Она подняла на Гарри невыразительный взгляд. Глаза у нее щурились как у близорукой женщины, отказывающейся носить очки. Она была растрепана, шелковое розовое платье было порвано. Один чулок отстегнулся и собрался гармошкой на лодыжке.
Гарри показалось, что перед ним какая-то незнакомка. Образ прошлого внезапно возник у него перед глазами, как на экране телевизора. Он увидел сумрачный вход и мегеру, занятую вытряхиванием ковра перед соседним домиком.
Он снова почувствовал запах грязи и вина, услышал хриплый голос, предлагающий ему удовольствие за один фунт.
Под бледной кожей мышцы лица у Клер дрожали, как вода под дуновением ветра.
– Я себе обожгла руку, – сказала она.
Он посмотрел на правую руку Клер, покрытую желтоватыми пятнами. Сигарета догорала у нее между пальцами и обжигала их, но Клер просто этого не замечала. Внезапно резким жестом она бросила окурок на ковер. Гарри увидел многочисленные дыры в тех местах, куда она бросала горящие окурки.
– Но, Клер, что случилось? Возьми себя в руки, нам нужно уезжать. Почему ты напилась?
– Ты мне должен сделать ребенка, – сказала она, грустно и пьяно глядя на него. – Я все продумала. Они меня не тронут, если ты мне сделаешь ребенка.
– Но, Клер, о чем ты говоришь? Возьми себя в руки, нам нужно уезжать!
– Ты не понимаешь? Ты понял, что я тебе сказала, – сказала она, стараясь твердо смотреть на него и дыша ему в нос винным перегаром. – Я где-то читала, что беременных женщин не трогают. Ты мне должен сделать ребенка.
Если ты не хочешь, я найду кого-нибудь другого.
Он схватил ее за плечи, поднял и потряс.
– Достаточно. Ты не понимаешь, что ты говоришь.
Она вдруг оттолкнулась с непонятно откуда взявшейся силой.
– Это ты не знаешь! – закричала она. – Ты немедленно должен мне сделать ребенка. Это единственное средство выбраться, Гарри.
Вцепившись в него, она начала рыдать.
– Я так боюсь, – стонала она, – ты мне должен сделать ребенка. Беременных женщин не вешают.
Гарри почувствовал, как ледяная дрожь пробежала у него по спине. Она сошла с ума? Он обнял ее за плечи и посмотрел в глаза.
От ужаса, который он прочитал у нее в глазах, у него закружилась голова.
– Что ты сделала?
– Он там. Я не знаю, почему это сделала. Он внезапно появился, когда я собирала вещи, и сказал, что нам не удастся скрыться. Я пошла на кухню, а он за мной. На столе лежал нож. Я схватила его и…
– Что? Что ты говоришь? – закричал Гарри, чувствуя, как сердце у него учащенно забилось. – Ты пьяна!
– Ты мне должен сделать ребенка! Я не хочу умирать, Гарри!
Я не хочу умирать! Что нам делать, Гарри?
Он оттолкнул ее и бросился на кухню, открыл дверь, сделал шаг вперед и замер.
Бен Веллон лежал на полу, подтянув ноги под подбородок и сжав кулаки. Его мертвые глаза, казалось, смотрели в потолок.

Глава 12

Мистер и миссис Кент жили в сорок третьем доме по Бефилдроуд в старой двухкомнатной квартире. Это был один из наиболее бедных кварталов Гастингса.
Дом N 43 принадлежал миссис Бейтс, которая сдавала его уже в течение двадцати лет и весьма гордилась тем, что знает все тонкости своей профессии.
Прежде чем найти свой конец под трамваем, ее муж сделал прекрасную комедийную карьеру в провинции. Бейтс был жизнерадостный здоровяк, который подвергал нервы своей жены жестоким испытаниям, отказываясь выполнять любую домашнюю работу.
Когда он умер, то оставил жене пятьсот фунтов, на которые она купила меблированный дом на Бефилд-роуд.
Миссис Бейтс была явно не красива. Она была маленькая и жирная, с выпуклостями в самых неожиданных местах. Ее лицо напоминало подгоревшее тесто. Оно было покрыто оспинами. Глаза маленькие, проницательные, рот тонкий. У нее было пять квартирантов: Кенты и трое худых пятидесятилетних мужчин, которые работали на железной дороге.
Эти трое мужчин, давние друзья, каждое утро поднимались в пять часов, шли на работу и возвращались домой около девяти. Бейтс видела их очень редко и практически никогда не слышала. Они жили уже больше десяти лет в доме N 43.
В конце концов, она решила, что если можно кому-нибудь доверять, в той мере, как можно вообще кому-нибудь доверять, то эти трое являются идеальными квартирантами. Супружеская чета Кентов ей нравилась меньше, в особенности, жена. Молодой человек казался безобидным, но жена не уступала самой миссис Бейтс, которая очень гордилась своей твердостью. Каждый раз, когда они вступали в словесную перепалку, а это происходило довольно часто, миссис Бейтс вынуждена была отступать побежденной. Мистер Кент старался сгладить острые углы. Кажется, он боялся беспокоить миссис Бейтс, и этот страх смягчал хозяйку, потому что она любила, когда ее боялись.
Настоящие неприятности начались с того дня, когда миссис Бейтс обнаружила, что женщина беременна. – «Во всяком случае не у меня, – заявила она. – У меня никогда не было детей и не будет. Вам нужно будет найти другую квартиру».
Миссис Кент удовлетворилась тем, что усмехнулась и захлопнула дверь перед носом оскорбленной хозяйки. Потом, когда Кентов не было дома, миссис Бейтс осмотрела их комнату и обнаружила под кроватью три пустых бутылки из-под виски и джина. Это вызвало новый скандал.
– В моем доме никогда не пили спиртных напитков, – вопила она, тряся бутылкой, – и я не позволю этого.
С непроницаемым лицом миссис Кент попросила у нее список других действий, которые хозяйка не позволяет и закончила это советом:
– А теперь иди, занимайся своей стиркой, старая перечница.
Потребовалась вся ловкость Кента, чтобы уладить этот скандал. Он попросил хозяйку, чтобы она поняла состояние жены и пообещал, что такого больше не повторится. Если бы Кент не платив за квартиру так регулярно, а ее доходы были бы больше, миссис Бейтс охотно бы вышвырнула молодую супругу за дверь после такой сцены. Но она не могла позволить себе потерять сорок пять шиллингов квартирной платы.
Кент работал у Мезона в фото-магазинчике в порту. Он проявлял пленки, делал фотокарточки и проводил долгие часы в темной комнате, возвращаясь домой только в семь часов полностью изможденный. Миссис Бейтс не знала, сколько он зарабатывает, но, во всяком случае, он зарабатывал немного, если судить по костюму, который он носил.
Жена одевалась лучше, по крайней мере, вначале, когда она появилась в меховой шубе, напоминающей норку. Но это манто вскоре исчезло, по-видимому, заложили, а новые платья, которые молодая женщина покупала, чтобы скрыть свою увеличивающуюся талию, были вульгарны.
Это была странная пара. Они жили без друзей и за полгода пребывания в Гастингсе ни с кем не сблизились. Когда они выходили гулять, то всегда направлялись на вершину холма рядом с замком и никогда не ходили в город.
Кент говорил миссис Бейтс, что прежде они жили в Лондоне в одном из кварталов в Вестхэме, но они всегда хотели жить на берегу моря. И в тот день, когда он увидел объявление Мезона, он сразу же за него ухватился. Его мечтой было приобрести домик и миссис Бейтс даже почти жалела его, так он был взволнован каждый раз, когда говорил о своих проектах. Ей хотелось, чтобы Кент остался у нее, но его жена… Настоящая ведьма. Иногда она принималась заводить своего мужа, но тому удавалось довольно быстро заставить ее замолчать и миссис Бейтс ни разу не удалось прибежать достаточно быстро, чтобы узнать повод, по которому они ссорились.
Кент говорил, что ребенок родится только через три месяца и у них достаточно времени, чтобы найти другую квартиру и они ее обязательно найдут.
– Три месяца, – возразила миссис Бейтс, усмехаясь. – Не верьте этому. Я в этом понимаю. Те, которые пьют джин рожают всегда быстрее, чем другие. Это случится не позднее, чем через два месяца. – Миссис Бейтс прекрасно помнила тот день, когда Кенты появились у нее. Она пила чай в кухне и читала в газете рассказ о преступлении в Лондоне: «Кровавое дело. Человек, разыскиваемый полицией, был обнаружен убитым в шикарной квартире в Парк Лейн. Разыскиваются Гарри и Клер Рикк. Но эта пара исчезла, не оставив никаких следов. Инспектор Паркинс продолжает активно свое следствие, но до сих пор ничего не обнаружено. Известно только, что одним из наиболее вероятных мотивов убийства, был шантаж».
В этот момент, когда она была занята изучением деталей дела, в дверь позвонили. С первого же взгляда женщина ей не понравилась: одна из тех блондинок в меховых пальто, которые всегда приносили неприятности. Но мужчина был приятен и согласился заплатить за две недели вперед.
Миссис Бейтс была удивлена, обнаружив, что женщина, практически никуда не выходит. Но Кент объяснил ей, что его жена больна. Однако, все-таки странно, что эта блондинка не выходит из дома уже пять недель, не так ли?
Хотя с момента их бегства прошло уже шесть месяцев, Гарри не чувствовал себя спокойно. Ему не раз случалось дрожать всеми своим частями тела, когда он встречался с полицейским или слышал тяжелые шаги на лестнице. Он не мог без страха открывать газету. Ходить по улицам ему было тяжело. Если кто-нибудь приближался к нему, сердце у него начинало биться изо всех сил.
Удивительно, как им удалось ускользнуть от розыска.
Несомненно, это произошло благодаря тому, что все было подготовлено для бегства перед убийством, так как труп Веллона был обнаружен почти сразу же после их отъезда.
Клер была настолько потрясена, что если бы она была одна, она отдала бы себя в руки полиции. Бывали дни, когда Гарри не верил, что она когда-нибудь опять станет прежней. Клер всякий раз была готова к бегству при малейшей тревоге: уличные крики, звуки резко тормозящего автомобиля – все доводило ее до нервных кризисов. Со временем она пришла к мысли, что она ошиблась, захотев иметь ребенка. Она чувствовала себя попавшей в ловушку, теперь, когда приближающееся материнство доставляло физические неприятности. Во всяком случае, она обвиняла во всем Гарри, проклиная день, когда встретила его.
Гарри старался быть снисходительным и обращался с ней крайне терпеливо.
От его любви осталось уже немного, но верность он хранил. Он не мог забыть того, что она сделала для него. Он помнил, как она отдалась в руки полиции, когда Паркинс обвинил его в краже портсигара.
Теперь он должен ее содержать, но на шесть фунтов в неделю, которые он зарабатывал, они могли с трудом существовать. После продажи драгоценностей Клер, у них оставалось еще тридцать фунтов, но эти деньги тоже быстро исчезли. Клер требовала бутылку джина в неделю и Гарри подозревал, что она ходит выпивать еще в соседний кабачок, когда его нет дома. Он попытался ее урезонить, но Клер засопротивлялась.
– Мне нужно что-то делать. Ты хочешь, чтобы я «все дни проводила в четырех стенах? Не делай такого лица.
Кроме того, она безостановочно курила, а Гарри бросил курить. Вначале он чувствовал себя взволнованным при мысли об отцовстве, но Клер быстро лишила его иллюзий.
– Послушай, – сказала она, – ты думаешь, что я хочу ребенка. Если бы хотя бы на секунду я могла подумать, что можно выкрутиться без этого, я бы ни за что его не сохранила. Посмотри, что это животное сделало с моей фигурой. Не делай такую физиономию. Это ты виноват в том, что так все произошло.
Иногда она становилась совсем другой, плача обнимала его и прижималась к нему, уверяла, что любит его и сделает все, что угодно для него.
– Не обращай внимания на то, что я говорю, милый. Я так несчастна, я так боюсь. О, Гарри! Что с нами будет?! Представь, что ребенок родится до того, как нас обнаружат, и он не помешает им повесить меня. Я бы предпочла, если они нас найдут, чтобы они нашли нас сразу же и не смогли меня казнить. Ты понимаешь? Чем больше пройдет времени, тем это ужаснее для меня. – Она вцепилась руками в волосы. – Я чувствую, как схожу с ума. Я так боюсь этого ребенка, я страшно боюсь боли. Иногда думаю, что покончу с собой. Это может быть лучшим выходом.
Она сейчас все время говорила о самоубийстве и Гарри подумал, что это не невозможно. Клер действительно может попытаться покончить с собой в момент возбуждения. Он старался изо всех сил, чтобы успокоить ее в те моменты, когда она была в депрессии, но сразу же после того, как кончался приступ нежности, она становилась неприязненной и упрекала его в том, что он зарабатывает мало денег, и они вынуждены прозябать в этих убогих комнатах.
Гарри жил в настоящем кошмаре. Он думал, что на нервы Клер действует одиночество. Он заставлял ее выходить гулять почаще. Сначала она отказывалась, опасаясь, что ее узнают на улицах, но через несколько месяцев, когда дело об убийстве исчезло с первых страниц газет, она стала ходить на прогулки в город.
– Вдвоем ходить неосторожно, – говорил ей Гарри. – Какой-нибудь ловкий флик сможет нас обнаружить, если мы будем ходить вместе…
Они выходили только по вечерам, поднимаясь к старому замку, куда никогда не ходили полицейские. Там они усаживались на скамеечку и осматривали прохожих, прогуливающихся по набережной. В конце концов, когда казалось, что они пришли к какому-то равновесию, Гарри однажды потерял свою ручку, открыл неосторожно ящик шкафа, принадлежащего Клер. Заглянув в него, он покрылся холодным потом. Затем Гарри прошел в другую комнату, где Клер занималась полировкой ногтей.
– Где ты взяла это? – спросил он, протягивая ей небольшую сумочку. – Я нашел ее в твоем ящике. Она совершенно новая. Она новая… Где ты ее взяла?
Клер покраснела и вскочила.
– Как ты осмелился рыться в моем ящике?
Гарри внимательно посмотрел на нее. Она попыталась возражать и выдержать его возмущенный взгляд, но ей это не удалось. Она отвернулась и подошла к окну.
– Ты ее украла?
– Ну и что из этого? Мне нужны вещи, а ты не можешь их мне купить.
Гарри резко повернул ее к себе.
– Дура! – бросил он дрожащим голосом. – Ты не понимаешь, что именно этого ожидает полиция. Они знаю твою профессию. Как только магазин, где ты крадешь, сообщит о воровстве, сразу же подумают, что ты, возможно, находишься в Гастингсе.
Клер побледнела.
– Ну и что? Ты думаешь, что я проведу всю свою жизнь в этой дыре без денег?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19