Гр. Строганов составил проект конституции, которая по его
характеристике "есть законное признание прав народа и тех форм, в которых он
может осуществлять эти свои права".
Активное участие в работах Негласного Комитета принимал вернувшийся в
Россию воспитатель Александра I масон Лагарп, бывший до этого президентом
Гельветической республики, возникнувшей в Швейцарии в результате французской
революции.
Некоторые историки утверждают, что бывший президент Гельветической
республики будто бы убеждал Александра, стремившегося к введению конституционной
монархии, не спешить с введением конституции и говорил, что для такого большого
государствам как Россия необходима твердая, непоколебимая власть. Но едва ли эта
версия отвечает истине. Едва ли бы такой убежденный республиканец, как Лагарп,
ратовал бы за сохранение в России неограниченной монархической власти.
В работе Негласного Комитета принимали участие также видные масоны граф
А. Р. Варенцов, Трощинский, Завадовский, впоследствии ставшие министрами.
В июле 1801 года в Негласном Комитете обсуждался проект Грамоты
российскому народу. В составлении этой грамоты, кроме членов Негласного
Комитета, принимал участие также заядлый враг монархии, духовный отец русской
интеллигенции А. Радищев, его покровитель граф А. Р. Воронцов и масон
Сперанский.
Таков был характерный состав Негласного Комитета, который Александр I
называл по имени существовавшего во время французской революции подобного
комитета, — Комитетом общественного спасения, а противники масонов и русских
якобинцев именовали его "Якобинской шайкой".
Негласный Комитет занимался обсуждением различных реформ в течение всего
1801 года, вплоть до мая 1802 года. Потом он не собирался полтора года. Затем
члены его собрались несколько раз в 1803 году, а потом Негласный Комитет
перестал существовать. Да и необходимость в нем по существу отпала. Соединенными
усилиями масонов на роль реформатора русской государственности был рекомендован
масон М. М. Сперанский и необходимость в Негласном Комитете отпала.
25 февраля 1803 года Александр I дал указ "О свободных землепашцах". По
этому указу помещики, желавшие освободить крестьян, могли освобождать крестьян
целыми селениями, на основании договоренности с крестьянами. Министр Внутренних
дел получил право утверждать соглашения помещиков с крестьянами.
Из этого дело ничего не вышло. Те, кто больше всех выступал против
крепостного права, помещики-якобинцы, вроде графа Строганова, заявлявшего на
собраниях Негласного Комитета, что опасность заключается не в освобождении
крестьян, а в удержании их в крепостном состоянии, и не подумали освободить
крестьян. Только граф С. П. Румянцев освободил 5.000 крепостных. В течение
царствования Александра было освобождено добровольно всего лишь 50.000 крестьян.
Граф же Строганов, говоривший в Париже во время французской революции, что он
мечтает дожить до такой же революции в России и больше всех настаивавший на
освобождении крестьян, и не подумал отпустить на волю всех своих крестьян.
Крики о необходимости срочной отмены крепостного права были только одним
из способов расшатывания царской власти со стороны масонов и якобинцев. Вот,
дескать, смотрите, как сидящий на троне тиран не желает дать свободу миллионам
своих подданных. Это только распаляло страсти масонов, вольтерьянцев и
сторонников французской революции против "тирана". С другой стороны, эти крики
вызывали вражду к царю среди той части дворянства, которая вовсе не желала
расставаться с теми выгодами, которые им давало пользование бесплатным трудом
"крещенной собственности". А таких дворян было много между средних и низших
слоев дворянства, которые являлись приверженцами православия и сторонниками
монархии. Затрагивать интересы этих слоев дворянства и освобождать крестьян
против их желания было опасно.
Желание Александра I освободить крестьян наталкивалось на сложную
политическую игру слоев враждебных монархической власти и на материальные
интересы ее убежденных сторонников.
Одного желания Александра I как можно скорее освободить крестьян было
мало. Он должен был считаться с реальной политической обстановкой в стране. А
она, благодаря расцвету масонства, падению влияния православного и
монархического сознания в высших слоях дворянства, в России была очень и очень
напряженной.

VI. ОБЩЕСТВО АЛЕКСАНДРОВСКОЙ ЭПОХИ

Александр I, — как верно отмечает С. Платонов в "Лекциях по русской
истории", — в сущности "мало ценил то общество, которым управлял, только во
время Отечественной войны, патриотизм всех слоев населения вызвал у него
временное уважение к русским".
И надо сказать, что у Александра I было мало оснований уважать высшие
слои денационализированного русского общества, на которое ему приходилось
опираться при управлении обширным государством. Он рано, еще юношей хорошо узнал
нравственную нечистоплотность русских "вольтерьянцев" и масонов, составлявших
двор Екатерины II.
Вспомним его характеристику "Екатерининских орлов", в письме, написанном
своему другу Кочубею 21 февраля 1796 года. "Нет ни одного честного человека
среди них", — писал он. — "Я всякий раз страдаю, когда должен явиться на
придворную сцену. Кровь портится во мне, при виде погони на каждом шагу за
получением высших отличий, нестоящих в моих глазах медного гроша. Я чувствую
себя несчастным в обществе таких людей, которых не желал бы иметь у себя и
лакеями, между тем, они занимают высшие места. Как, например, Зубовы, Пассек,
князья Барятинские, оба Салтыкова, Мятлевы и множество других, которых не стоит
даже называть и которые, будучи надменны с низшими, пресмыкаются перед теми,
кого они боятся".
Еще меньше стал уважать Александр I это "высшее" общество после того, как
представители его вовлекли Александра I, с помощью ряда провокаций, против его
желания, в заговор против отца, клятвенно уверяли, что к отцу не будет применено
никаких насилий, а затем зверски убили его.
Можно ли было уважать таких людей и верить им?
Во все царствование Александра I политическая обстановка была очень
напряженной. В начале царствования Александр был орудием в руках двух крупных
сил — русского масонства и европеизированной аристократии, зараженной масонскими
идеями и идеями французской революции, проистекавшими из масонства. Ведущей
политической силой было, конечно, русское масонство и политические течения,
возникшие под его влиянием в аристократическом обществе и среди офицеров
гвардии.
Общество Александровской эпохи напоминало телегу, которую тащат в разные
стороны лебедь, рак и щука. Яркую характеристику духовной смуты, царившей в
душах дворянства и русского образованного общества в эпоху Александра I дал
проф. И. Ильин в речи, произнесенной в 1937 году в Риге по случаю 100-летней
годовщины со дня смерти Пушкина:
"Россия заканчивает собирание своих территориальных и многонациональных
сил, но еще не расцвела духовно: еще не освободила себя социально и
хозяйственно, еще не развернула целиком своего культурно-творческого акта, еще
не раскрыла красоты и мощи своего языка, еще не увидела ни своего национального
лика, ни своего безгранично-свободного духовного горизонта. Русская
интеллигенция еще не родилась на свет, а уже литературно западничает и учится у
французов революционным заговорам. Русское дворянство еще не успело приступить к
своей самостоятельной, культурно-государственной миссии; оно еще не имеет ни
зрелой идеи, ни опыта, а от 18 века оно уже унаследовало преступную привычку
терроризировать своих государей дворцовыми переворотами. Оно еще не образовало
своего разума, а уже начинает утрачивать свою веру и с радостью готово брать
"уроки чистого атеизма" у доморощенных или заезжих вольтерьянцев..."
"...Русское либерально-революционное дворянство того времени принимало
себя за "соль земли" и потому мечтало об ограничении прав монарха... Оно не
понимало, что России необходимо мудрое, государственное строительство и
подготовка к нему, а не сеяние революционного ветра, не разложение основ
национального бытия; оно не разумело, что воспитание народа требует доверчивого
изучения его духовных сил, а не сословных заговоров против государя..."
"Пользуясь замешательством и всеобщей растерянностью правительства в
первые дни после катастрофы, — пишет друг детства Александра I, князь Адам
Чарторыйский, — генерал-от-кавалерии граф Пален возымел мысль захватить в свои
руки ослабленные бразды правления".
Пален решил принять на себя роль опекуна юного Государя, возведенного на
престол его вероломством и предательством.
Убив Павла I, русское масонство, единственная организованная в то время
политическая сила, крепко держало в своих руках его сына. После убийства Павла I
масоны пытались снова ограничить власть царя. Известно, что Пален и Зубовы
напомнили Александру о его обещании ввести конституцию. Декабрист Лунин сообщил
следственной комиссии, что Н. П. Панин и Пален хотели ввести конституцию. Это
намерение заговорщиков не удалось только благодаря противодействию командира
Преображенского полка генерал-майора Талызина, генерала Уварова и полковника
князя П. Волконского.
Но все заговорщики масоны-дворяне и дворяне, не бывшие масонами, были
единодушны в своем желании восстановить уничтоженные Павлом I сословные
привилегии дворянства. И Александру I пришлось удовлетворить их желание, хотя
сам он был против этой меры.
2 апреля 1801 года, через месяц после убийства отца, Александр I
восстановил Жалованную грамоту дворянства, хотя известны его слова, что он
"восстановил дворянскую грамоту, уничтоженную Павлом, против своей воли, и эта
исключительность дарованных ею прав, всегда ему была противна".
Как указывает известный исследователь эпохи Александра I, Великий Князь
Николай Михайлович, — "дворянство было всегда ненавистно Александру, и корень
ненависти к нему связывался не с крепостным правом, а с ролью дворянства в
событии 11 марта, не забытым в течении всей его жизни".
Александр I относился к участникам заговора против его отца со смешанным
чувством антипатии и боязни. Он ненавидел их и в то же время опасался, что они
могут организовать заговор и против него, убить и его.
Масонам и якобинцам дворянам не удалось добиться введения конституции. И
формально Александр I был полновластным властителем, но фактически он не был
таковым. Всю жизнь ему приходилось считаться с желаниями тех, которые с помощью
подлых интриг и провокаций вовлекли его в заговор против отца. Проживи он
немного больше и ему пришлось бы подавлять масонско-дворянский заговор
декабристов, созревший еще при его жизни.
В дневнике за 1834 год Пушкин записывает: "...Третьего дня обед у
Австрийского посланника... Сидя втроем с посланником и его женой, разговорился я
об 11 марта. Недавно на бале у него был цареубийца Скарятин; Финкельман не знал
за ним этого греха. Он удивляется странностям нашего общества. Но покойный
Государь был окружен убийцами его отца...
...Государь, ныне царствующий, первый у нас имел право казнить цареубийц
или помышления о цареубийстве; его предшественники принуждены были терпеть или
прощать".
Правильность взгляда Пушкина, что Александр I до конца жизни не мог
наказать убийц своего отца и принужден был терпеть их, подтверждает и
заместитель французского посла граф Буальконт в августе 1822 года:
"...Где можно видеть людей прекрасно воспитанных и принадлежащих к
сливкам общества, но восхваляющих убийц Павла I, и где лучшим тоном людей
высшего света были их намеки на то, что и они имели отношение к ужасному
преступлению".
Это было написано всего за 28 месяцев до смерти Александра I. Как мог
Александр I уважать подобное общество, которым ему пришлось управлять, но
которое упрямо стремилось управлять им.

VII. ЗОЛОТОЙ ВЕК РУССКОГО МАСОНСТВА

I

Масонство всегда и всюду отличается пестротой своих идейных и
политических стремлений, стремясь угодить на всякий вкус. Таковым оно было и в
эпоху Александра I. Это подчеркивается всеми исследователями духовных течений
Александровской эпохи.
"В царствование Александра I в России, преимущественно в столицах,
образовалось много масонских "лож", разных школ и сект; личный состав лож был
многочисленным и чрезвычайно пестрым, включая и высших чиновников Империи и
будущих декабристов; столь же различны были и их направления; в отношении
религиозном среди масонов были мистики и пиетисты, и люди индифферентные ко
всякой религии; в одних ложах господствовала "обыкновенная масонская мораль"
братолюбия и благотворительности (Пыпин), в других проявились политические
тенденции либерализма и даже радикализма". (7)
"Круг вольных каменщиков, — пишет Соколовская, — работавший втайне со
времени заключения Николая Ивановича Новикова в 1792 году в Шлиссельбургскую
крепость, — был невелик. Недовольство правительства Екатерины II было великим
осколком стойкости: большинство братьев поколебалось в верности орденским
заветам и прекратило собрания в ложах. Однако, как показало будущее, эти слабые
духом братья не вовсе порвали связь с орденом, а лишь благоразумно выжидали для
каменщических работ благоприятных времен". (8)
"Круг мужей испытанной верности, не прерывая тайных собраний, сохранил
для масонов XIX века духовные масонские заветы, важнейшие рыцарские законы,
обрядники и символические предметы: эти верные братья, "солдаты ордена", как
именовали их вольные каменщики, сберегли искру масонства под пеплом запрещения".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14