А шпана как на него смотрела... Как на героя. Нет, есть все-таки в этом что-то – встать и сказать толпе: А я вас е...! Фак ю, короче.
Последние слова Бельмондо сказал вслух и Стефания, отодвигавшая полог, их слышала. И, улыбнувшись улыбкой самки, проворковала:
– Я заждалась тебя, мой герой!
В гостиной Бориса ждал накрытый столик. Посланница небес, сама услужливость, усадила его на диван и мастерскими поцелуями продемонстрировала свои нежные чувства. Покончив с едой, Бельмондо пришел к мысли, что настоящий герой не может не облагодетельствовать девушку, смотрящую на него такими восторженными глазами. И, совершив соитие на медвежьей шкуре, лежавшей на полу, спросил, слизывая с очаровательного округлого плечика паюсную икру (розетка упала со стола от неосторожного движения):
– Ты что, каждый раз снова девственница?
На что Стефания ответила:
– Как хочешь, милый... Но тебе, однако, пора. Инструкцию как всегда получишь на месте.
13. Баламут и Трахтенн готовы.
Баламут и Трахтенн остолбенело смотрели на человека в туристической одежде, появившегося на пороге. Прошло немало секунд, пока Николай сообразил, что его глаза видят Клеопатру.
Девушка выглядела усталой. Поморгав длинными ресницами, она спросила:
– А Мостик вам случайно не попадался?
– Ка... какой мостик? – первым пришел в себя Баламут.
– Горохов... Мстислав Анатольевич... Ему нравиться, когда я его так называю...
– Я уже забыл, когда последний раз его видел... Кажется, на Земле где-то, – сказал Баламут, закуривая. – Но у меня есть для вас и хорошая новость...
– Какая новость?
– Он тоже вас ищет. И, надо сказать, весьма настойчиво.
– Да? – пролепетала порозовевшая Клеопатра. – Ну тогда я пойду. Вдруг он где-то рядом...
И вышла вон. Баламут постоял немного, завидуя гороховому счастью, затем встрепенулся, вылетел в коридор и крикнул вслед удаляющейся девушке:
– В колодце будешь, стукни его посильнее кулаком и скажи, чего хочешь! Горохова попроси тебе доставить!
* * *
Вернувшись в отсек, Баламут увидел Трахтенна, сидевшего под ящиками ПВВВ в позе лотоса.
– А ваша цивилизация давно знакома с космическими струнами и «кротовыми норами»? – спросил житель Марии, когда Николай уселся рядом.
– Отнюдь, – ответил Баламут, думая о верной Клеопатре. – В журнале «Наука и жизнь» писали что-то о струнах. Возникают, мол, при фазовых переходах вакуума или еще чего-то там, не помню. И о «кротовых норах» писали. Черт те что и сбоку бантик.
– А мы давно ими пользуемся... Транспортировка, связь, путешествия и тому подобное. Удобная штука.
– А что вы по ней динамит свой на Землю не забросили?
– Во-первых, они маломощные... До ста тонн только тянут. Во-вторых, накладным зарядом вашу планету не разобьешь, а в третьих, межгалактические конвенции запрещают использование нулевых линий в террористических целях....
– Вот как... – удивился Николай. – Очень похоже на Россию – тонну нельзя, а несколько эшелонов – пожалуйста... Не трудно догадаться, что по бортовым документам твой корабль летит на Землю в исследовательских целях. Так ведь?
У Трахтенна затекли ноги, и он встал походить.
– Да, это так.
– А почему, если настучишь колодцу по мозгам, то он делает, что попросишь? – вспомнил Баламут свой недавний кулачный интерфейс с колодцем.
– Персонал обслуживающий у них из конической галактики 1453-89/438/11111, – улыбнулся вон Сер. – Нежные они гуманоиды, стихи любят, а не мат. У них историческое развитие прошло очень гладко, без войн, революций и больших политических недоразумений. Вот они дикарей и побаиваются. Считают, что лучше уступить, чем связываться с их дубинками и броневиками.
– А что, и у вас по Нулевой линии можно в Ад попасть?
– Какой Ад? Что это такое? – недоуменно взглянул инопланетянин.
– Ну, одно из мест посмертного существования, – замялся Баламут. – Зона по-божески, что ли...
– А... – догадался Трахтенн. – Нет у нас никакого Ада... Мы пошли другим путем. Мы живем вволю с помощью регенераторов, а потом умираем по своей воле.
– Так значит, у вас и Бога нет? Значит, «трешка» нам лапши навешала?
– Почему нет? Есть. И, в отличие от вас, мы доподлинно знаем, что он существует, – ответил Трахтенн, став не голову не расплетая «лотоса».
– Манну небесную, небось, получаете? – завистливо протянул Николай. – Или чудеса по пятницам наблюдаете?
– Да нет. Наука доказала.
– Как это?
– Понимаешь, вы судите о Его наличии или отсутствии исходя из знания мизерного количества фактов. В нашем же распоряжении находятся знания по многим обитаемым мирам. И мы пришли к неопровержимому мнению, что многие процессы во Вселенной управляются свыше. Для простоты миропонимания наши философы решили считать Его Координатором некой развитой вневременной цивилизации.
– Гм... А он, этот Координатор, вмешивается в ваши дела?
– Да нет, обычно он демократичен и брезглив. Иногда, правда, его лопата, образно выражаясь, врезается в ту или иную навозную кучу.
– Ну-ну... – протянул Баламут, представив лопату, врезающуюся в Землю. – А какой он из себя?
Трахтенн перешел в позу «Кобра».
– Этого никто не знает. Это нельзя знать. Он находится в независимой плоскости. А ваши женщины красивы.
– Ты мою Софу не видел. А как же Судья, как же ад? Что, он не судит и не карает?
– Какие вы все-таки непродвинутые! – поморщился Трахтенн. Его мысли были о Клеопатре. – Разве непонятно, что человек сам себя наказывает? Вот представь, идет человек, например, по рельсам. И как только он говорит себе: «Сейчас упаду!», так сразу и падает. Если человек думает, что ему после смерти светят неприятности, то он их и получает. А если он рассчитывает на вечную благодать и вагон черной икры, то получает, соответственно, благодать и вагон черной икры. То есть попадает в так называемый рай.
– Многие негодяи весьма неплохо про себя думают. И, соответственно рассчитывают на теплое там местечко...
– Они себя обманывают. А тот, кто себя обманывает, в другой жизни становится уже не моральным, а физическим уродом. Дауном, например, или даже коровьим сиамским близнецом.
– Значит, реинкарнация существует...
Трахтенн, не ответив, подошел к двери, приставил ухо, вслушался. За ней было тихо.
– Конечно, существует, – сказал он, вернувшись к Николаю. – Мыслящая душа бессмертна. Души умирают у существ уставших... Или ведущих бездумный, скотский образ жизни. Человек, не продумавший себя, не укрепивший свою душу размышлениями и значимыми поступками, смертен абсолютно.
– Послушай, Сер, из твоих слов, получается, что атеисты умирают с концами? – спросил Баламут, решив в будущем думать больше. – Они же не верят в потустороннее существование.
– Да, конечно. Они при жизни все получают. И удовольствия, и наказания. Кстати, многие ксеноты предпочитают по разу жить. Эти перерождения... Никогда не угадаешь с ними. Надумаешь себе богатство и славу, потом всю жизнь с ними мучаешься, мучаешься и мечтаешь в следующей жизни безвестным рыбаком пожить на берегу чудесного изумрудного моря. Станешь и опять мучаешься от разбитого корыта. Не-е-т. Уж лучше в своей шкуре все от начала до конца пройти. Тем более, что в длинной жизни все случается – и бедность, и богатство, и золотые унитазы, и разбитые корыта...
– А Святые книги? – покивав, продолжал спрашивать Николай. – Их действительно он прислал?
– Да нет, – улыбнулся Трахтенн. – Ничего он вам не присылал. Землю заселили мы. Когда начали подозревать, что в ней находиться нечто такое, что связывает Вселенную с Ним.
– Синапс?
В глазах Трахтенна сверкнула ирония. На миг он забыл о Клеопатре.
– Синапс? – переспросил он, ухмыляясь. – Любите же вы напыщенные выражения.
– Так что это такое?
– Ну, это такой переходник, соединяющий наш Мир с его Миром. Через него он воздействует на нашу плоскость.
– Их много таких переходников?
– Один. Бог ничего не дублирует. Несолидно.
– Так значит, вы нас создали, – протянул Баламут, решив заканчивать с вопросами.
– Нет, не совсем так. Наши предки создали в Земном первоокеане условия для возникновения жизни. Через космическую струну создали. И все покатило-поехало вплоть до человека.
– А Адам с Евой были? – вспомнил Баламут прошлое.
– Да, конечно. И они были бессмертными. Телесно бессмертными.
– Так получается, что реинкарнация, в сущности, ваша работа? Это вы расчленили существование души на отдельные, никак не связанные друг с другом фрагменты?
– Да. Наши ученые изучили первые образчики человека... – начал Трахтенн со смущенной улыбкой, но был прерван смышленым Баламутом:
– И решили, что люди получились весьма качественными, такими качественными, что в скором времени будут способны соперничать с ксенотами?
– Не качественными, но агрессивными выше всякой меры. И потому отключили у них некоторые участки ДНК. Те самые, которые отвечают за передачу по наследству способности клеток к бесконечному самообновлению.
– Да, дела... – протянул пораженный Баламут. – Оказывается передо мной сидит Бог, Бог, в чине капитана космических войск.
– Да никакие мы не боги, – покачал головой Трахтенн. – Мы много не знаем. В частности, мы и предполагать не могли, что существа трансформируются, переходя из одного участка Вселенной в другой. Как все-таки велик Сверхсущий! Я уверен, что он придумал это, чтобы предотвратить межзвездные войны!
Баламут одарил его непонимающим взглядом и задал последний свой вопрос:
– Послушай, а Судья? Ты ничего про него не сказал? А этот дурацкий Ад с красотками и особняками? Это все действительно существует?
– Какой же ты трудный! Я же говорил, что душевное существо само все себе на том свете устраивает. Вот вы с друзьями и устроили себе Судью и этот Ад. Ну, еще, может быть, ваш мыслитель, то есть «трешка» что-то подгипнотизировала.
– Подгипнотизировала? – насторожился Николай. – Так что, человек может получить на том свете не то, что хочет он, а то, что хотят другие?
– Да. В определенной степени да. Религии, кстати, этим занимаются. Но ты особо не беспокойся. Душа чем-то похожа на замысловатый ключ, бороздки которого выпиливаются человеком всю его жизнь. И на том свете этим ключом откроется лишь одна единственная дверь.
Баламут задумался. Трахтенн, походив вокруг, уселся перед ним на корточках. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу – Баламут равнодушно, а Трахтенн пытливо.
– Сказать что-то хочешь? – догадался Баламут.
– Зря ты ее отпустил... – сказал инопланетянин, густо краснея.
– Женщину, что ли?
– Да. Надо было ее в агрегат сунуть для размножения... Была бы у нас женщина. Очень красивая женщина... Или даже две.
– Агрегат ведь только регенерирует...
– Да, но из всего регенерирует. Даже из ноготка. У нас на Марии есть подобные устройства, – снисходительно улыбнулся Трахтенн. И, вспомнив, видимо, Клеопатру, воскликнул:
– А какие у нее ноготки! Розовенькие, страстные...
– Ван Гоген! – вскричал вдруг Баламут, вскочив на ноги. – Субгениально, Шаляпин! Мне, дикарю, это и в голову не пришло!
– Так она же ушла...
– Да причем тут эта женщина! Мы сейчас с тобой наплодим роту баламутовых и Трахтеннов вон Серов и отправим воевать! А сами будем водку пить! Песням русским тебя научу!
И запел:
– "Из-за о-острова на стрежень...
– Это не этично... – потупил взор бывший мариянин. – Регенераты не получаются вполне полноценными, только органы. К тому же они какие никакие душевные существа.
– Ну, иди сам тогда воюй, герой!
Слово «герой» напомнило Трахтенну по какой причине он, беззаботный мариянин, оказался на космическом корабле, набитом взрывчаткой. Хотя он уже давно психологически перестроился, крах честолюбивых ожиданий давил на психику. И он сник. Молчание Баламут принял за согласие, и принялся откусывать краешек ногтя большого пальца левой руки...
– Ты зря это делаешь, – сказал ему Трахтенн безучастно. – Регенерат левшой будет.
– Ну и бог с ним, – ответил Николай, с почтением рассматривая приготовленную затравку. – Левши, они в кулачном бою хороши.
– Ноготь положишь, перхоти еще в машину натряси. В копытах набор аминокислот неполный.
Баламут так и сделал. Заложив в бетономешалку затравку из ногтя, он сунул в нее голову и потряс...
Машина работала так, как будто бы зарядилась на пятилетку. Походив взад-вперед, Николай разлегся на ящиках ПВВВ и попросил Трахтенна рассказать ему о своей планете. И тот вкратце рассказал об угасающей Марии, отгородившейся от соседей и помешавшейся, как когда-то древние римляне, на пьянстве и поисках все новых и новых удовольствий и развлечений. Когда он закончил, Баламут значительно расширил его знания о земных женщинах, позах соития, камасутре и презервативах со вкусом персика. Через пятнадцать минут такого расширения оба были готовы немедленно бежать за Клеопатрой следом, невзирая на опасность быть съеденными микроскопическими членистоногими или манолиями-мутами. Когда Николай, встал, чтобы посмотреть, что делается в коридоре, дверь с грохотом пробило несколько пуль, затем она открылась и в отсек, стреляя с двух рук, ворвались роботы-охранники...
Через пару секунд Баламут с Трахтенном были готовы.
14. Бельмондо готов.
Борис сидел на скамейке в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. В руке его ленивыми порывами летнего ветерка шевелился листок голубоватой бумаги с убористым текстом на обеих сторонах. Рядом лежал вскрытый конверт с цветной фотографией породистого мужчины. С утра стояла жара, и Бельмондо подумывал о кружке холодного пива... «После дела выпью в пивняке пару кружек с креветками...» – мечтал он, разглядывая прохожих.
День был, видимо, воскресный и народу в парке толпилось много. В основном прогуливались мамы с детьми, с некоторыми бок об бок шли отцы с затаенной жаждой свободы в глазах... «Хотя какой пивняк... – вздохнул Борис, увидев женщину, чем-то похожую на Стефанию. – Придется пить не с нормальными мужиками, а с этой стервой».
Вынув сигареты, он закурил и, вслух комментируя, перечитал задание: «Ликвидировать немедленно»... «Бизнесмен, не брезгующий физическим устранением конкурентов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37