си
дел бедолага Фокин дома, штудировал учебник по литературе, готовился к и
тоговому сочинению. А самому Алику напрашиваться не хотелось. Хотя Бим н
е отказал, пришёл бы в зал… Но нет, нет, гордость не позволяла, то самолюбие,
которое заставляло Алика тягаться даже не с высотой Ц с хитрым и коварн
ым запретом Ибрагима.
Поставил метр девяносто пять. Прыгнул. Облизал планку, как сказал бы Веша
лка. А поначалу брал Ц даже не дрожала она. Устал?
Плюнул, решил уходить. Напоследок выставил метр девяносто семь, разбежал
ся… Мама родная: лежит железяка на своих кронштейнах, не шевелится. Взял! В
зял!
Хотел на радостях ещё раз опробовать высоту, но одумался. Не стоит искуша
ть удачу, да и действительно устал. Прыгнул на одних нервах. Убрал стойки,
маты, планку Ц чтоб никто не заподозрил! Ц ушёл домой.
На следующий день опять прыгал. Метр девяносто семь стабильно брал. Даль
ше Ц ни в какую. Удивлялся себе: откуда взялось упорство? Никогда им не от
личался: не получалось что-нибудь Ц бросал без сожаления. А сейчас лезет
на планку, как бык на красную тряпку…
Нет, нужен перерыв. Хотя бы на денёк. Тем более что к сочинению кое-что подч
итать следует. Из пропущенного. Засел дома, как Фокин, а наутро в школу яви
лся Ц лучший друг новость преподносит:
Ц На тебя бумага пришла из сборной.
Ц Какая бумага! Ц не понял сразу.
Ц Запрос. У них сборы с первого июня. Требуют ваше легкоатлетическое вел
ичество.
Та-ак… Не забыл мужик в водолазке о своём посуле, прислал-таки обещанную
конфетку. А в ответ показать ему Ц увы! Ц нечего. Как нечего? А метр девяно
сто семь Ц шутка ли? Не шутка, но и не та высота, с которой Алик хотел прийти
в сборную. Наверняка в ней есть ребята, которые и повыше прыгают. А быть по
следним Алик не хотел.
Ц Не ко времени бумага пришла, Ц с искренним сожалением сказал он.
Ц Почему не ко времени? Ц Фокин даже опешил. Ц Каникулы же…
Ц Ох, да причём здесь каникулы? С чем я в сборной появлюсь?
Ц Ну, брат, ты зажрался, Ц возмутился Фокин. Ц Прыгаешь чуть ли не «по ма
стерам», а всё ноешь: мало, мало…
Ц И верно мало.
Ц Сколько же тебе надо? Два сорок?
Ц Хорошо бы… Ц мечтательно протянул Алик, представив себе и эту огромн
ую рекордную высоту, и рёв стадиона, и кричащие заголовки в газетах: «КТО П
РЫГНЕТ ВЫШЕ РАДУГИ?»
Ц Сколько тебе лет? Ц ехидно спросил лучший друг.
Вопрос риторический, ответа не требует. Но Алик любил точность. Спросили
Ц получите ответ.
Ц Пятнадцать, с твоего позволения.
Ц То-то и оно, что пятнадцать. Помнишь, я тебе говорил, что Джон Томас в тво
и годы тоже сто девяносто пять брал?
Ц А мне Джон Томас не в пример. Его давным-давно «перепрыгнули».
Ц Алик, две недели назад ты ещё не знал, что такое высота.
Вот это был хороший аргумент в споре, не то что про Томаса…
Ц Ладно, уговорил. Поеду на сборы.
Ц А я тебя не уговаривал, Ц фыркнул лучший друг. Ц Не хочешь Ц не езжай,
тебе же хуже. А потом, вопрос ещё не решён. Ехать на сборы Ц значит, практик
у на заводе пропускать. Что директор скажет?
Ц Отпустит, Ц уверенно сказал Алик.
И зря так уверенно. Он не знал, что происходило в кабинете у директора Ц п
озже, после уроков, когда в школу пришла вызванная телефонным звонком ма
ма.
Ц Ваш Алик начал проявлять незаурядные способности в лёгкой атлетике,
Ц сказал директор.
Ц Знаю, Ц осторожно кивнула мама. Она не догадывалась, зачем понадобила
сь директору: учится сын неплохо, ведёт себя Ц тоже вроде нареканий нет…

Ц Он стал чемпионом района по прыжкам в высоту. Ц Директор шёл к цели из
далека.
Ц Слышала.
Ц Его наградили почётной грамотой и ценным подарком.
Ц Ценный подарок хорошо будит его по утрам.
Ц Почитайте-ка. Ц Директор прервал затянувшееся вступление и решител
ьно протянул маме бумагу с могучей круглой печатью в правом нижнем углу.

Мама быстро её пробежала. Гриф спорткомитета и фиолетовая печать не прои
звели на неё особого впечатления.
Ц А как же практика? Ц спросила она.
Ц В том-то и проблема, Ц сказал директор. Ц С одной стороны, глупо не отп
ускать парня на сборы: может, это начало большой дороги в спорте. А с друго
й стороны, кто нам позволит учебный процесс ломать?
Мама оглянулась по сторонам, ища поддержки. На неё смотрели учителя Алик
а. Преподаватель литературы Ц с улыбкой. Преподаватель математики Ц су
рово. Преподавательница истории Ц безразлично. Преподаватель физкуль
туры Ц с любопытством. И это любопытство, ясно читающееся на лице Бима, ос
обенно разозлило маму.
Ц А как считает Борис Иваныч Мухин? Отпускать или не отпускать? Ц громк
о спросила она, но не у Бима, а у директора.
Директор взглянул на Бима, но тот как раз перевёл глаза на потолок, рассма
тривал там трещину явно вулканического происхождения и отвечать не соб
ирался. Спросили директора Ц пусть он и выкручивается.
Ц На практике мальчик приобретёт полезные трудовые навыки, Ц сказал д
иректор.
Ц А на сборах он повысит спортивное мастерство, Ц гнула мама в стиле ди
ректора. Для неё вопрос был решён.
Ц А что скажет районо? Ц упорствовал директор.
Ц Районо я беру на себя, Ц быстро вставил преподаватель литературы, он
же Ц заведующий учебной частью школы.
Ц Ну, если так… Ц мямлил директор, не желая принимать окончательного ре
шения.
И тогда Бим прекратил изучение трещины.
Ц Спорим о ерунде, Ц веско сказал он. Ц Такое выпадает раз в жизни. Пуст
ь Радуга едет на сборы, если кого-то интересует моё мнение… Ц Помолчал и
вдруг добавил: Ц Правда, я лично не верю в его стремительный взлёт.
Ц Это почему? Ц ревниво спросила мама, а всё педагоги изумлённо уставил
ись на Бима: как так «не верю», когда взлёт Ц вот он, парит Алик Радуга выше
всех, ловите…
Ц Слишком быстро всё получилось. Спорт Ц это, прежде всего, огромный тру
д. Ежедневный, до пота. А на одном таланте чемпионом-рекордсменом не стане
шь… Хотя, Ц тут Бим такое лицо состроил, будто чего-то кислого проглотил,
Ц разведка доносит мне, что Радуга этот пот потихоньку выжимает из себя
…
Вот так: разведка доносит. Выходит, нельзя верить нянечке, продала она Бим
у вечерние бдения Алика.
Но вопрос решён: едет Радуга на сборы под Москву. Первого июня отходит авт
обус от станции метро «Киевская». Осталось только написать сочинение, со
брать чемодан, попрощаться с родными и близкими и Ц пока!
Но о сочинении забывать не стоило.

13

Завуч объявил: сочинение на вольную тему.
Абсолютно вольная тема: хочешь Ц пиши о прочитанном, анализируй книги, к
оторые «проходил» по литературе, хочешь Ц пиши о себе, о друзьях, о своих
мечтах, замыслах…
Ц Радуга может написать стихи Ц если получатся, Ц сказал завуч.
Он был в превосходнейшем настроении: учебный год позади не только для шк
ольников. Учителям летние каникулы радостны гигантским Ц двухмесячны
м! Ц отпуском, отдыхом от тетрадей, контрольных, опросов, отметок, прогул
ьщиков, отличников, сбора металлолома и макулатуры, родительских собран
ий и педсоветов. В эти вольные два месяца педагог может позволить себе ни
кого не воспитывать, никого не учить, никому не читать нотаций, спать по но
чам и бездельничать днём. Завидная перспектива!
Она маячила перед довольным жизнью завучем, и он захотел напоследок почи
тать в тонких ученических тетрадках не стандартные блоки «на тему», спис
анные из учебников или Ц в лучшем случае Ц почерпнутые из умных литера
туроведческих фолиантов, а собственные мысли своих учеников, двадцати п
яти индивидуумов Ц зубрил, тихонь, заводил, остряков, ябед, задир, пай-мал
ьчиков и пай-девочек, маленьких мужчин и маленьких женщин.
Ц Пишите, о чём хотите, Ц повторил он и, поставив стул у открытого окна, п
ринялся рассматривать лето, вовсю хозяйничающее в городе.
Сашка Фокин в тоске заскрипел зубами: стоило почти неделю корпеть над уч
ебниками, если тема Ц вольная. Но не пропадать же благоприобретённым зн
аниям! Он раскрыл тетрадь и недрогнувшей рукой написал заголовок: «Тема
труда в поэме В. В. Маяковского „Хорошо“».
Даша Строганова тоже раскрыла тетрадку, подложила под правую руку розов
ую промокашку, вытерла шарик своей авторучки чистой суконкой, попробова
ла его на отдельном листке бумаги Ц не мажет ли? Ц и только тогда написа
ла ровным круглым почерком: «Что для меня главное в дружбе?» Выбирая тему,
она думала об Алике, но писать о нём Даша не собиралась: даже вольная тема
школьного сочинения не предполагала, на её взгляд, полной откровенности.

А Гулевых, ликуя от собственной предусмотрительности, осторожно выложи
л на крышку парты вырезку из журнала и, поминутно заглядывая в неё, написа
л: «Пеле Ц футболист века».
Только Алик не спешил заполнять тетрадку. Что-то мешало ему писать, отвле
кало от создания очередного стихотворного шедевра. Как будто витала ряд
ом какая-то мысль, а ухватить и укротить её Алик не мог и мучился оттого, да
же злился.
Завуч отвлёкся от заоконного вида, спросил:
Ц Из-за чего задержка, Алик?
Ц Сей минут, сей секунд, Ц забормотал Алик, не слыша, впрочем, себя: он лов
ил порхающую мысль. Вот, вот она Ц совсем рядом, накрыть её сачком, как ярк
ую бабочку, просунуть под сетку руку, зажать в ладони Ц здесь!
Схватил ручку и написал, словно кто-то подталкивал его: «Фантастический
рассказ». А вернее, рука сама написала эти два слова, а Алик только смотрел
со стороны, как его собственная правая пишет то, о чём он, Алик, никогда бы и
не подумал: не любил он фантастики, не понимал её тайных и явных прелестей
, не читал ни Бредбери, ни Ефремова, ни Лема, ни Кир. Булычёва.
Но, не вдаваясь в механику странного явления, начертал строчкой выше ещё
два слова: «Таинственный эксперимент». Это было название рассказа, котор
ый Алику предстояло создать за сорок пять минут урока плюс десять минут
перемены. Именно так: предстояло создать. Или даже высокопарнее: преднач
ертано свыше. И Алик не противился предначертанию, даже не пытался догад
аться Ц откуда свыше поступило дурацкое предначертание, гонял ручку по
строкам, создавал «нетленку».
«Было раннее летнее утро. Солнце вставало с востока, озаряя своими жарки
ми лучами всё окрест. Конус солнечного света медленно и неуклонно двигал
ся по стене Института мозговых проблем. Вот он добрался до закрытого наг
лухо окна лаборатории инверсионной конвергации, и сумрачное помещение
ожило, заиграли, заискрились приборы, вспыхнули стёкла. Профессор Никоди
м Брыкин распахнул настежь окно и воскликнул, дыша полной грудью:
Ц Да будет свет!
Конечно же, профессор имел в виду свет знаний, яркий свет небывалого науч
ного открытия, озаривший недавно скромное, но достойное помещение лабор
атории.
Добровольный помощник профессора, юный лаборант Петя Пазуха, сидел за ст
олом и считал в уме. Ещё неделю назад он сидел не за столом, а в огромном сур
докресле, и его ладную голову охватывали датчики импульсной пульсации, с
оединённые с аппаратом профессора, названным им инверсионным конверга
тором. Поле, создаваемое аппаратом, проникало посредством датчиков в моз
г юного лаборанта и, генерируясь там, перестраивало функциональную деят
ельность мозга по задуманному профессором плану.
Ещё неделю назад Петя Пазуха с трудом мог в уме умножить 137 на 891, а сегодня с
лёгкостью невероятной множил, делил, складывал, извлекал корни, брал лог
арифмы; и числа, которые фигурировали в этих действиях, пугали даже профе
ссора Брыкина, привыкшего и не к таким передрягам.
Уже через сутки после эксперимента они проверили на Пете всю книгу табли
ц Брадиса, и результат превзошёл самые радужные ожидания: юный гений Паз
уха не ошибся ни разу.
Однако эксперимент поставил милейшего П. Пазуху в крайне неудобное поло
жение. То ли контакты на аппарате были плохо зачищены, то ли напряжение на
входе конвергатора несколько отличалось от напряжения на выходе, то ли к
онденсатор пробило, то ли искра в землю ушла, но эксперимент получился не
чистым. „Поле Брыкина“ задействовало группу клеток, ведающих устным счё
том, Ц это так. Но то же поле почему-то задействовало группу клеток, что ве
дает реверсивной системой „правда Ц ложь“. Говоря человеческим языком,
Петя больше не мог врать. А если врал, то система „правда Ц ложь“ включала
реверсивный механизм, срабатывала заслонка, и группа клеток, ведающих у
стным счётом, прекращала свою полезную деятельность.
Ц Я никогда не буду врать! Ц вскричал Петя Пазуха, не желавший потерять
свой чудный дар, гарантирующий ему безбедное существование где угодно: т
о ли на эстраде в роли математического гения, то ли в науке в должности ари
фмометра типа „Феликс“.
И всё было бы расчудесно, но минувшим воскресным вечером Петя катался в п
арке на лодке со своей подругой Варей.
Ц Сколько будет шестью семь? Ц спрашивала Варя.
Ц Сорок два, Ц безошибочно отвечал Петя.
Ц А корень квадратный из шестисот двадцати пяти?
Ц Двадцать пять.
И Петя таял под лучистым взглядом синих глаз Вари.
Но уже прощаясь, Варя спросила:
Ц Скажи, Петя, а мог бы ты для меня прыгнуть с десятого этажа в бурное море?

И Петя ответил, не задумываясь:
Ц Мог бы!
Стоит ли говорить, что его ответ был чистой ложью, ибо кто в здравом уме ст
анет нырять в море с десятого этажа? Верная смерть ожидает внизу безрасс
удного смельчака, и ни одна девушка не стоит такой бессмысленной жертвы.
Да ни одна девушка и не потребует от своего возлюбленного подобной глупо
сти. Всё это лишь „слова, слова“, как говаривал принц Гамлет в бессмертной
пьесе В. Шекспира.
Но за словами Пете теперь следовало следить неусыпно: любое изречённое с
лово могло оказаться пусть невольной, но ложью. Так и случилось.
И назавтра Петя не мог взять даже пустячного кубического корня из 1.397.654.248…
А мог только квадратный…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18