Второй, Виктор, выглядел старше, глаза с поволокой, блуждающая улыбка, многозначительные замечания, которые высказывались почти шепотом, насмешливо и как бы невзначай. Оба художники, готовились к какой-то выставке и заинтересованно обсуждали свои дела, но из уважения ко мне тему быстро сменили. А недоумение мое все росло: во-первых, к Светланиной живописи они, судя по всему, относились серьезно, и это попросту обескураживало, во-вторых, опыт общения с творческой интеллигенцией давно укрепил меня в мнении, что говорить эти люди могут только о себе и своих делах, ругать, редко хвалить или спорить, но только о своем, сиди рядом хоть Мата Хари. Исключение делалось для людей, которые чем-то могли быть полезны (например, денег дать). У меня с деньгами туго, так что оставалось гадать, что скрывается за такой фантастической любезностью.
В одиннадцать я твердо заявила, что мне пора. Оба гостя высказали желание меня проводить, поднялись и, недовольно переглянувшись, потопали к двери.
— Ты произвела впечатление, — шепнула мне Светлана таким тоном, точно сообщала о миллионном выигрыше в лотерею. Я ее восторг совершенно не разделяла и, оказавшись на улице, остановила первую же машину, торопливо попрощалась с мужчинами и отбыла в гостиницу.
Всю следующую неделю Светлана звонила мне ежедневно, несколько раз навещала (один раз в сопровождении Игоря) и всячески выказывала заботу. Меня это начинало тяготить. Под разными предлогами я уклонялась от встреч с ней и без конца звонившими мне Виктором и Игорем, чем вызвала ее недовольство.
— Найду я тебе работу, — очень резко сказала она, когда я в очередной раз пряталась от посиделок. — Почему бы тебе не отдохнуть немного?
— Если честно, я еще устать не успела, — ответила я и начала подумывать о том, что, может, есть смысл подыскать квартиру и переехать, не ставя об этом в известность Светлану. Но в общем-то виделись мы не так часто: я целыми днями рыскала по городу в поисках работы и застать меня в гостинице было трудновато.
В пятницу Светлана пришла довольно поздно, где-то около десяти, устроилась в кресле и, глядя на меня с некоторым недовольством, вдруг спросила:
— Ты что-нибудь слышала о выходных днях?
— Ну, в общем, да, — засмеялась я.
— Весной и летом люди обычно проводят их за городом. А завтра, между прочим, суббота. У моего приятеля дача на Сергиевском озере. Безумно красивое место. Поедем? Что толку болтаться в субботу в городе, конторы все равно закрыты?
— Мы поедем вдвоем? — спросила я.
— Если ты не против, я приглашу Витю с Игорем…
— Я против, — сказала я спокойно. — Разумеется, вы можете отправляться на озеро, а я, пожалуй, останусь здесь. , — Тебе они не нравятся? — нахмурилась Светлана.
— Не настолько, чтобы я проводила с ними время на даче.
— Господи, да что такого? — всплеснула она руками. — Они нормальные ребята, даже не думай…
— Я и не думаю, — пожала я плечами.
— Хорошо, — вздохнула Светлана. — Возьмем одного Игорька, кто-то должен организовать нам шашлыки.
На следующее утро они заехали за мной на Светланином «Опеле». До Сергиевского озера было километров двадцать. Пейзаж выглядел живописно: березовая роща, чуть дальше скопление высоких сосен. Дача стояла на высоком берегу в полукилометре от деревушки — двухэтажное деревянное строение в виде русского терема с резным крыльцом, баней и колодцем во дворе. Когда мы подъехали к палисаднику, на крыльце появился мужчина, видимо хозяин дачи.
Высокий, лет тридцати пяти, с интеллигентным лицом и ранней лысиной. Глаза из-за стекол очков смотрели оценивающе.
— Знакомься, — сказала Светлана. — Это Кирилл Сергеевич, а это моя подруга Наташа. Она приехала из Душанбе, и у нее ностальгия по русским пейзажам.
— О, этого у нас сколько угодно, — улыбнулся Кирилл Сергеевич, пожимая руку Игорю, а на меня посмотрел очень внимательно, как будто задался целью определить, что у меня в голове, но сказал только:
— Очень рад.
Человеком он оказался сдержанным и в общем-то приятным. К вечеру, прогуливаясь вдоль озера, мы разговорились (он в основном задавал вопросы, а я отвечала) и остались довольны друг другом.
Утром мы опять гуляли, потом катались на лодке, и Кирилл Сергеевич кое-что рассказал о себе. Он окончил политехнический институт, по образованию архитектор (дом построен по его проекту). Потом вдруг понял, что архитектура не его призвание, и круто изменил свою жизнь. Где работает в настоящее время сообщить не пожелал, впрочем, я и не спрашивала. Чувствовалось, что человек он далеко не бедный и наделенный властью: Светлана в его присутствии как-то затихала, а Игорек и вовсе выглядел меньше ростом. Когда мы катались на лодке, Кирилл Сергеевич заявил:
— О работе не беспокойтесь. И с квартирой поможем. Продавайте жилье в Душанбе и перебирайтесь насовсем.
Я ничего не ответила, только улыбнулась про себя, пытаясь решить: то ли мне в жизни необыкновенно повезло на хороших людей, то ли… вот это самое «то ли» очень меня занимало. Денег у меня немного, ни друзей, ни ценных знакомых, вообще никого, так что видимый интерес отсутствует. Тогда что? Выходит, мне в самом деле попались очень душевные люди?
Хотя Светлана и называла Кирилла Сергеевича своим приятелем, никакой близости между ними не было и в помине. Скорее даже наоборот, в какой-то момент, наблюдая за ними, я решила, что Светлана его боится, а он относится к ней откровенно пренебрежительно. Игоря же он вообще замечал, только когда требовалось выполнить какую-нибудь работу: вымыть шампуры после шашлыков или вынести кресла на веранду. Мне бы вряд ли пришло в голову отдыхать в доме человека, который с трудом различает гостей на фоне мебели, впрочем, ко мне он отнесся в высшей степени гостеприимно и своего интереса не скрывал. Знать бы еще, какого рода этот интерес… Перед обедом Кирилл Сергеевич спросил мой номер телефона в гостинице, аккуратно записал его в книжечку и улыбнулся.
— Ждите звонка. Надеюсь, смогу вас порадовать. — Я принялась его благодарить, а он, смеясь, сказал:
— Лучше выпейте за мое здоровье, — и пригласил нас к накрытому в саду столу.
Хотя на правах хозяина приглашал он, шеф-поваром был Игорь и, честно говоря, сумел произвести впечатление. Мы выпили две бутылки красного вина, арктический холод исчез из глаз Кирилла Сергеевича, и он лихо рассказал пару смешных анекдотов, после чего слово взял Игорь и до самого вечера веселил нас различными историями, запас которых был у него неистощим. Теперь собравшиеся за столом в самом деле походили на друзей, и тревожные мысли меня оставили.
— Я вас сейчас своей настойкой угощу, — заявил Кирилл Сергеевич и вынес из дома хрустальный графин. Жидкость в нем по цвету напоминала коньяк. — Давайте-ка по рюмочке…
Настойка оказалась крепчайшей, у меня даже слезы на глазах навернулись.
Похвалив хозяина, Игорь предложил повторить и повторил, а мы со Светой отказались: ей предстояло вести машину, а я к выпивке всегда была равнодушна, а вот головную боль по утрам не жаловала. В конце концов Игорь выпил в одиночку почти весь графин, и в машину его буквально загружали. Он с комфортом устроился на заднем сиденье и вроде бы уснул. На сборы ушло минут пятнадцать, и вскоре Кирилл Сергеевич уже провожал нас. Он еще раз велел мне ждать звонка и помахал рукой, а Светлана лихо рванула с места. Машину вдруг начало кидать из стороны в сторону, Светлана смеялась и вообще вела себя странно. Тут я подумала, что выпила она довольно много, и забеспокоилась. Лесная дорога не предполагала, что по ней будут нестись на скорости сто двадцать, и езда больше напоминала скачки.
— Мы ведь не очень торопимся, — заметила я.
— Извини. — Светлана сбросила скорость. — Иногда так приятно прокатиться с ветерком… Хочешь сесть за руль?
— Нет, спасибо, — ответила я, хотя и подумала, что в данной ситуации это было бы разумно.
— Чего ты, попробуй, здесь ни души… ни встречных машин, ни милиции.
Садись…
Минут пять она меня уговаривала, а машину все это время швыряло по дороге.
— Перестань валять дурака, — не выдержала я.
— А мне нравится так ездить. Ну, сядешь за руль или нет?
— Хорошо, — согласилась я. Мы поменялись местами. Быстро стемнело, я включила дальний свет, но тут выяснилось, что левая фара вообще не горит, а правая только в режиме ближнего света. — Что у тебя со светом? — проворчала я.
— А… — отмахнулась Светлана. — Ерунда. Доедем. Слушай, какого черта ты еле плетешься? Это «Опель», а не паршивая «копейка»!
Она хохотнула и прижала ногой мою ногу к педали газа. Машина рванулась вперед.
— Прекрати, — разозлилась я. Машину повело вправо, я с трудом ее вывернула и зло повторила:
— Прекрати.
Светлана засмеялась и, продолжая давить на газ, потянула руль на себя.
— Ты спятила! — рявкнула я и оттолкнула ее локтем. Все происходящее здорово напоминало неожиданный припадок безумия. Она вдруг убрала ногу с педали, потом обняла меня за шею и смачно поцеловала. — Чокнулась, — отстраняясь, пробормотала я. — Не можешь ты быть такой пьяной. На даче ты была в норме…
Не успела я договорить, как слева мелькнуло что-то темное, я охнула, нажала тормоз, услышала чей-то крик, а потом и сама заорала, на долю секунды увидев в лобовом стекле бледное лицо с обезумевшими от ужаса глазами. Машина продолжила движение, я пыталась ее остановить, но Светлана вновь нажала педаль газа и крикнула:
— Ты что, рехнулась? Сматываемся отсюда…
— Господи, я сбила человека, — выдохнула я, боясь, что сейчас упаду в обморок.
— К черту, это просто бродяга.
На какое-то время я словно оцепенела от ужаса, а машина продолжала нестись вперед — руль держала Светлана.
— Останови, — собравшись с силами, сказала я. — Останови машину, мы должны вернуться…
— Свихнулась? — Лицо ее побелело, как мел, и стало таким злым, что казалось уродливым. — В машине трое подвыпивших граждан, возвращающихся с шашлыков, да нам отвесят на всю катушку!
— Этот человек, возможно, нуждается в помощи. Вернемся и отвезем его в больницу…
— Может, ты такая честная, а мне своя шкура дороже. Мне не нужны заморочки с милицией! Это какой-то бомж. Кому еще придет в голову шляться ночью в лесу?
Сматываемся отсюда и забудем об этом.
Тут мне все-таки удалось остановить машину.
— За такие вещи положена тюрьма, — срывающимся от злости голосом сказала я.
— Точно. Ты в ней окажешься очень быстро, если дурака валять не перестанешь. Это ты его сбила, ты! Проведут экспертизу — сколько ты сегодня выпила? Ну-ка, вспомни! Вполне достаточно для того, чтобы влепить тебе срок на всю катушку, и мне достанется, машина-то моя… Если тебе наплевать на свою жизнь, то о моей хотя бы подумай, у меня выставка на носу, на кой черт мне эти разборки с милицией?
Она уже орала во весь голос, а я вдруг почувствовала пустоту в груди и странное спокойствие.
— Мы должны вернуться, — дождавшись, когда она перестанет кричать, сказала я. — Понимаешь, должны.
— Не понимаю, — отрезала она. — Если ты хочешь взглянуть на этого бродягу — пожалуйста. Но только не на моей машине.
— Это глупо, — стараясь говорить спокойно, покачала я головой. — Тебе все равно придется беседовать с милицией…
— Иди ты к черту! — рявкнула она и отвернулась, а я вышла из машины и торопливо зашагала назад.
Было довольно темно, я ускорила шаг и теперь почти бежала. От места происшествия мы отъехали метров на пятьсот-шестьсот. Меня бил озноб: вот сейчас увижу искалеченное тело на дороге, кровь… Вот две сосны в виде английской V, значит, совсем рядом… Я прошла еще метров триста — дорога была абсолютно пустынна. Несмотря на темноту, не заметить тело человека я не могла. Значит, ударом его отбросило далеко в сторону. Задыхаясь от волнения, я пошла по обочине. Совсем рядом довольно глубокая канава, а потом заросли молодых березок. И ничего, что указывало бы на недавнюю трагедию. На поиски я потратила не меньше сорока минут, в изнеможении привалилась к шероховатому стволу сосны и с тоской посмотрела в небо. Звезды взирали равнодушно, а мне захотелось плакать. Я различила тусклый свет единственной фары, а вскоре услышала шум мотора: Светлана все-таки решила вернуться.
— Ну что? — бросила она хмуро, затормозив рядом со мной.
— Никого нет.
— Слава богу… Значит, он очухался и смылся. Говорю, это какой-то бродяга, они живучие… Садись в машину.
Я покорно села, продолжая вглядываться в темноту, а Светлана стала разворачивать «Опель». На узкой дороге это было нелегким делом, на мгновение свет единственной фары выхватил из темноты силуэт… машина, кажется… Я так и не успела разглядеть, а потом усомнилась: какая, к черту, машина, что ей делать в стороне от дороги в такое время?
Благополучно развернувшись, Светлана направилась в сторону города. Теперь она ехала очень осторожно, стрелка спидометра застыла на отметке семьдесят.
— Господи, ну надо же… — пробормотала она, когда мы выехали на шоссе, посмотрела на меня и виновато добавила:
— Извини, я кажется, себя вела не лучшим образом… я здорово испугалась…
— Я тоже, — вздохнула я. — Не могу понять, куда он делся?
— Значит, задело его несильно, иначе он не смог бы так быстро очухаться и сбежать.
— Куда он сбежал, по-твоему?
— Откуда мне знать? Наверное, в эту деревушку на холме. Какая разница, где он живет… вот черт, до сих пор руки дрожат. Слава богу, что все так закончилось. — Светлана повернулась и зло посмотрела на спящего Игоря. — А этот спит, как младенец… хотя, может, и к лучшему. Лишние свидетели нам не нужны.
Я вздохнула и стала смотреть в окно. В отличие от Светланы никакого облегчения я не ощутила, скорее наоборот: тревога нарастала, мне вдруг захотелось вернуться и все еще раз как следует осмотреть. Глупо, конечно, в темноте я не найду никаких следов происшествия, я даже место точно определить не смогу… Мы уже въехали в город, Игорь сонно завозился сзади, а Светлана спросила:
1 2 3 4 5