Думаю, Сашка держался за клуб из упрямства, вряд ли это заведение приносило сейчас большой доход. Разговоров на эту тему брат всячески избегал, и я не лезла.
Возле дверей стоял охранник и курил, поглядывая на редких прохожих.
— Привет, — сказала Лерка, я кивнула, он ответил:
— Привет, — и с удивлением уставился на меня: я не появлялась здесь несколько лет.
Мы вошли в бар, за то время, что мы сюда добирались, бар заполнился почти до отказа, все столы были заняты, за стойкой сидели две девушки и трое ребят. Взглянув в том направлении, Лерка чертыхнулась:
— Смена Кирилла. Терпеть его не могу, — и добавила зло:
— Он меня тоже.
Мы подошли к стойке, Кирилл повернулся к нам, кивнул и неторопливо приблизился. Он вызывал у меня странное чувство. Может быть, беспокойство. Выше среднего роста, коренастый, бритый наголо, от правого виска к затылку тянулся шрам, большие серые глаза смотрели спокойно и даже равнодушно, но где-то в самой их глубине таилась угроза. Тонкий нос, узкие губы, кривая улыбка Впрочем, улыбался он редко, говорил вроде бы неохотно. Здесь появился через год после того, как Илья угодил в тюрьму. Что их связывало с Сашкой, я не знала, но что-то, кроме того, что Кирилл здесь работал, безусловно, связывало. Неоднократно я хотела расспросить брата об этом, но каждый раз неожиданно пугалась и замолкала.
— Выпьете? — спросил Кирилл, обращаясь ко мне.
— Я выпью, — ответила Лерка. — Налей водки, грамм сто.
На Лерку он даже не взглянул, смотрел мне в глаза и вроде бы силился улыбнуться.
— Мне кофе, — попросила я, он бросил через плечо:
— Таня, сделай кофе, — и отошел к посетителю на другой конец стойки.
— Видишь, что выделывает, — разозлилась Лерка. — Какого черта Сашка его держит? Он даже не взглянул на меня.
— Брось, — попробовала я ее успокоить. — С водкой ты завязала, а кофе подаст, никуда не денется.
— Нет, просто обидно. Можно подумать, он здесь хозяин, а я так, прогуляться вышла.
Лично я была рада, что Кирилл не обращает на нас внимания: взгляд его рождал в душе что-то крайне неприятное и подозрительно похожее на страх.
Столик в углу освободился, мы взяли с Леркой свой кофе и устроились там. Через пятнадцать минут появился Сашка, перекинулся парой слов с Кириллом и подошел к нам.
— Тысячу раз тебе говорила: выгони его к чертовой матери, — проворчала Лерка с обидой, тыча пальцем в Кирилла.
— За что? — усмехнулся Сашка. — За то, что водку тебе не наливает? Так это я не велел.
— Он на меня так смотрит…
— Он на всех одинаково смотрит, у него зрение плохое, а очки носить стесняется. Нормальный мужик и честный в меру. Это сейчас большая редкость, надо ценить… Я рад, что ты сюда заглянула, — повернувшись ко мне, сказал Сашка и взял меня за руку.
— Я тоже, — кивнула я и попробовала пошутить:
— Пора возвращаться к жизни.
Где-то через полчаса Сашка ушел к себе, а мы еще немного посидели в баре. Лерка решила провести вечер здесь, да и я домой не спешила. Мы лениво болтали и разглядывали публику, двери в бар неожиданно широко распахнулись, Кирилл за стойкой взглянул исподлобья и как-то подобрался, а я увидела входящих в бар мужчин. Первым шел Мирон, за ним два здоровячка с крайне неприятными ухмылками на лицах. Публика, заприметив вошедших, сразу притихла.
— Чего им надо? — удивилась Лерка.
— Решили отдохнуть, — ответила я.
Между тем Мирон со своей охраной устроился за стойкой. Он сидел развалясь и чувствовал себя хозяином. В прежние времена его бы и с черного хода не пустили, но то было при Илье.
Мирон насмешливо оглядел небольшой зал и заметил меня, а я мысленно чертыхнулась.
— Какие люди, — пропел он, перекрывая шум в баре, поднялся, не спеша приблизился и встал рядом со мной, сунув руки в карманы брюк. — Не могу поверить, — перестав ухмыляться, начал он. — А мне говорили, ты вроде в монастырь ушла. Грехи замаливать.
Я отодвинула чашку, подняла голову и посмотрела на него.
— В монастырь с моими грехами не берут, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Он хохотнул, раскачиваясь с пятки на носок, и убираться прочь явно не торопился. «Отважный стал», — мысленно хмыкнула я и Сашкины слова вспомнила: «Тигр в клетке, шакалы воют». Выходит, так оно и есть. — Может, присядешь? — спросила я, потому что от его раскачивания уже в глазах рябило.
— Нет, спасибо, — хохотнул он и поинтересовался язвительно:
— Значит, с затворничеством покончено?
— Как видишь.
— Ждешь?
— Конечно, жду.
— Не думай, что все будет как раньше, — заявил он и вроде бы разозлился. — Не надейся. Здесь я хозяин.
— Я слышала, — кивнула я.
— Что? — не понял Мирон.
— Я слышала, что ты теперь хозяин, — охотно пояснила я, он уставился мне в глаза и замер. Не знаю, чего он ждал, но не дождался. Взгляд Мирона не из тех, что я не смогла бы спокойно выдержать. Он криво усмехнулся и вознамерился еще что-то сказать, но тут появился Сашка.
— О, братец пожаловал, — скривился Мирон.
— А в чем дело? — вроде бы удивился тот.
— Никаких дел, просто подошел поздороваться с твоей сестрой. Шикарно выглядишь, — шепнул он, наклонясь ко мне, подло ухмыльнулся и наконец убрался к стойке.
— Не обращай внимания, — сказал Сашка, сжав мое плечо, а я улыбнулась в ответ:
— Может, он теперь и хозяин, но совершенно не тот человек, на которого я могу обратить внимание.
На этот раз «ночной мститель» позвонил после двух. Я сняла трубку, машинально включив ночник, и стала смотреть в потолок.
— Привет, сука, — сказал он. — Тебе осталось тринадцать дней.
— Кто ты? — неожиданно для себя спросила я, так как до этого я всегда молчала. Он вроде бы растерялся, потом ответил с неохотой:
— Потерпи, скоро узнаешь.
— Я хочу с тобой встретиться. Сейчас. Скажи куда, я подъеду. Или сам приезжай ко мне, думаю, мой адрес тебе известен.
— Ага. — Он засмеялся. — Я такой дурак. Задумали от меня избавиться со своим шакалом-братцем?
— Если ты друг Ильи, то должен знать: он и мой брат — друзья.
— Я тоже так думал. Только он продал друга, чтобы выгородить тебя.
— Послушай, — пытаясь найти нужные слова, попросила я. — Ты можешь не поверить, но я не знаю, в чем моя вина. Пожалуйста, объясни мне.
— Ты грязная шлюха и сама все прекрасно знаешь. Он вернется, и вам мало не покажется, это сейчас у него руки связаны.
— Ты считаешь, что в ту ночь я была с Андреем? — проявила я сообразительность, а он засмеялся:
— Еще бы. Я видел твою машину.
— Что? — не поняла я, а он повторил:
— Я видел твою машину. Ты была там.
— Ты видел мою машину возле дома Андрея? — растерянно переспросила я.
— Такая умная, да? Ты оставила ее на углу Перекопской и к своему хахалю шла пешком.
— Ты меня видел? — Я решила, что имею дело с психом.
— Тебя я не видел, — зло ответил он. — Зато видел твою тачку. Сам, своими глазами. Ты не стала бы рисковать и ставить машину под окнами любовника, раз ее каждая собака в городе знает.
— Значит, на углу Перекопской? — повторила я.
— Ага. Вы с братишкой, конечно, молодцы, здорово все это провернули, знали, что Илья не такой человек… Сволочи, — бросил он с досадой, а я заметила:
— Странно, что мы не знакомы. Если ты его друг, я должна бы знать тебя. Тем более что у Ильи почти не осталось друзей, — добавила я с горечью.
— Ничего, найдутся. Может, то, что мы друзья, сильно сказано, но он мне ближе родного брата. И я жду не дождусь, когда он вернется.
— Я тоже, — ответила я, он помолчал и повесил трубку. А я вышла на лоджию, закурила и стала смотреть на город в редких огнях.
— Этот парень спятил, — сказала я самой себе, ежась от ночного холода. — Он не мог видеть мою машину той ночью. Она была на стоянке во дворе… хотя, из окна ее не увидишь. Утром заднее колесо оказалось спущенным. Ну и что? Это ведь ни о чем не говорит. Парень напутал… История с машиной выглядит дурацкой… вся история выглядит дурацкой, — неожиданно твердо сказала я. — Илья не убивал, и еще: я никогда не давала ему ни малейшего повода ревновать меня.
С девятнадцати лет, с того самого дня, как Сашка нас познакомил, Илья был для меня единственным мужчиной и знал это. Хорошо знал. С Андреем они когда-то учились в одном классе. Тот был художником и считал себя гением, по-моему, вполне искренне. К нему меня привез Илья. Мы возвращались от Сашки, вдруг он затормозил возле двухэтажного дома, на одной из тихих улочек в центре, и сказал:
— Идем, я познакомлю тебя с гением.
— С гением? — улыбнулась я.
— Точно. По крайней мере, он так считает.
— А ты?
— А я не знаю. Может, правда гений. Он художник. Неделю назад увидел твою фотографию, ту, что я ношу с собой, и привязался, как репей: хочет твой портрет написать. Давай зайдем.
— А вдруг он меня нарисует с двумя головами? — спросила я и фыркнула. — Или с одним глазом.
— Пусть попробует, — засмеялся Илья, и мы поднялись на второй этаж.
Андрей оказался невысоким, лохматым парнем, с умным лицом и озорными глазами. Мы быстро подружились, через две недели он закончил мой портрет, который Илье понравился, а вот мне нет. Илья заказал овальную рамку и собирался повесить его в гостиной, я этому категорически воспротивилась, и портрет перекочевал в спальню… Интересно, висит он там сейчас или Илья распорядился выбросить его на помойку? Сашка бы, конечно, не выбросил, а оставил у себя. Впрочем, бог с ним, с портретом…
Пока Андрей работал над моим портретом, мы виделись довольно часто, но почти никогда не оставались наедине. Илья сидел в студии, уткнувшись в газету, или перебрасывался с хозяином шутками. Сопровождал он меня не потому, что не доверял или ревновал, а потому, что ему это нравилось. Нам было хорошо вместе… Стоп, я провела рукой по лицу: «Не начинай все сначала… и давай без истерик…» Андрей был веселым, дурашливым парнем, он любил болтать со мной, но у Ильи не было повода меня ревновать. Поэтому все происшедшее было точно удар грома.
Илья той ночью вдруг заявил, что у него какое-то дело, спешно собрался и ушел. Нет, не просто ушел… «Я вроде бы просила: без истерик…» Он ушел, я стояла на балконе, дождалась, когда он выехал со двора, и ушла в спальню. Моя машина была на стоянке. Я так считала. Где она еще могла быть, если я ее там оставила? Кому в этом городе пришло бы в голову угнать мою машину? По меткому определению звонившего типа, ее знала каждая собака. Итак, я считала, что машина была на стоянке. Однако утверждать это не могу, увидеть ее с балкона, а тем более в темноте, невозможно.
Если звонивший не псих и в самом деле видел ее на Перекопской, значит, кто-то ее со стоянки взял, а потом поставил на место. Я помню только одно: утром заднее колесо было спущено, я не могла тратить время на запаску и к брату поехала на такси.
Была машина на Перекопской или нет? Об этом следует спросить Сашку. Только не в два часа ночи.
Утром он позвонил сам.
— Как настроение?
— Отличное, — заверила я. — Ночью мне опять звонил этот тип.
Сашка зло выругался.
— Я решила поговорить с ним и выяснила следующее: он видел мою машину в ту ночь на Перекопской, в трех кварталах от дома Андрея.
— Что за чушь? — удивился Сашка.
— Он говорил так убедительно, что я собиралась по звонить тебе и спросить: ты не брал в ту ночь мою машину?
— Конечно, нет… Слушай, осталось совсем немного, потерпи, я прошу. И не затевай глупых расследований. — Сашка говорил мягко, но я чувствовала — злится, это показалось мне странным.
— Знаешь, когда все это случилось, я точно оглохла и ослепла, — сказала я. — А теперь думаю: может, мне стоило распахнуть глаза пошире, а не сидеть истуканом в своей квартире?
— Ясно, — хмыкнул Сашка. — Ты решила стать сыщиком. Желаю удачи, только вряд ли она улыбнется. Говорю, исходя из собственного опыта, потому что я в роли сыщика уже побывал.
— Может, мне повезет больше, — предположила я.
— Зная твой характер, отговаривать не берусь, — вздохнул он. — Об одном прошу: держи меня в курсе В трудную минуту любимый старший брат придет на помощь.
Я быстро собралась и покинула квартиру, решив посетить библиотеку. Времени с тех самых пор, когда арестовали Илью, прошло слишком много. Теперь трудно с уверенностью сказать, что происходило в действительности, а что в моем воображении, в общем, я решила освежить память.
Я ехала на машине, открыв окно и подставив лицо утреннему ветру, и смотрела на дома и людей, спешащих по своим делам. Оказывается, мне всего этого здорово не хватало последние несколько лет. Просто выйти на улицу или прокатиться на машине, не думая, что весь мир смотрит на тебя врагом. Скорее всего миру вовсе нет до меня никакого дела. И сейчас мне казалось, что это хорошо.
Областная библиотека находилась в новом районе, огромное трехэтажное здание из стекла и бетона, сейчас : уже заметно обветшавшее, а всего несколько лет назад гордость нашего города. Я отправилась в отдел периодической литературы и вскоре уже сидела за столом у окна с двумя подшивками. Вздохнула и, вроде бы собравшись с силами, стала искать нужные мне номера газет. Руки противно дрожали. Выходит, мне только казалось, что все уже позади. Стоило увидеть броский заголовок, как сердце болезненно сжалось и стало трудно дышать.
История выглядела так: второго июня в 1.45 в районное отделение милиции поступило сообщение о том, что на улице Воровского, дом 45, квартира 13, произошло убийство. По данному звонку были отправлены две машины с сотрудниками милиции. В 1.50, в нескольких метрах от дома, где предположительно совершилось убийство, был задержан Верховцев Илья Алексеевич. При обыске в его машине под водительским сиденьем был обнаружен пистолет. В 2.05, войдя в квартиру номер 13, дом 45 по улице Воровского, сотрудники милиции в прихожей, возле незапертой двери, нашли труп хозяина квартиры Павлова Андрея Сергеевича с двумя огнестрельными ранами: в грудь и в голову. В дальнейшем выяснилось, что задержанный и убитый хорошо знали друг друга, а экспертиза установила, что пули, извлеченные из жертвы, были выпущены из пистолета, найденного в машине Верховцева.
В общем, все было ясно и понятно. Только не для меня. Верховцев вину не признал, свое присутствие возле дома жертвы объяснял так:
1 2 3 4 5