— Ты расскажешь мне, что узнал?
— Почему бы тебе не спросить Гекату?
— Геката не обладает умом ученого, — терпеливо отвечал Харкендер. — Во время вашего общего приключения она была пассажиром, так что едва успела начать разбираться в увиденном и пережитом.
— Ну, тогда Махалалела, — предположил Дэвид. — Он ведь ангел — или был им.
— Не играй со мной, Дэвид, — попросил Харкендер с обезоруживающей откровенностью. — Можешь ненавидеть меня, если хочешь, но мы здесь вместе. Наше приключение продолжается, и у нас нет выбора, кроме как объединиться. Давай будем, хотя бы, вежливы. Пожалуйста, расскажи: что ты узнал?
Говоря по правде, Дэвид просто жаждал поделиться своими выводами. Ему было неуютно при мысли, сколь много приходится полагаться на догадки, а в этом он никогда не был силен. Но еще он был уверен: им удалось приблизиться к истине настолько, насколько возможно.
— В «Подлинной Истории» Глиняного Монстра есть предположение, будто Махалалел, обнаружив человечество, пытался продублировать Творение, но ему удалось это не полностью. Его бессмертные оказались лишены воспроизводства, которое позволяет свершиться эволюции — все, кроме вервольфов. «Подлинная История» представляет это ироническим провалом продублировать воссоздание только человеческой плоти, но это не так. Подобно богам из легенд, Махалалел сотворил человека, «по образу и подобию своему». Если тебе нужна метафора, чтобы понять природу этих существ, коих мы упорно называем ангелами, посмотри на вервольфов — и, пожалуй, на несчастную Мандорлу.
Харкендер не отвечал, просто ждал продолжения.
— Ты должен понять, что было бы ошибочно считать вервольфов просто изменяющими форму . С их собственной точки зрения, физический аспект превращения вторичен, уступая ментальному, и метаморфоза, в первую очередь, захватывает состояние сознания. Люди тоже претерпевают изменения в состоянии сознания, когда переходят от яви ко сну. В этом смысле в нас есть немного от вервольфов — и немного от ангелов. Для того, чтобы понимать историю ангелов, а именно, историю их взаимоотношений с человечеством, мы должны сконцентрировать наше внимание на изменениях в ментальном состоянии больше, чем в изменениях материи, на которых мы прежде делали упор.
Дэвид снова остановился, и снова Харкендер не задавал вопросов. Все, что он сказал, было: — Дальше. — Он замер в ожидании, словно рыба на крючке.
«Совсем как ангел!» — с иронией улыбнулся про себя Дэвид. И продолжил.
6.
— Я даже сейчас не знаю точно, из чего сделаны ангелы, какой мир населяют и когда впервые возникли в плане бытия, как они эволюционируют. Однако, я знаю, что они не материальны, и мир материи для них чужой. Они сами хорошенько не знаю, ибо в их мире нет зеркал, в которых они могли бы увидеть, чем обладают вместо материальной формы.
Ангелы существуют в силу некоего принципа вовлеченности , который лучше всего представить как нечто, лежащее вне и за пределами поверхности материального мира, времени и пространства. Тебе легче всего увидеть это в виде изображения пауков, вращающихся в многомерной паутине, протянувшейся через всю Вселенную, в которой мы живем — но при этом паутина — не инертный продукт, она — жизненный аспект существования пауков-ангелов. Количество совершенных ими прикреплений и соединений, образованных ими, огромно, но конечно. Ангелы долгое время закручивали себя в эти паутины, при этом соревнуясь друг с другом. Иногда одна паутина присоединяет к себе другую, в другой раз одна частично расчленяет, наносит ущерб, уменьшает другую.
Я думаю, в моем видении был момент, когда ангелы верили, что могут действительно быть своего рода богами или содержат в себе потенцию стать ими. Когда они скормили мне зрелище изначального взрыва, в котором родилась расширяющаяся Вселенная, они надеялись, что, может быть, и сами были вовлечены в это событие: например, в обустройство Вселенной, дабы сделать ее гостеприимной. Но они увидели, с помощью наших объединенных возможностей, что это неправда. Подобно материальным существам, они — продукт энергетической нестабильности, которая и есть творческая сила вселенной. Подобно материальным существам, они — лишь временные фантомы потока: движущиеся тени, ждущие своего часа или стадии развития Вселенной. Когда они исчезнут в бушующей катастрофе. Паутины, в которых они вращаются — действительно поразительны, и поражают своей красотой тех, кто может их узреть, но и они — конечные артефакты… ничего не значащие сказки для дурачков.
Несмотря на то, что все эти паутины протянулись за пределы Вселенной и наделяют ангелов силами вмешиваться в мир материи, созданный по другому принципу, не они составляют костяк и сухожилия космоса. Не важно, как долго и ловко могут они вращаться, какую мощь накапливают, им никогда не достичь такой силы, чтобы решать судьбы Вселенных, перестроить какую-либо из них, которая возникнет в результате распада пространственно-временных рамок. Ангелы — более ничтожные существа, чем они надеялись оказаться — в точности, как и мы — более ничтожные, чем надеялись наши предки.
Существует семь ангелов, чья паутина связана — или была связана до недавнего времени — с Землей. В далеком прошлом их было куда больше, но с течением времени они поглотили или расчленили друг друга. Семеро ангелов, чьи сети выстроили мост, позволяющий являться одновременно в нескольких местах, иные из которых лежат буквально на границе Вселенной. С ними, конечно же, пересекаются сети других, хотя у них нет якорей в области Земли. Общее количество ангелов остается для меня загадкой, но подозреваю, что их очень много.
Я не уверен, насколько широк спектр применения ангелами своей силы в манипуляции материей и пространством. Они, вероятно, могли производить материю из первичной энергии, если бы им это понадобилось, но искусство метаморфозы, без сомнения, стало для них куда привлекательнее, и они обнаружили, что живая плоть гораздо интереснее камня или металла. Они легко справлялись с слабенькими материальными перемещениями, воздействуя на ощущения, мысли и видения материальных существ. Гораздо больший эффект на человеческое сознание оказывали разного рода иллюзии. Так как ангелам это удается легко, люди, встречавшиеся с ними, настолько подпадали под их влияние, что начинали доверять их великому мастерству, считая их всемогущими. И это — самая большая ошибка в процессе постижения того, что из себя представляют ангелы.
В этом смысле полезно было бы обратиться к примеру с видами у животных. И с этой точки зрения ангелы в своем изначальном состоянии обладают не большим разумом, чем пауки, или черви… или волки. А чем обладают, благодаря способности встраивать в свои сети людей, так это умением соответствовать разуму других людей и подражать ему. Путем материальной связи с мыслящими существами они могут овладеть искусством как самим превратиться в подобных существ, чей образ они могут скопировать — но не физический образ, конечно, а ментальное отражение. В связи с людьми ангелы обрели ключ к человеческому воображению.
Когда они не связаны с людьми или другими разумами из мира материи, состояние ума ангелов не особенно отличается от опыта махалалеловых вервольфов, когда они находятся в волчьей форме: сохраняя разумность, их мозг лишается организованного процесса мышления. Я бы даже предположил, хотя и не могу быть в этом уверен, что состояние сознания, которое Мандорла зовет «волчьим», сильно напоминает то, которое бывает у ангелов, когда они отсоединены от человеческого разума, отражающего их разум.
Длительное предпочтение Мандорлы волчьего стиля жизни есть дань должному в этом аспекте бытия — и ее внезапное частичное примирение с человеческим аспектом ее природы вызвано частичным примирением, которое пережили сами ангелы.
Что касается ангелов, видишь ли, разум — это проклятие, так же, как и дар; опасная ловушка и великолепная возможность. Смертельная опасность содержится в эксперименте, которым они увлеклись, едва первые из них обрели сознание, когда подключили людей к своим сетям — опасность, которая стала критической, как только шестеро из семерых пали жертвой соблазна и польстились на плоды с древа человеческого знания и воображения.
Их связь с человечеством была, без сомнения, первым приключением в мире разума, которым теперь обладали ангелы, но в своем природном состоянии они едва ли обладали достаточной памятью, чтобы передавать информацию друг другу, поэтому им не удавалось сохранять полученный опыт. Можно было распознать остатки воспоминаний в системе мифов, созданных в сотрудничестве людей и ангелов, но совершенно невозможно изолировать следы истинных воспоминаний от фантазий и сказочных нагромождений, невозможно очистить их. Однако, можно сказать с точностью: эти ранние встречи заканчивались катастрофой для ангелов, а также для тех, чьим разумом они воспользовались.
Некоторые ангелы оказались уязвлены собственными собратьями после этих контактов. Некоторые — попросту истреблены. Другие же, под угрозой разрушения и полного истребления, могли пойти на то, что сделал Махалалел, подвергнув себя значительным метаморфозам и воплотившись в мире материи — но это слишком уж отчаянный шаг для ангела, неважно, насколько успешно он принял свою заимствованную ментальность.
Ты, вероятно, не видел дикого изумления в глазах вервольфов, которым случилось превратиться в людей, при этом не успев привыкнуть к своей человеческой составляющей. Я видел — совершенно поразительное зрелище. Думаю, ангелы переживали нечто подобное, впервые сталкиваясь с разумными существами. Таким образом, будучи существами ментального плана, они живут под постоянным проклятием непрерывного возрождения — или пробуждения заново — и постоянно должны учиться быть новыми личностями. Я уверен, что они считают свою связь с мыслящими существами ужасно некомфортной, пожалуй, даже болезненной — совсем как наша связь с ними переживается нами. Однако, несмотря на дискомфорт, нечто в этой связи мощно притягивает их — так мошек притягивает огонь. Боль сама по себе завораживает их. Пожалуй, для них все осознанные ощущения восхитительны и сладки — и, чем интенсивнее, тем лучше.
Учитывая эти обстоятельства, стоит ли удивляться, что признательность ангелов своим человеческим орудиям столь ограничена, что они встречают нас так жестко и недобро? Фундаментальная двойственность их отношения к существам нашего рода помогает объяснить жуткую извращенность их отношений с людьми. Худшее, от чего страдают ангелы в свете этих отношений, это неуклонный принцип величия.
Ты и я обычно считаем разум великим даром и выдающимся преимуществом в земной лотерее естественного отбора. Мы полагаем, что разум сделал людей непререкаемым авторитетом над младшими созданиями, и, несмотря на наше беспокойство касательно человеческой способности к саморазрушению, мы настаиваем на том, что разум — есть источник неограниченных возможностей, путь к славе. Я бы сказал, что, несмотря на все наши различия, ты и я можем в равной степени посочувствовать Мандорле и ее собратьям-вервольфам, ибо они сохранили в себе стремление избавляться от ноши разума. Что касается ангелов, с другой стороны, разум — несмотря на его соблазнительность для них — не есть путь к славе и не преимущество в лотерее естественного отбора. Будь разум явным преимуществом для существ их вида, я полагаю, ангелы сами обрели бы его под давлением естественного отбора. Тот факт, что этого не произошло, о многом говорит.
Мне не все ясно в этом вопросе, ибо ангелы не позаботились снабдить меня полным спектром оракулярного видения. Но я почти уверен: связь с мыслящими объектами подавляет способность ангелов быть самими собой. Пожалуй, их внимание и активность становятся слишком узко сфокусированными — и благодаря этому контакт с мыслящими существами ведет к одержимости — но здесь есть момент глубоко сидящего подавления. В любом случае, жизненность их сетей снижается. Вот почему у них есть тенденция, выстроив мост с человеческим разумом, затаиться и действовать очень осторожно. Пожалуй, для них было бы лучше вообще не устанавливать подобных связей, а, напротив, избегать любых встреченных ими проявлений разума. Все равно как некоторые люди в ужасе убегают при виде паука. Некоторые из ангелов так и поступают. Другие же, не в силах противиться соблазну, который представляет собой разум для их дремлющих в коме умов, попадают в сети отражения, которое начинает исподволь менять их — как в мифе о Нарциссе и зеркале.
Я подозреваю, что, когда ангелы находятся в своем природном состоянии, они способны лучше сосуществовать друг с другом. Может быть, им недостает солидарности волчьей стаи, но они способны не обращать внимания друг на друга и сетей, которые пересекают их собственные сети. Сознание изменяет уровень их отношений. Они становятся более интенсивными, приводя к состязанию между ними, превращая их во врагов. И еще они получают возможность заключать перемирия и пакты о мире — позволяющие им восстановиться, но опасности это нисколько не уменьшает. Во всем этом деле стратегии есть нечто, вызывающее зависимость. Ангелы легко подпадают под власть правил и ритуалов — как, впрочем, и люди. Вполне возможно, что длинная и запутанная история о том, как люди становились одержимы правилами и ритуалами, является следствием вмешательства в наши дела ангелов, но я в этом сомневаюсь. Подозреваю, что это просто несчастливая тенденция, жертвами которой становятся все разумные существа. В любом случае, сети интриг, которыми опутали себя ангелы под влиянием людей, развивали в них слабость и делали их уязвимыми — всех, кроме одного, того, кто не пал жертвой соблазна: Разрушителя.
Я не имею в виду, что, когда ангелы находятся в своем волчьем состоянии, то живут в гармонии или, наоборот, набрасываются и пожирают друг дружку, но осознание своей индивидуальности, своей личности, видимо, заставляет их состязаться друг с другом с большей настойчивостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56