После этого он приказал подать чай и приготовить трапезу. С того времени как Танский наставник поел волшебные яства небожителей и вдобавок освободился от бренной оболочки и стал Буддой, он совсем перестал думать об еде, которой питаются люди. Чэнь Цин и Чэнь Чэн всячески уговаривали его поесть хоть что-нибудь, и Танскому наставнику пришлось согласиться. Великий Мудрец никогда в жизни не ел стряпни, приготовленной на огне. Поэтому все время повторял: «Хватит». Ша-сэн тоже не очень налегал на пищу. И даже Чжу Ба-цзе лишь «пригубил» и тотчас же отставил плошку с едой.
- Ты что, Дурень, не ешь? - удивился Сунь У-кун.
- Сам не пойму, что случилось, - ответил Чжу Ба-цзе, - почему-то аппетит совсем пропал!
На этом трапеза закончилась, еду убрали и начались расспросы. Танский наставник принялся обстоятельно рассказывать, как сперва он совершил омовение в монастыре Юйчжэнь, как затем у Заоблачной переправы на другом берегу почувствовал, что сделался невесомым, как прибыл в храм Раскатов грома и они удостоились лицезреть Будду Татагату, как им устроили угощение, а затем повели в Драгоценную палату и передали священные книги. Упомянул он и о том, что сперва оба досточтимых ученика Будды потребовали у них дары, но ничего не получили и в отместку дали им священные книги без письменных знаков. Лишь вторично поклонившись Будде Татагате и пожаловавшись на его учеников, удалось получить целый свод. Танский наставник рассказал также, как белая черепаха нырнула в воду и как злые силы Темного царства безуспешно пытались похитить книги. Закончив рассказ, он тут же хотел было распрощаться. Но все домашние Чэнь Чэна и Чэнь Цина никак не хотели отпускать монахов. Они говорили:
- С того времени как вы облагодетельствовали моих детей и спасли им жизнь, я не знал, чем отблагодарить вас за такое милосердие, и решил построить монастырь, который назвал «Спасение жизни». В нем непрерывно возжигают фимиам и поддерживают огонь в светильниках в честь вас.
И он тут же позвал своих детей, мальчика Чэнь Гуань-бао и девочку И Чэнь-цзинь, которым велел поклониться до земли и поблагодарить праведных монахов. После этого он пригласил путников осмотреть монастырь. Танский наставник сперва спрятал узлы со священными книгами в молельне дома, причем прочел одну тетрадь из священной книги «Драгоценное постоянство», а затем направился в монастырь.
Домашние Чэнь Чэна и Чэнь Цина устроили угощение в храме, но гости не успели еще сесть, как их пришли приглашать другие. Не успели они взяться за палочки, как опять пришли с приглашениями. И так продолжалось без конца.
Танский наставник и его ученики не решились отказываться от еды, а сами тем временем разглядывали помещение. Монастырь действительно был выстроен на славу. Вот послушайте:
Ярко-красною краской
Ворота монастырские рдеют.
Сразу видно хозяин
Обо всем здесь усердно радеет.
Рядом - башня с террасой,
К ней отлого восходят ступени,
А за ней протянулись
Два крыла боковых помещений.
Ярко-красная краска
И внутри пламенеет на стенах,
И повсюду сверкают
Семь буддийских святынь драгоценных.
Ароматы курений
Поднимаются к небу волною,
И широко в лазури
Развернулось сиянье цветное.
У подножия храма
Словно зыблется ткань голубая:
Это волны Тунтяня
Расстилаются, холм огибая.
А за храмом вершины
Вознеслись к беспредельности горной,
И уходят под землю
Их глубокие вечные корни.
Осмотрев храм, Танский наставник поднялся на башню, где действительно оказались четыре изваяния, изображающие самого наставника и его троих учеников.
Увидев изваяния, Чжу Ба-цзе дернул за одежду Сунь У-куна.
- Братец, гляди-ка! - воскликнул он. - До чего же этот идол похож на тебя!
- А тот идол очень похож на тебя, Чжу Ба-цзе, - подхватил Ша-сэн. - Наставник же получился чересчур благообразным, он ведь не такой на самом деле.
- Все же изваяния сделаны очень хорошо! - похвалил Танский наставник и стал спускаться с башни.
Внизу его уже ожидали, чтобы пригласить на трапезу.
- Ну, а что стало с храмом Великого князя? - спросил Сунь У-кун у почтенных старцев.
- Его в том же году снесли, - ответили старцы. - С того времени, как выстроили этот монастырь, - продолжали они, - поверишь ли, отец наш, из года в год собираем обильные урожаи: что ни год, то все больше и больше плодов земных! Вот уж воистину пребываем под покровительством всех вас, уважаемые отцы наши!
- Причем тут мы? - засмеялся Сунь У-кун. - Это само Небо жалует вам свои милости. Могу только заверить вас, что отныне, после того как мы с вами расстанемся, во всем вашем селении, в каждом доме будут рождаться во множестве дети и внуки, будет увеличиваться поголовье скота и всякая живность, из года в год дожди и ветры будут во благовремении и наступит полное благоденствие.
Все выслушали Сунь У-куна с чувством благодарности, которую выражали земными поклонами.
Между тем возле наших путников собралась целая толпа людей с разными плодами и яствами.
- Вот обида, - рассмеялся Чжу Ба-цзе. - В былое время я бы все съел, но тогда никто не попотчевал меня как следует, хотя бы раз десять, а нынче, когда мне ничего не хочется, потчующих столько, что им и конца не видно.
Все же, чтобы никого не обидеть, он принялся за еду, съел несколько постных блюд во вред своему желудку и сверх того проглотил еще штук тридцать пампушек.
Путники наелись до отвала, но люди продолжали угощать их и звать к себе в гости.
- Братцы! Мы больше не в состоянии есть! - взмолился Танский наставник. - Мы очень признательны вам за вашу любовь и радушие, но уже вечереет, и мы просим больше не угощать нас сегодня.
Наступила ночь. Танский наставник ни на минуту не хотел расставаться с книгами, примостился внизу у башни и, сидя, караулил их. Ко времени третьей ночной стражи он тихонько позвал:
- У-кун!
Тот сразу же отозвался.
- Жители здешнего селения знают, что мы выполнили свой долг, а стало быть обрели святость. Ведь еще в древности говорили: «Праведник не показывает своего лица, а кто показывает его, тот не праведник». Боюсь, что если мы надолго задержимся здесь, то не вернемся к сроку.
- Ты совершенно прав, наставник, - ответил Сунь У-кун. - Давайте воспользуемся этой глухой ночью, - сейчас уже все спят - и тихонько уйдем отсюда! - предложил он.
Чжу Ба-цзе и Ша-сэн все поняли, да и белый конь перешел уже в состояние, когда начинают понимать и соображать. Все поднялись, бесшумно вытащили вьюки и поклажу и отправились в путь. Дойдя до ограды, они увидели, что ворота на замке. Сунь У-кун снова прибег к волшебному способу открывания замков, открыл вторые ворота, а потом и главные. Путники вышли на дорогу и отправились на восток.
С неба вдруг донеслись голоса восьми хранителей Будды:
- Эй вы, беглецы! Следуйте за нами!
Танский наставник почувствовал дуновение ароматного Ветра, который подхватил его и поднял на воздух.
Вот уж поистине:
Достигли путники прозрения святого,
К природе истинной привел их путь великий:
Источник тайн они узрели без покрова,
Склонились пред лицом единого владыки.
О том, как наконец наши путники встретились с Танским императором, вы узнаете из следующей главы.
ГЛАВА СОТАЯ,

в которой рассказывается о том, как путники кратчайшим путем вернулись в восточные земли и как все пятеро обрели истинное прозрение
Мы пока не будем рассказывать вам о том, как четверо монахов, следуя за духами - хранителями Будды, поднялись на воздух, воспользовавшись порывом ветра.
Обратимся к жителям селения Чэньцзячжуан, которые находились в монастыре Спасение жизни. Как только рассвело, они поднялись, начали чистить плоды и готовить закуски. Но когда они вошли в нижний ярус башни, то оказалось, что Танского монаха нет: он куда-то исчез. Сразу же начались расспросы и поиски. Все пришли в ужасное смятение, и никто не знал, что делать. Послышались громкие вопли и горестные стенания. «Как же это мы упустили живого Будду?», - вопили все. Но делать было нечего. Пришлось яства и подарки перенести на верхний ярус, где были устроены жертвоприношения и сжигались жертвенные деньги и разные предметы, искусно сделанные из бумаги. С той поры и повелось ежегодно устраивать четыре больших и двадцать четыре малых жертвоприношения в честь наших путников. Сюда стекались из разных мест болящие и скорбящие, стремящиеся обзавестись семьей и дающие обеты безбрачия; жаждущие богатства и желающие иметь детей. Даже теперь, в любое время дня и ночи, здесь воскуривают фимиам и приносят жертвы. Вот уж поистине:
С тех пор в курильнице златой,
Струя священный аромат,
И дни и ночи напролет
Куренья дивные горят.
С тех пор в святом монастыре
Уже десятки тысяч лет
Не меркнет яшмовых лампад
Переливающийся свет.
Со вторым порывом благоуханного ветра восемь духов - хранителей Будды доставили монахов в пределы восточных земель менее чем в один день. И вот постепенно стали вырисовываться очертания города Чанъань.
Следует сказать, что император Тай-цзун, с того дня как проводил Танского монаха в его далекое путешествие, а это было за три дня до полнолуния девятой луны тринадцатого года его правления, названного Чжэн-гуань, дал распоряжение, что-бы за западной заставой города, называвшейся Сиань, под наблюдением начальника ведомства строительных работ была бы выстроена особая башня с вышкой. Ее выстроили в шестнадцатом году той же эры правления и назвали «Башня для ожидания священных книг». Император Тай-цзун каждый год собственной персоной посещал эту башню. И надо же было случиться, чтобы именно в тот день, когда монахи возвращались, он прибыл сюда и поднялся на вышку, причем сразу же заметил, что на западе небо покрылось необычными благовещими облаками, а западный ветер доносит приятное благоухание. Хранители Будды задержали полет облака и возвестили:
- Праведный монах! Вот город Чанъань. На землю мы не будем спускаться; люди здесь очень любопытны, как бы они не разглядели нас и не разболтали всем, каков наш облик. Великому Мудрецу Сунь У-куну и остальным твоим ученикам, пожалуй, тоже не следует идти за тобой. Ступай один, доложи своему владыке, что священные книги доставлены, и тотчас же возвращайся. Мы будем ждать тебя на небесах у берегов Небесной реки и отправимся с тобой вместе к Будде доложить о выполнении его повеления.
- Достопочтенные духи - хранители Будды, - молвил в ответ Сунь У-кун, - ваш совет хоть и мудрый, но, посудите сами, как сможет наш наставник один донести такую кипу книг? Да еще вести на поводу коня! Нет! Нам придется сопровождать его. Попрошу вас немного обождать нас здесь. Поверьте, что я не осмелюсь вас обмануть.
Но хранители Будды все же усомнились.
- Несколько дней тому назад, - сказал один из них, - Гуаньинь сообщила Будде Татагате, что ваш путь туда и обратно должен занять всего лишь восемь дней. Тогда и завершится сокровенное число, предопределенное судьбой. Ныне уже прошло более четырех дней. Боюсь, что Чжу Ба-цзе, падкий до еды и алчный до богатства и знатности, нарушит срок, и мы опоздаем.
Чжу Ба-цзе засмеялся.
- Мой наставник уже стал Буддой, и я тоже надеюсь стать им, - сказал он. - Зачем же вы подозреваете меня в алчности и честолюбии? Так могут говорить весьма нахальные люди! Ждите меня здесь, я отнесу священные книги и сейчас же вернусь, чтобы отправиться обратно вместе с вами.
С этими словами Чжу Ба-цзе поднял коромысло, Ша-сэн взял поводья, Сунь У-кун повел праведного монаха, и все они сошли на землю у самой башни.
Император Тай-цзун и вся его свита, увидев Сюань-цзана, поспешно сошли с вышки и встретили его у входа.
- Поздравляю тебя с возвращением, мой меньшой брат! - воскликнул Танский император, выступив вперед.
Сюань-цзан сразу же повалился ему в ноги и начал кланяться. Тай-цзун поднял его и спросил:
- А кто эти трое?
- Это - мои ученики, которые сопровождали меня в пути, - ответил Танский монах.
Император Тай-цзун очень обрадовался и приказал своим придворным:
- Приготовьте мне колесницу и оседлайте коня! Предложите моему младшему брату, праведному монаху, сесть верхом и отправиться со мною вместе во дворец!
Танский монах поблагодарил государя за милость и сел верхом на его коня. Великий Мудрец Сунь У-кун, следуя за конем, стал вращать колесом свой железный посох с золотыми ободками, а Чжу Ба-цзе и Ша-сэн повели коня, навьюченного священными книгами, и понесли коромысла с поклажей. Так все вместе, следуя за царским поездом, они вступили в столицу Чанъань.
Вот какие стихи сложены в честь этого события:
В тот дальний год счастливого правленья
Был во дворце великолепный пир,
Царил в стране порядок безмятежный,
Царил в сердцах ненарушимый мир.
И все, кто собрались на этот праздник -
Гражданские, военные чины -
Осанкой величавой поражали,
И мудрости и доблести полны.
Тем временем в священных облаченьях,
Сойдясь толпою возле входа в храм,
Монахи на площадке для молебствий
Молились всемогущим небесам.
А в изукрашенном дворцовом зале,
Что полон колокольцев золотых,
Слал император подданного к Будде
За полным сводом книг его святых.
И грамоту дорожную, чей свиток
Был алыми печатями скреплен,
Монаху царства Танов Сюань-цзану
Пожаловал собственноручно он.
В пяти строках той грамоты дорожной
Изложена была и цель и суть.
За книгами священными на запад
Отправлен был монах в далекий путь.
С тех пор, терпя жестокие лишенья,
Изведав и страдания и страх, -
Повсюду злобных мар уничтожая,
В заветный край с друзьями шел монах.
И вот, свершив свой подвиг небывалый,
На радость всем, сегодня поутру,
Они вернулись в светлую столицу,
Явились к государеву двору.
Продолжая следовать за царским поездом, Танский наставник и его путники прибыли во дворец. Во всем городе не было ни одного жителя, который не знал бы о прибытии праведника со священными книгами.
Монахи разного сана и звания из монастыря Великое счастье, того самого, в котором долгое время пребывал в прошлом Танский наставник Сюань-цзан, когда находился в Чанъани, заметили, что макушки нескольких больших сосен одна задругой начали поворачиваться к востоку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76