Вернувшись в каюту, я первым делом поинтересовался у Дмитрия, нет ли у него каких-либо сведений относительно психотехнических способностей этого Кодзо Сугимото. Очень уж мне показался знакомым этот странный, не слишком сфокусированный взгляд – примерно так на меня время от времени смотрел профессор Воронин, что-то похожее проскальзывало в глазах у опьяненной собственными способностями Ксении…
– У нас нет сведений на этот счет, – сверившись по выданному Платоном Эдуардовичем реестру, ответил Дмитрий. – Получить подобную информацию всегда нелегко, многие государственные служащие, в особенности японские, предпочитают хранить свои способности в тайне. Это у нас Департамент Психотехники настаивает на обязательном лицензировании всех психотехнических умений, как будто бы это способно предотвратить преступления с их применением. Так что не исключено, что ты прав, – это многое объясняло бы. Эмиссар с возможностью заглядывать в будущее – довольно удачный дипломатический шаг.
– А как тогда быть с предсказанием великих свершений? – на всякий случай поинтересовался я. – Не то чтобы я верил в особенность своей судьбы, просто этот момент тоже следовало проанализировать.
– Какие свершения ты считаешь великими? – фыркнул напарник. – Думаю, он просто пытался воодушевить тебя на свой самурайский манер. Нам предстоит нудная работенка в чужой стране, а не серия подвигов, специально дожидающаяся нашего с тобой прилета.
Я и без психотехники видел, что Дмитрий нервничает. Не просто нервничает, а еще и пытается это скрыть.
– Сначала ты падаешь в обморок на стрельбище. – После того как я пристал к напарнику, тот соизволил объясниться. – Затем твой рассказ про прилетевшую к нам в школу девушку, тоже упавшую в обморок. Заметь, до этого момента, то есть более двадцати лет, Поликарп Матвеевич ни разу не брал в школу учениц! Платон Эдуардович, со своим предсказанием неприятностей – между прочим, уже начавшим сбываться, – теперь еще твой самурай… Мне все это не нравится. Такое количество совпадений наводит на мысль, что вокруг действительно происходит что-то неестественное. А я не люблю, когда меня вынуждают играть вслепую. Напомни мне, пожалуйста, чтобы по возвращении на Цусиму мы обратились к Жукову. Гроссмейстер осмотрит тебя, а потом все объяснит. Быть не может, чтобы он не был в курсе. «Психи» его уровня всегда в курсе того, что творится в их непосредственном окружении.
Где-то вдалеке прогремела пушка – ошибиться, принять за выстрел какой-либо другой звук было совершенно невозможно. Дмитрий прервал монолог и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Это может быть корабль, наткнувшийся на субмарину, – сказал он уже совсем другим голосом. Теперь в его интонациях угадывалась решительность – совершенный антипод той эмоции, которая владела им менее минуты назад. – Или очередная схватка англичан с японцами. В любом случае нам надо пойти и посмотреть на это внимательнее.
Гонку по коридору до лестницы, ведущей наверх, мне удалось выиграть, зато когда мы оказались на верхней платформе, выяснилось, что Дмитрий сумел прихватить подзорную трубу – инструмент, в котором он совсем не нуждался, но без которого мне здесь было совсем нечего делать.
– На горизонте густой дым, – сообщил нам Островский, оказавшийся наверху раньше нас. – Пока что это совершенно непохоже на стиль Немо, тот действует намного тише и аккуратнее. Скорее всего, британцы обогнули Калифорнию с юга и напали на конвой очередного каравана.
– Капитан Островский прав, – подтвердил Сугимото, так и не поменявший позы с момента нашей последней встречи. – Это наш караван. Я подозреваю – только подозреваю! – что человек, которого вы называете капитаном Немо, ставит целью полностью перекрыть все морское сообщение между метрополией и протекторатом. И мне кажется удивительным, что в тех случаях, когда каравану удается от него скрыться, вмешиваются англичане. Все это очень смахивает если не на прямой сговор, то на совпадение конечных интересов как минимум. Прошу учесть этот момент, особенно когда будете заниматься поисками в Калифорнии.
Из огромного дымового облака на нас вылетел боевой дирижабль средних размеров. Честное слово, если бы незадолго до этого я не гостил на «Дежневе» и «Бироне» – обязательно испугался бы, даже несмотря на раскраску, выдающую наше российское происхождение, а также эмблему международной Комиссии на рулях высоты.
– Это называется прагматичностью. – Сугимото внимательно посмотрел на приближающийся корабль. – Нападая на транспортные корабли, англичане пытаются лишить нас средств для дальнейшей обороны территории, находящейся под нашей официальной защитой. До чего же это низко и безнравственно!
Поскольку среди нас англичан не было, в дискуссию о методах ведения войны никто не вступил. Дирижабль англичан совершил маневр и прошел чуть выше и чуть правее нас. «Зенон» лишь слегка встряхнуло, когда две Воздушные Ловушки, окружавшие корабли и позволяющие им быть управляемыми, столкнулись. На секунду поток ледяного воздуха проник внутрь защитного кокона, окатил всех поднявшихся на верхнюю платформу. Если бы не вбитый в школе контроль над собственной терморегуляцией, я бы не только замерз, но еще и прилип к металлическому ограждению.
– Один – ноль в нашу пользу, – прокомментировал Дмитрий, отворачиваясь от дымовой завесы, за которой велись боевые действия.
Сугимото довольно улыбнулся.
– Нам просто повезло, что два маневровых кокона встретились именно таким образом, – быстро заявил Островский. – Ведь правда же, Сугимото-сан? Только чистой случайностью можно объяснить, что наша Воздушная Ловушка полностью уцелела, а британская распалась на составляющие.
Англичанина развернуло на сто градусов, повело юзом. В ближайшие два или три часа корабль был беззащитной игрушкой ветров. В «Истории воздушного флота» черным по белому писано, что на создание Воздушной Ловушки для обыкновенного дирижабля уходит часовая работа двух хороших психотехников, для военного – в зависимости от количества специалистов, слаженности действий и выбора модели кокона, ибо то, что годится для гражданского дирижабля, военному кораблю – готовая и неотвратимая смерть.
– Нам действительно очень сильно повезло, – с готовностью подтвердил Сугимото, и мы с радостью тут же ему поверили. Сочувствовать англичанам в присутствии этого самурая казалось совершенно неуместным.
Существует мнение, будто в жмурки играют только деревенские дети, а городским якобы заниматься такими глупостями зазорно. Распространением подобного предубеждения занимаются практически все здравомыслящие родители – большая часть пригодной для таких игр городской территории вымощена камнем, покрыта грязью, является проезжей частью или чьей-то частной собственностью. Одни словом, город не приспособлен для игр с завязанными глазами, – только дети этого не понимают, а потому и приходится внедрять в их умы предубеждение, будто жмурки – игра деревенских.
В школе Архипова игра в жмурки считалась самым веселым психотехническим упражнением. Поликарп Матвеевич дополнил классические правила, завязав глаза не одному ученику, а всем сразу. Завязал глаза и позволил взять в руки вольты.
Первым водящим на правах старшего ученика стал Пашка. Он сразу же очертил вокруг себя круг и со скоростью молнии приблизился к не успевшему отойти далеко Семену. Младший ученик, только месяц назад создавший первую устойчивую Воздушную Ловушку, попытался уклониться от нападения, но Пашка с легкостью преодолел выставленную наспех защиту и прикоснулся вольтом к правому плечу Семена.
Наблюдавший за игрой Афанасий восхищенно зацокал языком. Возле его ног присел Борис. Илья расхаживал по забору, а Ксения маскировалась под сторожевого пса. Пес то и дело высовывался из будки и лаял на играющих.
Семен осторожно пересек двор по диагонали и запятнал Аркадия. Аркадий погнался за Ильей, согнал его с забора, но не смог отбиться от контратаки и запятнал Ивана.
– Готов спорить, что Пашку против его воли никто не запятнает, – с гордостью прошептал Поликарп Матвеевич стоявшему по правую руку Воронину. – Один из самых стремительных учеников последнего десятилетия, хронократор, фехтует так, что хоть завтра выставляй его на университетские соревнования. Кабы тогда он не поддался на уговоры Бориса и атаковал самостоятельно – Ксения проиграла бы поединок раньше, чем проявилась ее футуроскопия. Думаешь о таких вещах – и страшно становится. Сколько всего в нашем мире зависит от случайностей, от второстепенных факторов…
– …От психотехники, – дополнил список Сергей Владимирович, наблюдая за тем, как Ксения уворачивается от охотящегося на нее Бориса. – Ведь и наше искусство по своей сути оперирует второстепенными факторами. Легкий перепад давления здесь, еще один по соседству, два-три десятка таких же – и вот вам искусственное торнадо. Или передача голоса на расстоянии. Страшно ли тебе, Поль, от того, какие силы задействованы при движении дирижабля, при ручном управлении паровым котлом или при диагностике заболеваний? По этим правилам живет весь мир. Альтернатива им – голый фанатический рационализм, совершенно неприспособленный для поддержания гармонии духа.
– Не занимайся самообманом, – произнес бесплотный голос из пространства между учителями. – Ты намеренно или нет, но забываешь о третьей силе. Фактор фатума.
Воронин растерянно посмотрел на Архипова. Тот задумчиво пожал плечами. Дескать, пусть в таких вещах разбираются те, кому положено, – теоретики психотехнических дисциплин и футуроскописты.
– Фактор фатума, – вздохнул профессор. – Скажи лучше, виден ли горизонт событий?
– Не трави человеку душу, – с упреком сказал Поликарп Матвеевич. – Сам же видишь, плохи дела. Николай попал в тот вариант развития событий, который даже не просматривался.
– Его будущее мною не читается, – поборов сомнения, признался Воронин. – Его видит только Ксения причем в единственном числе, без заметных вариаций. Классический фатум, чем завершится развитие ситуации, предсказать не берусь. Даже без футуроскопии, чисто предположительно.
– Давайте еще раз вспомним предсказание. Там ясно говорится «или – или». Если это вам не фатум, я съем свою шляпу.
– Да у тебя и шляпы-то нет! Не носишь ты шляп, – хохотнул в бороду Архипов, разряжая обстановку.
– В чем-то, между прочим, он прав, – заметил Воронин. – Но даже ситуация «или – или» предполагает два варианта будущего. У нас же пока наблюдается только один – тот, в котором начинается мировая война и Россия прекращает свое существование. Предсказание утверждает, что державу спасут твои ученики, но я не вижу, каким образом они могут это сделать. Мир, спасенный психотехником!
– «Психом», – поправил профессора бесплотный голос. – Не отставай от жизни. Мы – последнее поколение психотехников. Все, кто моложе нас, – «психи». Это значит, что они могут действовать наперекор чему угодно.
– А случайно уничтожить фактор фатума невозможно? – повернувшись к Воронину, спросил сэнсэй. – Ты как специалист по времени должен это знать.
– Ни один известный науке психотехник на сегодняшний день такими способностями не располагает, – отрезал профессор. – До сих пор предсказание оставалось единственной надеждой. Из всех твоих учеников перспективнее всех Ксения. Она единственная из выпускников имеет шанс обнаружить фактор фатума самостоятельно. Но и она еще не завершила обучение.
– В предсказании говорилось «ученики», а не «выпускники», – возразил незримый собеседник. – Учитывая, что фактор фатума уже активизировался…
– В любом случае убрать фактор ей не по силам, – парировал Воронин. – Пока что он локализован на Дальнем Востоке. Если последняя для России война начнется, то ее причина – там. Боюсь, что вскоре мы окажемся насильно втянуты в японо-британскую.
– Провокации на границе… – пробормотал себе под нос Поликарп Матвеевич. – И снова Ксения. Господи, как все завязано.
– Кто-то тут еще жаловался на обилие случайностей, – заметил Сергей Владимирович. – Может, конечно, это начинается паранойя, но, пока я не увижу в будущем привычного веера вариантов, любая случайность будет для меня проявлением фактора фатума.
– Значит, мы должны надеяться на чудо… – устало произнес собеседник Архипова и Воронина. – На внезапные озарения, чьи-то сверхвозможности и божественное вмешательство. Напомните мне в конце недели, чтобы я отстоял молебен.
– Наш общий сэнсэй четко видел развилку, – уловив зарождающийся негатив, высказался Поликарп Матвеевич. – Не имеет смысла отчаиваться и бросать начатое, тем более что мы уже не на половине пути, а в самом финале.
– Знаменитое архиповское упрямство. – Воронин изобразил на лице улыбку, которая, впрочем, не обманула никого из беседующих. – Вопреки так вопреки. А если России и суждено погибнуть, так мы постараемся, чтобы она сопротивлялась до последнего и выглядела по возможности достойно.
Протектору Калифорнии было не до нас. Очевидность этого утверждения доказывали толпы курьеров, встретившихся на пути в его дворец. К слову о дворце – столь эклектичного архитектурного решения мне еще не доводилось встречать. Вроде как все детали европейские, оформлены по европейским канонам, но все равно – было в нем что-то такое, отчего на ум сразу приходил токийский дворцовый комплекс. Причина ассоциации нашлась не сразу. Мне пришлось покопаться в памяти и вспомнить фотографический альбом из кабинета Поликарпа Матвеевича. Башня для дальновидения характерных форм! Что-то похожее вроде бы стояло и в Париже.
– С эмоциональным фоном тут не слишком, – процедил мой напарник, останавливаясь напротив малого парадного входа.
Чести входить через большой парадный удостоился только Сугимото, да и то лишь благодаря императорскому приказу. По мне, так хорошо еще, что не через черный придется входить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55