— Тут все время достраивают, и помещение разрастается, — отозвался он в ответ на мое замечание.— Ну, вот мы и пришли. — Он ввел меня в большую лабораторию, зажатую с одной стороны стеклянной стеной, с другой — зимним садом, а с третьей — еще одной лабораторией. — Это экспериментальный отдел, — пояснил он, указав жестом на обе комнаты. — Многие лаборатории производят вакцины для продажи, но здесь мы изобретаем новые.— И воскрешаете старые? — спросил я. Он кольнул меня понимающим взглядом.— Конечно, нет. Я полагаю, вы пришли сюда получить информацию, а не обвинять нас в халатности.— Простите, — сказал я, пытаясь его задобрить. — Вы совершенно правы.— Тогда ладно. Задавайте ваши вопросы.— А, да. Как могла лошадиная сыворотка, которую вы использовали в пятидесятых годах, вызвать свиное рожистое воспаление?— Да, вопрос по существу, — ответил он. — Я буду краток. Мы опубликовали об этом статью. Конечно, все случилось задолго до того, как я занялся исследованиями. Но я слышал об этом. Да. Ну, что же, вполне возможно. Такое случалось. Хотя и не должно было. Явный просчет, элементарная небрежность, вы так не считаете? Я ненавижу небрежность. Просто ненавижу.Наверное, так и надо, подумал я. В его деле небрежность способна привести к роковым ошибкам.— Вам что-нибудь известно о производстве сыворотки от рожистых воспалений?— спросил он.— Вы могли бы написать об этом на ногте большого пальца.— А, — произнес он. — Тогда я буду объяснять вам, как ребенку. Согласны?— Отлично, — заметил я.Он снова окинул меня пронзительным взором. На этот раз в нем угадывалось изумление.— Вы заражаете лошадь свиным рожистым воспалением. Делаете инъекцию. Вы меня слушаете? Я говорю сейчас о прошлом, когда так использовали лошадей. Мы перестали это делать с начала 50-х годов. И не мы одни. Взять того же Берроуса Уэлкома или Бауэра в Германии. Для нас это пройденный этап, понимаете? — Да, отозвался я.— Лошадиная кровь вырабатывает антитела для борьбы с микробами, но болезнь у лошадей не развивается, потому что это недуг, типичный для свиней, но уж никак не для лошадей.— Такое способен понять и ребенок, — заверил его я.— Прекрасно. Затем воздействие ослабленного вируса мы проверяем на голубях.— На голубях? — вежливо переспросил я. Ливингстон приподнял брови.— Обыкновенная практика. Проверяем ослабленное воздействие на голубях, чтобы усилить вирус.— Да, конечно, — проговорил я. Он ощутил в моем голосе иронию.— Мистер Холли, — сурово произнес он. — Вы хотите узнать обо всем этом или нет?— Да, пожалуйста, — кротко откликнулся я.— Ну, тогда хорошо. Благодаря голубям вирус усиливается, и его помещают на пластины с кровью. — Он оборвал себя, почувствовав мое полнейшее невежество. Возможно, мне стоит изложить так — живые микробы рожистого воспаления переносятся от голубей на пластины, содержащие кровь. Там они размножаются в достаточном количестве для инъекции в лошадиную сыворотку.— Это замечательно, — сказал я. — Мне все понятно.— Ладно. — Он кивнул. — Тогда кровь на пластинах была бычьей кровью.Коровьей кровью.— Да, — проговорил я.— Но из-за чьей-то дурацкой оплошности на пластинах однажды оказалась лошадиная кровь. Так возник мутант воспалительного заболевания. — Он сделал паузу. — Мутанты — это изменения, проявляющиеся в организме внезапно и без видимых причин.— Да, — снова отозвался я.— Никто не понимал, что произошло, — продолжал он. — Вплоть до того момента, когда инъекция мутантов рожистого воспаления была введена в лошадиную сыворотку и лошади заболели. Вирус-мутант оказался на редкость стойким.Инкубационный период обычно занимал от 24 до 48 часов после прививки. В результате у лошадей обнаруживался эндокардит, то есть воспаление сердечных клапанов.В соседнюю комнату вошел молодой человек в расстегнутом белом халате. Я проследил, как он начал работать.— А что стало с этими мутантами рожистого воспаления? — поинтересовался я.Ливингстон долго шевелил губами и наконец произнес:— Мы сохранили несколько образцов из чистого любопытства. Конечно, теперь они ослабели, и для того, чтобы их полностью возродить, придется...— Да, — не удержался я. — Снова использовать голубей.Он не нашел в этом ничего смешного.— Именно так, — подтвердил он.— И все эти проверки на голубях и работа с пластинами, они, Что, требуют большого умения? Он заморгал.— Разумеется, я мог бы это сделать. А я не мог. Однако материал для инъекций хранился у меня в маленьких ампулах, упакованных в коробочки.Человек в соседней комнате стал открывать шкафы. Он явно что-то искал.— А может ли этот мутант рожистого воспаления находиться где-либо еще? Я имею в виду, не отправляли ли его из вашей лаборатории?Ливингстон поджал губы и приподнял брови.— Понятия не имею, — проговорил он. Затем посмотрел сквозь стеклянную стену и жестом показал на человека из соседней комнаты. — Вы можете обратиться к Барри Шуммуку. Он должен знать. Он как раз специализируется на мутантах рожистого воспаления.Он произнес «Шуммук» как бы в рифму с «пригорком». Я подумал, что мне знакома эта фамилия. Я... Боже мой.Я испытал настоящий шок, и у меня едва не оборвалось дыхание. Я слишком хорошо знал человека, настоящая фамилия которого была именно Шуммук.Я глубоко вздохнул и почувствовал, что меня начало трясти.— Расскажите мне побольше о вашем мистере Шуммуке, — попросил я.Ливингстон был от природы болтлив и не ощутил никакого подвоха. Он пожал плечами.— Барри прошел трудный путь. Он до сих пор любит об этом вспоминать.Считает, что он очень много страдал. Что мир обязан ему своим существованием и тому подобное. Это осталось у него со студенческих времен. Ну, а здесь он недавно работает. Впрочем, он толковый специалист, это несомненно.— Вы его недолюбливаете? — попытался уточнить я.Ливингстон с изумлением посмотрел на меня.— Я этого не утверждал.Но по выражению его лица и голосу я понял, что он не испытывает симпатии к Шуммуку, и полюбопытствовал:— С каким акцентом он говорит?— С северным. Но не знаю, с каким именно. А разве не все равно?Барри Шуммук не был похож ни на кого из моих знакомых. Я робко поинтересовался:— Вам известно, что... у него есть брат?На лице Ливингстона отразилось удивление.— Да, есть. Занятно, что он букмекер. — Он задумался. — Кажется, его зовут Терри. Нет, не Терри. А, вспомнил, Тревор. Они несколько раз приходили сюда вместе... два толстых жулика.Барри Шуммук кончил работать и двинулся к двери.— Вы хотите с ним встретиться? — осведомился мистер Ливингстон.Я покачал головой. Вот уж чего я никак не хотел, знакомиться с братом Тревора Динсгейта в лаборатории, полной опасных микробов, с которыми он прекрасно умеет обращаться, а я нет.Шуммук открыл дверь, вышел в застекленный коридор и направился в нашу сторону.О, нет, подумал я.Он явно намеревался зайти к нам, распахнул дверь комнаты, в которой мы находились, и заглянул туда, просунув голову и плечи.— Доброе утро, мистер Ливингстон, — Сказал он. — Вы не видели мою коробку с диапозитивами?Голоса у братьев были очень похожи — самоуверенные и довольно резкие. Но Барри говорил с более сильным манчестерским акцентом. Я попытался спрятать свою левую руку и заложил ее за спину. Лишь бы он поскорее убрался, подумал я.— Нет, — не скрывая удовольствия, откликнулся мистер Ливингстон. — Барри, не могли бы вы уделить...Ливингстон и я стояли перед рабочей скамеечкой, уставленной пустыми стеклянными колбами. Я повернулся влево, по-прежнему держа руку за спиной, и неловко задел скамейку правой рукой.Разбил я не так уж и много, но грохот разнесся по всему коридору. От досады и удивления Ливингстон вновь зашевелил губами и подхватил уцелевшие колбы. Я повернулся к двери.Она была закрыта. Спина Барри Шуммука мелькнула где-то в середине коридора, полы его халата развевались от быстрой ходьбы.Я глубоко и с облегчением вздохнул и аккуратно поставил скамейку на место.— Он ушел, — проговорил мистер Ливингстон. — Как жаль.Я опять поехал в Исследовательский центр коневодства к Кену Армадейлу.В дороге я прикидывал, сколько времени понадобится словоохотливому мистеру Ливингстону, чтобы рассказать Барри Шуммуку о визите человека по фамилии Холли, которого интересовали случаи свиного рожистого воспаления у лошадей.Я чувствовал себя слабым и больным.— Она сопротивляется всем обычным антибиотикам, — сказал Кен. — Настоящая, чистая работенка.— Что ты имеешь в виду?— Если любой старый антибиотик способен ее убить, ты не можешь быть уверен, что лошади не давали огромную дозу, как только у нее поднялась температура, но болезнь еще не развилась.Я вздохнул.— И как же им удалось повысить сопротивляемость?— Они понемногу кормили ее антибиотиками, и у нее выработался иммунитет.— Все это сложно чисто технически, тебе не кажется?— Да, довольно-таки.— Ты когда-нибудь слышал о Барри Шуммуке? Он нахмурился.— Нет, не думаю.Внутренний голос неотступно просил меня прекратить расспросы, скрыться, улететь в какое-нибудь безопасное место... в Австралию или на Северный полюс.— У вас здесь есть кассетный магнитофон? — задал я вопрос.— Я пользуюсь им для заметок, которые мне потом понадобятся. — Он встал, принес его и поставил для меня на стол, зарядив новую кассету. — Обычная болтовня, — сказал он. — В него встроен микрофон.— Стой и слушай, — проговорил я. — Мне хочется, чтобы тут был свидетель.До него не сразу дошел смысл моих слов.— У тебя такой напряженный и озабоченный вид. Похоже, что это игра не по правилам?— Нет, не всегда.Я включил магнитофон и для начала назвал свое имя, лабораторию, где мы находились, и дату. Затем снова выключил его, сел и посмотрел на пальцы, которыми мне нужно было нажимать на кнопки.— Что это, Сид? — спросил Кен.Я взглянул сперва на него, а потом опять вниз.— Ничего.Я должен это сделать, подумал я. Непременно должен. Я никогда не стану прежним, если не сделаю этого.Если я сделал выбор, а мне казалось, что я и правда его сделал, мне нужно сосредоточиться, хорошенько подумать и завершить дело, чего бы мне это ни стоило.Возможно, мне будет страшно. Чисто физически страшно. Возможно, со мной что-то случится. Случится с моим телом, и я стану полным инвалидом. Такое я допускал. Но я никак не мог допустить, что начну презирать себя. Теперь я отчетливо сознавал, что подобное для меня хуже смерти.Я одновременно нажал кнопки «настройка» и «запись» и бесповоротно нарушил обещание, которое дал Тревору Динсгейту. Глава 16 Я позвонил Чико во время ленча и рассказал ему, что выяснил причину болезни лошадей Роз-мари.— Суть в том, — начал я, — что сердечная недостаточность всех четырех лошадей вызвана свиным рожистым воспалением. Это сложная история, и я не стану излагать тебе подробно, как все случилось. Пусть теперь у распорядителей болит голова.— Свиная болезнь? — недоверчиво переспросил Чико.— Да. У большой букмекерской шишки Тревора Динсгейта есть брат. Он работает в месте, где производят вакцину для прививок от оспы, дифтерии и тому подобного. Они вместе разработали проект и начали заражать лучших лошадей вирусами свиного рожистого воспаления.— И те стали проигрывать, — догадался Чико. — А уж они в это время гребли деньги лопатой.— Верно, — сказал я.Мне было очень трудно излагать план Тревора Динсгейта обычными словами и говорить о нем, словно об очередной «головоломке» нашей клиентки.— А как ты это обнаружил? — поинтересовался Чико.— У Генри Трейса умер Глинер, и вскрытие показало свиное рожистое воспаление. Когда я отправился в лабораторию по производству вакцин, то увидел там человека по фамилии Шуммук. Он специализируется на всяких странных микробах. И тут я вспомнил, что настоящая фамилия Тревора Динсгейта тоже Шуммук. Тревор Динсгейт очень близок с Джорджем Каспаром... а все заболевшие лошади, о которых нам известно, — из конюшни Джорджа Каспара.— Любопытные совпадения, не так ли? — откликнулся Чико.— Да, в какой-то мере. Но служба безопасности может ими воспользоваться.— Эдди Кейт? — скептически произнес он.— Он не брал за это взятки, не беспокойся.— Ты сообщил Розмари?— Еще нет.— В этом есть что-то смешное, — заявил Чико.— М-м-м.— Ладно, Сид, дружище, — сказал он. — Ты с пользой провел весь этот день.А мы разузнали кое-что о Ники Эше.— Ники Эш с его ножом в носке — пустяк но сравнению с... по сравнению с...— Эй, — донесся до меня обиженный голос Чико. — Неужели ты недоволен?— Доволен, конечно. Что же вы разузнали?— Он отправил-таки несколько этих проклятых писем. Я зашел к тебе сегодня утром, просто посмотреть, как там у тебя, и увидел два больших конверта с сообщениями «предупрежденных» клиентов.— Потрясающе, — проговорил я.— Я открыл их. Оба письма нам прислали люди с фамилиями на букву "П". Так что я недаром столько ходил.— Значит, мы получили письма с просьбами?— Несомненно. Точно такие же, как у твоей жены, конечно, кроме адреса для посылки денег. У тебя есть ручка?— Да.Он прочел адрес одного из писем. Оно было отправлено из Клифтона в Бристоле. Я задумался. Я мог бы или поручить дальнейшее расследование полиции, или сначала проверить сам. Проверка показалась мне весьма соблазнительным делом.— Чико, — сказал я. — Позвони на квартиру Дженни в Оксфорд и попроси Льюис Макиннес. Передай ей, чтобы она перезвонила мне сюда, в отель «Рутленд» в Ньюмаркете.— Ты боишься своей бывшей жены?— Ты сделаешь это или нет?— Да, разумеется. — Он засмеялся и повесил трубку.Когда телефон снова зазвонил, на другом конце провода была не Льюис, а снова Чико.— Она выехала из этой квартиры, — доложил он. — Твоя жена дала новый номер ее телефона. — Он прочел его мне. — Что-нибудь еще?— Тебе нетрудно принести завтра днем, ну, допустим, часа в четыре твой кассетный магнитофон в Жокейский Клуб на Портмен-сквер? Как и в прошлый раз?— Нет, — возразил он.— Теперь мы войдем с парадного входа.К моей радости, Льюис была дома и взяла трубку. Когда я объяснил ей, чего хочу, она отнеслась к этому недоверчиво.— Вы действительно нашли его?— Да, — ответил я. — Наверное. Не могли бы вы подъехать и подтвердить, что это он?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35