Керсновского имело "для
русской армии самые печальные последствия и определившее на сорок лет весь уклад
ее жизни, как-то, проезжая Елисейскими полями Александр увидел фельдмаршала
Веллингтона, лично производившего учение двенадцати новобранцев. Это явилось как
бы откровением для Государя: "Веллингтон открыл мне глаза, — сказал он, — в
мирное время необходимо заниматься мелочами службы", и с этого дня началось
сорокалетнее увлечение "мелочами службы", доведшее Россию до Севастополя".
"Наполеоновские уроки заставили вспомнить Суворовскую науку. Весь этот
ценный, так дорого доставшийся опыт надо было бережно сохранить, с благоговением
разработать и передать грядущим поколениям. К сожалению это сделано не было.
Император Александр не чувствовал мощи священного огня, обуревавшего его славную
армию — он видел лишь плохое равнение взводов. "Итак, вязкая тина "мелочи
службы" стала с 1815 года засасывать наши бесподобные войска и их командиров".
(31)
"Ныне завелась такая во фронте танцевальная наука, — писал Цесаревич
Константин Павлович, — что и толку не дашь. Я более 20 лет служу и могу правду
сказать, даже во времена покойного Государя был из первых офицеров во фронте, а
ныне так перемудрили, что не найдешься".
"В год времени, — писал Паскевич, — войну забыли, как будто ее никогда не
было и военные качества заменили экзерцмейстерским искусством".
"Увлечение муштровкой имело очень тяжелые последствия: в русской армии
начинаются массовые самоубийства и массовое дезертирство". (32)
Солдаты бежали в Галицию, в Буковину, в Молдавию, в Турцию, в Персию. Из
победителей Наполеона Персидский Шах сформировал целый гвардейский батальон.
Офицеры стали уходить в отставку. Вводимая Александром I европейская
танцевальная наука вызвала сильное недовольство среди офицеров. Восхищение
Александром сменяется враждой к нему. Среди офицеров возникают тайные
политические общества, ставящие целью изменение политического строя в России. В
роли застрельщиков, сначала оппозиционных, а затем революционного движения,
среди офицеров выступают опять масоны.

XIV. УСИЛЕНИЕ ЕВРОПЕИЗАЦИИ РУССКОГО ОБЩЕСТВА ПОСЛЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

I

"Тремя огромными волнами разлился по России поток прометеевского
мироощущения: в начале ХVIII-го, ХIХ-го и ХХ-го столетий. Он шел через
европеизаторскую политику Петра I-го, затем через французские революционные
идеи, которым особенно была подвержена русская оккупационная армия во Франции
после наполеоновских войн, и, наконец атеистический социализм, который захватил
власть в России в свои руки в 1917 году. Русские особенно беспрепятственно
вдыхали в себя полной грудью западный яд, когда их армии побеждали на полях
сражений, и когда они в 1709, 1815 гг. попадали в европейские культурные
области. Таким образом, победы повредили им больше, нежели их поражения".
Такой совершенно верный вывод делает немецкий философ В. Шубарт в своей
известной книге "Запад и душа востока".
Во время Отечественной войны, — как правильно отмечает Мережковский
"произошло нечто, с нашей внутренней точки зрения, почти невероятное, подобное
чуду: бездна, вырытая преобразованиями Петра, как будто на мгновение исчезла, и
весь русский народ встал, как один человек".
Князь П. Вяземский, мало склонный к романтическим преувеличениям, писал:
"От Царя до подданного, от полководца до последнего ратника, от помещика до
смиренного поселянина, все без изъятия, вынесли на плечах своих и на духовном
могуществе своем Россию из беды и подняли ее на высшую ступень славы и народной
доблести".
Но кончилась война и русское общество снова разделилось на два враждебных
лагеря. "Еще до войны 1812 года в русском обществе началась политическая
дифференциация — она первоначально заявляла себя лишь в сфере литературы, но
основной смысл литературных споров в первое десятилетие определился как раз
политической дифференциацией.
...В этом споре уже тогда намечалась основная дифференциация в русской
жизни; после же войны 1812-14 гг. эта дифференциация пошла очень быстро и
получила полное и ясное выражение. Уже в эти годы формируется два лагеря,
расходившиеся друг с другом не только в конкретных вопросах русской жизни, но и
в сфере идеологии. Огромное значение в этом вопросе надо отвести, между прочим,
самому Александру I, который произносил не раз яркие речи, дышавшие такой
горячей проповедью радикальных реформ, в том числе и уничтожения крепостного
права, что это чрезвычайно питало и укрепляло рост либерализма в русском
обществе". (33)
"Общее критическое отношение к западу, как бы открывавшееся всем тем
отзвуком, какой остался в русском обществе от французской революции, получило
для себя богатый материал в том широком знакомстве с западом, которое приняло
особенно крупные размеры в войне с Наполеоном, перенесенной на поля запада.
Правда, это же знакомство дало и другие результаты — оно сказалось в росте
интереса к западной жизни, в усилившемся влиянии литературных, социальных,
политических идей, — собственно лишь теперь стала складываться настоящая
психология и идеология западничества". (34)
В своих воспоминаниях Вигель пишет про Московское общество 1814 года: "В
городе, который нашествие французов недавно обратило в пепел, все говорили
языком их".
Даже десять лет спустя после Отечественной войны, в газете "Московские
Ведомости" (№ 72 за 1822 г.), можно было прочесть такое объявление:
"Егерь из Германии желает определиться егерем или в гувернеры. Спросить
на Маросейке".
Масонство после Отечественной войны, как всегда старалось удовлетворить
религиозные и политические интересы всех недовольных существующим положением
вещей. Оно напоминало мелочную еврейскую лавочку, в которой все есть. Самые
различные товары: кусок мыла для лица и для стирки, флакон одеколона и деготь,
фунт пряников и иголки.
Но при всем разнообразии политических оттенков мысли и своих религиозных
взглядов, масонов Александровской эпохи необходимо признать крайне отрицательным
явлением. Преобладающее большинство масонов представляли из себя людей отошедших
от традиционного русского мировоззрения. Именно через них вливались в
образованное общество чуждые европейские политические и религиозные идеи. Ведь
именно в масонских ложах, — по признанию Н. Бердяева ("Русские идеи"),
воспитались декабристы. И ведь именно масоны и декабристы, воспитавшиеся в
масонских ложах, — по утверждению Н. Бердяева, — подготовили русскую
интеллигенцию, этот уродливый духовный орден — продолживший растление русской
души европейскими идеями, после окончательного запрещения масонства Николаем I.
Во время заграничных походов офицеры, владевшие французским языком познакомились
с европейскими масонами, стали членами европейских масонских лож.
Во время войн с Наполеоном возникает несколько лож, членами которых были
главным образом офицеры: "Военная ложа к святому Георгию", "Избранного Михаила",
"К трем добродетелям" и другие. После возвращения русских войск из Европы, в
офицерской среде "появился скрытый протест, приведший к учреждению тайных
обществ. Офицерские кружки, где постоянно велись разговоры о язвах России, о
тягостном положении солдат, о равнодушии общества к отечественным делам,
превратились в организованные тайные общества". (35)
Особенно сильно расцветает масонство в Петербурге.
В записке "О крамолах врагов России" сообщается, что до 1822 года
французские, русские, немецкие масонские ложи вырастали, как грибы после дождя.
В высшем обществе в это время возникает даже поговорка:
"Да кто ж ныне не масон"?

II

В 1823 году возникает общество Любомудрия, то есть общество любителей
философии. Члены этого общества, вернее кружка, были поклонниками немецкого
философа Шеллинга. С возникновением общества Любомудрия французское чужебесие
снова сменяется чужебесием немецким. Вместо увлечения французской философией,
начинается увлечение начавшейся развиваться в это время философией немецкой.
Увлечение это опять принимает не здоровый характер.
Любомудры, как и их предшественники, представители французского
чужебесия, не просто изучают сочинения немецких философов, а подходят к ним, как
к новой вере, которая способна заменить христианство. К немецким философам они
подходят как к религиозным пророкам, вещающим глубокие, всеобъемлющие истины.
Для Любомудров философия была выше религии, — признается Н. Бердяев в
"Русской идее". Любомудры, также, как раньше вольтерьянцы и масоны, не замечают
великого духовного сокровища русского народа — Православия, которое несмотря на
все невзгоды, обрушившиеся на него со времен Петра I, продолжает накапливать
духовные сокровища. Любомудры не замечают ни Серафима Саровского, ни старцев
Оптиной Пустыни, как "любомудры" Елизаветинской и Екатерининской эпохи не
заметили Св. Тихона Задонского, отца русского старчества Паисия Величковского и
религиозную философию Григория Сковороды.
"Православие, — как верно определяет Розанов, — в высшей степени отвечает
гармоническому духу, но в высшей степени не отвечает потревоженному духу".
Любомудры же, предтечи русской интеллигенции, — есть люди потревоженного духа".
Оторвавшись от русского духа, они пытаются восстановить утерянную духовную
гармонию в немецких философских системах, воспринимают их как целостные,
всеобъемлющие системы мировоззрения. Немецкая философия должна была заменить
православие и вообще отвергнутое религиозное мировоззрение. Кружок Любомудров
отдал свои души немецкому философу Шеллингу, Фихте, Окену, Герессу и другим.
В кружке любомудров, как и в других философских кружках конца правления
Александра I, продолжается традиция французского чужебесия, когда по
свидетельству Вигеля "неверие почиталось непременным условием просвещения".
"Христианское учение, — пишет А. И. Кошелев, — казалось нам пригодным только для
народных масс, а не для нас философов. Мы особенно высоко ценили Спинозу и
считали его творения много выше Евангелия и других священных писаний". (36)
Легко можно установить и идейное влияние русского масонства. Один из
виднейших любомудров князь В. Ф. Одоевский учился в университетском пансионе,
директором которого был Прокопович-Антонский, ученик известного масона
Розенкрейцера Шварца. "Хотя Прокопович-Антонский сам и не был масоном, но по
справедливому замечанию Саккулина, через него, конечно, переходили к
воспитанникам идейные традиции масонства. Отрицать историческую преемственность
здесь никак не приходится". (37)
В 1825 году Бестужев писал в Альманахе "Полярная звезда":
"Мы воспитаны иноземцами, мы всосали с молоком безнародности и удивление
только чужому...
Мы выросли на одной французской литературе, вовсе не сходной с нравом
русского народа, ни с духом русского языка...
Нас одолела страсть к подражанию: было время, что мы невпопад вздыхали
по-стерновски, потом любезничали по-французски, теперь залетели в тридевятую
даль по-немецки. Когда же попадем мы в свою колею?"
Так писал Бестужев в "Полярной звезде" в 1825 году.

XV. МАСОНЫ ИСПОЛЬЗУЮТ МИСТИЧЕСКИЕ НАСТРОЕНИЯ АЛЕКСАНДРА I ДЛЯ НОВОГО НАПАДЕНИЯ
НА ПРАВОСЛАВНУЮ ЦЕРКОВЬ

I
Русское масонство немедленно использовало мистические настроения
Александра для дальнейшего наступления на Православие.
Н. Бердяев указывает в "Русской идее", что "Александр I был связан с
масонством и так же, как масоны, искал истинного и универсального христианства.
Он был под влиянием баронессы Крюденер, молился с квакерами, сочувствовал
мистицизму интерконфессионального типа. Глубокой православной основы у него не
было".
Проф. М. Зызыкин в своей работе "Тайны Императора Александра I" говорит
уже не о том, что Александр был только связан с масонами, а утверждает уже, что
и сам он был масоном. "Какой религиозный хаос стоял в голове у Александра, —
пишет он, — видно из того, что он не только поддерживал сам масонов, но и был
некоторое время в их числе, о чем свидетельствует его поступок со взятым в плен
под Дрезденом генералом Вандамом, который, будучи подведен к Александру, сделал
ему масонский знак и получил милостивый приказ быть отправленным для улучшения
своей участи в Москву. А в Париже в 1814 году Александр председательствовал в
военной масонской ложе при принятии туда членом Прусского короля
Фридриха-Вильгельма III". Откуда он заимствовал эти сведения, М. Зызыкин не
указывает, а поэтому оставим эти утверждения на его ответственности. Проверить
правильность его утверждений в эмиграции, за отсутствием соответствующей
литературы, не представляется возможным. Был ли Александр I масоном — этот
вопрос требует специального исследования, но то, что русские масоны широко
использовали мистические настроения Александра в нужном для них направлении —
это несомненно.
Если политическое миросозерцание Александра I все время колебалось между
приверженностью к просвещенному абсолютизму и тягой то к конституционной
монархии, то к республике, то таким же неустойчивым было и его религиозное
миросозерцание.
Александр I формально был главой православной церкви, но самого его едва
ли можно считать чисто православным. Религиозное миросозерцание Александра I
характерно своими бесконечными колебаниями.
В эпоху Александра I жил выдающийся деятель Православной Церкви — Серафим
Саровский, в царствование Николая II причисленный к лику святых. При жизни же
Серафима Саровского его деятельностью не интересовался ни Александр I, ни Синод,
ни представители образованного общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14