Она покупала шелковые платья для коктейлей и платья из шифона, в которых спускаются к вечернему чаю. Ей приносили на примерку роскошные сплошь из кружев бальные туалеты и бархатные накидки, в которых посещают оперу. К каждому выбранному наряду подбирался полный комплект подобающих аксессуаров: кружевные зонтики, соломенные шляпки, украшенные цветами, туфли, перчатки, чулки. Куплен был даже роскошный, увитый страусиными перьями и сверкающий драгоценностями тюрбан, который полагается носить в особо ответственных случаях. Всю жизнь* Фрэнси одевалась в простые, грубые платья из обычного хлопка или толстой шерсти, поэтому она просто растерялась при виде тафтяных корсетов с ребрами из китового уса и узких, с вытянутыми заостренными носами атласных бальных туфель. Когда же она, надев особенно экстравагантный бальный наряд, посмотрела на себя в зеркало, у нее упало сердце – Фрэнси поняла, что по сравнению с другими, красивыми и холеными девушками она будет выглядеть ужасно: так выглядит тягловая лошадь-полукровка, разукрашенная праздничными бантами и лентами, рядом со стройными, ухоженными и великолепно натренированными чистокровными кобылами.Тем не менее, времени на переживания у Фрэнси почти не оставалось; весь ее день был заполнен до отказа. Она разрывалась между примерками и поездками в школу, где учили светским манерам. Она теперь знала, как должна сидеть настоящая леди – скрестив лодыжки таким образом, чтобы носки туфель смотрели друг на друга, как пользоваться веером и как правильно двигаться в платье с длинным шлейфом. Она выучила строгий ритуал, согласно которому проходит великосветское чаепитие, и могла поддерживать беседу за обеденным столом. Кроме того, она посещала танцкласс и уже вполне сносно танцевала вальс и польку. По прошествии шести недель все решили, что она готова, и в доме у миссис Брайс Лилэнд был устроен чай, чтобы Фрэнси познакомилась с дамами, список которых утвердил ее отец.Надев голубое шелковое платье, под цвет глаз, она неохотно двинулась вниз по лестнице, направляясь к кабинету отца и в сотый раз гадая про себя, отчего после стольких лет полного забвения он внезапно решил сделать из нее звезду светского общества города Сан-Франциско. Прежде чем войти в кабинет, она привычно заколебалась, испытывая давно знакомое чувство страха. Затем со вздохом вытянулась в струнку, подняла вверх подбородок и постучала в дверь.– Войдите, – прозвучал ответ, и она вошла, хотя внутри у нее все дрожало, а сердце от волнения билось так, что готово было выскочить наружу.Гормен критическим взглядом исследовал внешность дочери от макушки до пят.– Повернись, – скомандовал он, и Фрэнси с готовностью подчинилась, быстро повернувшись на носках. – Для первого раза недурно, – подытожил Гормен после краткой паузы свои наблюдения. – Тебе необходимо поблагодарить миссис Лилэнд за помощь. Надеюсь, ты будешь вести себя достойно и не уронишь нашей семейной чести. Ты меня понимаешь?Она кивнула:– Да, папа.– Тогда иди.Фрэнси повернулась и, пока шла к двери, чувствовала на себе изучающий взгляд отца. Гормен остался недоволен. Он с негодованием перевел дух и крикнул ей вслед:– Ради Создателя, Франческа, ну что у тебя за походка! Неужели ты все еще не научилась ходить, как пристало настоящей леди?– Я буду стараться, папа, – пробормотала Фрэнси, кусая от обиды губы, убежденная больше, чем когда-либо, что на сегодняшнем чаепитии она с треском провалится и все станут насмехаться над ней.Дом миссис Брайс Лилэнд, построенный в стиле каменного итальянского палаццо, находился через два квартала от дома Хэррисонов, на Калифорния-стрит. Внутри было темновато от обилия резных дубовых панелей, зато мебель, выдержанная в стиле Людовика XIV, отличалась яркой атласной обивкой и обильной позолотой. Кругом стояли многочисленные пальмы в кадках. В гостиной расположилось с полдюжины дам, сидевших на изящных золоченых стульчиках вокруг хозяйки, которая царила в комнате, словно королева, разливая ароматный напиток из большого серебряного чайника. Миссис Брайс Лилэнд, весьма дородная дама, была декорирована багровыми кружевами и бриллиантами редкой розовой окраски. Она любовно именовала их «дневными», для вечерних оказий у нее имелись куда более крупные. Все свои драгоценности миссис Лилэнд достались, по ее собственным словам, в наследство от богатых предков, хотя ходили слухи, что она, равно как и ее муж, не получила бы в наследство даже дохлой кошки, не говоря уже о бриллиантах, а богатство пришло к ним после удачно проведенной крупной спекуляции на бирже с акциями золотодобывающих компаний. Однако общество прощало Лилэндам вранье об их предках, тем более что значительный счет в банке немало этому способствовал.Прочие дамы также сверкали щелками и бриллиантами, и в гостиной стоял ровный негромкий гул от их хорошо поставленных голосов и мелодичного смеха. Они потягивали не спеша китайский чай из чашек веджвудского фарфора и, не прерывая беседы, пробовали различные лакомства; приготовленные специально для этого случая французским поваром. Когда дворецкий объявил о приезде Фрэнси, все, словно по команде, повернулись к двери, и головы, украшенные перьями, заколыхались, подобно птичьей стае на отдыхе.Миссис Брайс Лилэнд улыбнулась и произнесла громким шепотом:– Ну вот, наконец к нам пожаловал скелет, который Гормен скрывал в своем шкафу.Потом она поднесла к глазам лорнет и оценивающим взглядом уставилась на Фрэнси, которая к тому времени уже вошла в гостиную и робко стояла у двери, дожидаясь, когда ее представят собравшимся.«Что ж, скелет на вид не так уж плох», – резюмировала миссис Лилэнд свои наблюдения и привстала, чтобы встретить гостью.– Заходите, пожалуйста, милочка, – приветствовала она девушку, повелительно указывая рукой на свободный стул.Миссис Лилэнд недовольно сдвинула брови, заметив, как Фрэнси споткнулась о край турецкого ковра, закрывавшего пол. Когда девушка приблизилась, хозяйка представила ее гостям и проговорила:– Садись рядом со мной, Франческа, мы все хотим познакомиться с тобой поближе и буквально сгорали от нетерпения в ожидании твоего приезда. В конце концов, твой отец просил нас помочь, и мы сделали, что смогли. Хочу поставить тебя в известность, выглядишь ты великолепно, как и подобает дочери известного человека. Пожалуй, я сообщу мистеру Хэррисону, что твой вид делает честь вашей фамилии.– Благодарю вас, мадам, – чинно ответила Фрэнси, покраснев до корней волос и ухватившись, как за спасательную соломинку, за чашку чаю, предложенную ей хозяйкой. От тончайшего бутерброда со свежим огурцом она отказалась, полагая, что просто уронит его от волнения. В любом случае нервы ее были настолько напряжены, что она не смогла бы проглотить ни кусочка.Вспоминая потом этот вечер, Фрэнси на могла понять, как ей удалось продержаться целых сорок пять минут, отвечая на вопросы, сыпавшиеся на нее со всех сторон. Сорок пять минут вежливых вопросов и ответ – вот так примерно выглядела светская беседа у миссис Брайс Лилэнд. Однако как оказалось, экзамен Фрэнси выдержала, поскольку дамы улыбались ей, когда она собралась уходить, а одна из них даже сказала:– Я устраиваю маленький прием с чаепитием для моей дочери, дорогая. Почему бы вам не заглянуть ко мне и не познакомиться с девушками вашего возраста?Приглашение было передано исключительно благожелательным тоном, но сама мысль о том, что ей предстоит встречаться со сверстницами, вызвала в душе Фрэнси легкую панику, и она с самого начала решила, что ничего хорошего из этого не выйдет.Все оказалось даже хуже, чем она предполагала. Разумеется, она выглядела точно так же, как и остальные девушки. На ней было розовое шелковое платье с рукавами-пуфами, делавшими шире линию плеч; так же как и они, она сидела, аккуратно скрестив лодыжки, и разговаривала негромко и вежливо. Но она не знала тех вещей, о которых говорили они, или людей, которых они со смехом обсуждали. Она ничего ровным счетом не знала о закрытых школах, о модных курортах, об известных в городе семьях, об общих друзьях и вечеринках. Она словно прилетела в общество этих юных леди с другой планеты и догадывалась, что они думают точно так же; Фрэнси заметила, как девицы переглядываются и обмениваются едва скрытыми усмешками. Она то и дело краснела от унижения, когда две аккуратно причесанные головки склонялись одна к другой, а потом раздавался шепот, это значило, что сплетничают о ней.Тем не менее, никто не отказался от приглашения на ужин и танцы, которые устраивал Гормен Хэррисон для Франчески неделю спустя, потому что все в городе, за исключением Фрэнси, были прекрасно осведомлены о том, что миллионер ищет мужа для своей беспокойной дочери.В доме Хэррисонов готовились к балу несколько дней, и весьма основательно. Натерли паркет в зале для танцев, вычистили огромные хрустальные светильники и канделябры и зажгли в них сотни свечей, гирляндами из розовых роз обвили мраморные колонны. Столы в буфетной ломились от отлитых изо льда лебедей, наполненных зернистой икрой, а огромные ледяные рога изобилия хранили в своей сердцевине свежих розовых омаров. На десятках сверкающих серебряных блюд горами лежали куски жареного мяса, свежая спаржа, крупный виноград из теплицы, персики, оливки. Сказочными башнями громоздились торты и мороженое, всевозможные суфле, многоцветные желе и пудинги. Бил фонтан из шампанского, достигавший восьми футов в высоту, а кругом суетились официанты и слуги, причем по случаю праздника были наняты дополнительно еще с десяток лакеев.Пятнадцатилетний Гарри приехал из школы домой и теперь стоял рядом с отцом и Фрэнси, готовясь принимать гостей и препровождать их в мраморный холл с куполообразными сводами. Он стал почти так же высок ростом, как и Фрэнси, и напоминал Гормена Хэррисона в юности. И так же как отец, Гарри не разговаривал с виновницей торжества.Платье Фрэнси было сшито из многих ярдов тончайших белых кружев, а из-под платья выглядывали края не менее чем полудюжины розовых нижних юбок из тафты, обшитых по краю тонкой бархатной розовой лентой. Чулки на ней были из белоснежного шелка, а туфли – из вышитого разноцветными нитками белого атласа. Перчатки, из нежнейшей кожи ягненка, также белого цвета, застегивались десятками крошечных пуговичек, обшитых белым атласом. Светлые волосы Фрэнси были присобраны на затылке и заколоты маленькой алмазной диадемой, а корсаж украшали розы того же самого розового цвета, который преобладал в тот вечер в доме Хэррисонов.Джош Эйсгарт полагал, что именно так выглядят принцессы из сказок. Он оказался в числе лакеев, нанятых только на одну ночь, и должен был ходить по залу с подносом и предлагать гостям шампанское. Но он не мог оторвать глаз от мисс Франчески Хэррисон. Для парня, подобного ему, только что сошедшего на берег с английского парохода и без гроша в кармане, она казалась недостижимой мечтой.Ему и Сэмми повезло – они смогли найти временную работу, поскольку, не подвернись она, им пришлось бы лечь спать на голодный желудок, а ни он, ни Сэмми этого терпеть не могли. Джош продолжал тайком любоваться прелестной мисс Франческой, однако готов был поклясться, что девушка напугана – ее лицо было бледно, как мел, а голубые глаза смотрели со странным выражением. Джош задумался: чего, казалось, было ей бояться? У нее имелось все, о чем другие могли только мечтать: красота, богатство, чудесный дом и любящие родственники.– Хватит тебе пялиться на девчонку, – ревниво шепнул ему на ухо Сэмми Моррис, пробегая мимо с чистыми бокалами на серебряном подносе. – Она слишком богата для ребят вроде нас.– А почему бы киске не взглянуть на королеву? – отпарировал Джош, хотя и сознавал, что приятель прав.Гости, побывавшие в тот вечер на балу у Гормена Хэррисона, долго потом восторгались царившей на нем роскошью, сколько денег было затрачено на торжество. Правда, все они также в один голос утверждали, что дочь мистера Хэррисона не стоит таких затрат.Фрэнси стояла, встречая гостей, рядом со своим могущественным отцом и очаровательным братом. Выглядела она, впрочем, неплохо, хотя на ее месте любая другая девушка, одетая в белые кружева и украшенная розами и бриллиантовой диадемой, смотрелась бы не хуже. Приветствуя гостей, дочь мистера Хэррисона даже не пыталась изобразить улыбку на своем бледном лице. Затем она села во главе стола и сидела, почти не шевелясь, замерев, словно статуя, не притронувшись ни к одному из стоявших перед ней великолепных напитков и блюд. Когда они вместе с отцом открывали бал, она выглядела испуганной и танцевала кое-как. С тем же испуганным выражением на лице она приняла приглашение на танец престарелого графа фон Виртгейма. В сущности, она танцевала только с графом фон Виртгеймом, уж миссис Брайс Лилэнд проследила за этим. Правда, граф был слишком стар даже для того, чтобы стать дедушкой мисс Хэррисон, к тому же, как все знали, у него не было денег, зато имелись старинный титул и обширные поместья в Баварии. Наблюдая за странной парой, многие гости веселились от души, а миссис Брайс Лилэнд многозначительно поднимала брови – словом, всем скоро стало очевидно, что на их глазах заключается сделка, смысл которой понимали и дети. Один из гостей даже заявил громче, чем требовали приличия:– Все знают, что Хэррисон старается поскорее выдать замуж свою сумасшедшую дочь и дает за ней миллион долларов приданого, и все для того, чтобы сбыть ее с рук.Когда Фрэнси услышала эту фразу, она замерла на месте и побледнела, как смерть, а через мгновение ее лицо стало пепельно-серым. Вскрикнув от ужаса, она подобрала пышные юбки и бросилась вон из зала. Изумленные гости расступались перед ней, словно волны Красного моря перед народом Израиля. Гормен бросился за дочерью, а вслед за ним заспешила миссис Брайс Лилэнд, но некоторое время спустя оба вернулись в зал. Было похоже, что они не смогли найти беглянку. Танцы продолжались, как обычно, все присутствующие притворились, что ничего необычного не произошло, хотя с огромным интересом ожидали продолжения скандала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85