Я помотал головой и крикнул людям на ближайшем корабле подойти к берегу. Когда киль глухо заскрипел по песку, я поднял и поставил на палубу Этелу, а потом подсадил Линнет и Вила. Мы с сэром Ханбальтом взяли под руки Тауга, который стоял, словно в трансе, готовый сразиться со всеми семью драконами, оторвали от земли и перенесли на корабль. Драконы кружили над нами, то снижаясь, то набирая высоту, то устремляясь вниз, то взмывая вверх, но ни разу не приблизились вплотную. Они убили бы нас всех, если бы могли (во всяком случае, мне так кажется), но что-то удерживало их – и если это был всего лишь страх, значит, страх оказался достаточно сильным сдерживающим фактором.
– Они уже хотели убить нас, – объяснила Этела, – только испугались белого дракона. Вы боитесь белого?
Я помотал головой.
– А мы испугались. Я чуть не померла со страху, и Тауг тоже. Думаю, Вил тоже перепугался бы до смерти, только он его не видел, вы ж понимаете. Но белый дракон взял нас и отнес сюда, подальше от них. Я зажмурила глаза, но потом он улетел.
– Огромные когти сомкнулись вокруг меня, – пробормотал Вил, и в тот момент он нисколько не походил на человека, привыкшего развлекать публику.
Сэр Ханбальт потряс головой:
– Он слепой, да?
– Да, сэр, я слепой, – сказал Вил. – И наверное, в подобных случаях лучше быть слепым. Маленькая Этела так испугалась, что мы с ее матерью думали, она помрет. Прошел час, не меньше, прежде чем она перестала плакать.
– Ну, ты тоже испугался. – Этела повернулась и ухватилась за меня, пока команда сталкивала судно с берега. – Мне до сих пор страшно. Они хотели убить нас, эти плохие драконы, и они чуть не убили Тауга. А белый прогнал их и сказал, чтобы мы не боялись.
Она слегка замялась, и я спросил:
– Но ведь ты на самом деле не могла его слышать, не так ли, Этела?
– Не могла, сэр. Только он так сказал. А потом схватил меня первую и взлетел, и я решила, что он сбросит меня с высоты; а когда мы поднялись до самого верха башни, он действительно сбросил меня на нее, только я не ударилась; а потом Тауг сказал, что нам надо спуститься вниз, к вам; и там были огромные змеи, а Вил даже не видел их, и еще одно существо… я не знаю…
Она снова начала всхлипывать, и Тауг обнял ее за плечи.
– И теперь хороший дракон улетел, а плохие остались.
Этела крепко прижалась к Таугу, дрожа всем телом.
– Вы отвезете девочку в безопасное место, господин? – спросил Вил.
– Постараюсь, – сказал я.
Наш корабль разворачивался; гребцы с одного борта гребли вперед, а с другого табанили. Сэр Ханбальт дотронулся до моего плеча и указал рукой. Драконы, внушавшие такой ужас Этеле, спускались на землю, и трое приняли обличье эльфов. Я кивнул.
– Я убью их, – сказал Тауг.
Он заговорил впервые за все время, и я страшно обрадовался, услышав его голос. Гильф, по-прежнему стороживший мою одежду на берегу, явно почувствовал то же самое: он вскочил на ноги и завилял хвостом.
Я вздохнул:
– Если я буду сражаться плечом к плечу с тобой? Я, сэр Ханбальт и остальные рыцари?
Тауг помотал головой:
– Мне жаль только, что со мной нет моего большого меча.
– Ты собираешься сражаться один?
– Мне все равно.
Сэр Ханбальт одобрительно кивнул, но я сказал:
– Они убьют тебя, Тауг. Один Сетр убьет тебя.
Тауг лишь сжал крепче Мечедробитель, высвободился из объятий Этелы и прошел на нос, устремив взгляд вдаль.
– Он истинный рыцарь, – прошептал сэр Ханбальт.
Я сказал, что сам Тауг еще не знает этого.
– Молодой, но рыцарь. – Сэр Ханбальт ненадолго умолк, а когда заговорил снова, его голос звучал так, словно исходил из могилы. – Что человек знает, не имеет никакого значения. Значение имеют только дела. – Он отвернулся и больше не проронил ни слова.
– Он болен, да? – прошептал Вил.
– Мертв, – ответил я. – И я тоже.
– Но вы не такой, как он, сэр.
За невозможностью прижаться к Таугу Этела прижалась к матери, и Линнет погладила девочку по голове и успокоила.
Один воин из команды принес обрывок старого паруса, коричневый, с белой вышивкой, возможно некогда представлявшей перо. Я повязал кусок парусины вокруг бедер.
На берегу два конных рыцаря выехали из леса; одну лошадь я сразу узнал. Гильф приветственно залаял.
Гарсег крикнул с берега:
– Это ваши друзья?
Этела вытерла глаза:
– Это сэр Свон, да? И сэр Гарваон.
Да, это были они, и когда мы подошли ближе к берегу, я спрыгнул с планширя, поприветствовал их, узнал, что они ищут меня уже не один час, и снова облачился в свою одежду и доспехи.
– Вы наверняка пожелаете проводить ваших друзей обратно в Митгартр. Потом Ури сможет привести вас сюда. Тогда мы с вами обсудим полномочия, которые я собираюсь дать вам.
Я помотал головой и обратился к Свону и Гарваону:
– Вы оба появились слишком поздно, чтобы я мог объяснить все, здесь происшедшее. Вы видели драконов?
– Одного, – сказал Свон. – Синего дракона, очень большого. Но он улетел. Я не знаю, куда он делся.
– Он здесь! – выпалила Этела, вместе с Линнет и Вилом выходящая на берег вслед за Таугом и Гильфом. – Вот он!
– Да, он здесь, – сказал я Свону и Гарваону. – Но многого другого – кораблей и рыцарей, которых вы видите, – здесь нет. – Я вложил Этерне в ножны, и сразу стало ясно, что рыцари Меча со своими судами являлись лишь иллюзией, порожденной сверканием волн в ярком свете. – Сэр Свон.
Свон казался встревоженным и слегка испуганным, но он кивнул, показывая, что слушает меня.
– Вы стремитесь проявить себя. Поэтому недавно я принял ваш вызов на поединок. Королевы Идн здесь нет. Вы хотите возвыситься только в ее глазах? Или в своих собственных тоже?
– Второе. – Свон стоял очень прямо, и я видел, что рука его непроизвольно тянется к мечу.
Гарсег повернулся к своим товарищам:
– Это дело вас не касается. Можете идти.
Один нырнул в море, двое улетели, а остальные с ворчанием побрели прочь, по-прежнему в обличье эльфов.
– Вы отважны, – сказал я Гарсегу.
– И голоден. – В его глазах зияла пустота, способная поглотить целые миры.
Я заметил Свону, что он еще не вполне оправился от ранений, а он заявил, что это не имеет значения.
– Как вам угодно. Сэр Гарваон, вы искали смерти, когда мы сражались с ангридами за стенами Утгарда. Вам нет необходимости подтверждать или отрицать это. Вы знаете, что вы сделали, и знаете, что я видел.
Гарваон не ответил, но Этела сказала:
– Он дрался как лев. Тауг говорил.
– Сэр Тауг тоже. Мы поговорим о нем чуть позже, Этела. – Я снова обратился к Гарваону. – В определенном смысле мы уже подошли к разговору о нем. Он сказал мне, что когда вы повели своих воинов в бой на рыночной площади, они казались очень испуганными. Он решил, что людей устрашила необходимость покинуть замок и вступить в схватку с ангридами. Однако они храбрые воины и шли в наступление под предводительством великого рыцаря, и они сражались с ангридами раньше и одерживали победы. Я думаю, они казались испуганными, поскольку всего за минуту до этого кое-что видели.
Гарваон по-прежнему молчал.
– Я не расспрашивал ваших людей, – сказал я, – и не стану. Я не считаю преступлением ваш поступок. Ни первый, ни второй.
Гарваон ничего не ответил, но в его глазах забрезжила надежда.
– Покинув лорда Била, вы предложили сэру Свону свою помощь в поисках оруженосца Тауга и его рабов?
– Да. Мы отправились на поиски, нашли вашу стоянку и сочли нужным взять вашу лошадь на случай, если найдем и вас тоже. Ваши слуги паковали вещи и не стали возражать.
– Благодарю вас, – сказал я. – Я многим вам обязан, теперь еще и этим. – Я глубоко вздохнул, готовясь сообщить неприятную вещь. – Должен сказать вам, что этого синего человека, беседующего с нами, зовут Гарсег. Однажды он снился мне вместе с вами. В моем сне он убил вас. Так казалось.
– Продолжайте, – велел Гарваон.
– Как вам угодно. Если сэр Свон вступит в бой с драконом, который является также Гарсегом, вы станете сражаться плечом к плечу с сэром Своном? От меня вы помощи не получите.
– Да, – твердо сказал Гарваон.
– Они их не видели, – прошептала Этела.
– Видели, – сказал я. – Они видели Сетра по дороге сюда, и именно с Сетром им предстоит сразиться. А что насчет тебя, Тауг?
По-моему, он не ожидал вопроса: он изумленно взглянул на меня.
– По закону ты являешься всего лишь оруженосцем сэра Свона. Ты не обязан сражаться, обязан только спасти сэра Свона, если он окажется поверженным наземь. Ты уже ранен, и кость не могла срастись за столь краткий срок. Ты примешь участие в схватке?
На долю секунды Тауг встретился глазами с Гарсегом.
– Я не стану сражаться, – промолвил он. – Больше никогда в жизни, коли обстоятельства не вынудят.
– Твоя воля. – Я повернулся к нему спиной и указал на Гарсега. – Вы видите перед собой дракона, сэр Гарваон… сэр Свон. Он был мне другом, и я не стану…
Гарсег перебил меня. Сейчас мне кажется, что он заговорил с целью получить время для перемены обличья, хотя я не могу утверждать с уверенностью.
– Вы сразились с Кулили? С белым драконом? Вы дали слово сразиться.
– Я сдержал слово.
– Вы убили ее?
Я помотал головой:
– Я никогда не клялся лишить Кулили жизни – и не сумел бы, даже при желании. Я признал свое поражение, и она меня пощадила.
И тут Этела выкрикнула:
– Берегитесь!
Гарсег начал меняться: голова стала удлиняться и увеличиваться; он опустился на четвереньки, и на его пальцах выросли когти. Он зашипел, из пасти у него вырвались языки пламени с клубами дыма; огромные кожистые крылья развернулись за спиной. Он бросился вперед так стремительно, что Свон едва успел прикрыться щитом. Огненное дыхание Сетра обуглило щит, а острые клыки вонзились в него и отодрали кожу, дерево и железо.
Я крепко держал Гильфа, который ринулся бы в бой, если бы не я. Словно во сне я услышал голос Вила, требующего, чтобы Этела описывала происходящее, и дрожащий голос девочки, пытающейся исполнить требование.
Будь у каждого из рыцарей время вскочить на коня, возможно, события развивались бы иначе. В действительности же Сетр двинулся прямо на Свона, а Свон начал отступать, обороняясь мечом.
Тут Гарваон напал на Сетра с левого бока, прикрываясь щитом от огнедышащей клыкастой пасти. Дважды его меч со звоном отскочил от чешуи дракона. Потом Гарваон нашел место за передней лапой, где кожа потоньше, и всадил туда клинок по самую рукоять. Темная жидкость, хлынувшая из раны, походила на кипящую смолу.
В следующий миг Свон решительно пошел в наступление. Я исполнился гордостью за него, хотя и знал, что попытка обречена на провал. Когда Сетр прыгнул на Свона, тот выбросил меч вперед, целясь противнику в глаз, но промахнулся буквально на половину ладони; не причинив вреда, клинок скользнул по костяной пластине, служившей кожей на лице Сетра, и Свон упал наземь.
Гарваон дрался, как дерутся не многие: хитро и смело. Сетру приходилось передней лапой прижимать к земле Свона, который отчаянно пытался высвободиться и бил по ней боевым топором, целясь между пластинок чешуи. Тяжести Сетра не хватало, чтобы раздавить Свона, а кольчуга (в значительной мере, хотя и не полностью) защищала его от когтей дракона.
Челюсти Сетра сомкнулись на Гарваоне. Я бы дорого дал, чтобы забыть этот момент. Еще секунду назад доблестнейший из рыцарей, когда-либо появлявшихся на свет, яростно колол и рубил мечом дракона, вынужденного стоять на месте, – а в следующий миг взмыл в воздух, зажатый в ужасных челюстях.
Которые почти сразу разомкнулись, выпустив смертельно раненного Гарваона.
Диковинное существо, подобного которому мне не доводилось видеть прежде, оказалось верхом на Сетре. Мгновение спустя оно распалось на две части, превратившись в Этелу, соскользнувшую с широких плеч Вила и бросившуюся наутек, и в Вила, тысячью рук обхватившего шею Сетра. Ни один художник на свете не в силах воспроизвести зрелище, представшее моему взору; но если бы кто-нибудь попытался, он изобразил бы великое множество цепких рук, мускулистых и подвижных, которые напрягались все сильнее и сильнее, покуда чешуйчатая шея не переломилась с хрустом, подобно пораженному молнией дереву.
Сетр взвился на дыбы в предсмертной агонии, и Свон выкатился из-под чешуйчатой лапы. Дракон содрогнулся всем телом и рухнул на землю мертвый.
Все было кончено. Меня охватил безумный восторг, но одновременно и глубокая скорбь, которую не выразить словами.
Но не слезами. Я не сознавал, что плачу, покуда не увидел свои слезы, капающие на запрокинутое лицо Гарваона.
– Вы всё знали, – с трудом проговорил он. – Скажите ей, что я любил ее.
Тауг тоже склонялся над Гарваоном, и Свон, и Этела. Подошла Облако, и чувства, которые она испытывала, обратились в моем сознании в мысль, что великий и благородный всадник покинул сей мир, обездолив всех боевых коней.
Воздух был совершенно недвижен, но тем не менее я услышал свист ветра. И Гарваон тоже услышал. Он возвел взор к небу и улыбнулся, угрюмый старый рыцарь. Он улыбнулся и взялся за прекрасную белую руку, протянутую к нему, и встал, оставив свое холодеющее тело лежать на отлогом песчаном берегу.
Альвит помогла Гарваону взобраться в седло, ибо она еще не поцеловала его и он по-прежнему терзался болью от ран. Я пожелал им доброго пути. Альвит улыбнулась, а Гарваон помахал мне на прощание. Она вскочила в седло позади него, белый жеребец мощным прыжком взмыл в воздух, и в мгновение ока все трое скрылись в ослепительно белом тумане, который является нашим Митгартром.
– Он умер, сэр. – Вил стоял на коленях над телом Гарваона, щупая запястье.
Этела рассмеялась. В смехе слышались истерические нотки, и я велел Таугу успокоить девочку.
– Сэр Гарваон действительно умер, Вил, – сказал Свон. – Но и дракон тоже.
Вил ничего не ответил.
– Ты бросился в бой с девочкой на плечах. Мне никогда не сравняться с тобой в рыцарской доблести. И с ней тоже. Я бы не решился на такой поступок, какой совершила она, – ни в ее возрасте, ни в любом другом.
– Она сказала, дракон собирается убить вас, сэр. Мы должны были что-то предпринять, – пояснил Вил.
– Без меча и доспехов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81