https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy/Roca/victoria/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

То, что она услышала, так потрясло ее, что она замерла. Она узнала возбужденные, гневные голоса хозяина и Доусона Блейкли.
– Я тоже желаю счастья Кэтлин, мистер Блейкли, вот почему я никогда не позволю ей стать вашей женой.
– Бог мой, но почему? Я же не сделал ей ничего плохого! – Доусон невольно сорвался на крик.
– Будьте любезны потише! Неужели вы не понимаете, мистер Блейкли, что моя дочь неизмеримо выше вас по рождению? По отцовской линии ее родословная восходит к королям Франции, по материнской – к королям Англии. Члены наших аристократических родов никогда не женились и не выходили замуж за людей более низкого происхождения. Если вы хотите возвыситься, женившись на девушке из аристократической семьи, то вы пришли не по адресу.
– Я не пытаюсь возвыситься, как вы изволили выразиться. Я люблю вашу дочь, а все остальное для меня не имеет значения.
– Зато для меня имеет. Я знаю, кто вы и откуда родом, вы не годитесь в мужья моей дочери! Ваша мать была Харп, мистер Блейкли, а на Юге всем известно, что за люди были эти Харпы. Они грабители, убийцы, отбросы общества! Белая шваль!
– Мистер Борегар, но я-то не такой. Да, Харпы были моими предками, но я-то к этому какое имею отношение? Я человек порядочный, и вам это известно.
– Это не важно. Вы Харп, и Кэтлин никогда не войдет в эту семью. Вы родились и выросли под обрывом. Ваша мать была из семейства Харпов, а отец – какой-то карточный шулер. И у вас еще хватает наглости спрашивать, почему я отказываюсь выдать за вас свою дочь?
Лицо Доусона потемнело от гнева.
– Я все знаю о своих предках и не собираюсь за них извиняться. Может, им жилось немного тяжелее, чем вам. Разве вы можете знать, что такое ничего не иметь и пробиваться в жизни своими силами? Все, что у вас есть, было преподнесено вам на блюдечке с золотой каемочкой, а я родился в Нижнем Натчезе; в одиночку пытался выбиться в люди и преуспел в этом. Я всего добился сам и горжусь этим. Если бы вы родились в Нижнем Натчезе, то, вероятно, оставались бы там до сих пор. Моя мать, какую бы фамилию она ни носила, была женщиной порядочной. Отца я плохо помню, но раз мать его любила, значит, в нем было что-то хорошее. Я не стыжусь, что мое второе имя – Харп. Что бы вы обо мне ни думали, я горжусь тем, что всего в жизни добился сам.
– Ну и гордитесь на здоровье, но на моей дочери вы не женитесь.
– Нет, женюсь, и вы ничего не сможете поделать!
– А вот тут вы ошибаетесь. Могу и кое-что обязательно сделаю. Я публично вызову вас на дуэль.
Доусон рассмеялся ему в лицо:
– Господи, неужели вы думаете, что я вас боюсь? Я почти уверен, что без труда убью вас.
– Вот именно. – Луи улыбнулся. – Как вы думаете, после этого моя дочь все еще будет вас любить? Лично я в этом сомневаюсь. Она возненавидит убийцу отца. Видите, как просто? Я вас обыграл. Если я вас убью, вы проиграли, если вы меня убьете, вы все равно проиграли. В любом случае Кэтлин вам не достанется. Оставьте ее в покое. Я знаю, гордость и высокомерие не позволят вам не принять вызов, так что лучше уходите.
– Кэтлин меня не разлюбит, а если я передам ей ваши слова, она сразу же выйдет за меня замуж.
– Ничего вы ей не расскажете. Я буду все отрицать. Уезжайте, Блейкли, и чем скорее, тем лучше. Я так люблю свою дочь, что готов пожертвовать собственной жизнью, чтобы помешать ее браку с вами.
– Я могу ее увезти, и вы не узнаете куда…
– Я буду преследовать вас даже на краю света. Результат будет тем же: один из нас убьет другого, и вы проиграете. Кэтлин не сможет любить убийцу своего отца.
Доусона охватило ощущение безысходности. Если Кэтлин его возненавидит, он этого не переживет. Если он увезет ее против воли Борегара, этот жестокий человек и впрямь пустится за ними в погоню. Поверит ли Кэтлин, если он перескажет ей сегодняшний разговор? Вряд ли. Она любит отца и доверяет ему. Ему ничего не остается, кроме как отказаться от любимой.
– Вы победили. Я уеду. Я люблю Кэтлин и не хочу, чтобы она была несчастна. Полагаю, вы ей скажете, что я никогда не любил ее по-настоящему и сбежал, струсив в последний момент?
– Именно это я и собираюсь сказать. Как вы думаете, когда вы сможете уехать?
– Сегодня ночью. Как только закончу дела, отправлюсь на свой пароход, и еще до исхода ночи меня здесь не будет.
– Вот и хорошо. Если Кэтлин спросит, я скажу, что до меня дошли слухи, будто вы покидаете город.
Доусон судорожно сглотнул.
– Как хотите.
Луи удовлетворенно улыбнулся:
– А если Кэтлин все-таки найдет вас до того, как вы отплывете, скажите, что вы ее никогда не любили. Поняли?
– Понял.
Доусон направился к выходу, и Ханна поспешила покинуть свой пост у двери. Сердце ее бешено колотилось. Отец Кэтлин прогоняет ее любимого! Это разобьет бедняжке сердце! Господи, что делать, как помочь девочке?
Доусон уже открыл дверь библиотеки, когда Борегар крикнул ему вслед:
– И еще, я хочу, чтобы вы немедленно переименовали пароход!
Доусон круто развернулся, глаза полыхнули огнем.
– Может, ваша дочь и принадлежит вам, но пароход – моя собственность, и он будет носить имя «Моя Дайана»! И не пытайтесь на меня давить, а то я могу убить вас прямо сейчас.
С этими словами Доусон вышел из дома и, вскочив в седло, сломя голову поскакал прочь, подальше от Сан-Суси, подальше от дьявола, который называет себя любящим отцом. Он несся по улицам, пришпоривая коня, его лицо было перекошено от гнева.
Глава 6
Кэтлин переодевалась к самому важному вечеру в своей жизни, внутри у нее все пело от радостного возбуждения. Пока Ханна застегивала на ней крючки синей бархатной юбки, она тихонько напевала и улыбалась, глядя на себя в зеркало. Какая жалость, что приходится прятать тонкую батистовую рубашку под блузкой! Кэтлин положила руки на талию и повернулась кругом, представляя, что бы сказал Доусон, если бы увидел ее без блузки. Она вдруг поняла, что пройдет всего несколько недель и Доусон увидит ее не только без блузки… При этой мысли Кэтлин густо покраснела.
Кэтлин приколола на воротник небольшую старинную брошь с камеей, доставшуюся в наследство от бабушки Ховард. Когда Доусон подарил ей эту блузку, Кэтлин подумала, что такой изящной у нее еще не было. Правда, отец сказал, что джентльмену не полагается дарить молодой леди одежду, но Кэтлин в ответ возразила, что они любят друг друга и скоро станут мужем и женой.
За окном уже темнело. Кэтлин рассчитывала, что разговор Доусона с ее отцом прошел гладко и скоро они будут поздравлять друг друга. Сгорая от нетерпения увидеться со своим женихом, она выпорхнула из комнаты и поспешила в гостиную, но нашла там только мать. Увидев дочь, Абигайль улыбнулась:
– Ты прекрасно выглядишь, дорогая.
– Ты тоже, мама. А где отец? Он что, еще не готов?
– Твоего отца нет дома, ума не приложу, что могло его задержать.
– Ты хочешь сказать, что его и днем не было дома? – воскликнула Кэтлин.
Едва она успела произнести эти слова, как открылась входная дверь и в дом вошел Луи. Кэтлин бросилась навстречу отцу.
– Папа, ты видел Доусона?
– Девочка моя, – Луи мягко высвободился из объятий дочери, – может, ты дашь мне сначала войти и согреться?
– Папа, ты встречался сегодня с Доусоном? – не отставала Кэтлин. – Он с тобой поговорил?
Луи с грустью посмотрел в глаза дочери.
– Дорогая, боюсь, у меня для тебя плохие новости. Я был в городе и слышал, что Блейкли сегодня вечером покидает Натчез.
– Этого не может быть! Доусон обещал, он…
– Доченька, – Луи обнял Кэтлин за плечи, – я прождал его весь день, но он так и не появился. Я и сам озадачен не меньше тебя.
Кэтлин оттолкнула отца и закричала:
– Это неправда! Доусон меня любит, он хочет на мне жениться! Это какая-то ошибка!
Абигайль подошла к дочери.
– Отец не стал бы тебя обманывать. Прошу тебя, не расстраивайся, на Доусоне свет клином не сошелся, у тебя будут другие поклонники.
– Нет! – Голос Кэтлин сорвался на визг. – Он не уедет, я его не отпущу! Я сама к нему пойду!
Она выбежала в холл, распахнула дверь гардероба и набросила на плечи голубую шерстяную накидку с капюшоном.
– Ты никуда не пойдешь! – отрезал Луи. – Не выставляй себя дурой! Блейкли, вероятно, уже поднялся на свой пароход и…
– Я пойду на пристань и задержу его! Это какое-то недоразумение, я должна с ним поговорить… – Кэтлин была близка к истерике.
Луи Борегар решительно взял дочь за руку:
– Юная леди, вы не выйдете из этого дома!
Кэтлин высвободила руку и бросилась к выходу. Уже в дверях она крикнула:
– Я иду к нему, и вы меня не остановите!
Яростно сверкнув голубыми глазами, она выскочила в темноту.
– Дэниел! – закричал Луи. – Быстрее, ты должен пойти за ней!
– Слушаюсь, мистер Борегар. – И негр поспешил за Кэтлин, даже не остановившись, чтобы взять пальто.
Абигайль заплакала:
– Луи, почему вы ее отпустили?
– Ну, ну, дорогая, все будет в порядке.
– Но что, если…
– Уверяю вас, я обо всем позаботился. Доусон не женится на нашей дочери. Через несколько недель она и не вспомнит про этого бродягу, так что не забивайте свою хорошенькую головку всякой ерундой. – Луи поцеловал жену и снисходительно улыбнулся: – Не пора ли нам пообедать?
Кэтлин забилась в угол коляски, по щекам ее лились слезы. «Почему Доусон уезжает? Ведь он меня любит, – думала она. – Наверняка произошло какое-то недоразумение».
Едва коляска остановилась, Кэтлин спрыгнула на пристань, побежала к «Моей Дайане» и стала подниматься по сходням. Услышав шаги, Сэм вышел посмотреть, кто там.
– Мисс Кэтлин, что вы здесь делаете?
– Сэм, – Кэтлин схватила лоцмана за большую черную руку, – ради Бога, скажите, Доусон здесь?
– Здесь-то он здесь, – очень мрачно отвечал Сэм. – Но только он в ужасном настроении, на всех кричит, ругается…
– Где он? Я должна его видеть.
– Ох, мисс Кэтлин, вряд ли вам стоит с ним встречаться. Как бы чего не вышло…
Не слушая возражений, Кэтлин побежала к трапу, ведущему к каюте Доусона.
– Пошел прочь, Сэм! – рявкнул изнутри Доусон, услышав ее робкий стук.
Кэтлин толкнула дверь и вошла внутрь. На большом письменном столе тускло горела единственная свеча. По каюте были разбросаны чемоданы. Доусон сидел за письменным столом, сжимая в одной руке стакан, в другой – полупустую бутылку виски. Кэтлин ужаснулась, увидев выражение его лица – холодное, жесткое. Он медленно поднялся из-за стола и посмотрел на Кэтлин с таким видом, будто видел впервые:
– Что вам нужно?
Кэтлин бросила накидку на кушетку и шагнула к нему.
– Что мне нужно? Я хочу знать, что происходит!
Он равнодушно пожал плечами.
– Ничего. Просто я решил уехать, разве это запрещено законом?
– Это какая-то нелепость! – Голос Кэтлин сорвался на крик. – Вы же меня любите, мы собираемся пожениться. Вы не можете уехать!
– Не кричите, Кэтлин, у меня голова болит.
– Голова болит? Да вы пьяны!
– Пока не пьян, но надеюсь скоро дойти до нужной кондиции.
– Доусон, любимый, я…
– Нет, Кэтлин, – холодно возразил он. – Я вас не люблю. Некоторое время вы меня забавляли, но это прошло. Как видите, женщины – вроде шампанского. Свежее искрится и щекочет нос, но быстро выдыхается. Наши отношения выдохлись. Все кончено.
Кэтлин было больно и обидно, но она не собиралась сдаваться. Подойдя еще ближе, она привстала на цыпочки и прошептала:
– Вы меня любите, Доусон Блейкли. – Она поцеловала его в губы. – Я знаю, что любите.
– Это бесполезно, Кэтлин, вы только напрасно тратите время. Я вас не люблю и никогда не любил. – Он подтянул к себе стул с высокой прямой спинкой, сел, расставив ноги, и сложил руки на груди. – Почему вы не уходите?
Кэтлин смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых застыла боль, и не могла поверить в происходящее.
– Я заставлю тебя меня полюбить, – сказала она с вызовом и начала расстегивать верхние пуговицы белой кружевной блузки.
Взгляд Доусона был прикован к ней, но он хрипло пробормотал:
– Кэтлин, не делайте этого.
Она продолжала расстегивать блузку. Доусон пытался отвести взгляд, но это оказалось выше его сил. Теперь она стояла в тонкой батистовой нижней рубашке с голубыми лентами. У него захватило дух.
– Ради Бога, Кэтлин, прекратите. У вас что, гордости нет?
– Гордости? – Она подняла на него печальный взгляд. – Нет, больше не осталось. Я тебя люблю и не позволю тебе уйти.
Кэтлин повела плечами, и рубашка упала на пол. Когда ее изящные ручки взялись за пояс юбки, он не выдержал и накрыл их своими. От этого прикосновения слезы Кэтлин вдруг сменились рыданиями. Доусон медленно притянул ее к себе, усадил на одно колено и принялся гладить по голове, успокаивая. Рыдания стали постепенно стихать. На мгновение закрыв глаза, он простонал:
– Боже, прости меня!
Как только пылающие губы Доусона коснулись нежной молочно-белой кожи ее груди, его покинули остатки здравого смысла, весь мир перестал существовать, кроме близости его возлюбленной. Доусон покрывал нежное тело Кэтлин обжигающими поцелуями, и в ней поднималась волна прежде не испытанных ощущений.
– Я знала, что ты меня любишь, – прошептала она.
– Я молюсь на тебя, – прошептал в ответ Доусон, продолжая покрывать поцелуями ее грудь. Он старательно избегал касаться соблазнительных розовых пиков, чтобы окончательно не потерять контроль над собой, хотя уже решил принять то, что она предлагает.
Кончиком языка он стал обводить контуры ее трепещущих губ, пока Кэтлин не стало казаться, что ее рот заключен в кольцо огня. Наконец губы Доусона оторвались от ее рта и стали ласкать бархатистую кожу щеки. Кэтлин стало жарко. Доусон обвел языком очертания маленького уха и хрипло прошептал:
– Кэтлин, моя Кэтлин! Я люблю тебя, ты будешь только моей!
Доусон больше не думал о будущем, он был уверен в одном: он любит эту прекрасную девушку, и она должна принадлежать ему. Сейчас он снимет одежду с ее изумительного тела и насладится его сладостью.
– Доусон, – дрожащим голосом проговорила Кэтлин, – скажи, что все, что ты мне наговорил, неправда. Ведь на самом деле я тебе не надоела…
– Любовь моя, – перебил Доусон, целуя в шею, – сейчас я покажу тебе, что чувствую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40


А-П

П-Я