Если бы на его пути не так часто попадались источники, он давно бы уже умер. И наконец, на двенадцатый день после того, как он покинул Угольный мыс, он подошел к подножью горы Дирекшен у оконечности полуострова на западном берегу бухты. Все его мучительные блуждания свелись к тому, что он обошел поселок вокруг, а к ночи вышел на берег Березового залива, к причалу напротив острова Сары. Его запасы продовольствия иссякли уже два дня назад, и он озверел от голода. О самоубийстве он более не помышлял. Все его мысли были сосредоточены на одном: как раздобыть пищу. И он решил последовать печаль-ному примеру многих других беглецов и сдаться властям: пусть его высекут, но накормят. Но когда он подошел к причалу, он увидел, что сторожевая будка пуста. Он посмотрел на здание тюрьмы и не заметил там никаких признаков жизни. Поселок обезлюдел.
Это открытие едва не лишило его рассудка. Все последние дни, казавшиеся ему вечностью, одно неистребимое желание поддерживало жизнь в его измученном, истерзанном теле – добраться до колонии, а теперь, когда он наконец достиг ее ценою чудовищных мук и страданий, поселок оказался пустым. Он ударил себя по щеке, желая убедиться, не сон ли это. Он отказывался верить своим глазам. Тогда он стал кричать, вопить, размахивая в воздухе изорванной рубахой. Затем, устав от этого приступа отчаяния, он спокойно сказал себе, что солнце припекло его непокрытую голову, вызвав помутнение рассудка, и что скоро он увидит знакомые шлюпки. Но шлюпки не приходили, тогда он стал убеждать себя в том, что ошибся, наверно, перед ним не остров Сары, а какой-то другой, похожий остров и что сейчас все разъяснится. Но очертания суровых гор, столь хорошо изученные им за эти шесть лет и столь же ненавистные, молчаливо утверждали обратное, а море, ластящееся к его ногам, растягивало свой тонкогубый алчущий рот в ехидной ухмылке.
Тот факт, что селение было покинуто, казался ему столь невероятным, что он не мог его осознать. Подобное чувство испытывал, вероятно, странник, вернувшийся наутро после блужданий в заколдованных горах к своим друзьям, когда увидел их окаменевшими.
Наконец, страшная истина дошла до его сознания, он отшатнулся, а затем, с криками ярости и отчаяния, побрел к краю рифа, выступавшего над морем. Он был готов еще раз броситься в темную бездну, но, обведя бухту долгим прощальным взглядом, вдруг увидел на левой оконечности берега нечто поразительное. Тоненький голубой завиток дыма поднимался из-за скалы в западной части маленькой бухточки и повисал в неподвижном воздухе. Это был дым от костра!
Умирающий человек вновь ощутил прилив надежды. Сам господь послал ему знак с неба. Маленький столбик синеватого дыма казался ему таким же величественным, как израильтянам огненный столп, указующий путь к спасению. Значит, рядом с ним были люди! И он отвернулся от ненасытной пучины и, собрав последний остаток сил, заковылял к костру.

Глава 21
ЗАХВАТ «МОРСКОГО ЯСТРЕБА»

Рыболовная экспедиция Фрера оказалась неудачной и потому затянулась. Его упрямство проявлялось даже в мелочах, и, несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки австралийского вечера, он все еще медлил, не желая возвращаться с пустыми руками. Наконец с корабля прозвучал предупредительный сигнал: мистер Бейтс терял терпение. Нахмурившись, Фрер вытянул лески и приказал своим двум солдатам вести вельбот к кораблю.
«Морской ястреб» неподвижно лежал на воде, и на его голых мачтах по-прежнему не было парусов. Солдаты гребли, сидя к бригу спиной, и выстрел из мушкета ничуть их не встревожил. Стремясь скорее покинуть эту мрачную невольничью бухту, солдаты не сочувствовали рыболовным страстям Фрера и в течение получаса томительно ожидали сигнала к отплытию, который наконец прозвучал. Вдруг они заметили, что их суровый командир изменился в лице. Сидя у руля на корме лицом к «Морскому ястребу», Фрер увидел на палубе корабля необычную суматоху. На фальшборте то появлялись, то исчезали какие-то фигуры, а через разделявшую их полосу воды до них донесся неясный гул голосов. Затем прогремел второй выстрел – он раскатистым эхом пронесся по холмам, и что-то темное упало в воду с борта корабля. Фрер, охваченный тревогой и негодованием, вскочил на ноги и, заслонившись ладонью, стал вглядываться в происходившее на бриге. Солдаты последовали его примеру: они повернулись лицом к кораблю, бросили весла, и вельбот, потеряв управление, закачался на волнах, что было небезопасно. Наступила тревожная томительная пауза, и вдруг со злополучного брига раздался пронзительный крик. И он объяснил им все. Это был голос женщины, взывавшей о помощи. Арестанты захватили бриг. Прозвучали один за другим еще два выстрела, а затем все стихло.
– А ну, налегай! – крикнул Фрер, бледный от ярости, и солдаты, вмиг оценив весь ужас положения, погнали тяжелый вельбот с предельной быстротой, возможной для двух жалких пар весел.
Час обманчивого спокойствия перед отплытием усыпил бдительность Бейтса, он спустился вниз, чтоб сообщить своей маленькой подопечной о том, что они скоро отплывут в Хобарт-Таун, о котором она столько слышала. Воспользовавшись его отсутствием, солдат, свободный от вахты, пошел на бак послушать, как поют арестанты. Собралось их человек десять, они благодушно слушали песню, которую пели трое из них. Голоса были довольно приятные, и слова песни – ее часто распевали на баках бравые моряки – были по душе солдату. Забыв, что палуба осталась без надзора, рядовой Граймс присел послушать.
И пока он слушал, погрузившись в приятные воспоминания, Джеймс Лесли, Уильям Чешир, Уильям Рассей, Джон Фэйр, Джеймс Баркер проскользнули к люку и вышли на палубу.
Опередив других, Баркер подоспел к кормовому люку как раз в тот момент, когда часовой хотел продолжить свою прогулку. Накинувшись на него сзади, Баркер повалил его так, что тот не успел даже вскрикнуть Растерявшись, часовой выпустил из рук мушкет, которым бы смог защититься от своего противника. Подскочивший к месту Фэйр схватил оружие и пригрозил часовому, что расшибет ему башку, если тот двинет хотя бы пальцем. Безоружный часовой уже больше не являлся помехой, и Чешир спрыгнул в люк, взял с оружейной стойки три мушкета и подал их Лесли и Рассену. Теперь в распоряжении мятежников было четыре мушкета Баркер, оставив пленника под охраной Фэйра, побежал с мушкетом к трапу кают-компании. А Рассен, хотя и безоружный, хорошо знал, что делать. Он вернулся на бак, прошмыгнув позади солдата, слушавшего песню, и тронул певца за плечо. Это был условный сигнал, и Джон Рекс, оборвав свою песню, со смехом показал кулак ошеломленному Граймсу.
– Ни звука! – воскликнул он. – Бриг наш.
И прежде чем Граймс успел опомниться, он был схвачен Лайоном и Райли и крепко связан.
– А ну, давай, ребята! Тащите арестованного вниз Бьюсь об заклад, теперь корабль в наших руках!
Исполняя этот приказ, пленника с кляпом во рту сбросили в носовой трюм и люк плотно закрыли.
– Стой у люка, Портер, – снова приказал Рекс, – и если кто-то из тех ребят вздумает подняться, двинь его как следует ганшпугом. А вы, Лесли и Рассен, марш к трапу кают-компании! Лайон, следи за вельботом, если он подойдет слишком близко – стреляй!
В это мгновение и раздался первый мушкетный выстрел. Очевидно, это выстрелил Баркер с трапа у кают-компании.

Когда мистер Бейтс спустился в кают-компанию, он увидел, что маленькая Сильвия, свернувшись калачиком на подушках, читала.
– Так вот, мисс, – сказал он, – скоро мы отправимся к вашему папаше.
Но вместо ответа Сильвия задала вопрос совершенно о другом.
– Мистер Бейтс, – спросила она, тряхнув кудряшками, упавшими ей на глаза, – что такое коракл?
– Как вы сказали? – переспросил Бейтс.
– Коракл. Коракл, – сказала она, медленно произнося по слогам непонятное слово. – Я хочу знать, что это.
Бейтс, растерявшись, покачал головой.
– Никогда не слыхал, мисс, – сказал он, заглядывая в книгу. – Покажите, что там написано.
И Сильвия с самым серьезным видом прочла: «Древние бритты мало чем отличались от варваров. Они раскрашивали свои тела вайдой», – это такая синяя краска, мистер Бейтс. «И когда они двигались в своих легких кораклах, сделанных из шкур, натянутых на тонкий деревянный каркас, они, вероятно, были похожи на дикарей».
– Ого! – воскликнул мистер Бейтс, прослушав сей примечательный отрывок. – Как-то непонятно. Коракл… Как это? Коракл… – Тут его осенила блестящая мысль. – Так, наверное, это карета! Я видел такие в Гайд-Парке, в них еще сидели молодые денди.
– А кто такие «денди»? – спросила Сильвия, ухватившись за новое слово.
– О, барчуки! Щеголи и бездельники, не знаете? – пояснил бедняга, снова загнанный в тупик. – Богатые молодчики, ну, словом, которые любят пускать пыль в глаза.
– Понимаю, – сказала Сильвия, грациозно махнув ручкой. – Аристократы и принцы, и всякая знать. Точно. Так все же, что такое коракл?
– Хм… – буркнул сконфуженный Бейтс, – думаю, мисс, что это карета или что-то вроде фаэтона, как его там…
Ответ не удовлетворил Сильвию, и она снова уткнулась в книгу. Это был маленький дешевый томик – «История Англии для детей», и, нахмурив брови, она еще раз перечитала это место и вдруг звонко, по-детски, расхохоталась.
– Дорогой мистер Бейтс, – воскликнула она, победоносно размахивая книжкой, – какие же мы с вами дурачки! Карета! О, глупый вы человек! Это же челн!
– Челн? – сказал мистер Бейтс, восхищенный сообразительностью маленькой собеседницы. – Кто бы только мог подумать. Тогда почему они просто не назвали эту штуку лодкой, и всем стало бы ясно? – И он уже был готов расхохотаться, но, подняв голову, увидел в проеме открытой двери фигуру Джеймса Баркера с мушкетом в руке.
– Эй! Это еще что такое? Что тебе надо, голубчик?
– Простите, что потревожил вас, – с ухмылкой проговорил каторжник, – но вам, мистер Бейтс, придется последовать за мной.
Бейтс сразу понял, что произошло нечто страшное, но он не растерялся и, схватив ближайшую диванную подушку, швырнул ее через всю каюту каторжнику прямо в лицо. Удар на какую-то секунду ослепил Баркера. Мушкет выстрелил в воздух, никого не задев, и, прежде чем Баркер успел опомниться, Бейтс вытолкнул его из каюты и с криком «Бунт!» запер дверь изнутри.
Звук выстрела поднял с постели миссис Викерс, и маленькая любительница истории Англии бросилась в объятия матери.
– Господи, мистер Бейтс, что случилось?
Вне себя от ярости, Бейтс крепко выругался, забыв, кто перед ним.
– Бунт, сударыня, – ответил он. – Ступайте в свою каюту и заприте дверь. Эти негодяи взбунтовались против нас!
У Джулии Викерс сжалось сердце. Неужели ей так и не суждено вырваться из этого страшного окружения?
– Идите в свою каюту, – повторил Бейтс, – и ничего не предпринимайте, пока я вам не скажу. Может, все образуется. Слава богу, что со мной пистолеты, и я подам мистеру Фреру сигнал.
– Бунт! На палубу! – надсадно крикнул он, но в ответ прозвучал лишь грубый хохот, и у Бейтса на лбу выступил пот.
Отправив женщину с девочкой в их каюту, растерянный лоцман взвел курок пистолета и, выхватив саблю из стойки, прикрепленной к мачте, проходящей сквозь каюту, ударом ноги распахнул дверь и бросился к трапу у кают-компании. Баркер отступил на палубу, и на какую-то секунду лоцману показалось, что путь свободен, но Лесли и Рассен дулами заряженных мушкетов втолкнули его обратно в каюту. Бейтс хотел было ударить Рассена саблей, но промахнулся и, видя бесполезность сопротивления, был вынужден отступить.
Тем временем Граймс и другой солдат, Джонс, освободились от веревок и, ободренные стрельбой, вселившей в них надежду на успех, вдвоем открыли передний люк. Охранявший люк Портер не отличался особой храбростью: долгие годы жесточайшего тюремного режима приучили его к повиновению, и он почти не сопротивлялся, и часовой Джонс, выхватив у него ганшпуг, бросился на корму помочь лоцману. Но он успел добежать лишь до шкафута и был сражен пулей Чешира, хладнокровного голубоглазого арестанта. Граймс споткнулся о тело убитого и отлетел в сторону, а Чешир, повернув мушкет прикладом вниз – было бы у мушкета второе дуло, Чешир выстрелил бы дважды, – спокойно стукнул его по голове и, оттащив тело несчастного Джонса к краю палубы, бросил за борт.
– Портер, недотепа! – крикнул он, еще не отдышавшись. – Давай сюда и помоги мне прикончить второго!
Портер опасливо приблизился, но в этот момент что-то отвлекло внимание Чешира, и жизнь бедного Граймса на этот раз была спасена.
Рекс, внутренне негодуя, что лоцман неожиданно оказал сопротивление, бросился к световому люку и с силой распахнул его. Баркер, уже успевший перезарядить мушкет, выстрелил через люк. Пуля прошила дверь, расщепив дерево, и чуть не задела кудрявую головку бедняжки Сильвии. Девочка была на волосок от смерти, и из груди обезумевшей матери вырвался тот отчаянный крик, который, благодаря открытому иллюминатору, был услышан солдатами на вельботе.
Рекс, как истинный денди еще не утративший отвращения к напрасному кровопролитию, решил, что это был чей-то предсмертный крик и что пуля Баркера кого-то поразила насмерть.
– Негодяй, ты убил девочку! – вскричал он.
– Подумаешь, большое дело, – мрачно отозвался Баркер, – ей и так помирать, раньше или позже.
Рекс заглянул в световой люк и приказал Бейтсу сдаваться, – но Бейтс в ответ лишь вынул второй пистолет.
– Хотите убить нас? – спросил он, с отчаянием озираясь.
– Нет, нет! – послышались ответные голоса тех, кто не желал смерти бедного лоцмана. – Что толку подливать масла в огонь? Пусть выходит, мы ему ничего не сделаем.
– Поднимайтесь на палубу, мистер Бейтс, – даю вам слово, что вас не тронут.
– Вы обещаете высадить супругу майора с дочкой на берег? – спросил Бейтс, храбро глядя в лица злодеев, уставившихся на него из люка.
– Обещаем.
– И вы их не тронете? – упрямо продолжал лоцман, не обращая внимания на дула мушкетов.
– Да, да! Все будет в порядке! – ответил Рассен. – Нам нужна только свобода, и больше ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71