, я спросил:
– И давно ты меня поджидаешь?
– Со вчерашнего дня.
– Очень интересно.
Больше я не знал, что сказать. Мы глядели друг на друга и молчали, и так длилось, наверное, добрых полчаса.
– Пистолеты заряжены серебром?
– Серебром, – кивнула она.
Повторился период молчания, в конце которого я не выдержал:
– Слушай, ты решила меня измором взять? Будем сидеть здесь целую вечность, пока я не подохну от скуки? Лучше уж пусти мне пулю в лоб, да и дело с концом.
– На данном этапе убивать тебя необязательно, – ответила она, ничуть не изменив отсутствующее выражение лица. – Хотя я вправе сделать это. Нечисть в период мутации может быть уничтожена по усмотрению охотника.
– В период мутации? А разве он не прошел?
– Ты все еще меняешься, хотя основные качества вампира уже проявились.
– Что за основные качества?
– Боязнь света, повышенная чувствительность и раздражительность, отсутствие отражения, клыки…
– И когда же я окончательно стану вампиром?
– Когда выпьешь человеческой крови, – спокойно ответила охотница, продолжая пялиться на меня.
Я, тем временем, продолжал пялиться на нее и прикидывал возможные пути отступления. Незнакомка в черных одеяниях казалась мне страшнее и опаснее любого вампира. И еще я был склонен думать, что у нее не все в порядке с психикой.
– А если этого никогда не случится? – предположил я. – Что, если я не буду пить кровь человека?
– Тогда ты погибнешь.
Вот как. Впрочем, другого ответа я не ожидал, хотя и желал его.
– Тогда ты пришла рановато. Я все еще невинная жертва, а не кровожадный убийца.
– Я буду ждать, – успокоила она меня.
– Что, прямо здесь?
– Я буду твоей тенью, пока ты не оступишься.
– К чему такие сложности? – Я не удержался, всплеснул руками и горько улыбнулся. – Видно, у вас в Ордене Света очень мало работы, раз вы сами придумываете ее себе. Я же говорю: замочи меня прямо здесь и сейчас, и все проблемы. На кой черт тебе ждать, следить и все такое?
Она, кажется, едва заметно улыбнулась, но голос оставался по-прежнему спокоен:
– Ты в самом деле желаешь, чтобы я расправилась с тобой прямо сейчас?
На этот раз я испугался сильнее и отчаянно замотал головой.
– Тогда не проси меня, а то могу и соблазниться. – Теперь она улыбнулась заметнее.
– Просто не вижу смысла, – жалобно сказал я.
– Смысл в том, что после инициации ты можешь превратиться в вампира, а можешь и не превратиться. Смотря какой у тебя организм.
– То есть как это? Я ведь уже вампир!
– Пока лишь частично. Процесс мутации очень сложен, и конечный результат зависит от многих факторов. Укусивший тебя вампир занес в рану особый вирус, против которого организмы большинства людей бессильны. Однако, у некоторых индивидуумов проявляется чрезмерная активность защитных механизмов, и вирус со временем погибает. Если непонятно, то скажу проще: твоя иммунная система может побороть виру вампиризма. В этом случае ты опять станешь человеком, и убивать тебя не будет необходимости.
В моем вурдалакском сердце вспыхнула искорка надежды.
– А часто такое случается? – спросил я.
– Примерно один раз на тысячу.
Я шумно выдохнул. Шансы оказались невелики, и верить в них для меня было еще глупее, чем человеку верить в существование нечисти.
– Вероятность мала, но она существует, и ты должен бы радоваться, – подбодрила меня охотница.
– Сейчас описаюсь от радости, – хмуро буркнул я.
– Впрочем, даже если ты все-таки станешь вампиром, у тебя есть возможность протянуть подольше: питаться кровью животных или донорской кровью людей.
На месте едва потухшей искорки вспыхнула новая, более яркая. Как же я не догадался, не вспомнил, что существует такое прекрасное явление как донорство! Ведь если мне и в самом деле позарез нужна кровь людская, то для ее употребления можно наведываться в больницу, а не в подворотню, где тебя тут же пристрелит фанатичная охотница, едва ты утолишь жажду.
Донорство! Кто бы его ни придумал, спасибо ему огромное!
Моя радость была бы еще больше, кабы не фраза «протянуть подольше». Я подозревал, что и на этом пути меня ждет мина.
– Если я буду пить донорскую кровь, то долго ли смогу жить?
Ответ оказался прямой противоположностью того, что я ожидал:
– Некоторые протягивают два-три года.
Вот и мина. Но почему же так? Я спросил сам себя, а потом спросил ее:
– Но почему, черт возьми, так?
– Потому что вампир – это не только биологическое существо, мутировавший человек, обособленный вид homo vampyrus. Он – нечто большее. В его жилах течет чужая кровь, а вместе с ней – потусторонняя энергия Зла. Вампир – существо ночи и Тьмы, слуга Преисподней, инструмент Сатаны в борьбе с силами Света и Добра. Вампир – это демон, и как в человеке помимо тела присутствует душа, так в вампире кроме оболочки есть и темная энергия, видоизмененная душа, превращенная в комок слизи. То человеческое, что остается в вампире, может бороться, но борьба часто оказывается безрезультатной. Человеческое отмирает навеки, и появляется новый демон. Лишь один из тысячи способен побороть вторжение зла: тело борется с вирусом, а душа – с темной энергией. И я хотела бы, чтобы ты был таким человеком.
Ее многословие буквально ввело меня в ступор. Даже мысли на миг остановились, и в голове повисла кладбищенская тишина. Хотела бы она… Как бы я хотел стать этим тысячным!
– Не возражаешь, если я встану и немного похожу? – спросил я, когда способность мыслить вернулась ко мне.
Девушка ничего не ответила.
– Слушай, я же тебе сказал, что не собираюсь выкидывать никаких номеров. Расслабься!
Мой тон положительно подействовал на нее, и она согласилась:
– Валяй.
Я поднялся и стал мерить комнату шагами. Я нервничал, а когда я нервничаю, то испытываю желание двигаться.
– Значит, куда бы я не направился, ты будешь шастать следом?
Она не обиделась и кивнула.
– И когда я накинусь на человека с зубами наголо, ты меня пристрелишь?
Снова кивок.
– Великолепно! Теперь мне предстоит остаток жизни провести в глубокой депрессии.
– Надейся на лучшее, – посоветовала девушка.
– А толку-то?
– Надежда – полезная штука.
– Знать бы, как спастись от твоих пуль – вот это полезная штука! – резко ответил я.
– Кроме серебряных пуль в моем арсенале присутствуют и другие вещи.
– В этом я нисколько не сомневаюсь.
Перепалка могла бы идти еще долго, но я почувствовал усталость. Наверное, это было связано с наступившим днём. Я снова рухнул в кресло и обхватил голову руками. Выхода я не видел никакого и верил, что кара адептов Света непременно настигнет меня, когда я совершу проступок. А в том, что проступок случится, можно было не сомневаться – не похожа была эта девушка на шутницу.
– Ты не должен был раскрываться перед своим другом, – нарушила молчание девушка.
Я поднял взгляд.
– Ты и об этом знаешь?
– Я знаю обо всем.
– Надеюсь, ему-то не грозит ничего?
– Это зависит от тебя и от него. Если твой друг свихнется и начнет горланить о существовании вампиров, его устранят. То же самое случится, если он начнет разбазаривать эти сведения и без сумасшествия.
– Надо будет его предупредить, – подумал я вслух, содрогнувшись от сухого протокольного слова «устранят».
– Не стоит этого делать. Чем меньше он знает, тем лучше для всех.
– Можно вопрос?
Она кивнула.
– Сколько обычно времени занимает весь процесс мутации?
– В зависимости от индивидуума, от нескольких дней до нескольких месяцев.
О, я был бы счастлив, если б никогда не повстречал эту симпатичную особу! И без того я находился в глубоком смятении, но она хорошенько подлила масла в огонь. И она заставляет меня беспрестанно содрогаться.
– Раз уж нам в некотором роде предстоит существовать в тесном контакте, то могу я хоть узнать твое имя? – спросил я.
– Светлана, – ответила она не колеблясь.
Я кисло ухмыльнулся. Надо было удивить ее своей проницательностью и попробовать угадать ее имя. Держу пари, я попал бы в яблочко. Впрочем, пари держать уже поздновато.
– А теперь, Светлана, не могла бы ты уйти и оставить меня одного в моем уютном склепе? Честно говоря, ты немного меня раздражаешь.
Она внешне оставалась спокойной, но в глазах вспыхнул огонь ярости. Или мне показалось, и это лишь взгляд разочарования? Неужели охотница на упырей решила и впрямь не отходить на меня ни на шаг?
– Хорошо. – Светлана поднялась и направилась к входной двери, тихо шелестя полами плаща. – Спокойного дня, Сергей.
– И вы не болейте, – рыкнул я и захлопнул за ней дверь.
Господи, я чувствовал себя как во сне. В дурацком кошмарном сне, когда пробуждение отчего-то запаздывает. Приходило на ум другое сравнение: я нахожусь в толще воды и изо всех сил работаю руками и ногами, дабы выбраться на поверхность, но что-то засасывает меня вглубь. Угасают силы и кончается кислород в легких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39